Сбылось

— Ночные лилии прекрасны, — послышался голос позади. Нос Вэй Усяня заполнил сладкий, цветочный запах лотосов. Цзян Чэн облокотился на перила моста рядом с Вэй Усянем и вдохнул запах цветов. — Дядя Цзян? — Спит, выпил много вина, — с улыбкой ответил Цзян Чэн. Его запах окрасился предвкушением. Вэй Усянь с наслаждением вдохнул его. Он любил, когда омеги пахли желанием. — Помнишь, наше первое совместное задание, — начал Цзян Чэн. Вэй Усянь взглянул на омегу, с каждым словом он становился ближе, и теперь они соприкоснулись плечом. Вэй Усянь помнил. Они освобождали этот город от Вэней, Вэни зачистили его полностью: не осталось ни одного местного жителя, ни заклинателя. Они обозначили здесь Надзирательный пункт, где разместился какой-то важный генерал, который совершенно не подозревал, что на его пристанище напали. Вэй Усянь и Цзян Чэн застали его пьяным в окружении не менее пьяных весенних девиц. Им не составило труда связать генерала и его подчиненных. После они отослали его в Цинхэ, а сами решили отправиться в следующий надзирательный пункт. Во время ночевки они ушли из лагеря и нашли тихий теплый речной берег, где насладились друг другом. — Хочешь сходить туда? — спросил Вэй Усянь. Он мог назвать берега рек их местами, потому что в любой местности они находили берег с мелким приятным песком и отдыхали. — Сейчас ночь, — Вэй Усянь повернулся к Цзян Чэну и осторожно убрал с лица свободную от пучка прядь. — Нас никто не увидит. Его запах стал более насыщенным и желающим. Они одновременно приблизились и коснулись губ друг друга. Поцелуй вышел невинным и нежным. Следующий уже был нетерпеливым. Вэй Усянь подхватил Цзян Чэна под бедра и приподнял, усаживая на перила моста. — Нас могут увидеть, — прошептал Цзян Чэн между плохо сдерживаемыми вздохами. Вэй Усянь зацеловывал открытую шею, совершенно не думая о том, что их могут застать вдвоем. Ему всегда было наплевать. Омега была только его и пусть другие альфы видят, что он принадлежит только ему. В его планы не входило иметь связи с омегами сейчас, потому что с каждым из них у Вэй Усяня была интрижка. И только на Цзян Чэна он имел права. Помолвка. Он не надеялся, что Цзян Фэнмянь вспомнит о ней, а просить самому было не подходящим временем. Сбор приданного затруднит ослабший Юньмэн Цзян. Илин Вэй тоже не мог внести нужную сумму за выкуп омеги, ведь Цзян Чэн был единственным ребенком в семье и стоил дорого. А там, думать о политической ситуации в Юньмэн Цзян и Илин Вэй после свадьбы как-то не хотелось. Объединять два Ордена тоже. Будь бы здесь отец, он бы что-то придумал. Но Вэй Усянь не хотел загадывать наперед. — Если мы поторопимся, вода не успеет остыть. Вэй Усянь хотел предложить полететь на Суйбяне вдвоем, расставаться даже на короткий срок не хотелось. Он желал чувствовать горячее тело омеги весь путь. Цзян Чэн смущенно улыбнулся. — Суйбянь выдержит нас обоих. Вэй Ин встал на меч и помог Цзян Чэну забраться на него. Цзян Чэн прислонился спиной к груди Вэй Усяня и потянулся за поцелуем. Вэй Усянь прижал его к себе, чтобы тот не упал, слишком он увлекся соблюдением. Они взмыли в воздух. Вэй Усянь зажмурился, когда они прошлись через барьер, но ничего не почувствовал. Он остановился и огляделся, барьер не искрил и не показал себя. Талисман во внутреннем кармане ханьфу стал теплым, сообщая о проникновении. Надо будет похвастаться Вэнь Цин. Мертвецы и кровь творят чудеса. — Что-то случилось? — спросил Цзян Чэн. Вэй Ин самодовольно указал вперед. — Смотри, видишь блики? — Цзян Чэн всматривался в вечернюю деревню, люди зажигали фонари во дворах и на центральной улице. Адепты возвращались в казармы со смены, другие вставали на свои места. Происходила смена стражи. Цзян Чэн кивнул. Вэй Усянь коснулся губами открытого ушка, омега слегка вздрогнул. — Это защитный барьер. Цзян Чэн ахнул. — Незаметный, правда. Он отличается от барьера Облачных Глубин. Вэй Усянь коснулся рукой барьера, и вокруг нее показалась красная сетка заклинаний. Ему нравилось, когда его идеи воплощаются в жизнь, раньше он был ограничен в ресурсах, но сейчас, благодаря темному совершенствованию, границы были стерты. Цзян Чэн попросил рассказать, как он устроен. Вэй Усянь не хотел выдавать всех секретов, поэтому ограничился лишь печатью, начерченной кровью. Этого Цзян Чэну было достаточно. Омега не показывал своего одобрения к темному ритуалу, но и не высказывал недовольства. Хоть кто-то из его окружения не придавал значения его методу совершенствования. Цзян Чэн похвалил его, сказав, что теперь чувствует себя в безопасности. Они добрались до реки за несколько минут. Цзян Чэн спрыгнул с меча. Вэй Усянь приземлился следом. Заходящее солнце отражалось в воде и подсвечивало воду. Цзян Чэн проверил воду рукой и удовлетворено кивнул. — Ещё теплая, — и принялся раздеваться. Цзян Чэн получил много ранений на войне, но его кожа осталась гладкой, без единого шрама. Вэй Усянь отвлекся от раздевания. Цзян Чэн уже стоял к нему спиной, его острые лопатки двигались, пока он складывал одежду, распущенные волосы скользнули с плеча на спину. Его золотистая загорелая кожа блестела в солнечном свете. Вэй Усянь сглотнул слюну, тени и свет подчеркивали очертания его широких плеч, узкой талии и округлых ягодиц. Он выглядел тонким и нежным цветком ночной лилии. Цзян Чэн вскинул брови. Вэй Усянь стоял, скрючившись в одной штанине. Он быстро избавился от штанов и сапог и побежал к Цзян Чэну, который с каждым шагом погружался в воду. Вэй Усянь зашёл в воду по пояс и остановился, высматривая омегу, который уже нырнул и некоторое время не появлялся на поверхности. Он, как уроженец Юньмэна, прекрасно плавал и мог надолго задерживать дыхание под водой. Омега выросла из воды как сирена и потянула Вэй Усяня за руку. Он перестал чувствовать опору под ногами и погрузился под воду с головой. Оказалось, там был обрыв. Он захлебнул воды от неожиданности. Ничего не видел в воде, лишь чувствовал руки, обнявшие талию и потянувшие наверх. Вэй Усянь долго отплевывался под обеспокоенный взгляд омеги. — Прости. — Не извиняйся, — Между ними не должно быть «прости» — они знакомы всю жизнь и извинения только усугубят их дружбу. Вэй Усянь проводил месяца на Пристани Лотоса, когда родители отправлялись в странствие, и научился плавать не хуже, чем Юньмэновцы. Вэй Усянь быстро восстановил положение на воде и лениво перебирал ногами. Цзян Чэн переместил руки с талии Вэй Усяня на шею и поцеловал медленно, прося прощение за баловство. Губы Цзян Чэна были холодными от воды, и Вэй Усянь сделал всё, чтобы их согреть. Он положил руки под бедра Цзян Чэна и приподнял, углубляя поцелуй, и утянул под воду. В ушах стучало, Цзян Чэн крепко держался за плечи и постоянно поднимался телом вверх, всплывая. Он был расслаблен и поглощен поцелуем. Пузырьки воздуха поднимались из их ртов. Когда воздух закончился, они вынырнули. Тяжелое дыхание нависло над водой, они пытались отдышаться. Цзян Чэн убрал волосы назад, он действительно походил на русалку, красивый, соблазнительный. Вода остыла и стала холодной. Вэй Усянь с Цзян Чэном одновременно забрались на мель. Вэй Усянь брызнул на Цзян Чэна водой, а после сам получил весьма крупной волной, в которой явно использовались духовные силы. Он упал в воду и приподнялся на локтях, сейчас вода была ему всего лишь по щиколотку. Цзян Чэн громко смеялся и убрал водоросль с волос Вэй Усяня. Тот потянул его на себя и уронил в воду. Шуточная борьба сменилась страстными поцелуями. Вэй Усянь легко приподнял омегу над водой и понес на берег. На песке у воды было разложено ханьфу. Вэй Усянь не собирался использовать его. Просто бросил, когда раздевался. Он положил Цзян Чэна на него и принялся зацеловывать холодное от воды тело. Цзян Чэн стонал и выгибался от контраста температур. Он с хлюпом собирал каждую каплю воды и оставлял мелкие укусы, где никто не сможет их увидеть. Он спускался поцелуями ниже и ниже. Вэй Усянь коснулся губами нежной кожи отверстия. Цзян Чэн вздрогнул. Его руки схватились за песок над головой. Язык слизывал смазку, едва касаясь кожи. Колечко расслабилось, и Вэй Усянь, не теряя времени, протолкнул внутрь кончик языка. Язык разглаживал стенки и растягивал узкое отверстие. Цзян Чэн выгибался при каждом едва ощутимом касании. Вэй Усянь оторвался от дырочки и оставил поцелуй на бедре. Цзян Чэн был чувствительным, красивым и отзывчивым.

***

Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюань остановились в коридоре. Покои, выделенные им, находились в одном крыле и шли друг за другом. Беты, сопровождающие их, отошли на почтенное расстояние и не торопили. — Цзян Ваньинь. — Остался. — Мгм. — Цзян Ваньинь и Вэй Усянь помолвлены с детства, — сказал невзначай Цзинь Цзысюань. Лань Ванцзи выразительно взглянул на него. Омега поежилась от холодного взгляда. Он был наслышан о Втором Нефрите, но не ожидал, что будет одним из тех, на кого он посмотрит так. Цзысюань заметил проскользнувшее на его лице удивление и поспешил пояснить. — Глава Цзян и покойный Глава Вэй — названные братья. Они договорились о помолвке до рождения детей. Расклад браков зависел от вторичного пола наследников, матушка тоже хотела породниться с лучшей подругой, мадам Юй, но оба сына показали себя омегами. — Мгм. Цзинь Цзысюань взглянул на Лань Ванцзы, чье лицо приняло упрямое выражение. Его запах заполнился ревностью? — О, Вам нравится молодой господин Вэй? — потянул Цзысюань и отскочил на шаг, когда Лань Ванцзи резко повернулся к нему. Казалось, еще несколько секунд и он обнажит Бичэнь. — Тогда вашим соперником станет не только Цзян Ваньинь, но и я.