***
Ровно в семь вечера Драко оказывается у двери дома Поттеров. Уже в который раз поправляет манжеты кипенно-белой рубашки и лацканы пиджака. Он всё ещё сомневается в том, что чёрный классический костюм является подходящим для этого мероприятия. Драко знает, что стоит надеть на благотворительный вечер, организованный его матерью, или на посиделки со старыми школьными друзьями в баре. Но он не имеет ни малейшего представления о том, в чём стоит прийти на такую встречу. С людьми, которых сложно назвать даже знакомыми. Никакой информации о дресс-коде ему не предоставили, а уточнять самому значило для него дополнительное и, если честно, не особо желательное привлечение внимания к своей персоне. Поэтому основываясь лишь на мысли, что «для Поттера это важный день», он сделал свой выбор, о котором жалеет тут же, когда перед его носом открывается дверь. Чёрт. Поттер стоит в проходе в джинсах и обычной футболке со странной надписью на груди. Наверное, название какого-то магловского бренда одежды. Его счастливое выражение лица сначала сменяется удивлением, а после — очевидным смятением. Драко не уверен, что именно смутило Поттера больше: сам Малфой или то, что он припёрся на домашнюю вечеринку в чёрном классическом костюме. Гарри неожиданно быстро приходит в себя и, прочистив горло, прерывает это отвратительно неудобное молчание. — Ты вовремя. Проходи, — он делает шаг назад и жестом приглашает в дом. Он не улыбается, но в глазах читается искреннее спокойствие. Драко засовывает руки в карманы, чувствуя, как ткань внутри становится влажной от запотевших ладоней, и делает шаг внутрь. Останавливаясь на пороге, вместо предполагаемого приветствия он зачем-то произносит: — Я был не так хорошо осведомлён, — бросает взгляд на свой костюм и тут же возвращает его к Поттеру. — О, — Гарри с демонстративным недоумением осматривает его с головы до ног, и уголки его губ приподнимаются в подобии доброжелательной улыбки. — Я даже не заметил. У Малфоя вырывается неловкий смешок, когда он понимает, что Поттер вполне дружелюбно подшучивает над ним. И это ощущается слишком… странно. — Поздравляю с повышением, — Драко протягивает всё ещё влажную ладонь Гарри, но вряд ли тот сам не догадывается о его волнении в непривычной обстановке. Ещё одно необычное ощущение охватывает его, когда Поттер не задумываясь пожимает его руку. И этот момент напоминает ситуацию, которая уже не случилась много лет назад и не должна была больше повториться никогда. Будто он попал в другую реальность, в которой возможно починить то, что было безнадёжно сломано. — Спасибо. Это правда важное событие в моей жизни, — произносит Гарри и, повторяя за Малфоем, прячет ладони в карманы джинсов. — Знаешь, я рад, что ты согласился прийти сегодня. Гарри пожимает плечами и открывает рот, чтобы произнести что-то ещё, когда Джинни появляется из соседней комнаты и громко восклицает, переключая внимание обоих парней на себя: — Драко! Малфой пугается её чересчур радостного порыва и раскинутых рук, переживая, что бывшая Уизли набросится на него с объятиями, но, слава Мерлину, этого не происходит. Вместо этого подходит к мужу и приобнимает его за плечи. — Здорово, что ты здесь. Все уже собрались. Поттер тут же бросает неясный взгляд в её сторону, и, поймав его, она добавляет: — Ну, почти все, — улыбка на её лице становится более сдержанной. — Давай мы проводим тебя к гостям. Малфой послушно шагает за Джинни и Гарри и тормозит в дверном проёме гостиной, из которой всё это время доносился шум от оживлённых разговоров и смеха. Он постепенно стихает, оставляя в воздухе лишь приглушённое звучание ритмичной мелодии на стареньком музыкальном проигрывателе. И теперь внимание каждого в этой комнате обращено к Драко. Он проходится взглядом по лицам присутствующих: Рон Уизли сидит рядом с миловидной белокурой девушкой — по всей видимости, его жена; на этом же диване — Невилл Лонгботтом и Луна Лавгуд; напротив, на двух креслах, повёрнутых друг к другу, в расслабленных позах расположились Симус Финниган и какой-то незнакомый Драко парень, светловолосый и довольно коренастый на первый взгляд; у окна, вместе с Дином Томасом, опёршимся о подоконник, стояли ещё двое парней. Оба высокие худощавые брюнеты, чем-то даже в чертах лица похожие друг на друга. Глубокий вдох. Выдох.***
— Ты выглядишь… — кажется, Джинни теряет дар речи на несколько секунд, когда открывает дверь и видит подругу. — Давно не видела тебя в чём-то таком, — улыбка на её губах отдает таким понятным для Гермионы теплом. — Тебе очень идёт. Гермиона улыбается в ответ и заходит в дом. Теперь её волнение чувствуется гораздо отчётливее. Она слышит звуки из гостиной, пытаясь разобрать, кому принадлежат голоса. Поправляет руками юбку, чтобы незаметно избавиться от влаги, выступившей на ладонях. Но Джинни считывает этот жест иначе. — Все уже здесь, — она слегка наклоняется вперёд, будто не хочет, чтобы кто-то услышал, хотя вряд ли это возможно, учитывая, что в комнате, где находятся гости, довольно шумно. — И он тоже. Гермиона пытается изобразить что-то похожее на замешательство, но подруга, улыбаясь ещё шире, провожает её в сторону гостиной и мягко берёт за руку. Оказавшись в дверном проёме, Гермиона останавливается. — Извини, что опоздала, — она считает нужным сказать это, но Джинни поддерживающе сжимает её руку и отвечает лишь: — Всё хорошо. Грейнджер бегло осматривает просторную комнату, наполненную её близкими друзьями, а также уже знакомыми ей коллегами Гарри из Аврората. Гермиона улыбается Рону и Рейчел, Луне и Невиллу, которые сидят на диване напротив и сразу замечают её присутствие. С остальными она решает поздороваться позже, поэтому берёт бутылку вишнёвого пива со стола с напитками и закусками, стоящего вдоль стены недалеко от входа в комнату, и вместе с Джинни направляется к ребятам. Стекло в её руке холодное — видимо, пиво не так давно достали из холодильника. Когда Гермиона подходит к дивану, она обхватывает бутылку двумя руками, пытаясь отвлечься от признаков своего волнения. Горячие ладони остывают, прикасаясь к прохладному стеклу. — Мы с Луной как раз говорили о том, что, возможно, ты всё ещё задерживаешься на работе, утонув в куче бумаг, — Невилл смеётся и откидывается на спинку дивана. — Но я рад, что ты смогла выбраться. — Это важный для Гарри день, — Гермиона разводит руками в стороны, показывая, что это было безвыходное для неё положение. Хотя сегодня она отпросилась с работы на час раньше, но друзьям необязательно знать об этом. — Сегодня действительно особенный день, — Луна внимательно рассматривает её наряд и задерживается на волосах. — Ты выглядишь по-особенному. — О, — Грейнджер на мгновение опускает взгляд на свою одежду и снова поправляет юбку, — на самом деле я надела первое, что попалось на глаза. Луна улыбается. И вдруг Гермионе кажется, что все знают. Конечно, это всего лишь игра её воображения. Они просто не могут знать. Хотя, возможно, Джинни? Но только догадывается. Может быть, и Луна, но тогда Гермионе придётся признать, что подруга ещё более проницательна, чем она думала. Это понимание не то чтобы расстраивает, или пугает, или злит. Скорее… вызывает ощущение, будто кто-то знает о ней больше, чем она сама. Снова. Боковым зрением Грейнджер ловит белое пятно справа от себя. Ей достаточно лишь очертания силуэта, чтобы понять. Она не заметила его сразу. Наверное, из-за спины Дина Томаса. Гарри стоит в другом конце комнаты вместе с ними: Дином, двумя своими коллегами и Малфоем. И у Гермионы есть отличный повод подойти — официально поздравить Гарри с повышением. Или хотя бы повернуться в их сторону и поприветствовать издалека. Но всё, на что она решается на данный момент, — небольшой глоток вишнёвого пива.***
Грейнджер сделала вид, что не заметила его. Он не успел поймать её взгляд, когда выглянул из-за спины Томаса, услышав её голос. Вокруг было довольно шумно, но ему удалось расслышать, как она негромко переговаривается с Джинни, стоя в дверном проёме гостиной. И она сделала вид, что не заметила. Или действительно не заметила, но Драко склоняется к самому неприятному варианту. Грейнджер уже давно должна была подойти к Поттеру, чтобы обнять его и пожелать великолепной карьеры, но она всё еще мнётся возле этого чёртова дивана с бутылкой вишнёвого пива. Будто других людей в этой комнате не существует. Дин Томас разве не заслуживает простого приветствия? Драко фыркает своим мыслям и невольно обращает на себя внимание Гарри. Всё это время Малфою как-то удавалось не участвовать в их разговоре: он просто стоял, опершись спиной о подоконник, изредка кивая или ограничиваясь немногословными «да» и «нет». Когда он поднимает взгляд от своего стакана с виски, из которого сделал лишь пару глотков, боясь переборщить с алкоголем, то обнаруживает, что Кевин и Генри, коллеги Гарри, вместе с Дином отошли к столу закусок. Они остались с Поттером наедине. — Чем ты занимаешься сейчас? Чёрт. — Я бы не сказал, что занимаюсь чем-то конкретным… — начинает Малфой, проклиная себя за то, что не подготовил этот ответ заранее. — Я стараюсь не ограничивать себя каким-то одним делом. Звучит чертовски неубедительно. И Поттер, будучи аврором — или будучи Поттером, хрен его знает, — конечно, не верит. Но не продолжает «допрос», при этом всё равно давая понять своей интонацией, что его не удалось провести: — Значит, ничего конкретного. — Ничего конкретного, — повторяет Малфой. Гарри заглядывает в свой стакан, в котором виски осталось всего на несколько глотков. Словно смотреть на собеседника в этот момент ему намного труднее, чем сверлить взглядом янтарную жидкость. Возможно, он не хочет видеть реакцию Драко на то, что собирается сказать. — Знаешь, кому-то нужно больше времени. Это нормально. Поттер немного наклоняет стакан из стороны в сторону, внимательно наблюдая за тем, как алкоголь плещется по его стенкам. Драко удаётся только сглотнуть. Он не знает, что должен ответить. Он должен ответить? Фраза Поттера остаётся висеть в воздухе, как сгусток едкого дыма, медленно проникающего в лёгкие. Гарри переводит взгляд на неё. И Малфой делает то же самое. Около минуты они просто наблюдают, как она общается с Луной и Джинни, иногда смеётся, а иногда делает очередной глоток вишнёвого пива. — Не пойми меня неправильно, — начинает Поттер, и Драко, догадываясь, о чём пойдёт речь, очень хочет закатить глаза, но заставляет себя сдержаться. — Я рад, что ты здесь. Как будто у нас в руках другой вариант сценария, понимаешь? — Гарри поворачивается к Малфою и всматривается в его лицо. — Но почему-то мне кажется, что для неё твоё присутствие здесь гораздо важнее. Драко снова смотрит в её сторону. Он молчит, и, видимо, Поттер понимает, что сейчас не дождётся от него никаких откровений. — Сначала я сильно сомневался в предположениях Джинни, — Гарри допивает свой виски, — но я слишком хорошо знаю Гермиону, чтобы не заметить сегодня ничего… кхм… странного. Он как-то понимающе улыбается, слегка трясёт пустым стаканом в воздухе и отходит к импровизированному бару возле стола с закусками. Малфой остаётся один. Всё это время он бросал в сторону Грейнджер короткие взгляды, приковывая своё внимание только к её лицу в целях экономии драгоценных секунд. Не смотрит ли она на него. И сейчас он позволяет себе посмотреть, не боясь попасть под прицел чужого любопытства. Когда рядом нет Поттера и его друзей, никто не сможет поймать его с поличным. Все слишком заняты общением с друзьями. В том числе и Грейнджер. Драко отмечает про себя, что её волосы в таком состоянии выглядят… правильнее? Странное определение для копны хаотичных завитушек, рассыпанных по плечам, но это именно то, как они выглядят. Правильно. Он несколько раз встречался с Грейнджер вне кабинета, после того как она стала его психотерапевтом. И каждый раз она выглядела слишком по-разному, чтобы у Драко сформировалось хоть какое-то представление о её повседневном стиле в одежде. Возможно, у него были какие-то предположения, но в любом случае он точно не ожидал увидеть это. Короткий топ, оголяющий часть живота и поясницу, и свободная юбка чуть ниже колена с вырезом от бедра. Малфой неосознанно скользит взглядом вдоль выреза. Невидимая линия, которую он чертит по контуру стройной ноги Грейнджер, останавливается на лодыжке и заставляет его сглотнуть. Драко слегка машет головой из стороны в сторону и делает глоток виски, пытаясь избавиться от неуместных мыслей. В комнате будто резко повышается температура, и ему необходимо хотя бы немного спасительной прохлады. Он поворачивается к приоткрытому окну, понимая, что и так уже стоит в одной рубашке с закатанными рукавами. Через десять минут после того, как Драко зашёл в дом, он снял пиджак и аккуратно повесил на спинку маленького пустующего диванчика, стоящего прямо возле входа в гостиную. Наверное, его уже ничто не спасёт. Он делает глубокий вдох.***
Рон начинает рассказывать о последнем матче по квиддичу, на котором «Пушки Педдл» обогнали «Холихедских Гарпий» в турнирной таблице чемпионата, Джинни присоединяется к обсуждению, а Гермиона осознаёт, что разговор звучит в её голове как отдалённый шум. Голова слегка кружится — то ли от почти допитой бутылки пива, то ли от такого неуместного, даже дурацкого, волнения. Грейнджер решает отвлечься от непрекращающегося разговора друзей и попробовать внести ясность в свои мысли. Гермиона оставляет бутылку на столике с закусками и направляется в сторону пустующего диванчика возле входа в гостиную. Ей просто нужно пару минут отдыха, и она сможет вернуться к друзьям. И подойти к Драко Малфою, на которого она так ни разу и не посмотрела за всё это время. Это жутко раздражает и злит. Она даже не думала, что на неё настолько сильно может повлиять потеря контроля над ситуацией. Не думала, что в этом случае её стратегией станет бегство. Она слишком давно не ощущала этого. Уязвимость. Не позволяла себе ощущать. Отвратительное чувство, смешиваясь с кровью, путешествует по её сосудам и заставляет щёки краснеть. Наверное, это может показаться даже милым. Когда тебе шестнадцать. Когда она садится на диван, её спина прислоняется к какой-то приятной ткани. Грейнджер оборачивается и замечает аккуратно висящий на спинке пиджак чёрного цвета. Лёгкий аромат табака, исходящий от вещи, наталкивает на осознание, кому она может принадлежать. И именно в тот момент, когда Гермиона немного двигается вправо, чтобы не помять чужую одежду, рядом с ней на диване появляется Малфой. Она узнаёт его несмотря на то, что не поворачивает головы, так как уже знакомый ей парфюм резко ударяет в нос. Гермиона помнит его ноты с их встречи на благотворительном вечере. Когда она оказалась ближе, чем хотела, но в глубине души ни разу не пожалела об этом. Сейчас они оказываются ещё ближе, и её план по прояснению своих мыслей с треском проваливается.***
Драко не ожидает, что Гермиона сдвинется именно в тот момент, когда он решит присоединиться к ней, сев рядом. В итоге на и так маленьком диванчике практически не остаётся места. Между ними практически не остаётся места. Малфой делает безуспешную попытку увеличить расстояние, но в итоге только сильнее упирается в подлокотник, задевая её бедро своим. Разряд тока моментально проходит сквозь его тело, ускоряя пульс. Он делает глубокий вдох, надеясь выровнять тяжёлое дыхание, что, без сомнения, уже замечено ей. — Всё не совсем так, как я ожидала, — голос Грейнджер тихий, скорее всего, она не хочет, чтобы друзья её услышали. Драко не уверен, повернулась ли она к нему или так же, как он, не отрываясь смотрит прямо перед собой. — Всё не так плохо, — он кивает в сторону компании, которая оживлённо беседует, собравшись возле большого дивана напротив. Драко успел поймать взгляд почти каждого в этой комнате. Поддерживающий — Гарри и Джинни, понимающий — Луны, заинтересованный — Дина, Кевина и Генри, безразличный — Симуса и сочувствующий — Рона. Да. Рон Уизли ему сочувствует. Он не сказал Малфою ни слова за этот вечер, но это именно то, что он заметил в мимолётном взгляде Уизли. Сочувствие. Единственный, кто так и не удостоил Драко вниманием, — Невилл. Возможно, это к лучшему. — Я не об этом, — Грейнджер прочищает горло, и Малфой понимает, о чём она. О ком. — И как ты себе это представляла? — Драко позволяет себе улыбнуться. — Я… Она резко замолкает, и тогда он поворачивает голову в её сторону. Грейнджер замирает, уставившись в пространство перед собой, и он прослеживает за тем, что привлекло её внимание. Джинни Уизли смотрит на них.***
Чёрт. Пытаться остаться незамеченными, находясь в одной гостиной с кучей народу, — провальная затея. Она понимала это. Но уединиться, чтобы спокойно поговорить, казалось ещё более устрашающим решением. Улыбка Джинни похожа на яркий свет прожектора, который собирает их с Драко, сидящих вместе, так близко, на одном диване, в кольцо света. — Гарри сказал, что сейчас ты… — громко произносит Джинни, чтобы привлечь общее внимание, и делает короткую паузу, словно подбирая подходящие слова, — в поиске, — она на мгновение бросает взгляд на мужа, который слегка опускает голову, принимаясь рассматривать свои ботинки. — Может быть, расскажешь нам про свои планы на будущее? Да, это Джинни. Она всегда спрашивает прямо, не таит обиды и не умеет скрывать свой интерес. И, видимо, она совершенно точно не собирается делать вид, что Гарри не сболтнул ей лишнего из его личного разговора с Драко. Гермионе кажется, её даже забавляет иногда ставить своего супруга в пустяковые неловкие ситуации. И если бы она не дружила с ней столько лет, то могла бы предположить, что подруга просто пытается задеть Малфоя за живое, но Джинни Поттер — самый искренний человек из всех, кого она знает. Грейнджер осознаёт, как сильно Драко, сидящий рядом с ней, напрягается. Упирается локтями в свои колени, случайно задевая её правой рукой, и сцепляет руки в замок. Он начинает перебирать большими пальцами и следит за этим движением, пока не решается на ответ и не поднимает глаза к Джинни. Внимание ребят направлено в их с Драко сторону, и от этого его беспокойство только повышается. Скорее всего, это замечает не только она, так как Рон на удивление мягко произносит, обращаясь к Малфою: — Если ты не хочешь говорить об этом, — он старается непринуждённо улыбнуться, но выходит плохо, — всё нормально. Ты не обязан отвечать. Моя сестра просто поинтересовалась, как у тебя дела. — Да-да, — подтверждает Джинни гораздо менее уверенным тоном, нежели несколько секунд назад. Грейнджер определённо обескураживает проницательность Рона, и внутри неё разливается какое-то приятное тепло. Поддержка именно этого человека внушает надежду на то, что в этом самом будущем всё будет нормально. Возможно, даже хорошо. Она поддаётся своему порыву и обхватывает запястье Малфоя, слегка сжимая. И в этот раз ей предельно ясно. Почему она захотела это сделать и что это значит. Видимо, её жест заставляет плечи Драко расслабиться и даже поднять левый уголок губы в смущённой ухмылке. Такое словосочетание кажется совсем несочетаемым, но именно это Драко и делает. Ухмыляется. Смущённо. — Нет, всё, — он прочищает горло, — всё в порядке. На самом деле я совсем не против рассказать вам… — делает небольшую паузу, задумавшись, — о своих планах. Возможно, услышу полезное мнение на этот счёт. Грейнджер понимает, что значит для него этот шаг. И она благодарна, что он делает его. — Я бы хотел открыть ресторан в центре магловской части Лондона, — Малфой снова зацикливает взгляд на движении своих больших пальцев. — Идея пока только в зачатке, но я уже начал составлять бизнес-план. Несколько мгновений все молчат, переваривая услышанное. Джинни первая прерывает тишину. — Очень амбициозно! — она поднимает брови и одобрительно кивает. Гарри открывает рот, чтобы тоже что-то сказать, но Невилл опережает его. — Позволь кое-что уточнить, — он отталкивается от спинки дивана, на которую всё это время облокачивался, и подаётся вперёд. — Да, конечно, — сразу же отвечает Драко, но Гермиона чувствует, как напрягается его рука под её пальцами. Невилл прищуривается, и весь энтузиазм Грейнджер насчёт нормального будущего куда-то улетучивается. — Какую сумму назначил суд в качестве штрафа семье Малфой после признания всех вас виновными в содействии Тому Реддлу? Теперь уже пальцы Гермионы напрягаются, впиваясь в запястье Драко. Возможно, на его коже останутся следы от её ногтей, но сейчас она просто не в состоянии думать об этом. Она слышит, как громко он сглатывает. Но абсолютно твёрдым тоном произносит: — Все, кому назначили штраф, должны были выплатить фиксированную сумму. Пятьдесят миллионов галлеонов, — он смотрит Невиллу прямо в глаза. Тот несколько раз делано кивает, нахмурив брови, будто раздумывая о чём-то. — Пятьдесят миллионов — большие деньги. Разумеется. Но разве этого достаточно, чтобы искупить такую вину? Драко ещё раз сглатывает. На этот раз настолько тихо, что, скорее всего, замечает только Грейнджер. — Нет. Недостаточно. Малфой всё так же не отрываясь смотрит на Невилла. Но тот вдруг вновь откидывается на спинку дивана, расслабляясь. Его губы расплываются в какой-то непонятной улыбке. — На мой взгляд, это был не совсем верный подход. Он не учитывает некоторых нюансов. Ведь у каждого провинившегося разное денежное состояние. Я бы сделал совсем по-другому. — И как же? Гермиона уверена, что она слышит, как скрипят зубы Драко. — Установил фиксированный процент от общего состояния осуждённого. Мне кажется, это было бы разумнее, — смотрит в горлышко своей бутылки. У Малфоя вырывается нервный смешок, он начинает всё хаотичнее перебирать большими пальцами, уже не контролируя это движение. — Какой процент тебе кажется разумным? — Такой, чтобы не осталось на открытие собственного ресторана. Это похоже на выстрел. Точный и безжалостный. Гермиона знала об отношении Невилла к Драко, но никогда не думала, насколько жестоким он может быть. К горлу подступает тошнота — потому что она не может его винить. Не после всего, что произошло. Не после того, что он пережил. Возможно, его пули наполнены порохом собственной боли. — Ты прав. Всё, что отвечает ему Малфой. Встаёт и сдержанно обращается к Джинни и Гарри: — Мне нужно подышать свежим воздухом, если вы не против. Поттеры неуверенно кивают. — На кухне есть дверь, выходящая в наш сад, — подсказывает Джинни. Драко кивает в ответ и выходит из гостиной, оставляя Гермиону на маленьком диванчике, резко ставшим таким огромным для неё одной.***
Дым наполняет лёгкие, едкой консистенцией отравляя каждый сантиметр тела. Не приносит облегчения. Скорее наоборот — заполняет собой всё пространство, не позволяя сделать даже один полноценный вдох. Драко садится на одну из скамеек в саду Поттеров и ослабляет галстук на шее в попытке получить немного кислорода. — Невилл выпил лишнего. Грейнджер. Он слышит её голос, но не решается повернуться в её сторону. — Он сказал то, что действительно думает. Я не могу винить его за это. Малфой с силой прокручивает окурок в своей руке, заставляя его исчезнуть, и достаёт ещё одну сигарету. — Но ты злишься. Он слышит её приближающиеся шаги, и, кажется, именно этот звук становится тем необходимым глотком воздуха. — Не на него, — Драко вздыхает, опуская глаза перед собой. — Вряд ли он последний человек, который скажет мне нечто подобное. Я должен научиться отвечать и реагировать на это, — именно то, что он должен сказать, даже если его чувства сейчас разнятся с произносимыми словами. То, кем он должен стать. Чтобы иметь возможность нормально жить. — Зачем ты позвала меня сюда? — поднимает взгляд к Грейнджер. По саду расставлены небольшие фонарики, но этого освещения не хватает, чтобы разглядеть её эмоции сквозь сгущающиеся сумерки. — Я уже говорила, что, по моему мнению, это может стать ещё одним толчком в твоём выздоровлении, но я не ожидала, что… Драко встаёт и стремительно движется к ней, одновременно прощаясь с ещё одним окурком с помощью магии. — Нет. Скажи, зачем я здесь. Зачем я пришел сюда и зачем ты позвала меня, — его тон твёрже и настойчивее. Он смотрит в её глаза не отрываясь. По его запястьям проходит дрожь, оставляя следом неприятное жжение на коже. Когда он снова видит в этих глазах чёртово сомнение. — Скажи правду, Грейнджер. Уже не просьба. Мольба. И это отвратительное чувство — просить о правде, которую, как тебе кажется, успел заслужить. — Потому что я хотела, чтобы ты пришёл. Она отвечает быстро, буквально на выдохе, своими словами нагревая внутри него провода, несущие кровь к самому главному органу. — Я дал тебе время, Гермиона. Время обдумать всё, что ты чувствуешь, — тихо произносит Драко. — Несмотря на то, что неизвестность убивала меня, я с уважением отнёсся к тому, что ты должна сама принять решение, — его голос становится ещё тише, будто растворяясь в листве окружающих их деревьев. — Чего ты хочешь? — Ты хочешь знать, чего я хочу, Драко? — на лице Грейнджер проступает неясная эмоция, брови резко сходятся к переносице в замешательстве, мышцы лица напрягаются, а дыхание учащается. — Я хочу одеваться так, как мне нравится, а не так, как ждут от меня окружающие. Не совсем то, что он ожидает услышать, но этот поворот, возможно, тоже сможет их куда-то привести. — Продолжай. Гермиона делает глубокий вдох, будто набирает воздух перед прыжком через пропасть. — Я хочу купить машину, чёртов «Форд Фокус». Чтобы, как обычный магл, на выходных кататься до ближайшего торгового центра и совершать несколько импульсивных покупок. Я хочу завести кота, потому что безумно скучаю по Живоглоту. Мне не хватает его тепла и ласки, и я бы хотела подарить любовь ещё одному животному, — она делает паузу на пару секунд, чтобы выдохнуть и набрать в лёгкие ещё воздуха. — Хочу не чувствовать вину за то, что ухожу с работы вовремя, или за то, что провожу выходные с друзьями, а не в своём кабинете. А ещё я хочу перекрасить стены в своей квартире. Кажется, Драко даже замечает капли пота, проступившие на ее лбу, словно она пробежала марафон на небольшую дистанцию. — Белый цвет совсем мне не подходит, — поднимает ладони к своим вискам, голос становится тише, а взгляд блуждает из одной точки сада в другую. — Он такой… такой требовательный. Да, наверное, для большинства людей он совсем необязывающий, но мне нужно что-то другое и… В одно мгновение Малфой сокращает расстояние между ними и опускает её руки вдоль тела. Он обхватывает плечи Гермионы, слегка сжимая пальцами нежную кожу. — Посмотри на меня. Грейнджер смотрит не на него, а куда-то в центр его груди, где болтается развязанный галстук. — Посмотри. Когда она всё же поднимает глаза, он замечает, как дрожат её губы. — Гермиона. Ты же понимаешь, что можешь сделать всё это? Если это то, чего ты хочешь, ты можешь это сделать. Драко говорит это громко и чётко. Он хочет, чтобы она услышала. Ещё секунду она всматривается в его лицо, прежде чем еле слышно произнести: — А ещё я хотела бы поцеловать тебя. Прямо сейчас. Малфою нужно лишь сделать шаг, чтобы крепко прижать Грейнджер за талию к себе и накрыть в поцелуе. Жадном. Желаемом. Одна его рука сжимает ткань её топа, а вторая ложится на голую поясницу, рассыпая по телу давно забытые вспышки приятных импульсов. Её губы настолько мягкие, что на мгновение он замедляется, боясь повредить их. Но руки Гермионы, лежащие у него на груди, вцепляются в рубашку, заставляя вернуться к изначальному темпу. Драко чувствует, как его тепло поднимается, встречаясь с её теплом в месте их поцелуя. Будто это то, что должно быть. Будто в этом и есть они. Он отстраняется, когда ощущает на своих щеках влагу. Еле заметные дорожки слёз блестят в приглушённом свете на лице Грейнджер. — Почему? — он бережно вытирает мокрые полоски большим пальцем. — Если это то, чего ты хотела? Каждый их поцелуй сопровождался солёной болью. Громкой — как тогда под дождём. Или тихой — как сейчас. — Потому что у меня всё ещё есть сомнения. Драко выдыхает, опуская глаза. — Не насчёт меня, — поспешно добавляет Гермиона, чтобы вернуть его взгляд к себе. — Это сложно. То, о чём я думала всё это время. Точнее… одна из вещей, о которой мне пришлось думать, — её губы снова дрожат, и Малфою физически больно смотреть на это. — Влюблённость в психотерапевта — распространённый побочный эффект терапии. Я изучала этот вопрос, но никогда не встречалась с ним лицом к лицу. Пациент влюбляется не в человека, проводящего терапию, а в своё состояние рядом с ним. Понимаешь? В ощущение, когда после каждого сеанса становится легче. Когда боль уходит и ты чувствуешь себя лучше. Малфой хмурит брови и делает небольшой шаг назад. Руки Грейнджер беспомощно падают, когда он отходит от неё. Но она делает глубокий вдох, чтобы продолжить: — В этом случае психотерапевт может проработать эту проблему с пациентом, объяснив ему ложность возникших чувств и их истинную сущность. Это… правильно, — Драко прослеживает за тем, как она с трудом сглатывает ком, вставший поперёк горла. — Но я не смогла справиться с ситуацией. Не смогла справиться с собственными чувствами, — неуверенный шаг к нему, — поэтому передала твоё дело мистеру Сандерсу. По лицу Грейнджер больше не текут слёзы. Но в её глазах Драко читает нечто, заставляющее сердце сжаться. Надежда. Ей приходится надеяться, что он действительно испытывает к ней то же самое, что и она к нему. Что это не замаскированная под чувства ложь, которая замахнулась над её головой в ожидании возможности полоснуть своим острым лезвием. Драко аккуратно берёт её руки в свои ладони. Ощущает, как сильно она сжимает их в ответ. — Гермиона, я влюбился не в своё состояние рядом с тобой. Я влюблялся в тебя каждый раз, когда мы были за пределами твоего кабинета. Когда ты, нарушая правила, привела меня в Азкабан на встречу с отцом. И взяла меня за руку. Когда я пришёл к тебе домой и увидел в заляпанной от соуса футболке, а ты планировала смотреть романтическую комедию и разозлилась. Когда я танцевал с тобой на благотворительном вечере матери, прикасаясь к тебе и слыша твой смех. Когда ты выбежала за мной под проливной дождь в одной блузке и тушь растеклась по твоему лицу. Когда я готовил тебе завтрак, а ты делала вид, что он искренне тебя впечатляет, — Драко потирает большими пальцами тыльную сторону её ладоней и мягко улыбается. — Я влюбился в человека, которого смог узнать лучше, чем мне удавалось раньше. Я не знаю о тебе всего, но я хочу узнать. Слышишь? Да, ты подарила мне надежду и поверила в меня. И сначала я думал, что ты станешь лишь утешением и способом залечить мои раны. Но я ошибался. Я понял это не сразу, — он прочищает горло, — но после того, как ты отказалась от меня как от пациента и я пришёл на первый сеанс к Сандерсу, я осознал, что мне всё равно, будешь ли ты моим психотерапевтом. Грейнджер несколько раз кивает, с чем-то соглашаясь. — Я знаю, что ты говоришь искренне, — ненадолго опуская взгляд себе под ноги и снова возвращая его к лицу Малфоя, — но мы верим в то, во что хотим поверить. В то, что нам кажется истиной. Даже если на самом деле не является таковой. Драко смотрит на её руки в своих руках. Понимая, что готов сделать всё, чтобы иметь возможность снова прикоснуться к ней. Снова почувствовать её тепло. Он осторожно приподнимает подбородок Грейнджер своими пальцами, заглядывая в самую глубину карих глаз. — Дай мне шанс, Гермиона. Дай шанс доказать, и я обещаю, что ты больше не будешь сомневаться. Что-то в её лице смягчается. Она будто пропускает через себя его обещание и подтверждает свой ответ мягким кивком. Малфою хочется снова поцеловать её, но он не разрешает себе эту вольность. Вместо этого опускает руку и произносит: — Ты прекрасно выглядишь. Гермиона спохватывается, осматривая свой наряд, и будто останавливает свой порыв, когда руки тянутся поправить юбку. — Спасибо, — возвращает ему улыбку и слегка наклоняет голову. — Ты можешь быть такой, какой хочешь быть. Они оба понимают, что он говорит о чём-то большем, чем просто выбор одежды. Он говорит о ней. — Наверное, мне просто сложно поверить, что я могу позволить себе это. Это откровение расползается по его разуму, выхватывая по пути подходящие слова. Те, что он должен сказать. — Ты так долго жила для других, выслушивая каждого, кто прошёл эту чёртову войну. Совсем позабыв о том, что прошла её сама, — Малфой говорит это медленно, делая акцент на важности каждого слога. — Твои раны такие же глубокие. Но ты пошла в новый бой, не дав им времени затянуться. Драко не отрывается от её лица в ожидании ответа. Сквозняк вдруг подхватывает дверь, выходящую в сад, и громкий стук заставляет их обоих повернуться в ту сторону. — Наверное, мне стоит уйти, — тихо. — Вечер уже испорчен, но я должна остаться. Гарри… — Я понимаю, — он убирает локон, упавший ей на лоб, когда она снова поворачивается к нему. Драко подходит к скамейке, на которой оставил пачку магловских сигарет, и, подняв её, делает несколько шагов к двери, но Грейнджер не идёт за ним. — Я попрощаюсь с Поттерами и заберу свой пиджак, — он останавливается и ждёт. — Я побуду здесь немного, — Гермиона обхватывает себя двумя руками и как-то грустно улыбается. Наверное, это тот вопрос, который ему не стоит задавать. То, что принадлежит лично ей. — Хорошо. Ещё несколько шагов, он оборачивается уже у двери. — Я не считаю, что этот вечер испорчен.***
Agnes Obel — It's Happening Again Каждый миллиметр кожи, каждый изгиб окутывает знакомое тепло. Вода уже не настолько горячая — скорее комфортная, подстраивающаяся под температуру тела. Будто имеет совсем иной смысл, совсем иное значение. Гермиона опускается с головой под воду, крепко зажмурив глаза. Это рефлекс, отработанный годами. Если ты оказываешься под водой, перед тем как открыть глаза, — тебе нужно подготовиться. Принять очередное решение, пусть незначительное, но это то, что ты должен сделать. Вода в ванне качается от малейшего движения и словно мягкими ладонями ласкает лицо девушки. Грейнджер растворяется в ней. Распадается на мелкие частицы, чтобы собрать их вновь. Собрать в ту Гермиону, которой она была до войны. В её смех и слезы, победы и неудачи, страхи и счастливые воспоминания. В её утраты, боль и кровоточащие раны. Что не зажили и, будь вода солёной, обязательно защипали бы. Раны, которые являются частью её самой. Раны, которые она так старательно игнорировала, уничтожая себя изнутри. Ты так долго жила для других, выслушивая каждого, кто прошёл эту чёртову войну. Совсем позабыв о том, что прошла её сама. Самое понятное ей решение — отказаться от себя во имя чужого блага. Беспристрастная. Понимающая. Но в итоге — сломанная. Твои раны такие же глубокие. Но ты пошла в новый бой, не дав им времени затянуться. Теперь каждое желание, которое она аккуратно достаёт с самой дальней полки своего сознания, кажется чем-то искусственным. Просто бутафорией, не имеющей ничего общего с реальностью. И она порывается поставить его обратно на полку, но не даёт себе это сделать. Крепко сжимает в руке, оставляя отметины от ногтей на ладонях. Она выныривает, чувствуя, что поднимается с самой глубины. Грейнджер проводит руками по волосам и глубоко втягивает воздух. Она больше не может спасать других. Она должна спасти себя.