Останься со мной навсегда
Дженнифер всё же согласилась с мнением окружающих и сделала то, что они ей велели — оставила свою команду у банка и поехала за Джеком в школу, переживая о том, что учитель может не отдать мальчика постороннему человеку. В голове девушки даже промелькнула мысль, что Голд правильно сделал, женившись на Реджине; если на их опасной работе с ним что-то случится, то супруге легче будет получить опеку, да и в принципе решать все вопросы. Это очень предусмотрительно. Оказалось, что Аарон тоже всё предусмотрел. Перед тем, как войти в здание банка, он успел позвонить в школу и предупредить учительницу Джека, что сегодня мальчика заберёт его коллега. Мальчик покорно пошёл с девушкой, взяв её за руку, и даже не стал задавать вопросов, почему за ним пришла именно она. Если она пришла, значит, так было нужно. Ещё по Бэю было понятно: дети агентов давно привыкли к внештатным ситуациям. Они привыкли, что их родители пропадают на работе по ночам, иногда не приезжают домой неделями или не приходят за ними в детский сад и школу. Такие малыши с ранних лет пытаются всё понимать, что кто-то должен делать эту работу и кто-то должен избавлять мир от монстров, которыми он переполнен, и при этом они изо всех сил стараются гордиться своими родителями. Дженнифер, в отличие от Джека, задавала вопросы, спрашивала его о том, как прошёл его день в школе, что было интересного и что нового он сегодня узнал. Джек, в свою очередь, с энтузиазмом отвечал на её вопросы, веселился. Малыш не подозревал, что это не она развлекает его, а на самом деле это он своим милым щебетанием помогает ей отвлечься от мыслей. Мысли Джеро сейчас были где-то там, в здании банка. Она не могла и не хотела представить, что там сейчас происходит, и боялась даже подумать о том, что в эту минуту делает Хотч. Где он? Как обошлись с ним бандиты? В голову лезли самые страшные варианты развития событий, и она старалась концентрировать внимание на голосе Джека. Придя домой, Джей-Джей тут же приготовила малышу обед. Они вместе перекусили. У Джеро не было аппетита, но и права показывать своё состояние Джеку у неё тоже не было. После девушка вымыла всю посуду, пока малыш играл на ковре с машинками. Потом Джек принёс ей свой рюкзак и тетради, и она помогла ему с домашним заданием. Хоть делать с кем-то уроки ей приходилось впервые, но общими усилиями они справились. Закрыв рабочую тетрадь и слезая со стула, малыш сообщил: — Ладно, я пойду в свою комнату, поиграю. — Почти на выходе из гостиной он вдруг обернулся и добавил: — Бэю хорошо, у него есть сестра. Она хоть и маленькая, но с ней всё равно можно играть. — А ты хотел бы, чтобы у тебя был брат или сестра? — сама от себя не ожидая, спросила Дженнифер и тут же подумала, как бы отменить этот вопрос и перевести тему. — Очень, — вдруг ответил Джек, прежде чем она успела сформулировать следующую мысль. И этот ответ больно кольнул её где-то под рёбрами, заставляя проснуться крепко уснувшее чувство вины за то, что не смогла предотвратить это, не берегла себя достаточно сильно, чтобы сберечь ребёнка. Может, всё правильно, и таким, как она, вовсе не следует быть матерями? Думая об этом, Дженнифер не сразу заметила, что чёрные, как пуговки, глаза всё ещё смотрят на неё. Девушка тут же очнулась и предложила: — Хочешь, я поиграю с тобой?***
Но даже с головой уйдя в детские игры, она не могла перестать думать о происходящем в банке. Джей-Джей специально не включала телевизор, чтобы Джек случайно не увидел новости и не испугался, но, какое бы действие девушка не выполняла сегодня в течение дня, она то и дело обращала взгляд на телефон в ожидании спасительного звонка со словами «всё хорошо» от Эмили или Голда. Но телефон молчал, а она временами тянулась к аппарату, но тут же отдёргивала руку, словно её ударило разрядом тока, дав самой себе слово не звонить и убедив себя в том, что если бы случилось что-то плохое, то ей бы уже позвонили. Без телефона и телевидения Джеро весь день провела в неведении о том, что Хотч был ранен, едва войдя в банк, а позже банк был взорван, и даже о том, что Клаус едва не стал убийцей насильника, и, сколь бы благородным не был этот поступок, его бы всё равно осудили. Находясь в вакууме, Джей-Джей просто выполняла рутинные домашние дела: мыла посуду, протирала её, помогала Джеку открыть упаковку с соком, завязать шнурки, закатать рукава или вымыть руки. Она монотонно и методично делала всё, что делают матери в течение дня — подбирала игрушки, подметала рассыпанные хлопья, даже не успев подумать о том, что никогда раньше мамой ей быть не приходилось и что, в общем-то, откуда ей знать, как обращаться с детьми, — но у неё, на удивление, получалось. Так прошёл целый день, и вот к вечеру она накормила мальчика ужином, и тот побежал играть, а Дженнифер, только загрузив очередную партию посуды в раковину, вдруг взглянула в окно и поняла, что уже темно, а новостей так и нет. Она бросила посуду и направилась к столу, чтобы взять телефон, но неожиданно он зазвонил сам. Однако ещё более неожиданным было то, что ей звонили не члены её команды, а шеф хирургии Дерек Шепард. Девушка несколько секунд просто смотрела на экран вызова и боялась взять трубку. Она снова протёрла уже сухие руки полотенцем, которое висело у неё на плече, и попыталась восстановить сбитое от страха и волнения дыхание. Джеро понимала: шеф хирургии звонит ей не просто поздороваться и спросить, как прошёл её день. Скорее всего, что-то случилось с Хотчем; от одной мысли об этом на неё накатывала истерика. Потерять человека ещё до того, как успел сказать ему, что любишь… Если бы всё было так просто — просто не взять трубку, и проблема исчезнет, — люди были бы гораздо счастливее. Зная, что так не будет, Джей-Джей собралась с силами и, приготовившись услышать всё, что ей скажут по ту сторону, нажала кнопку ответа. Однако вместо мужского она услышала женский голос. Ей немного, но стало легче; на мгновение промелькнула надежда, что всё не так плохо, как изобразило её воспалённое воображение. Но уже через секунду пришло отрезвление. Грей вряд ли звонит, чтобы спросить рецепт фаршированных кабачков. А доктор Грей, между тем, начала говорить. — Дженнифер, привет, это Мередит, просто я звоню с телефона Дерека, у моего села батарейка. — Привет, — тихо проговорила Джеро. — В банке был взрыв, — сразу, без предисловий, выпалила Грей, понимая, что тянуть время и подбирать подходящие слова в попытках нанести наименьший удар — это всё чушь; как бы она ни сказала, на сколько бы слов ни растянула эту новость, ей всё равно будет больно. — В банке был взрыв, Аарон ранен. После того, как эти слова прозвучали с той стороны трубки, Джеро буквально рухнула на стул, стоящий рядом. Раздался не сильный, но грохот — она задела рукой соседний стул, и тот опрокинулся. Она стала лихорадочно что-то искать взглядом на кухне, одновременно пытаясь что-то сказать, но удавалось произнести только непонятные звуки, и одновременно пытаясь придумать, с кем она сможет оставить Джека, чтобы отправиться к Хотчу в больницу. Но прежде чем она успела составить более-менее подходящий план, вновь заговорила Грей. — Он был ранен, но его жизнь уже вне опасности. Сейчас мы сделаем перевязку, понаблюдаем и отправим домой. Он сказал, чтобы ты оставалась там и присматривала за Джеком. Как только мы отпустим его, он вернётся. Постарайся сохранить спокойствие, с ним уже всё в порядке. Мередит пыталась успокоить её, но Дженнифер, кажется, даже не слышала и не усваивала слова. В её голове пульсом стучала только одна фраза: «Хотч ранен». Как вдруг она вновь провела глазами по кухне, и взгляд зацепился за Джека. Мальчик испуганно смотрел на неё, стоя в дверном проёме, и на его лице читался страх. Джеро знала, что, скорее всего, она сама выглядит точно так же. Дженнифер быстро вытерла глаза, которые успели намокнуть, тыльной стороной ладони и улыбнулась через силу. Она тут же попыталась сделать вид, что просто болтает с подругой по телефону. — Ладно, Мередит, спасибо, что позвонила. Как-нибудь ещё поболтаем. Сейчас, прости, мне пора, а то Джек зовёт меня. Поняв, что ей сейчас неудобно говорить, и надеясь, что она второй раз за этот день поступит так, как её просили, Мередит, попрощавшись, отключилась. Пытаясь отложить телефон так, чтобы мальчик не заметил дрожь в руке, Дженнифер всё с той же натянутой улыбкой обратилась к нему: — Что случилось, дружок? — Произошло что-то плохое, да? Видимо, когда она с грохотом приземлилась на стул, мальчик забеспокоился и пришёл на звук; значит, он всё время был здесь и видел, с каким лицом она слушает собеседника. — С папой тоже случится что-то плохое, как с мамой, да? — задал он новый вопрос, не получив ответа на предыдущий. — И с кем же я тогда буду?.. Услышав этот вопрос, Дженнифер сначала впала в ступор, а потом мысленно пообещала себе, что обязательно при первой же возможности выскажет своё восхищение Камилле и Реджине. Да, она весь день прекрасно справлялась с обязанностями мамы, умывала его, кормила и играла, помогала с уроками, и так закрутилась, что даже не заметила, как прошёл целый день, в течение которого Ребекка успела передать спасённую девочку родственникам, а Клаус — избить Стефана Сальваторе. Но в эту секунду она поняла, что значит быть родителем. Накормить и умыть ребёнка — это не самые сложные задачи, куда сложнее отвечать на миллион его вопросов, порой неудобных и даже шокирующих, как этот. Главная задача родителя — в том, чтобы познакомить ребёнка с этим миром, со всем, что пугает внутри этого мира, со всем, что ему неизвестно, а поскольку у малыша нет опыта и он полагается на тебя, принимая всё, что ты скажешь, на веру, у тебя нет права на ложь, ты не можешь его обмануть. Но что делать, если ты сам не знаешь, где правда? — Иди ко мне, дружок, — Дженнифер протянула руки к мальчику, как тогда, в день, когда убили его мать. Он побежал, а она аккуратно усадила его к себе на колени и крепко обняла, вдохнув запах. Он будто бы пах мёдом и цветочными лугами, всем прекрасным, что существует на свете. Джей-Джей вдруг позавидовала Кристиану и Реджине — они ведь то и дело каждый день смотрят в темноту, снова и снова опускаются на дно бездны, но, возвращаясь домой, обнимают своих детей, вдыхая их чудный запах, и им тут же становится легче. — Вся наша команда — одна большая семья, и мы никогда не бросим друг друга в беде и всегда позаботимся, — заговорила Джеро, вспомнив, что мальчик всё ещё ждёт ответа. — У тебя есть тётушки, но главное, что с твоим папой ничего не случится, и поэтому ты никогда не будешь один, — заверила она его. — Мне как раз сейчас позвонили и сказали, что папа уже скоро будет дома, так что тебе не о чем волноваться. — А ты не уйдёшь? — вдруг спросил Джек и несмело добавил: — Мне страшно спать одному… — Конечно, я буду с тобой, пока не придёт папа, — пообещала Джей-Джей. — Идём, я уложу тебя. Покажешь мне, где твоя пижамка? После этих слов она поднялась со стула и унесла мальчика в его комнату, затем переодела его и, уложив в кровать, прилегла рядом.***
Тем временем Хотчнер получил разрешение уйти из больницы. Собрав все вещи и одевшись, он завязывал ботинок и искал глазами пиджак, в котором был утром. В этот момент в палату вошёл Шепард и сообщил: — Мередит позвонила Дженнифер, и та обещала, что останется с Джеком. — Спасибо, — кивнул Хотч, пытаясь разогнуться и не выдать лицом того факта, что рана его всё же беспокоит. Неожиданно для себя он заговорил совсем о другой боли — как знать, может, у доктора есть таблетка? — Сегодня она призналась, что была беременна и потеряла ребёнка, а до этого молчала несколько лет, — произнёс Аарон. Просто, наверное, эта информация застряла комом в горле, и всё это время, пока его, раненого, держали в заложниках и угрожали его жизни, он даже не боялся смерти, ибо ни о чём другом думать просто не мог. Ему нужно было избавиться от этого груза, так почему бы не сказать это сейчас, ведь с врачом, с малознакомыми людьми проще говорить — ведь существует шанс, что ты их больше никогда не увидишь, а значит, не уловишь их осуждающих взглядов. Да и разве есть что-то такое, что нельзя было бы доверить человеку в белом халате? — Лет? — переспросил Дерек в ответ. — Надо же, мне ещё повезло — Мередит хватило на несколько недель, — выпалил Шепард и пояснил: — Мередит тоже была беременна и потеряла ребёнка в тот день, когда меня ранили. И если бы не обстоятельства, которые вынудили её признаться, неизвестно, сколько бы ещё она молчала — может быть, тоже прошли бы годы… — Я профайлер, моя работа — разбираться в эмоциях людей, ведь именно за ними прячутся причины их поступков, но я не знаю, что я сейчас испытываю. — Собственную ничтожность. Ежедневно спасая жизни незнакомых тебе людей, ты не сохранил жизнь своего ребёнка, а разве отцы не должны защищать? — неожиданно, но абсолютно уверенно произнес Дерек. Как и полагает настоящему доктору, которому озвучили симптомы, он тут же без колебаний поставил верный диагноз. — А что дальше? — спросил Хотч, услышав вблизи характерный звук удара трости об пол, а следом послышался и ответ: — Дальше ты до конца дней будешь думать, кто бы родился и каким бы он был. На секунду повисла пауза, а Кристиан увидев, что Хотч уже собран, и спросил, обращаясь к Шепарду: — Ты уверен, что можешь его отпустить? — Конечно, я бы ещё понаблюдал, но что-то мне подсказывает, что его в стенах больницы ничего не удержит, — честно признался Дерек. — Рана не слишком серьёзная, органы задеты не были. Мы все обработали, сделали перевязку, и он может идти домой, тем более, что он нам обещал — если кровотечение снова откроется, он вызовет скорую. — Я обещаю, — произнёс Хотч и тут же добавил: — Что мне делать? — Он будто бы ждал жизненно необходимый совет от мужчин, которые тоже потеряли детей ещё до того, как те успели появиться на свет. Немного помолчав, Кристиан внимательно посмотрел на Хотча, а затем на Дерека, и произнес: — Как вы думаете, у Джо ещё открыто? — Не знаю, — растерянно произнес Шепард, даже не представляя, который сейчас час. — А почему ты спрашиваешь? — Мне кажется, нам сейчас просто необходима кружка пива и тёмный бар. — Разве сейчас время? — удивлённо поднял брови Аарон. — Когда ты доживёшь до моих лет, — философски подметил Голд — ты поймёшь, что подходящего времени просто не существует.***
Пухлый весельчак Джо, насвистывая незатейливую песенку, доделывал пару мелких дел и уже собирался закрывать бар, когда в дверь вошли трое мужчин. Хозяин заведения поднял вверх руку и приготовился что-то выкрикнуть, однако вошедшие оказались ему хорошо знакомы — два агента ФБР и шеф хирургии. Джо хорошо знал этих троих. Они не заявились бы в такой час просто от безделья и скуки. Видимо, у них что-то случилось — что-то такое, что можно пережить только за барной стойкой в надежде, что алкоголь подействует, как анестезия. Мужчины расположились за барной стойкой, заказали себе виски и молча пили стакан за стаканом, не нарушая повисшей тишины, но вдруг дверь снова открылась. Джо даже подумал, что на сей раз это просто пьяный прохожий случайно дёрнул ручку, а дверь, по счастью, оказалась не заперта. На удивление всех четверых, это был хорошо им знакомый Клаус Майклсон. Присутствующие заметили разбитые костяшки его пальцев. И врач, и агенты прекрасно поняли — он дрался, вернее, кого-то бил, но не стали задавать вопросов, а просто кивнули на пустой стул. Они не спрашивали, а вот Клауса кое-что интересовало. — Мистер Голд? А вы как здесь?! Вы же оставили нам Робин, чтобы побыть с Реджиной… — Ну да, — согласился Голд, — я и был с Реджиной в больнице у Хотча. Она поехала домой, а мы забрели сюда. — Доктор Шепард, — Клаус повернулся к Дереку, потеряв к Кристиану всякий интерес, — объясните ему наконец, что заниматься сексом полезно для здоровья. — Клаус, — улыбнулся Голд, прежде чем Дерек успел отреагировать, — перестань копировать младшую сестру. Какое-то время мужчины просто молчали, и в головах у всех звучали одни и те же вопросы: «Кто был — мальчик или девочка? Каким бы он был? На кого бы был похож?» Но все эти мысли сходились в одну:«Я хотел, чтобы он родился». — Может, всё к лучшему? — вдруг заговорил Дерек, решившись нарушить тишину. — У меня и с первой женой одиннадцать лет не получалось зачать ребёнка. Может быть, дети не даются тем, кто не умеет шить карнавальные костюмы, а может только штопать людей? — Мы тоже родители не самые лучшие — вечно пропадаем на работе, — продолжил его мысль Аарон, — во имя улучшения этого мира убеждая себя в том, что делаем его лучше и безопаснее как раз для своих детей, и если у Джека была мама, не связанная с этой профессией, то нам с Дженнифер, совершенно точно, пришлось бы тяжело… — Но мы же справляемся, причём не с одним, а с двумя, — подметил Голд и вдруг признался: — Хотя брать Робин было страшно, но, если бы Реджина… — мужчина помолчал, допивая последний глоток. — Я хотел бы, чтобы она родила этого ребёнка, и если она сможет забеременеть снова, я поддержу её, если надо, возьму отпуск на все девять месяцев… Изначально Майклсон забрёл сюда в надежде, что несколько порций алкоголя сотрут лицо подонка Стефана из его памяти, но пока он молча слушал других, успел осознать нечто важное и поспешил этим поделиться. — Знаете, я придумал тысячи вариантов того, что хотел бы сказать биологической матери Хоуп, если вдруг увижу её на улице, но теперь я при возможности скажу ей только одно: спасибо. Ведь она могла просто сделать аборт и не дать родиться нашей дочери, и тогда в моей жизни не было бы смысла, который в неё привносит Хоуп, и не существовало бы надежды на лучшее… — осознание этого факта шокировало Майклсона до глубины души. Просидев ещё около часа, поблагодарив Джо за терпение и оставив ему щедрые чаевые, мужчины вышли из бара и пошли каждый в свою сторону. Каждого из них кто-то ждал дома.***
Вернувшись домой, каждый из них застал прекраснейшую картину: любимая женщина сладко спала в обнимку с ребёнком, и это выглядело настолько прекрасно, что мысль о том, что эти дети им не родные, даже не приходила в голову. Убедившись, что сестра спит, Клаус аккуратно прикрыл дверь. Он привык проверять её сон с детства и никак не мог искоренить эту привычку, а, впрочем, даже и не пытался. После он вернулся в супружескую спальню и, осторожно присев на корточки, погладил спящую Камиллу по голове. Её волосы в мягком свете ночника причудливо переливались. — Ты вернулся? — проговорила женщина, сквозь сон почувствовав прикосновения. — Болит? — она взяла его за руку и пальцами провела по разбитым костяшкам. — Всё в порядке, не волнуйся, — бросил он и перешёл к другой теме, не дожидаясь утра. — Ты можешь работать в ФБР, если хочешь, но обещай мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станешь подвергать свою жизнь опасности, что останешься со мной навсегда! — Слишком далеко добираться, — пробормотала она в полусне. — Переедем в Сторибрук. — Ты оставишь особняк? — Ками открыла глаза и даже приподняла голову от подушки; после таких заявлений сон как рукой сняло. — А что тебя так удивляет? — улыбнулся Клаус, нежно поглаживая пальцами её подбородок. — Когда-то ты приняла мою дочку, как родную, и полностью изменила свою жизнь, а теперь пришло время мне сделать то же самое. И потом, особняк не будет пустым — у него есть два хозяина, кроме меня. Может, Элайджа женится по такому случаю, — задумчиво произнёс Клаус. — Элайджа не женится, — отрезала Камилла, выключая ночник.***
Голд получше укрыл дочь одеялом и поцеловал маленький носик. Робин лишь что-то пробормотала во сне. После мужчина подошёл с другой стороны кровати и аккуратно взял жену на руки. Та сразу резко проснулась, словно её окатили холодной водой, и тут же принялась тихо выкрикивать: — Кристиан, пусти меня! Поставь! — Тише, Робин разбудишь, — прошептал Голд, видя, как девочка перевернулась на другой бок. — И потом, я тебя не на опыты похищаю, а просто несу тебе в спальню, заняться любовью. Клаус сказал, для здоровья полезно. — По его тону было понятно, что он улыбается. — У тебя же нога! — настаивала девушка. — Реджина, я хромой, а не безногий, — с этими словами мужчина направился к двери супружеской спальни и, поблагодарив вселенную за то, что в окно достаточно ярко светит луна, пронёс туда жену и положил на кровать. — Как Хотч? — спросила она. — Выписали. Дерек сказал, рана неглубокая, и мы зашли в бар… — В бар? — эхом отозвалась Реджина. — Заливали душевную боль виски… На её лицо падал лунный свет, и Голд отчётливо видел, как она хмурится, ничего не понимая. — Мы с тобой не говорили об этом, но мне тоже больно. Я бы очень хотел, чтобы он родился. — После этих слов он устроился рядом и обнял жену.***
Аарон Хотчнер проникал в свою квартиру, словно вор, пытаясь двигаться как можно тише и нигде не зажигать свет. Он понимал, что, если Дженнифер проснётся от звуков, сразу же станет суетиться и захочет скорее уйти, а ему хотелось, чтобы она осталась. Он едва выжил после нападения Фойета, он едва спасся сегодня. Жизнь постоянно подбрасывает ему шансы на ещё одну попытку, словно находит его достойным, и он больше не собирался тратить время. Ему повезло — она не услышала, как он пришёл, и продолжала мирно спать, крепко обнимая Джека, когда Хотч вошёл в детскую, включив свет. Он простоял несколько минут, не шевелясь и просто любуясь увиденным, а затем тихо лёг с другой стороны, успев удивиться тому, что они все смогли уместиться на детскую кровать. Почувствовав его руку на своей талии, Дженнифер тут же проснулась и села на кровати, потирая ладонями глаза, чтобы те привыкли к свету. — Аарон… — Прости, я всеми силами пытался тебя не будить. — Как ты? Грей сказала, ты был ранен, — девушка пыталась внимательно оглядеть его, чтобы зрительно понять, что именно с ним произошло. — Да, был, но всё обошлось, и меня отпустили. — Хорошо… Как Хотчнер и предполагал, она сразу засобиралась домой, слезла с кровати и побежала в прихожую, на ходу отчитываясь: — Джек спит, и раз ты уже дома, я могу идти… — Дженнифер, подожди! Он пытался задержать её, а она суетливо искала свою сумочку, лишь бы только избежать разговора, который напряжением витал в воздухе. — Нет, ну что ты, я пойду… — Ночью? — Поймаю такси. — Дженнифер! — раздался детский голос в тот самый момент, когда диалог взрослых, кажется, зашёл в тупик. — Уходишь? — обиженно спросил Джек. — Ты же обещала, что не уйдешь! Глубоко вдохнув, она присела на корточки, пытаясь на ходу придумать, что ответить. — Я обещала тебе дождаться твоего папу, вот он пришёл, и я могу идти… — Не уходи. Останься с нами! Джей-Джей растерянно поднялась на ноги, не представляя, имеет ли право не выполнить просьбу маленького человека, который просит её о том, что совершенно точно ей под силу, и, выдохнув, произнесла: — Да, пожалуй, сейчас уже поздно, и я могу остаться до утра. Сказав это, девушка посмотрела на Аарона, и то ли она слишком хотела этого, то ли в его взгляде и вправду читалось «Останься здесь навсегда». А мальчик тем временем протянул ей руку, и она несмело вложила в маленькую ладошку свою ладонь. Быть родителем трудно. Из этого правила нет исключений, ведь родитель должен любить своего ребёнка даже тогда, когда он меньше всего заслуживает любви — ломает дорогие вещи, рассыпает хлопья по полу, не слушает ваших просьб и ведёт себя так, что с ним невозможно справиться. А любить чужого ребёнка, который не шевелился в твоём животе и не лежал на твоей груди сразу после рождения, в сто крат сложнее. Но когда маленький мальчик сам подаёт тебе руку, или когда к тебе тянется маленькая восьмимесячная девочка, которую мама бросила на пороге, как котёнка, ты боишься. Боишься не полюбить, боишься не справиться, но рискуешь.