Развивающая детская игра

«Хочу», - промелькнуло в голове у Антона. Дальше мысль не успела сформироваться, взорвавшись в груди желанием. То было громкое, ультимативное, требовательное и капризное «хочу». Оно замигало в голове жёлтыми лампочками накаливания и завертелось на языке маленьким смерчем. Он был таким, знаете, как рисуют в детских мультиках, состоящим из отдельных чёрных линий, крошечным и от того почти нестрашным. Это было то самое «хочу», которое могло бы подтолкнуть ребенка к первому шепелявому слову, сформированному во рту ещё нетренированным языком. Хочу. Оно требовало вытянуть вперёд руку, хотя нет, две руки, выпятить нижнюю губу и упорно канючить «хочу хочу хочу», пока мама или другой какой взрослый не догадался бы, чего это там дитятко так сильно возжелало. Бывает два типа «хочу»: «хочу такое» и «хочу так же». И последнее следует за первым. Сначала ты тянешь две растопыренные пятерни к красному яблоку на столе, игнорируя стоящую перед тобой тарелку каши, или к ярко-жёлтому самосвалу в руках у незнакомого мальчишки, а может, к дворовой кошке с длинными усами и чернильным пятнышком на боку и заливаешься плачем: «хочу такое, мам, хочу». А потом как-то раз, гордо восседая на своём трехколесном велосипеде и разглядывая дворовых мальчишек, ты внезапно видишь его, Ромку на два года старше, который выезжает из-за угла на взрослом двухколёсном велосипеде. Он несётся с какой-то невероятной скоростью, игнорируя всё и вся и почти ничего не видя за выгоревшей длинной чёлкой, а потом медленно отнимает руки от руля. И в этот самый момент ты думаешь: «хочу так же». И эти самые «хочу» остаются с нами на всю оставшуюся жизнь. Мы, конечно, начинаем формулировать свои мысли несколько иначе, ставим задачи, цели, строим планы, просчитываем ходы. Но, по большому счёту, всё остаётся прежним: «хочу такое» и «хочу так же». Желание Антона относилось ко второму типу «хочу». Он хотел так же. Перво-наперво оно ослепительно полыхнуло в сознании горящей бродвеевской вывеской. Огромные, сияющие, жёлтые буквы. Хочу. Затем взорвалось, не успевши превратиться в «хочу так же…». Но Антон и так прекрасно понял, куда оно могло его завести. А потому ухватил это непослушное «хочу» и затолкал его поглубже, на задворки сознания. Вот там-то эта хитрющая тварь и завертелась маленьким смерчем невысказанности. Рука рванулась было потянуться к тёмному рукаву Арсеньевской футболки, чтобы дёрнуть его, как следует, и заявить своё «хочу». Но этого Антон делать не стал. Во-первых, ему тридцать. Свои внутренние порывы он хоть как-то, но научился контролировать. Во-вторых, желание было идиотское - нечего хороших людей по такому пустяку беспокоить. В-третьих, Антону было бы просто стыдно о таком просить. И главное: о чём просить? О, Арс, можно я как-нибудь встану... Нет, бред. И наконец, в-четвёртых, в этот самый момент они стояли перед камерами, а Арсений был слишком занят Эльдаром Джараховым. Поэтому Антон дёргать никого не стал, а попытался это глупое желание проглотить, проигнорировав растущий в своей мощи смерч. Но не тут-то было. Вы когда-нибудь пробовали выкинуть из головы мысли о жёлтом самосвале или летящем по двору Ромке? Вот то-то и оно. Хрен ты такое провернёшь. *** Позже Антон стоял и размышлял о том, какого же Джарахов роста. Наверное, где-то метр пятьдесят с чем-то? Да? Или всё же повыше? У Антона было плохо с глазомером. Размышляя об этом, он самую капельку себя за это ненавидел. - Он бесится, - прокомментировал ситуацию Матвиенко. Обращался он, конечно же, не к Антону, а к Арсению, но они стояли меньше, чем в двух метрах: сложно было не услышать. - Ничего он не бесится, - отмахнулся Попов, увлеченный чем-то в телефоне. - Ещё как бесится... Арсений устало вздохнул, оторвался-таки от Инстаграма и подошёл чуть ближе, чтобы вкрадчиво поинтересоваться: - Ты бесишься? Антон перевёл на него глаза, стараясь каждой мышцей лица состроить такую морду, чтобы очень доходчиво показать, насколько это глупый вопрос: - Арс, - выдохнул он. - Передай Матвиенко, что у меня нет проблем со слухом. Серёжа демонстративно закатил глаза, пробурчал что-то под нос и утопал восвояси. Видимо, проклял. Арсений же подошёл ещё ближе и даже телефон в карман убрал. Ничего себе. Вот это участие. - Ты не ответил на вопрос, - он заговорил тише, из-за чего голос стал на полтора тона ниже. Вкупе с какой-то почти назидательной интонацией это возымело странный эффект. Антон сглотнул, ощутив тягучий комок стыда от дурацкого «хочу» и глупых мыслей, и тут же ощетинился: - Ничего я не бешусь. Я вроде бы не бился головой настолько сильно, чтобы беситься из-за Джарахова. - А причём тут Эл? - удивлённо приподнял брови Арсений в искреннем недоумении. Антону захотелось ударить его, а затем и себя чем-нибудь тяжёлым. Но больше себя, конечно. Идиот. Хотя этот тоже хорош. Эл? Эл?! Матвиенко самодовольно лыбился с другой стороны комнаты. Нет, вот кому въебать-то необходимо. Это начинало раздражать. Всё это. Вся эта ебучая, тупая ситуация, высосанная из ничего. *** - Блядь, Шаст, какого хуя? - Дима прикурил и отвернулся. - Веди себя нормально. Так-то имел полное право возмущаться. По какой такой кривой логике Антон сорвался именно на Диму, он и самому себе объяснить не мог. Просто «хочу» к концу съёмок никуда не делось. А маленький смерч внутри него превратился в полноценный торнадо из злобы и говна и теперь вертелся, раскидывая это самое говно в ни в чём неповинных окружающих. Шаст закипал. Идиотство. - А я говорил... - Я тебе ща втащу, - огрызнулся в сторону Матвиенко Антон. Позов же хитро прищурился и посмотрел на Серёжу, который ценой каких-то титанических усилий сдержался и промолчал в кои-то веки, а потом обернулся с зажатой между губ сигаретой к выходящему из здания Арсению. - Арс, нам нужна штука. Иначе Шаст прибьёт твоего лучшего и, скорее всего, единственного друга. Тут-то Антон и не выдержал. - Ой, идите вы все... Дохуя умные, блядь. И потопал молча к машине. Нахуй. Если останется, реально придушит. И Серёжу, и Поза и, блядь, найдёт Джарахова, а потом придушит. *** В три часа ночи, отчаявшись уснуть, Антон встал, сделал круг по комнате, обругал себя, свою пустую башку, собственную неспособность контролировать мысли и желания. Затем покурил, улёгся обратно, вновь встал, снова навернул круг, схватил телефон и написал: Я злился не на тебя. Ответ пришёл почти сразу же. Не спал, что ли? Но лучше бы спал, потому что ебучее и лаконичное: Хорошо. Нихуя не сделало лучше. Хорошо, блядь. Чего тут хорошего, Арсений? Ничего хорошего тут нет. Вообще. Подавив дикое желание разбить телефон, вновь лёг, натянул одеяло до самых ушей и крепко зажмурился. «Хочу» было сильным, тупым и беспощадным. Антону очень хотелось, очень-очень, до какой-то грани абсурда. *** Разные «хочу» и из головы уходят совсем по-разному. Некоторые исчезают, как только объект «хочу» пропадает из поля видимости. Некоторые застревают на недели и месяцы, пока папа не притащит домой пусть и немного не такой, но тоже прекрасный и замечательный самосвал. А некоторые удаётся подавить усилием воли. Это чужая кошка, мы не можем забрать её домой. Другие же не проходят даже после разбитых в кровь коленок. В Киров Антон въезжал обессиленный от попыток избавиться от нового «хочу» и взвинченный до предела. Злость на самого себя не находила выхода, а потому кружилась тёмным вихрем, заставляя говниться по поводу и без. На саундчеке к чувствам стыда и злости прибавилось ещё и вина, придавив бетонной плитой этот ворох беспорядочных эмоций. Стас из кожи вон лез, чтобы сделать вид, будто бы ничего не происходило, и Антон вовсе не вёл себя как последнее говно. Арс был уж слишком весел и бодр, даже по его меркам. Дима с Серёжей переглядывались многозначительно и старались не высказывать вслух всё то, что им приходило на ум. В общем, все были чудо какими понимающими и заботливыми, аж тошно. Напоследок, отчаявшись, Стас произнёс: - Ты хотя бы постарайся. Антон не успел ответить, что так-то он старался как бы, уже хрен знает сколько лет старался, но тут-то его виной и придавило. Стас обладал бесподобным талантом вызывать это чувство в Шастуне. Возможно, он был для этого рождён. Кто знает? Поэтому Антон ничего не ответил и плюхнулся в кресло. До концерта ещё было время. Он справится. Точно справится. Он же, блядь, профессионал. - Если ты спросишь, всё ли нормально, я.., - Антон не договорил. Он не знал, что бы он тогда. Но точно знал, что именно Арс подошёл сзади. Тот ещё руки не успел положить на красную обшивку, как Антон понял, кто это сзади бесшумно подкрался. - Да я вижу, что всё нормально. Руки легли на кресло, а большие пальцы украдкой, незаметно для стороннего глаза, протиснулись между плечами Антона и креслом. - Только не надо... Хотел было сказать, что не надо занудствовать, но остановился. Выяснять отношения с Арсом в планы Антона вообще не вписывалось. Вместо этого он быстро оглянулся по сторонам. Дима с Серёжей куда-то испарились, проявив опостылевшее за столько лет чудо тактичности. Стас старательно делал вид, что увлечён собственными руками и ногами. Видимо, проверял их наличие. Затем встрепенулся и помчался к Крапу. Оксаны и вовсе в поле зрения не наблюдалось, как и кого-либо ещё. Только пустой зал перед глазами. Антон выдохнул и откинул голову назад, слегка коснувшись макушкой чужой груди и почувствовав, как та размеренно двигается в такт дыханию. - Сделай эту свою штуку, - еле слышно прошептал он. - Знаешь, - грудь опустилась с выдохом, который едва коснулся волос. - Я ещё понимаю, когда эти двое так выражаются... Им так проще, может, говорить о... Ну, нас. Но ты-то чего, Антош? Ну какая штука? Антон открыл глаза. Он сам не знал, что такое «штука». Просто знал, что иногда Арс ведёт себя с ним, ну вот, как сейчас. А иногда он что-то такое делает и всё становится... Антон не мог это никак описать. Проще? И проблемы решались быстрее, легче и без сложных разговоров с еблей мозга. Или ему так только казалось? - А ты все равно сделай. Может, получится... Арсений в ответ только как-то неоднозначно хмыкнул. И внезапно отстранился. Руки исчезли вслед за ним. Испугавшись, что он что-то не так сказал или сделал, Антон дёрнулся и почти случайно поймал его за запястье. - Эй, ты не обижаешься? Ты тут вообще не причём, если что это я так. Бешусь... Арсений оглянулся по сторонам, ровно так же, как это только что сделал Шастун. Конспираторы доморощенные. Потом коснулся холодными пальцами чужого запястья в ответ. - Я не обижаюсь. Развернулся, освободив руку, и обошёл кресло, чтоб присесть перед Шастом на корточки. - Может, расскажешь? - он попытался заглянуть в глаза, но Антон быстро перевёл взгляд на пустые, а от того какие-то зловеще безжизненные ряды кресел. - Что случилось-то? - Ничего, - быстро ответил, но потом спохватился, что «ничего» - самый мерзотный из всех возможных ответов на вопрос: «Что случилось?». Серьёзно, необходимо на законодательном уровне запретить отвечать: «Ничего». - Перебешусь, наверное, и пройдёт. Антон принялся считать кресла в рядах, лишь бы не смотреть вниз и чуть вправо, откуда на него внимательно и спокойно взирали снизу-вверх. - А что бесит-то? - продолжил расспрашивать Арс. Голос был ровный. Без тени упрёка и раздражения, но Антон все равно губы поджал. Десять или одиннадцать? Кажется, он сбился. Придётся начинать с начала. - Да хуй его, - соврал он. - Всё бесит. - Н-да? Прям всё-всё? Антон не видел, но точно знал, что Арс голову вбок наклонил, слегка улыбнувшись. Он всегда так делал, говоря таким голосом, таким ехидно-въедливым тоном. - Да, - буркнул Антон, сглатывая накопившуюся во рту слюну. В ответ Арсений еле заметно провел пальцем по шву штанов вдоль голени. Вслед за этим движением разбежались искристой щекоткой мурашки, и Антон посмотрел вниз, встретившись взглядами с этим хитрющим созданием у его ног. - Просто я... Хуй его знает. Сам себя, наверное, вот и загнался. - Сам себя бесишь? - Ну да... Да и вообще... Что «вообще» Антон не договорил, потому что чья-то коварная ладонь, словно заблудившись, оказалась под коленом и сжала мышцу, заставив тем самым глухо выдохнуть на полуслове. - Да и вообще...? - Арс слегка прищурился. Отсюда, сверху, он напоминал какую-то зверюшку. Наверное, собаку. Ту самую, которая всё понимает, но сказать не может. Только Арс мог, но молчал. Антон почувствовал лёгкое раздражение. Вот чего он разнылся? И от Арса ещё что-то требовал? А этот? Точно ведь уже догадался, но сидел молча, в поддавки поиграть решил. Он чуть подвинул ногу так, что угол между голенью и бедром стал тупым. И теперь Арс больше не мог сжимать под коленом. В ответ он устало вздохнул. И тут же, словно по волшебству, этим действием вымыл из Шаста всё раздражение, заменив на глухое сожаление. - Просто..., - решил сгладить он. - Мне кое-чего хочется. И это бесит. - Эм..., - Попов поджал губы, - пока что не вижу тут взаимосвязи. - Просто..., - вновь повторил Антон и перевёл взгляд в зал. «Раз», - принялся считать кресла в третьем ряду. - Это глупо... И я вообще не вижу в этом какого-то смысла... «Два, три, четыре, пять», - главное не смотреть вниз. - И не понимаю, нахрен мне это вообще нужно. «Шесть, семь, восемь», - Антону казалось, что он всё ещё чувствовал руку под коленом. Это смущало и сбивало со счёта. - И меня это бесит. Я всё равно не буду этого делать... Это... Маразм, короче. «Девятьдесятьодиннадца....» - И чего ты хочешь? - с этими словами Арс поднялся, перегородив собой двенадцатое и тринадцатое кресла. Теперь Антону пришлось посмотреть вверх, даже голову задрать, так как тот встал почти впритык. - Я..., - он замялся. Говорить не хотелось. Это же такая глупость! Немыслимая, ужасная глупость. Арс приподнял бровь. Антон опустил голову, уставившись куда-то в район чужих брюк. - Я не могу сказать... - Ну... Арсеньевская рука легла на макушку, чтобы тут же пальцами запутаться в волосах. На секунду в голове у Антона проскользнула шальная мысль: «Может, сейчас?». Но он тут же её отогнал. Нет. Он не будет этого делать. Точно. Совершенно. Тем более, хотелось не так. Ближе. Нужно было быть ближе. Глупые длинные ноги всё портили. - Если ты не скажешь, я вряд ли смогу тебе чем-то помочь, - вполне логично подытожил Арс, слегка натянув волосы. Но Антон голову всё равно не поднял. Да, это было логично. Железобетонная, мать его, логика. Но он всё равно почувствовал себя обманутым. Неужели это обязательно? Говорить? - Да ладно, это неважно. Забей. - Хорошо. Антон уже было набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, перевести тему, заверить, что всё хорошо, но внезапно рука с головы пропала, а сам Арс пошёл прочь, за сцену. Шаст обернулся, чтобы посмотреть в удаляющуюся спину. Вновь открыл рот. На этот раз, чтобы окликнуть. Но осекся. Зачем? Разговор они закончили. Арсений мог идти на все четыре стороны по своим Арсеньевским делам. Можно было спросить: «Куда?». Но зачем? Поговорить так и не вышло. И вроде бы Антон для себя точно решил, что ничего со своим глупым «хочу» делать не будет. Всё. Точка. Но рука сама дёрнулась вслед. Как к яблоку, самосвалу или чужой кошке. А в голове искристо воссияла бродвеевская вывеска. - Арс! Он обернулся и выжидающе поднял брови. «Нет, - подумал Антон. - Хрен я тебе что-то скажу. Я сделаю. А ты потом... Вот сам будешь решать, что с этим делать. Хоть поржём от души». - Стой. Арсений развёл руки в стороны, а Антон уже подпрыгнул с места, полный решимости. На секунду поймал себя на мысли, что Арс сейчас уж больно напоминал какую-нибудь мамашу, которая разыгрывает старый-добрый приём «смотри, я ухожу, уже ушла». Но долго об этом размышлять не стал. Ему нужно было место. И желательно, не туалет. На его счастье в гримёрке никого не оказалось. Где пропадали столько времени Поз с Серёжей, можно было только догадываться. Дверь подпёр стулом. - Встань тут, - Антон пододвинул молчащего Арса за плечи на центр комнаты. - Ты меня пугаешь, Шаст, - ухмылялся вовсю этот довольный гаденыш. - И не издевайся, - пригрозил Антон пальцем, стоя напротив, а затем рассеянно оглянулся. Бежать было некуда. Путь к отступлению он сам перегородил себе стулом. - И вообще. Молчи. Тот открыл рот, но тут же театрально захлопнул, прикрыв ладонью, и покачал головой. Мол, видишь, слушаюсь и повинуюсь. Антон же выдохнул, помолился неизвестному богу неизвестно о чём, прикрыв на секунду глаза, и вновь посмотрел на Арса. Чёрт. Глупость или нет, но ему точно станет легче. Наверное. Ладно, хуже не будет. - И не смотри на меня! Арс возвёл глаза к потолку. - Нет, так только хуже. На меня просто не смотри. Смотри... - Поверьх? - Ну-ка цыц! Арсений уже с трудом сдерживался. Ещё немного и заржёт, скотина такая. Но всё же уставился куда-то поверьх плеча стоящего напротив Антона. Тот же вдруг обнаружил, что и сам улыбается в ответ. Устроили тут, понимаешь ли, цирк с конями. Ладно, надо было переходить к делу. Вдох-выдох. Боишься - не делай. Делаешь - не бойся. Да, Арс? Твоими заветами. Одну ногу согнуть в колене оказалось легко. И даже встать на него тоже. Но тут Арс не сдержался и посмотрел вниз. И Антон замер, будто бы его застали за чем-то очень нехорошим, и вылупился в ответ. Наверное, он сейчас походил на кота, который в отсутствии хозяев попытался открыть ящик с кормом на кухне, но те припёрлись и теперь засняли его для ТикТока. Грёбаные двуногие. - Не смо... Арс кивнул и озадаченно уставился на стену. «Надо побыстрее с этим расправиться и забыть к хренам собачьим», - решил Антон, встал на оба колена, пододвинулся вплотную и нервно выдохнул. Лоб упирался прямо в грудь, как он и рассчитывал. Вернее, он ничего не рассчитывал. Просто знал. Первый раз он оказался на коленях перед Арсением чёрт его знает сколько лет назад. И ещё тогда отметил, что достаёт до груди. Ему это показалось забавным, что даже стоя на коленях, он по грудь высокому мужику. Сейчас это забавным не казалось. Сейчас это казалось правильным, потому что будь Антон сантиметров на десять ниже, ничего бы не вышло. Но он никогда не стоял так близко. И почему? Да просто как-то в голову, наверное, не приходило. Так же как никогда не приходило в голову, что было бы неплохо на денёчек стать сантиметров на сорок ниже. Не приходило, пока не увидел, что Эльдар мог прижаться к груди Арсения. И в голове тут же взорвалось громогласное и капризное «я тоже хочу, я хочу так же, хочу». Так же, а не лёжа в постели, когда приходилось сползать к краю, чтобы свесить ноги, и только тогда смочь улечься на чужое плечо, и не сидя на стуле с широко расставленными ногами. А именно так. Стоя. Пусть и не в полный рост. Антон прижался лбом сильнее, глубоко вдохнул. Пахло Арсом. Его одеколоном, стиральным порошком и ещё чем-то совсем-совсем его, чем пахнет кожа, тело и волосы у самой шеи. Замер и нервно сглотнул. - Ты смотришь. - Я не… Откуда ты знаешь? - Знаю, - ответил, слегка отстранившись и боднув лобешником в грудь. – Я всё про тебя знаю. - А, ну раз так… Ладонь тепло легла на щеку. - Мне очень хотелось, - прошептал еле слышно Антон, потеревшись носом. Вместо ответа Арс провёл второй рукой по волосам, заставив позабыть, насколько глупым казался этот поступок пару мгновений назад. Какая разница? Разбивать колени раз за разом в попытках доказать самому себе, что он ничем не хуже всяких там Ромок на крутых велосипедах, тоже не очень разумно. Зато насколько приятно в первый раз преодолеть пятнадцать метров, расставив руки в стороны и не навернувшись на пыльный асфальт. Оно того стоило. И тогда, и сейчас. - Эй, - Арс погладил указательным и средним пальцами за ухом, выводя Антона из оцепенения. И он подтянул того за талию, обнимая, повернул голову вбок, прижимаясь щекой, и крепко сцепил руки в замок. Лампочки в бродвеевской вывеске ещё раз моргнули жёлтым и мягко погасли. *** Антон звонко рассмеялся, ударив в приступе смеха себя по бедру и коротко зыркнул в сторону Арса, который лыбился неподалёку. - О, а мы уже на людей не кидаемся, да? Сидит, хихикает, понимаешь ли, - проворчал сбоку Позов. - Всем настроение изговнял. Теперь веселится со своим дружком... - Это, - перебил его Матвиенко, - Попов сделал штуку... - Серёж, блин, - возмутился Арс. - нет никакой штуки, прекращай мне приписывать всякое… непонятное. Шаст спорить ни с кем не стал. Лишь с диким удовольствием показал Матвиенко средний палец. Была или нет. Какая разница. Штука...