Гарри не знал, чего ожидать, когда они оставят луг позади. Он понятия не имел, как может выглядеть логово альфа-Повелителя демонов. Гнёзда у фей обычно были светлыми и просторными. Альфа-феи имели обыкновение прятаться высоко в кронах деревьев в маленьких дуплах, которые они выдалбливали сами. Также паре фей не обязательно было спариваться в своей маленькой форме, разве что только из соображений безопасности, но было что-то в том, чтобы уютно устроиться в дупле, что успокаивало часть их гормональных инстинктов.
Демоны же не меняли размеров, хотя... возможно... По крайней мере, Гарри думал, что не меняли. Рост у Тома был внушительным, а с полностью расправленными крыльями демон казался просто гигантом, даже по сравнению с человеческим размером Гарри. И омега не могла себе представить, как её альфа, не изменяя себе, могла уменьшиться до размеров котёнка. Картина, появившаяся у феи в голове, заставила ту захихикать, хотя она никогда не расскажет об этом своему Тёмному Змею.
Процесс становления парой был немного более интенсивным, чем Гарри ожидал. Полное отсутствие контроля над двигательной системой было внезапным, и возвращался тот очень медленно. Фея всё ещё не могла нормально двигаться, когда они появились... там, куда их переместил демон. И всё, что Гарри мог видеть из-за машущих у него перед глазами пернатых крыльев Тома, было темнотой и слабым блеском драгоценностей в каменных стенах.
Должно быть, они были под землёй, что было неудивительно, ведь фея была уверена, что слышала, что демонам больше нравится темнота, и поэтому, конечно же, Тому не нравилось на солнце, когда он не был в своём человеческом обличие. Омега прижалась ближе к альфе, продолжая урчаще говорить о том, как ей повезло с тем, что у неё есть альфа, которая столь многое терпит ради неё.
— Совершенно верно, моя маленькая бабочка. Я хорошо о тебе заботился и буду также хорошо заботиться и впредь, — тихо проворковал Том. Гарри не видел, что тот делает, хотя чувствовал магию, пульсирующую в венах демона, и удовлетворение с возбуждением, которые текли по сформировавшейся между ними связи.
Гарри оторвался от своих размышлений, когда Том положил его на что-то мягкое и отошёл. Фея проморгалась, оглядывая полутёмную комнату, прежде чем рядом на столе зажглась свеча. Она была внутри маленького хрустального шара, который мгновенно начал посылать рассеивающийся по комнате преломляющийся свет. Потом зажглась ещё одна свеча на другом столе, и ещё, и ещё, в укромных уголках и выемках на стенах, пока комната не засияла цветастыми, хотя и удивительно тусклыми огнями. Они были прекрасны в своих бесчисленных цветах и достаточно мягки, чтобы не повредить чувствительным глазам Тома.
Как только комната полностью осветилась, Гарри уселся, чтобы хорошенько её рассмотреть. Он сидел на большой полукруглой кровати с изогнутыми краями, так что по форме она напоминала гигантскую птицу. Устлана она была очень мягкой, шелковистой простынёй, с кучей подушек и несколькими тёплыми пушистыми одеялами, что делало эту кровать идеальным гнездом и без Гарриной необходимости делать что-либо ещё. В этой комнате больше ничего не было, хотя в каменных стенах было несколько дверей. Вся комната блестела цветами необработанных драгоценных камней, врезанных в стены, и Гарри готов был поспорить на что угодно, что они сейчас находятся в пещере под землёй.
Он откинул голову назад, обнаружив, что Том стоит рядом с кроватью и смотрит на него со спокойствием, которое перевешивало волнующую неуверенность, просачивающуюся сквозь их связь.
— Мне нравится, — сказал Гарри, широко улыбаясь, и протянул руки к Тому, и вскоре был окружён его тёплыми, защитными объятиями.
— Я так рад, любовь моя, моя драгоценная бабочка, — отозвался на это Том, нежно поглаживая крылья Гарри.
Тогда фея отклонилась от демона достаточно, чтобы с лёгкостью выскользнуть из своих серебряных украшений, так и не рискнув коснуться Тома. Подвинувшись на коленях к краю кровати, Гарри задрал уголок перины и спрятал драгоценности под неё для сохранности. Когда же он обернулся, подняв голову, то увидел, что Том смотрит на него горящими красными глазами. Гарри нервно потеребил край своей мантии, часто моргая глядя на демона, ощущая, как пылают его щёки.
— Я готов, — едва успел он вымолвить эти слова, как Том накинулся на него. Мягко толкнув в грудь обеими руками и обдав воздухом крыльями. Гарри тихонько захихикал, проводя лицом по мягким перьям, которые теперь покрывали его. — Они прекрасны...
— Чего и следовало ожидать, любовь моя, — Том одной рукой подтолкнул Гарри, помогая ему тем самым дотянуться до подставки рядом с кроватью, на которой рядышком друг с другом стояли два флакона с зельями. Одно было почти прозрачным, только лишь слабо мерцало золотом и серебром и совсем капельку бурлило маленькими радужными пузырьками. Другое было густым и тёмно-красным, и сквозь него время от времени пробивалось слабое оранжевое свечение. Магическое зелье для вызова течки и демоническое зелье гона, соответственно.
Это была традиция — скреплять связь общими течкой и гоном, так как биология обычно помогала связанной паре. Новая связь почти всегда искрила, вызывая течку у омег, которая, в свою очередь, провоцировала гон у альф. Но Том с Гарри были разных видов. И хотя связь, казалось, работала как надо — фея чувствовал волнение и любовь демона и была уверена, что Том чувствует что-то похожее с его стороны в ответ — Гарри всё ещё не был уверен, что у него сможет начаться течка.
Том протянул ему полупрозрачное зелье, прежде чем взять себе тёмно-красное.
— За нас, — рычаще произнёс демон. — Долгой нам и славной жизни!
— За нас, — повторил Гарри, прикоснувшись горлышком своего флакона к горлышку флакона Тома с лёгким звоном стекла о стекло. — Счастья нам и процветания! — Том зарычал, прежде чем одним глотком опрокинуть в себя зелье, и Гарри последовал за ним чуть погодя — в конце концов, флакон был немаленьким — и замурлыкал, когда чуть пузырящаяся жидкость попала ему на язык. На вкус зелье было как солнечный свет и шёпот ветра в его волосах, когда он летал. Когда с распитием зелий было покончено, Гарри свернулся калачиком в объятиях Тома и положил голову ему на грудь. — Каким оно было у тебя на вкус? — спросил он, когда Том начал тыкаться носом в его волосы. Должно пройти какое-то время, прежде чем оба зелья начнут действовать, и, честно говоря, Гарри был очень удивлён и доволен тем, что Том проявил такую сдержанность.
— Как пламя и железо, — ответил Том. — Отчаяние и гибель, — прорычал он в волосы Гарри, и это рычание превратилось в низкий, радостный смех, когда тот посмотрел на него и высунул язык. — А у тебя?
— Как солнечный свет и чистая радость, — весело улыбнувшись, ответил ему Гарри.
— Отвратительно, — ровным голосом прокомментировал это Том.
И они рассыпались в приступе смеха, держась друг за друга, чтобы не упасть. Гарри прижался губами к губам Тома, наслаждаясь затяжным привкусом колдовского зелья и тем, что улыбка у того не дрогнула. В зелье Тома не было ничего, что могло бы причинить ему вред. Никакого металлического привкуса или чего-либо, на что его организм или зелье, которое он принимал, могли неправильно среагировать. Просто что-то тёмное и острое добавилось к дымной пряности, которую представлял из себя Том.
Фея провела руками по коротким кудрям демона и вверх, к его рогам, лаская их гладь и играя с золотом, которое тот носил по её настоянию. Гарри прижался ближе к Тому, когда первые эффекты зелья начали проявлять себя. Он всегда считал слово «течка» неправильным. Конечно, омеги плавились, но как только температура достигала определённого уровня, тело их промерзало до костей. И Гарри помогали только успокаивающие феромоны от альфы — друга или родственника. И в зависимости от того, с кем он проводил течки, конечный их результат разнился. Гарри провёл большую часть своих прошлых циклов в компании друзей, свернувшись калачиком в груде одеял, пока друзья помогали ему есть, чем давали передохнуть.
На этот же раз, только что помеченный, с возбуждением своей сильной пары, уже окутывающим его дымным облаком, Гарри с нетерпением ждал, когда его успокоят другими способами.
Гарри дёрнул Тома за рога, когда их поцелуй углубился, вызвав у того низкое рычание. Демон убрал руки с крыльев феи и принялся за булавки, которые удерживали узор её мантии. Гарри проинструктировал Луну использовать золото вместо серебра, так как не хотел отнимать этот момент у Тома. Его демон так долго терпеливо ждал, что заслужил себе это маленькое удовольствие.
И вот мантия спала с него, и мгновенно его горячая плоть почувствовала холод, и он заскулил, прижимаясь ближе к Тому. Не нуждаясь в указаниях, тот крепче прижал его к себе, чуть плотнее обхватив крыльями, чтобы Гарри не замерзал. Тогда фея заурчала, тычась носиком в плечо и шею демона.
— Такая хорошая альфа, — похвалила она его, улыбаясь Тому в шею. Затем Гарри опустил руки, поигрывая с застёжками его мантии, и не без помощи Тома они наконец-то оказались полностью раздетыми. Гарри вздохнул с облегчением, так как одно только присутствие Тома притупляло первоначальный дискомфорт. Омега тихо застонала, когда альфа провела ладонями по её спине, касаясь своими крыльями её бёдер.
Когда Том опустил Гарри в мягкое гнёздышко, у того уже всё было как в тумане. Скоро он окончательно потеряет себя в течке, запах гона альфы уже затуманил его разум и превратил конечности в желе. Его инстинкты говорили ему подчиниться и позволить альфе позаботиться о нём.
Но до этого они ещё не были столь близки, не заходя дальше поцелуев и потакания потребности Тома всегда держать Гарри в своих объятиях. Потому фея вовсе не собиралась упускать возможность увидеть своего демона голым или пропускать их первый раз только потому, что она будет потеряна для реального мира и плавать на волнах течки. Поэтому с огромным усилием Гарри приподнялся на локтях, чтобы мочь хорошенько рассмотреть свою пару. Том был великолепен. Гладкий и бледный, словно мраморная статуя. Каждая его часть была намного больше, чем у Гарри. Феи вообще были маленькими, как по строению костей, так и по объёмам магии. Даже альфа-феи были намного меньше Тома.
Его большие крылья расправились позади него, утроив его размер, и тогда он ухмыльнулся, дико и резко, впившись в Гарри взглядом.
— Тебе нравится то, что ты видишь, мой маленький? — пророкотал он.
Гарри попытался взмахнуть крыльями, но они были будто прикованы к гнезду, потому ему удалось лишь слегка кивнуть, и у него порозовело лицо, когда он полностью оглядел Тома. Он никогда раньше не видел ни одну альфу голой, но Том... У Гарри просто перехватило дыхание.
Он был почти полностью уверен, что альфа-феи не были такими... большими.
С тихим смешком Том упал вперёд, прижимая Гарри обратно к кровати, обхватив их обоих своими большими крыльями, и начал поцелуями прокладывать себе путь вниз по телу Гарри. Сначала они были лёгкими и дразнящими, будто бы покусывая саму связь между ними, но лишь слегка, чтобы не было больно, а затем поцелуи посыпались всё ниже и ниже, не задерживаясь слишком долго на одном месте, пока не оказались между раздвинутых ног омеги. Пальцами массируя и давя на бёдра омеги так сильно, что позже у неё точно будут отметины, альфа держала их руками, сильнее раскрывая, всё так же нежно ткнувшись носом в её член, прежде чем опуститься ниже, чтобы провести языком по дивным течным омежьим лепестками.
Задыхаясь, Гарри крепко сжал рога Тома, выгнув спину и отчаянно замахав от удовольствия крыльями. Он знал по поцелуям, что язык Тома был... волшебным. Но он никак не ожидал ничего подобного. А когда Том вошёл в него языком, Гарри почти потерял себя от божественного удовольствия, которое он получал, и низкого, восхитительного рычания Тома, когда тот пожирал его.
Гарри окончательно потерялся в течке, плавая в странной усладе от того, как его пальцы казались белыми на фоне чёрного блеска рогов Тома. Омега мяукала и лепетала, не в силах сдержать мольбы о большем, большем, большем! Пока альфа исследовала каждый дюйм её тела. Слишком скоро Том исчез из места у Гарри между ног и захватил его губы в ещё одном жарком поцелуе, и фея почувствовала на языке демона вкус собственной сладости. Это заставило её задрожать и вспыхнуть ещё сильнее.
С низким рычанием, блеснув красными глазами в слабом свете, Том вошёл в Гарри одним плавным толчком. Если бы не дымка течки и то, как тело феи реагировало на феромоны гона, становясь податливым и жаждущим, то она, скорее всего, особо приятных ощущений от такого проникновения не испытала бы. Но вместо боли у Гарри перехватило дыхание от неописуемого наслаждения. Он был полон и удовлетворён так, как никогда прежде.
— А-альфааа, — заскулил он, схватив Тома за плечи и наклонив голову так, чтобы показать метку, которую поставил тот ему. Ещё один, более дикий рык вырвался из горла демона, и тот начал двигаться большими вращающимися движениями бёдер, поджигая тем самым чувствительные нервы феи.
Том уже затерялся в ощущениях гона, и Гарри не отставал от него. Его разум был слишком затуманен, чтобы омега могла делать что-то большее, нежели скулить и стонать, когда альфа окончательно показала свою силу, положив одну руку ей на шею, сильную и собственническую, а другую — на бедро, снова и снова входя в омегу уверенными и мощными толчками. Рычание и заявление «моя, моя омега» срывались с его губ.
Затем у Тома начал набухать узел, и Гарри потерял тот небольшой клочок контроля, который у него ещё был. Всё его тело сжалось от удивительной давления, его спина выгнулась дугой, и он закричал, когда узел Тома сцепил их вместе, заполняя его спермой до почти невыносимого уровня.
Тогда Том вновь впился в шею Гарри, облизывая и целуя метку, шепча похвалы и нежности в ухо своей омеги. Насытившись и обессилев, фея уткнулась лицом в шею демона и с концами провалилась в дымку своей течки.
***
Том никогда раньше не заботился об омеге в течку. Они были хрупкими. Даже будучи демонами, омеги были хрупкими. А феи были в десять раз хрупче! Том боялся столь многого, что могло произойти с Гарри в его логове.
Что, если он сломает ему крылья?
Что, если попросту раздавит его? Он был таким маленьким со своим строением... феи.
А что, если в своём гоне и желаниях он забудет покормить Гарри? Или не поймёт, когда с того хватит, и что его маленькой фее нужно отдохнуть?
Так много забот, так много вещей, которые могут пойти не так.
И все приложенные усилия будут зря.
Но, в любом случае, что такое рутина, если не естественный способ убедиться, что альфы действительно заботятся о своих омегах?
С самого начала все действия Тома были заточены на то, чтобы дать Гарри то, в чём он нуждался. Каким-то образом демон точно знал, что вес феи для её крыльев был идеальным, но если ему хотелось обнять её, то он должен был убедиться, что сверху лежит именно Гарри или они лежат на боку.
Том действительно был немаленьким, но омеги были созданы для альф, поэтому тем не нужно беспокоиться о том, чтобы не причинить им боль, в то время как они обе будут потеряны в похоти. Том в гоне был ничуть не более разумен, чем Гарри в течке. Наслаждение, жар, сладкий аромат и амброзийный вкус омеги. Это было всем, что он ощущал.
Омеги по большей части либо бодрствовали, но очень хотели спать, либо спали во время течки. Так что о сне своей феи демон не беспокоился. О чём ему следовало беспокоиться, так это о том, как трудно будет убедить довольного после секса и оттого сонного Гарри есть и пить.
Первый день был блаженством. Гарри не нужно было особо много есть, так как накануне у них было большое застолье. Его течка и гон Тома не были слишком сильными, позволяя им обоим просто наконец-то почувствовать тепло друг друга. Всё было медленно, сладко и чудесно.
На второй день в Томе начали действовать другие инстинкты. Те, что не давали ему забыть, что его пара уже давно ничего не ела и может заболеть, если так продолжить.
В то утро, пока Гарри крепко спал, Том выскользнул из гнезда, плотно завернувшись в одеяло, чтобы не чувствовать себя одиноким. Он вернулся так быстро, как только смог, с розетками сливок и ягод. Устроившись поудобнее в гнезде, он немного потрепал Гарри и перевернул его, нежно проведя затем пальцем по гладкому изгибу его щеки, чтобы разбудить.
— Маленькая моя радость, пора кушать, — Гарри на это что-то проворчал и попытался перевернуться. Том фыркнул и, балансируя с розетками на коленях, поднял Гарри на руки, располагая его так, чтобы тот не мог скатиться с него. — Да ладно тебе, всего несколько ягод. Ты же любишь ягодки.
Гарри пробормотал что-то вроде «любишь ягодки» и попытался спрятать лицо в согнутом локте Тома. Том не стал это комментировать и попытался прижать одну из медовых ягод к губам Гарри. Это произвело эффект, противоположный тому, который ему был нужен, заставив Гарри зашипеть, а его крылья затрепетать, как будто он пытался улететь. И всё это, даже не открывая глаз.
Том так и не успел заставить его поесть, как началась следующая волна их цикла. А потом ещё одна. Так что к концу второго дня демону удалось скормить фее три ягодки и полрозетки сливок, и Том ещё никогда в жизни не был так горд собой и взволнован.
На третий день демон пришёл в отчаяние. В моменты просветления рассудка он метался между беспокойством и безумием. Каждый нерв горел желанием убедиться, что его маленькая пара сыта, здорова и счастлива. Он всё перепробовал. Всё! Том уже даже начал подумывать о том, чтобы покрыть себя мёдом и посмотреть, слижет ли его Гарри, ведь всегда, когда тот не спал, его внимание было полностью сосредоточено на Томе и его узле.
Но план с мёдом был крайним вариантом. Гарри нужно было поесть что-то кроме него, да и Тому не хотелось, чтобы их гнездо было липким.
Поэтому всё то время, когда они оказывались в положении лицом к лицу, Том держал в руках неизменную розетку со сливками или ягодами, а Гарри, с растрёпанными волосами и затуманенными глазами, сидел в куче одеял с очень недовольным выражением лица, потому что кое-кто потревожил его сон. Фея слегка покачивалась из стороны в сторону, недоумённо моргая, глядя на демона, время от времени поднимая свою ручку, чтобы потереть ею свои большие сонные глазки.
— Ну одну. Съешь только одну ягодку, и я принесу тебе всё, что ты захочешь. Ну съешь ты хоть что-нибудь! — умоляюще произнёс Том, взяв ягоду из розетки и поднеся её к лицу Гарри, надеясь, что тот почувствует запах и захочет поесть. Как мог кто-то, кто так жадно поглощал ягоды со сливками в любое время дня и ночи, не хотеть их сейчас, когда не ел нормально в течение нескольких дней и тратил так много энергии?! — Чего ты хочешь? Серебро? Я достану тебе всё серебро мира! Я буду грабить могилы, воровать в музеях, нырну на дно океана — всё, что угодно! Только, пожалуйста! Съешь это! — Гарри зевнул, и Том взял инициативу в свои руки, быстро запихнув ягоду ему в рот. Гарри тихонько запричитал, но всё равно прожевал ягоду. Маленький зелёный огонёк, который всё ещё горел в его глазах, вспыхнул недовольством. Том взял ещё одну ягоду. Одна есть — это отлично. Но ещё так много осталось. — Что-нибудь ещё, любовь моя? Хочешь комнату с заколдованными драгоценностями? Маленькая комнатка, светлая, как солнце? Она уже твоя! Только съешь эти ягоды! — Том дошёл до того, что потряс розеткой у Гарри перед носом. Тот поднял голову, глядя на свою альфу ошеломлёнными глазами. А затем бросился вперёд, обхватив своими маленькими ручонками её шею, и начал покусывать её за плечо, но крошечные заострённые зубки никак не могли прокусить кожу, и тогда Гарри начал издавал тихие рычащие звуки. Том вздохнул. По крайней мере, его омега не опрокинула розетки своей внезапной «атакой», плюс, это значило то, что у неё ещё было достаточно энергии, раз она могла таким способом выражать своё неудовольствие. — Мне придётся покрыть себя мёдом, да?
Гарри что-то тихо чирикнул и продолжил порыкивать, так как его зубы всё ещё безрезультатно грызли плоть Тома. Тот обхватил руками своего маленькую, непоседливую пару и тщетно попытался засунуть ягоду ей в рот, в то время как она жевала его плечо, пока на них не накатила следующая волна.
***
Гарри медленно просыпался. Ощущения к нему приходили одно за другим. Ему было очень тепло, и он лежал на чём-то мягком и душистом. Фея попыталась перевернуться и зарыться лицом во что бы то ни было, но её тело было налито свинцом. Моргнув несколько раз, Гарри открыл глаза и увидел комнату. Мягкий радужный свет. Грубые каменные стены. Логово Тома.
Его течка. Должно быть, всё уже кончено. По большей части он чувствовал себя фантастически. Немного проголодался, но ничего страшного. С тихим стоном ему удалось перевернуться, но Гарри понял, что лежит на перьях. Перьях?!
О!
Гарри улыбнулся, усаживаясь поудобнее. На спине Тома. Демон растянулся по всему гнезду и, уткнувшись лицом в скрещенные руки, крепко спал, а Гарри лежал в колыбели его сложенных крыльев.
Гарри потёрся лицом о мягкие перья, мурлыча и потягиваясь. Он действительно чувствовал себя потрясающе! Его собственные крылья немного болели от долгого неиспользования, но, похоже, никаких повреждений не было. Просто приятная боль, которая помогла ему вспомнить некоторые замечательные отрывки последних нескольких дней.
И Гарри, стараясь быть как можно осторожнее, принялся рисовать пальцами маленькие круги на затылке Тома. Круг за кругом, легко, как пёрышко.
— Аааль-фааа! — пропел он весело. — Альфа, я голоден, — красные глаза мгновенно распахнулись. В одну секунду Гарри растянулся на спине Тома, а в следующую он уже был завёрнут в одеяло и сидел на коленях у Тома, получив по розетке свежих ягодок и сливок. Омега взяла их с радостным чириканьем и принялась за еду. На середине миски она смогла сосредоточиться на Томе, который, не переставая, гладил её волосы и крылья, пока та ела. Что-то мягкое, некое облегчение блестело в его глазах. Демон был покрыт маленькими синяками и царапинами, и фея не могла не задаться вопросом, как же тогда выглядела она сама. Том был довольно кусачим — Гаррины крылья радостно затрепетали от одного из воспоминаний. — Спасибо, что так хорошо заботишься обо мне, альфа, — промурлыкала омега, потирая голову о грудь Тома.
— Всегда пожалуйста, любовь моя, — тихо произнёс тот в ответ.
Гарри скорчил рожицу и отстранился от его груди, напоследок слегка прижавшись щекой, тут же вытерев лицо рукой, принюхиваясь к липкой золотистой жижице.
— Том... — спросил он, высоко подняв брови и глядя на свою пару, — почему твоя грудь покрыта мёдом?
Том со стоном уронил голову в ладони, и его плечи затряслись от чего-то, что через связь казалось Гарри немного истерическим. Демон долго ничего не говорил.
Гарри потягивал сливки, с удовольствием ожидая, когда Том расскажет ему подробности.
Их совместный цикл, должно быть, был более интересным, чем он того ожидал.
