Исцели мои раны

      Здесь довольно шумно. Бар заполнен до отказа, и это не единственный фактор, доставляющий дискомфорт. В этот раз Драко пришлось отказаться от привычного нахождения за барной стойкой, потому что компании от четырёх человек обычно садятся в небольшие ниши с отдельными столами и крайне неудобными диванчиками по обе стороны.       Малфой сохраняет молчание, наблюдая, как Теодор Нотт и Дафна Гринграсс напротив него обсуждают климат Норвегии. Тео совсем недавно вернулся из длительной командировки оттуда и с большой охотой делится подробностями. Плечо Забини рядом периодически сотрясается от смеха, когда Нотт умудряется вставить в свою занудную историю пару неплохих шуток.       Кажется, это была не такая уж хреновая идея.       Несмотря на то что Блейзу пришлось уговаривать его не один час, он всё-таки здесь.       Они собрались старой школьной компанией и как ни в чём не бывало обсуждают свою работу, путешествия, любовные интрижки и другие повседневные вещи.       Малфой проронил лишь несколько слов, но никто не требует от него большего сейчас. Будто каждый благодарен просто находиться среди старых друзей.       Не хватает только её. Пэнси.       Драко не осмелился спросить Блейза о причине отсутствия Паркинсон, потому что ответ и так лежит на поверхности.       Он не замечает, как разговор переключается на другую тему, и теперь Дафна вещает о том, как удачно Астория вышла замуж и как чудесно гостить у неё в большом доме во Франции.       Младшая Гринграсс никогда особо не вписывалась в их компанию, хотя сестра всюду таскала её с собой. Но Драко всё равно приятно слышать, что у девушки всё отлично сложилось.       Малфой качает свой стакан с виски из стороны в сторону, наблюдая за тем, как в нём плещется жидкость.       — Расскажи о своей новой должности, — внимание Тео обращено к Блейзу. — Я слышал, с Хэдкровдом сложно работать.       — Как начальник он, конечно, то ещё дерьмо… Постоянно грубит, заставляет засиживаться допоздна, не даёт отгулов даже в праздники, — Забини обводит взглядом всех присутствующих, — но он знает своё дело. Я многому у него научился.       Улыбка на лице друга даёт понять, что его всё более чем устраивает.       — Где я могу найти Пэнси?       Вопрос срывается с губ Драко прежде, чем он успевает обдумать его.       Три пары глаз устремляются в его сторону.       Повисает тягучее, вязкое молчание, и он уже жалеет о том, что открыл рот.       — Мы редко видимся с ней, — неуверенно начинает Тео. — Сейчас она работает в антикварной лавке в магловской части Лондона. В нескольких кварталах отсюда.       Малфой пытается переварить услышанное, так как это совсем не укладывается в голове. Пэнси? В магловском Лондоне? В антикварной лавке?       Драко хмурит брови и уточняет:       — Почему именно здесь?       — Думаешь, тебе одному хочется спрятаться ото всех? — довольно резко отвечает вопросом на вопрос Дафна.       — Мы тоже были немного удивлены её выбором, — гораздо мягче добавляет Тео. — Каждый справляется как может.       Малфою удаётся только кивнуть.       Ребята быстро меняют тему разговора и продолжают непринуждённо беседовать, но он не произносит больше ни слова до конца встречи.

***

      Уже около получаса Грейнджер измеряет шагами свой кабинет. Изучает вдоль и поперёк, нервно заламывая пальцы.       Он должен прийти с минуты на минуту, и у неё осталось слишком мало времени. Для того, чтобы собраться с мыслями. Для того, чтобы выбрать подходящую тактику и, не отклоняясь от курса, следовать ей.       У неё уже, кажется, получилось прийти к нужному решению, но за дверью слышатся приближающиеся шаги. И ясность в голове тут же затуманивается.       Это чем-то напоминает её ощущения перед их первой встречей.       Страх. Возможно, не перед ним. А перед тем, что с ним связано.       Перед тем, что теперь связано с ней.       Дверь открывается.       Глубокий вдох.       Выдох.       — Мистер Малфой, — приветствует она.       Брови Драко поднимаются вверх. Секунду его лицо выражает лишь удивление, но после — вырывается непонятный смешок. Не едкий, но…       — Как скажешь, Грейнджер, — он пожимает плечами и падает в кресло.       Гермиона теряется. Она уже не уверена в том, что выбрала верный подход.       Возвращаться к формальному общению после нескольких неформальных эпизодов кажется странным.       Сейчас вообще всё кажется слишком странным.       Но Малфоя словно ничего не смущает.       Он принимает максимально расслабленную позу, дожидаясь, пока она сядет напротив.       — Софи всё ещё здесь? — непринуждённо.       Грейнджер еле заметно качает головой, будто стряхивая навязчивые мысли, и занимает своё место.       — Я решила дать ей второй шанс.       Драко никак не реагирует. Ему до сих пор абсолютно плевать на Софи, и это просто попытка первым завязать разговор.       — Предлагаю сегодня вам задать вектор развития нашего общения. Может быть, есть темы, которые вы хотели бы обсудить?       На лице Малфоя замирает эмоция. Та, благодаря которой Гермиона тут же осознаёт, что она только что сказала.       Чёрт.       Нет. Нет. Нет.       Её пальцы впиваются в подлокотник кресла, и он замечает это. Не отрывает взгляда несколько долгих секунд, пока не возвращает внимание её лицу.       Грейнджер закусывает щёку изнутри и чувствует металлический вкус.       Она слышит тихий выдох напротив и ждёт. Буквально застывает.       — На прошлой неделе, — будто специально делает паузу, — я учился готовить лазанью.       Грейнджер с облегчением сглатывает этот отвратительный комок, вставший поперёк горла.       — И как ваши успехи?       У неё даже получается мягко улыбнуться, но Драко хмурится. Его будто обжигает её реакция, и он слишком сухо отвечает:       — Я пробовал три раза, и каждый — получалось херово.       Гермиона несколько раз кивает и упирается взглядом в блокнот на своих коленях.       — Ну, — она прочищает горло и снова смотрит на него, — не стоит бросать попытки, верно? Рано или поздно у вас получится. Вам же это нравится? Готовить?       Драко едва заметно пожимает плечами.       — Это отвлекает, — и снова эта дурацкая пауза, — от нежеланных мыслей.       О каких мыслях он говорит и для кого именно они нежеланные — Гермиона решает не уточнять. И понимает, насколько сильно это идёт вразрез с её работой.       Планка собственного профессионализма в глазах Грейнджер стремительно падает и оставляет огромную дыру в полу прямо возле её ног.       Да, это слишком напоминает ей их первую встречу. Только в этот раз Гермиона боится, что не Малфой всё испортит. А она сама.       Или уже испортила.       — Вы бы хотели превратить это хобби во что-то большее? В Лондоне множество хороших кулинарных курсов и…       — Ты правда считаешь, что мне стоит стать поваром? — в его голосе сквозит неприкрытая насмешка.       Настроение Малфоя сейчас сильно отличается от того, с которым он зашёл в кабинет сегодня. И Гермиона почти уверена, что дело в едва заметных отметинах от её ногтей на деревянном подлокотнике кресла.       Ей удалось всё разрушить за несколько грёбаных минут.       — Если вас это действительно увлекает. Почему бы и нет?       Драко отводит взгляд куда-то в сторону. Мажет им по бесчисленным книжным полкам, будто смотреть в глаза Грейнджер в этот момент — худшее решение.       — Потому что, если говорить честно, у меня не получилось ничего из того, что я пытался приготовить. Я думал, раз у меня была высшая отметка в Хогвартсе по зельям, готовка не составит никакого труда. Ведь и там, и там рецептура, которой просто нужно следовать согласно всем пропорциям, — зрачки Драко бегают, изучая каждый предмет в этом кабинете, кроме неё. — Но, как оказалось, это гораздо сложнее.       Грейнджер понимающе кивает, вспоминая свои жалкие попытки справиться хотя бы с одним блюдом сложнее обычной яичницы.       — Любой навык требует времени. У кого-то — больше, у кого-то — меньше. Но неудачи в начале пути никак не значат, что вы так и не добьётесь результата.       Глаза Малфоя наконец находят её. Он молчит, но ей не кажется, что Драко обдумывает услышанное. Скорее сомневается в собственном ответе.       — Не то чтобы для меня было очень важно научиться готовить, — неуверенно начинает он. — Мне нравится это как процесс, как завораживающее своими деталями действо.       Грейнджер едва сводит брови к переносице, пытаясь понять, к чему клонит Малфой.       — И, возможно, — он подбирает слова с такой осторожностью, будто боится сказать лишнего, — мне было бы интересно быть причастным, но для этого необязательно готовить самому.       Видимо, замешательство в глазах Грейнджер заставляет его сформулировать свои мысли понятнее:       — Например, если бы я стал владельцем небольшого ресторана, — он прочищает горло. — В теории, разумеется.       Драко пытается незаметно для Гермионы вытереть запотевшие ладони о ткань своих брюк. И она делает вид, что действительно не замечает.       Наверное, это одно из самых больших откровений, что ей довелось услышать от Малфоя в стенах своего кабинета. И тем самым — одно из самых ценных.       — Довольно неожиданно, мистер Малфой, — осторожно и мягко. — И почему вы рассматриваете этот вариант только в теории?       Драко сцепляет руки в замок перед собой, опираясь локтями на подлокотники. Начинает перебирать большими пальцами и следит за этим движением, не поднимая взгляда на Грейнджер.       — Потому что я не знаю, сколько ещё должно пройти лет, прежде чем что-то подобное станет для меня возможным.       Они возвращаются к разговору о его будущем через несколько сеансов с момента начала терапии. И несмотря на то что теперь Малфой позволяет себе размышлять об этом, воздух вокруг наполняется нотками знакомого отчаяния, что, проникая в её лёгкие, оседает на стенках.       — Я так понимаю, дело не в финансах, — глупое уточнение с её стороны.       — Очевидно, Грейнджер.       — Мне показалось, что на приёме Нарциссы были люди, готовые поддержать новые начинания Малфоев, — звучит не очень убедительно, но она продолжает: — Возможно, среди них окажутся те, кто мог бы стать партнёрами или…       — Дело и не в партнёрах, — перебивает он, — а в том, что рестораны посещают люди. Люди, которых я встречал в Косом переулке; люди, которые презрительно смотрели в мою сторону; люди, которые ясно дали понять, какое место я должен занимать в их мире.       Всё, что он говорит, чертовски сильно напоминает их диалог в прошлом. И это осознание отдается острой болью где-то под рёбрами.       Тогда она не смогла подобрать подходящих слов.       Но и сейчас любой довод кажется слишком неподходящим.       — А что насчёт магловского Лондона? — решает пойти другим путём.       Малфой качает головой:       — Я не так хорошо знаю маглов.       — Тогда это отличная возможность поближе познакомиться с ними, — уголки её губ слегка приподнимаются.       — Магловские способы приготовления еды… Я всё ещё не до конца понимаю. Это не так просто, — внимание Малфоя вновь приковывают дурацкие книжные полки. — И в этом случае мне придётся взять на работу маглов, а я никогда не работал с ними.       Гермионе хочется коснуться руки Драко, чтобы его взгляд перестал так яростно метаться по кабинету.       Но расстояние не позволяет ей.       — Я думаю, вы можете найти ещё сотню причин не делать этого, мистер Малфой. Не сомневаюсь, что многие из них будут достаточно вескими, — она делает паузу, чтобы наконец поймать его взгляд, — и лишь вам решать, стоит ли этот риск того. Но ваше желание говорит также о желании двигаться дальше. Даже если вам страшно — это не повод игнорировать его. Вы должны позволить себе хотя бы думать об этом как о чём-то возможном.       Она надеется, что её успокаивающий тон подействует на Малфоя привычным образом. Но этого не происходит.       Каждый мускул на его лице напрягается, а челюсть плотно сжимается.       Он медленно, будто это требует огромных усилий, кивает.       — Ты права, — и произносит слова так, словно они преодолевают какое-то невидимое препятствие. — Игнорировать свои желания, наверное, не лучшее решение. Но только если речь не обо мне. Понимаешь? Я не могу просто взять и сделать то, что хочу.       Грейнджер кажется, что его фразы имеют двойной смысл. Ещё одно дно, существование которого она упорно игнорирует.       — А кем вы являетесь, мистер Малфой?       Драко моргает несколько раз. Вопрос стирает с его лица следы раздражения своей неожиданностью.       — Что ты имеешь в виду?       — Для вас самого. Кем вы являетесь? — Гермиона делает небольшую паузу, прежде чем уточнить: — Если абстрагироваться от любого мнения извне.       Малфой еле слышно усмехается и опускает взгляд куда-то себе под ноги.       — Нельзя воспринимать себя отдельно от окружающих. Картина будет, — снова смотрит на неё, — неполной.       — Отчасти вы правы. Мы зависим от социума. Невозможно понять, что вы за человек, пока вы не начнёте взаимодействовать с другими людьми. И, как вы говорите, «полную картину» о личности можно составить только суммируя собственную оценку и оценку окружающих нас людей. Но и то и другое субъективно. И на мой взгляд, наша личная оценка себя гораздо важнее, — она делает акцент на последних двух словах. — Она непосредственно влияет на мнение общества.       Молчание.       Его перебивает лишь дыхание двух людей, сидящих друг напротив друга.       У Малфоя — тяжёлое, у Грейнджер — частое.       — Тогда мои дела обстоят гораздо хуже, чем я думал, — сдавленно произносит он.       Неожиданно для Гермионы Драко встаёт из кресла.       Поправляет лацканы пиджака и засовывает руки в карманы.       Выражение его лица — абсолютно нечитаемое.       — Если ты не против, мы продолжим в другой раз.       Грейнджер замирает. Не шевелясь, наблюдает за тем, как он не спеша двигается к выходу. Как его спина исчезает за дверью её кабинета.       Да, хороший психотерапевт так бы и сделал. Принял решение своего пациента и продолжил в другой раз.       Но она не знает, представится ли этот другой раз.       Сейчас Гермиона испытывает то же самое, что и в конце их первого сеанса — когда Драко покинул её кабинет, не попрощавшись. Неуверенность.       А еще, судя по всему, она очень хреновый психотерапевт.       Поэтому ей хватает меньше минуты, чтобы собраться с мыслями и выбежать из кабинета.       Она спускается по лестнице и направляется к лифтам для аппарации, боясь упустить его, когда замечает белую макушку в другом конце этажа. Малфой идёт к главному выходу больницы, прямо на улицу.       Гермиона добегает до двери и тянет за ручку, после чего все её тело обдаёт холодным ветром, а морозные капли впечатываются в лицо, словно тысячи крошечных иголок.       Она стоит в лёгкой блузке на пороге и впервые жалеет о наложенных на стены и окна больницы чарах заглушения, на которых сама же и настояла — для того чтобы погода и внешний шум не мешали пациентам во время терапии.       Малфой успел отойти на несколько метров, всё ещё не зная, что она пытается его догнать.       Грейнджер спускается по скользким ступенькам, не обращая внимания на то, как много воды попадает в её туфли.       James Arthur — Train Wreck       Несколько шагов вперёд.       — Малфой!       Она надеется, что он услышит её сквозь столб дождя, и он останавливается. Поворачивается, но не произносит ни слова.       Малфой даже не использует заклинание, чтобы оставаться сухим.       Видимо, в его планы «прогуляться и поразмышлять» входит также «промокнуть насквозь».       Гермиона показательно фыркает в ответ на свои мысли и делает ещё несколько шагов вперёд, так как Малфой, похоже, не собирается двигаться.       — Может, пора перестать сбегать?       Драко сводит брови к переносице.       — Грейнджер, я не сбегаю, я…       — Нет, именно это ты и делаешь! — она делает ещё один уверенный шаг и тычет пальцем прямо в его грудь. — Снова!       Малфой отмахивает её руку в сторону и шипит:       — А чего ты хотела? Послушать, каким ничтожеством я себя считаю? И даже не допускаю мысль, что у меня может что-то получиться?       — Я хотела бы помочь тебе! — дождь становится сильнее, поэтому она кричит, боясь, что он может не расслышать. — Помочь посмотреть на себя с другой стороны. Увидеть, каким вижу тебя я.       Они оба замолкают.       Гермиона чувствует, как одежда, полностью промокшая, неприятно липнет к её телу. Скорее всего, тушь тонкими струйками стекает по щекам, а волосы от влажности превратились в кудрявое нечто.       Но ей плевать. Всё, что её сейчас волнует, — он.       — И каким ты меня видишь? — у неё еле получается разобрать слова — настолько тихо Драко произносит это.       Взгляд Грейнджер растерянно бегает по его лицу. Она несколько раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается.       Малфой выдыхает и отворачивается, намереваясь продолжить свой путь, но она успевает схватить его за локоть.       — Я не так хорошо тебя знаю, Драко, — она даже не замечает, как сильно её пальцы впиваются в его руку. — В основном я знаю только о той боли, что ты пережил. Но ещё я знаю, как храбро ты справляешься с этим сейчас. Храбрее многих моих пациентов.       Грейнджер сглатывает тугой ком в горле, когда видит, как покраснели его глаза.       — Я не знаю, какая жизнь у тебя была до. Не знаю, был ли у тебя на самом деле выбор. Не мне судить чужие решения. Но я знаю — это то, что осталось за чертой. И эту черту тебе нужно перейти, — она указывает пальцем куда-то между ними, ему под ноги, будто там действительно проведена невидимая черта. — Был ли у тебя тогда выбор, Малфой? Это не важно. Важно то, что он есть сейчас. Жить или существовать. Что ты выберешь сейчас, Драко?       Гермиона чувствует солоноватый привкус на губах — кажется, её собственные слёзы смешались с каплями непрекращающегося дождя. Вокруг слишком шумно, но она может поклясться, что слышит стук своего сердца.       Она считает в голове удар за ударом, но не сможет сказать точно, на какой по счёту Малфой сокращает расстояние между ними и обхватывает руками её лицо.       Его дыхание, его ладони, его губы настолько горячие, что Грейнджер уверена — останутся ожоги.       Этот поцелуй пропитан горьким отчаянием с каплей слабой, но сладкой надежды. Она не позволяет себе оттолкнуть Драко, но и не может безрассудно поддаться его порыву. Всего несколько секунд он прижимается своими губами к её, а затем отстраняется, так и не получив ответа.       Руки Гермионы безвольно висят вдоль тела, а глаза неотрывно смотрят в глаза Драко, покрасневшие от слез.       — Я хочу жить, Грейнджер.       Малфой пятится назад, а после отворачивается и уходит. Его силуэт скрывает за собой пелена дождя, но Гермиона всё ещё смотрит в одну точку.       Ровно в этот момент она принимает, как ей кажется, единственное правильное решение.