Сладость горечи

Стук в дверь заставляет Куромаку оторваться от ноутбука. Курон проходит в рабочий кабинет своего правителя и говорит, что Феликс просит его аудиенции. Куромаку испытывает смешанные эмоции от приезда возлюбленного… Их вчерашнее свидание завершилось на не очень приятной ноте. Он старался не думать о Феликсе, ушёл с головой в работу. А теперь Феликс ворвался в его размеренный распланированный день своим неожиданным приездом… Ну и что за собой принесёт его появление? Облегчение или ещё большее моральное давление? — Пускай его впустят и проводят ко мне. Курон кивает и удаляется. Он передаст разрешение об открытии ворот Курограда. Слепо доверять Феликсу из-за какой-то влюблённости — неразумно… Никто не должен узнать, что Куроград построен из двоичного кода. И всё же, если столь добродушная персона догадается об этом — разве станет она подвергать Куромаку опасности, делясь с остальными клонами столь конфиденциальной информацией? Думалось, что это просто было не в духе Феликса. Но даже если какие-то сомнения в Куромаку были — он хотел доверять возлюбленному. Фелицийский водитель везёт своего правителя в Куроград. Феликс с воодушевлением смотрит в окно. Ну и какое оно, королевство его трефового парня?.. Воодушевление несколько притупляется… Куроград серый, строгий и пустынный. Высокие кирпичные здания отчего-то подрагивают, искрятся. Редкие жители тенями мелькают меж ними, исчезают за поворотами. Небеса застилают грязные тучи выхлопных отходов. Радужная машина едет по центральной прямой улице к замку всего государства, больше напоминающего завод. Невпечатлённый, Феликс всё равно слабо улыбается, подпирает рукой щёку. Что ж, это королевство вполне в духе Куромаку… Подчинённое порядку, где каждый занят своим делом. Настолько, что иметь отчётливое лицо отчего-то является непозволительной роскошью… Не призраки же они, в самом деле?.. У своеобразного замка Феликса встречает Курон. Тот ведёт правителя Фелиции к своему товарищу-начальнику. Феликс озирается на серые коридорные стены, на проходящих мимо суетливых «куромак». Руки нервно теребят маленькую чёрную коробочку. Сложно не волноваться перед встречей… Что если Куромаку решил, что отношения это не для него?.. Не могло их прошедшее свидание остаться без последствий… Оттого сам Феликс не мог остаться без переживаний. Доведя Феликса до кабинета Куромаку, Курон откланивается и уходит. Феликс решительно выдыхает. Вот он и здесь… Пути назад нет. Он стучится в дверь, открывает её и осторожно заглядывает внутрь. Куромаку сидит за столом, встречает его со сдержанным интересом. — Привет, Курочка!.. — улыбка на губах Феликса столь же осторожна. Он ведь не сильно отвлекает Куромаку своим сюрпризом?.. — Здравствуй. Чем могу быть полезен? Спокойный тон, спокойное лицо на сей раз воспринимаются Феликсом не очень хорошо. Да, это повседневное состояние Куромаку. Но ведь к нему приехал тот, к кому он неравнодушен!.. Неужели нет даже желания встретить объект своего обожания какой-то улыбкой, искоркой в глазах?.. Феликс шумно и ещё более решительно вздыхает ноздрями, затем озаряется самой светлой улыбкой из возможных. Без паники! Ещё ничего не потеряно! Всё у них с Куромаку наладится! Именно затем он здесь… Феликс входит в кабинет, прикрывает за собой дверь и прижимает чёрную коробочку к груди. — Я… хотел поблагодарить тебя за то, что ты помог мне с моим королевством! И, я, это… — пальцы стучат по коробочке. Золотистый взгляд пробегает по кабинету. Ещё ничего не потеряно… Только его ответа Куромаку и ждёт!.. Он уверен!.. — Я подумал и решил, что буду на твоей стороне. Это нормально, что тебе нужна поддержка. И ты, как мой парень, точно не останешься один! — бравым тоном заверяет Феликс, марширует к столу Куромаку. Чёрная коробка с хлопком оказывается на столешнице, — Я буду на твоей стороне что бы ни случилось! Куромаку молчаливо смотрит на коробку, потом на это сияющее, боевое радушие. Он рад видеть Феликса… Рад слышать от него эти слова… Вот только радость свою он демонстрировать не спешит. Вместо ответа он вздыхает, снимает с глаз очки и начинает протирать линзы салфеткой. Феликса его действия немного сбивают с толку. Неужели он всё-таки не надеялся услышать о том, что Феликс будет с ним заодно?.. — Послушай… — всё-таки начинает Куромаку. Отвлечься на очки, конечно, хорошо… Занятость рук немного помогает сохранить хладнокровие… Вот только вечно заниматься этим нельзя. Потому те вновь возвращаются на глаза владельца, — Ты уверен, что я «тот самый», как обычно говорят под действием дофамина? — пальцы делают воздушные кавычки. В голосе слышны нотки цинизма, — Ты мне нравишься. Действительно нравишься, Феликс. Но спокойно работать без ментального давления из-за… — выражаться литературно Куромаку не свойственно. Но сейчас эти слова кажутся самыми подходящими, — Спокойно работать без ментального давления из-за разбитого сердца мне нравится тоже… Лик хладнокровия всё же спадает. Куромаку отводит понурый взгляд в сторону, сжимает губы. Как бы Феликс ему ни нравился — он не готов был променять на него здоровый сон и способность к сосредоточенной мыслительной деятельности. Радушному клону стоит проявить ответственность. Возникающие конфликты они должны решать сразу как зрелые существа. А не чуть что — вносить в их отношения трещины. Феликс с грустью взирает на грустного Куромаку. Он может понять его опасения… Никому не хочется влюбляться и внезапно быть отправленным на все четыре стороны. Хотя бы в том, что Феликс настроен серьёзно, он может заверить возлюбленного. — Ну… Я не… Я не хочу разбивать тебе сердце! — сперва растерянный, Феликс решает, что нашёл нужные слова. Оттого находится для влюблённой нежной улыбки, — Ты словно батарейки для моего солнечного генератора!.. Если бы моё сердце было генератором… — Солнечный генератор работает не на батарейках, Феликс… — подмечает Куромаку. И всё же несколько смущается, поняв слащавую аналогию. Феликс же, на его замечание, продолжает более обижено: — Н-ну, блин, не важно! Я готов приносить тебе кофе и слушать, как ты сердишься, потому что я не умею его готовить! Надо было попросить придворных… А я хотел порадовать тебя сам… Вышло невкусно… — валет тихо посмеивается, представляя, что именно так всё и будет. Куромаку слабо усмехается, всё-таки переводит взгляд на Феликса, — И я хочу продолжать тебя радовать. Хочу видеть, как ты улыбаешься, Куромаку. Феликс осторожно тянется через стол. Он поправляет серебристую чёлку, ласково касается щеки Куромаку. Никаких сомнений: он хочет встречать это лицо утром и засыпать, глядя на него. В пепельно-карем взгляде, теперь уже не скрывающем тепло, видится тоже самое. — Я хочу, чтобы ты был моим парнем, — со всей возможной уверенностью заявляет Феликс. А затем, менее уверенно и более смущённо, добавляет, — И, может быть, однажды больше, чем парнем… Куромаку робко, но нежно улыбается, мягко накрывает ладонь Феликса, что касается его щеки. Что ж, вероятное брачное будущее это какой-то показатель серьёзности настроя червовой масти… Куромаку, конечно, не хочет быть морально опустошён из-за внезапно оборвавшихся отношений. Но если Феликс лишит его сна и работы по более позитивным причинам — возможно, он готов это принять. — Значит… Ты уверен, что хочешь этих отношений? Что, возможно, однажды нам придётся объединить наши королевства? — Да… — кивает валет, — Да, я уверен. Я хочу быть с тобой, Курочка. Я буду поддерживать тебя. Обещаю. Куромаку кивает, тихо отвечает «Хорошо». Пусть всё именно так и будет… Понимая, что Феликсу удалось успокоить Куромаку, Феликс сам успокаивается и снова наполняется счастьем. И чего было переживать?.. Так и знал, что всё наладится!.. Он спешит закрепить радость воссоединения поцелуем: всё также через стол прижимается к губам Куромаку, довольно прикрывает глаза. Всю ночь только об этом и думал!.. К собственному недовольству — Куромаку тоже в глубине души желал, чтобы они как можно скорее воссоединились. Неспешные, нежные движения губ дарят уже знакомое, но не менее приятное ощущение эйфории. Куромаку берёт Феликса за руку, что лежит на столе. Феликс зарывается в волосы Куромаку, ласково ворошит серебристые локоны, вызывает поток мурашек на спине возлюбленного. Всё снова хорошо… Можно забыться и вволю отдаться приятной близости… Но забывается Куромаку недолго. Всё-таки, не самая лучшая поза: жалко спину своей лучистой пассии. Да и в штанах отдаёт подозрительным жаром… Так что вскоре он прерывает поцелуй. Золотистые глаза вновь встречают его светлейшей улыбкой. Пожалуй, теперь самый подходящий момент, чтобы одарить милого трефа! — А теперь пускай мой прекрасный парень примерит свой подарочек! — Феликс двигает чёрную коробочку прямо к Куромаку. Куромаку заинтригован: и чем может быть дарственная вещица? Судя по размеру коробки, это что-то меньше рубашки. Когда крышку с коробки снимают, то внутри становится видно главный символ богатства Фелиции: солнечная репка. Золотистой, улыбчивой эмблемой она вшита в чёрный бархатистый галстук. Куромаку берёт аксессуар в руки, рассматривает. На ощупь ткань мягкая и приятная… Почти переливается на свету… Но Феликс действительно думает, что он наденет данную вещицу? Со столь ребяческой картинкой? Лицо Феликса горит счастьем и предвкушением. Сам Феликс, держа ладони в замке, практически подпрыгивает на месте. Его парню нравится подарок, верно? Не может же быть по-другому! Он так старался! Взгляд Куромаку снова переводится на подарок. Нет, он не может найти в себе сил разочаровать этого невинного ребёнка… Не после их радостного воссоединения… Он выходит из-за стола. Гипса на его ноге больше нет, что может только порадовать нежданного гостя. Повседневный галстук снимается, откладывается на стол. Взамен ему Куромаку надевает на шею подарок Феликса. Когда это происходит — сам Феликс перенимает инициативу. Он счастливо затягивает чёрный узел до самой шеи своего трефа. Куромаку приходится схватить Феликса за руки, чтобы случайно не быть придушенным. Сам же Феликс смеётся, не в силах сдержать восторга: его Курочке невероятно идёт!.. — Ты такой милый, Куромаку! — солнечный парнишка хлопает в ладоши. Он снова берётся за галстук, довольно разглядывая свой подарок. Затем касается груди Куромаку, — Ты прям сам стал солнышком! — По твоей недавней аналогии, я думал это ты солнце. А я просто энергетический заряд, — пожалуй, что-то хорошее в этом странном подарке есть… Заразительная радость Феликса крайне умиляет, — Могу ли я узнать, почему у тебя такое влечение к репкам? — Потому что они яркие и круглые как маленькие солнышки! — И теперь я одно из этих маленьких круглых солнышек… Не вижу ничего нелогичного. — Да чтоб твоего отца в окошко, хватит придираться к словам!!! — срывается злобой Феликс. Но мимолётное негодование быстро проходит, потому что на лице возлюбленного горит нежная улыбка. А что может быть лучше, чем подарить возлюбленному ещё один повод для улыбки? — Теперь ты герой Фелиции. Смирись с этим и носи орден золотой репки с гордостью! Как-либо противостоять Феликсу Куромаку не собирается. Пускай лучистый валет продолжает сиять от этого эфемерного, но столь согревающего счастья… Феликс снова жмётся к своему милому трефу: обнимает его за плечи, впивается в губы поцелуем. Куромаку отвечает на объятия, на поцелуй. На сей раз, позволяет себе забыться в эмоциях. Слишком притягательны эти губы, что пылкими движениями распаляют его нутро… Слишком привлекательно тепло этого тела, что вплотную прижимается к его груди… Вскружённый счастьем и влюблённостью, Феликс не желает расставаться с этими ощущениями. Хочется лишь ещё сильнее в них погрузиться. К томным движениям своих губ он подключает язык. Долго ждать того, чтобы Куромаку ответил тем же, не приходится… А вместо объятий принимается гладить плечи, локти, спину, шею, волосы своего трефа. И почему правление Фелицией не дарит столько эмоций?.. Это яркое наслаждение, что вызывает прикосновение к возлюбленному, окрыляет до невозможности!.. Феликс прижимается ещё ближе к Куромаку, невольно трётся об его пах; за упоённым вздохом следует стон, что устремляется возлюбленному в рот. Куромаку жмурится. Звуки упоения Феликса отпечатались на подкорке и вызвали ответное желание. Его член упёрся прямиком в накалившийся пах Куромаку. Игнорировать возбуждение валета сложно… Врочем, сам валет очень быстро понимает, что чересчур увлёкся. Когда с его губ слетает второй стон, он распахивает глаза и спешно разрывает пылкий поцелуй. Множество мыслей отказывается выдать хоть одну собранную фразу. Сам Феликс пылает алым, неловко смеётся. Ну и какое оправдание он может найти своим действиям? Дурак! Сейчас спугнёт Куромаку и внесёт неловкости в их отношения! А ведь всё только недавно наладилось… В его оправданиях Куромаку не нуждается. Разве можно обвинять в чём-то физиологию? К тому же, они оба сейчас в одинаковом положении. Он с долей влечения рассматривает Феликса, некоего предвкушения. Не будет ли чем-то плохим зайти дальше поцелуев?.. Стоит ли поддаться искушению, и хотел ли бы того сам Феликс?.. — Мы… конечно можем сделать вид, что данной неловкой ситуации сейчас не происходит, — рассуждает треф, поднимает очки на макушку, — Можем пойти выпить кофе и обсудить, как у Карточного Мира идут дела. Но мои работники не беспокоят меня без особого повода… А кабинет оснащён звукоизоляцией… Поэтому, может… — в собственные слова едва верится… Как-то расхрабрил его Феликс на вчерашнем свидании, — Перейдём к тому, что должно произойти дальше? Некстати серьёзные, как всегда рассудительные слова заставляют Феликса растеряться. К чему это тот?.. Его парень тоже возбуждён? Феликс мельком бросает взгляд вниз. Заметно выпирающий орган в тёмных брюках ненадолго приковывает к себе внимание. Да, Куромаку тоже возбуждён… Это не выйдет скрыть… Значит, он готов зайти дальше невинных объятий? — Ты меня соблазняешь? — с лукавой ухмылкой Феликс прикусывает губу. На лице Куромаку сохраняется решительная серьёзность. Само по себе возбуждение проходить будет долго. Заодно он узнает, отчего даже люди в человеческом мире так сходят с ума. — Выходит, что так: я тебя соблазняю. Уверен, что справлюсь не только с поцелуями и объятиями. — Да, ты хорошо целуешься… И пахнешь… И выглядишь… — Феликс понимает, что, возможно, несёт лишнее. Но лишь краснеет и глупо хихикает. По опьянённому золотистому взору видно, что тот безнадёжно отдался собственному вожделению… — Я-я говорю слишком много, да?.. Куромаку легко усмехается: в этом нет проблемы. Но на лесть он не напрашивается… А наговориться они ещё смогут после всех разгорячённых действий… Он припадает к шее Феликса, ненавязчиво прижимает его поближе к себе. Будучи в руках возлюбленного, Феликс упоённо прикрывает глаза. Снова нежность и осторожность его парня отчего-то распаляет до невозможности… То, как он гладит его спину, как водит ладонями вдоль боков, как замирает на бёдрах и возвращается выше, но затем опускается руками всё ниже… Как каждым своим поцелуем на чувствительной коже он извещает о своём разгорающемся желании, оставляет пылкую метку собственной влюблённости, увлекает в наслаждении… Есть в этом всём что-то невыносимое!.. Что-то, что способно заставить распалить под собой пол от собственного жара… Но при этом — свести с ума в ожидании, когда же момент томных прелюдий перейдёт в страстное удовлетворение. — П-подожди!.. — Феликс мягко отталкивает Куромаку, тяжело дышит. Рассудок немного отрезвляется. Сквозь призму желания Феликс смотрит на возлюбленного, ощущает в себе сомнения. Это не Ромео… Их отношения не испортятся после того, как они ненадолго потеряют голову в объятиях друг друга… Куромаку так с ним не поступит… — Всё в порядке, Феликс?.. — спрашивает Куромаку: спокойный, но немного обеспокоенный где-то внутри. Он не смеет продолжать, пока не услышит положительный ответ. Феликс неуверенно кивает. Затем отдаёт пару более уверенных кивков. — Просто хотел кое-что сделать… — интригующая улыбка старается заверить, что всё хорошо. Феликс снимает с себя штаны, остаётся ниже пояса в одном белье. После чего как ни в чём не бывало заключает: — Сделал. И правда… Куромаку недолго рассматривает его ноги, его изнывающую под влажной жёлтой тканью трусов плоть. А Феликс не может оторвать взгляда от его лица. Это желание, что изнывает в валете, действительно невыносимо… Кажется, если пепельно-карий взгляд будет рассматривать его ещё дольше — Феликс толкнёт Куромаку к стене и вцепится в него крепче, чем голодный зверь в свою добычу. Но сейчас — именно Феликсу хочется побыть загнанным в угол… Куромаку неспешно подходит к нему, тогда как Феликс наоборот пятится назад, пока очень быстро не упирается пятой точкой в край стола. Хочется трепетать под этим пристальным, глубоким взглядом, но не от страха… Хочется стенать и кричать во всю глотку, но не от боли… Феликс упирается в край столешницы руками, прыжком садится на стол. Его «зверь» уже совсем рядом, прямо напротив него. Совсем не по-звериному сохраняет рассудительность, разглядывает, будто ища каплю сомнения в изнемогающем валете или наслаждаясь этим неуёмным вожделением, объектом которого стала именно трефовая масть. Но уже готов поддаться животным инстинктам, потому как позабыл о том, что на столе всё ещё его рабочие бумаги… О том, что под рукой нет смазки и, возможно, страсть придётся разделить с дискомфортом… Единственное главное сейчас — это Феликс. Его Феликс, что распаляет в нём желание. — Куромаку… — шепчет валет, в одном имени передавая бесконечную нужду снова оказаться в руках трефа: окончательно и бесповоротно. Одно слово, имя, становится точкой невозврата. Куромаку накрывает ладонями его бёдра. Пальцы крепко, но недостаточно, чтобы оказаться грубыми, впиваются в розовую кожу. Губы снова пленит пылкая нежность трефовой масти, и Феликс понимает, что момент прелюдий завершён. Ладонь, что накрывает пах Феликса, заставляет Феликса с громким стоном разорвать поцелуй. Голос пронизывает комнату в неожиданности, долгожданном наслаждении. Когда же стон стихает — Феликс тихо хихикает. Похоже, долго он не протянет… Куромаку, на миг застывший от чего-то так похожего на восторг, понимает это тоже. Нет смысла тянуть с активными действиями… Если Феликс настолько хочет Куромаку, то лучше всего просто утолить его жажду. Куромаку ныряет ладонью во влажное янтарное бельё. Пальцы пробегают по запрявшей промежности, мошонке, стволу. Рука берётся за истекающий член, спешно растирает по чувствительной коже смазку, сжимает дрожащий орган и крепко водит вдоль всей длинны. Тогда от рассудка Феликса не остаётся ни следа… Тишина комнаты, мокрые звуки мастурбации, собственное, отдающее в глотку Куромаку сердцебиение — всё это утопает в шуме сладострастных, почти отчаянных стенаний!.. Под голос Феликса у собственного плеча — Куромаку чувствует, как по его лбу и груди катятся капельки пота, как в его пиджак впиваются пальцы возлюбленного, как в его штанах становится всё теснее и неудобнее. Меж тем, ладонь на члене Феликса всё не перестаёт переполнять смазка. И в какой-то момент, когда Куромаку решает, что оргазм вот-вот настигнет Феликса, он решает сделать тот более запоминающимся. Он оставляет его член, вставляет в сфинктер валета пару пальцев. Влажные, те без проблем проникают в мягкую тесную плоть, заставляют самого валета изогнуться. И если до оргазма оставалось ещё несколько секунд, то благодаря трефу он наступает мгновенно. Искристой вуалью эйфория обволакивает рассудок, тенью оставшийся в телесных оковах, затем ускользает бархатистым ветерком, оставляя за собой приятное опустошение. Феликс опускается спиной на стол. Ослабевшие руки больше не в силах держаться за Куромаку… Столь же ослабевший организм не в силах сохранять вертикальное положение… Валет шумно дышит, с потерянной улыбкой глазеет в потолок. Никогда не испытывал ничего подобного… Прекрасный, не сравнимый ни с чем ранее экстаз. Но столь скоротечный и быстрый, что становится очевидно: это была лишь малая доля возможного наслаждения! Было бы обидно, если бы Феликс не понимал, что у него ещё не раз возникнет возможность поэксплуатировать свою Курочку ради идеальной разрядки… Куромаку тоже пользуется моментом, чтобы отдышаться. Кажется, ещё немного, и он сам бы пришёл к разрядке. На губах вкус соли… В носу запах тепла и феромонов… Перед глазами более, чем удовлетворительная картина потерянного Феликса… С блаженным созерцанием потолка, он разлёгся посреди посеревших бумаг. Его одежда мятая и мокрая, обнажающая множество загляденческих мест. Но что самое прекрасное: пальцы Куромаку всё ещё в нём, словно так и должно быть. Освобождение пальцев, а затем и ладони из жёлтых трусов, немного оживляет Феликса. Вот он удовольствие получил… Теперь, кажется, стоит заняться своим трефовым парнем, дабы не прослыть жестоким эгоистом?.. — Моя очередь?.. — вздыхает Феликс с расслабленной улыбкой. Куромаку отрывает взгляд от своей белёсой семенем руки. — Определённо… Но ты хоть подняться сможешь? — спокойной усмешкой треф выражает понимание, даже какое-то довольство. В конце концов, это из-за его желанного Куромаку у Феликса такое состояние… Феликс делает попытку привстать, но живо возвращается на столешницу, беспомощно смеётся. Куромаку тоже усмехается, почти несвойственно ему — по-доброму. Но ничего… Феликс не станет отчаиваться! Если гора не идёт к Магомету, то Феликс объединит с Куромаку усилия и заставит её шагать! — Наклонись ко мне… Сейчас мы тобой займёмся, Курочка. Куромаку закатывает глаза на данное прозвище. Но не протестует. Он спокойно снимает с себя пиджак и расстёгивает ширинку брюк, приспускает бельё. — Не сексуально. Совершенно. — Ооой, — Феликс обиженно морщит нос. Куромаку, тем временем, упирается ладонями в стол и нависает над ним, — Кому-то не нравится его милое прозвище, которое я каждый раз произношу со всей душой? Застывший, недовольный взгляд Куромаку говорит, что да. Феликс немного задумывается. Может, в моменты страсти ему действительно стоит называть Куромаку как-то более подходяще? — Как же тогда тебя называть? Тигр? Машина наслаждения? Папочка? — валет вдруг вздыхает, озарившись невероятной идеей, — А ты можешь называть меня (!) папочкой? — Феликс, — треф прикрывает рот валета ладонью, — Давай оставим это на потом. Сбивает с настроя. Поначалу Феликс сердится, что демонстрируется бровями. Но затем отвлекается на набухший, стоящий колом член Куромаку: тот всё ещё ждёт прикосновений своего червового парня! Оттого Феликс понимающе прикрывает глаза и кивает. Не поспоришь… Что ж, сначала удовлетворит своего героя-любовника, а потом будет его прозвищами нарекать. — Не переживай, Куромаку! Папочка быстро заставит тебя кончить. Феликс со всем самодовольным коварством хихикает. А Куромаку на миг скалится и прыскает. Так и знал, что ничем хорошим освобождение рта Феликса от его ладони не закончится!.. Он прикрывает глаза и выдыхает в попытке расслабиться. И расслабленно выдыхает, потому что Феликс наконец-то прикасается к его обмокшей накалённой плоти… Поглаживая член Куромаку, Феликс вовсю умиляется видом своего парня. Всё ещё сдержанный, но такой мирный и наслаждающийся!.. Но одних поглаживаний Куромаку недостаточно… Не сейчас… Сейчас хочется иссушить всё, что накопилось в нём, пока он утолял вожделение своей пассии. Куромаку накрывает ладонь Феликса, побуждает его сжать свой орган, двигаться быстрее. Феликс не теряется… Делает так, как хочет его треф… Всё-таки, его ведь не оставят без награды за его старания! Именно наградой воспринимается потерянный пепельно-серый взгляд… Шумное, судорожное дыхание… Дрожащие и жадно глотающие воздух губы… Феликс с нескрываемым заворожением упивается видом Куромаку!.. Пока тот, увы, не устаёт опираться на одну руку. Куромаку опускается на локти, прижимается к Феликсу, утыкается лицом ему в шею… Но Феликса это ничуть не расстраивает. Феликс снова, считай, в тесных объятиях своего трефа, его жаркое дыхание обжигает шею. А удовольствие, что получает треф, червовая масть теперь чувствуем всем своим телом! Уже без помощи Куромаку, Феликс ещё сильнее ускоряет движения своей руки. Что ещё он может предпринять, чтобы довести своего парня до грани?.. Феликс зарывается в серебристые волосы пальцами, мягко прикусывает мочку уха Куромаку. В горячем теле сверху чувствуется какая-то дрожь… Феликс довольно улыбается, посмеивается про себя. Вот что нравится его дорогому трефу? Валет проходит языком по краю всей ушной раковины сдержанной масти… Гладит кожу под пепельными локонами, слегка оттягивает те в желании доставить не боль, но удовольствие… Ответом на его действия становятся измождённые вздохи, за которыми — Феликс уверен! — скрываются тихие стоны. Но ничего… Феликс ещё заставит своего Куромаку стонать. Пока достаточно того, что тот позволяет ему доводить себя до пика. Опьянённый его жаром и упоением, чувствующий, как горячие соки возлюбленного стекают по его животу и бёдрам, — Феликс доволен как никогда. — Феликс!.. — будто задыхаясь шепчет Куромаку, ощутимо трясётся. Феликс прекрасно знает, что последует далее… Он кусает губы, старается не сбавлять темпа собственной руки. А когда выстрел семени ударяет Феликсу в живот — Феликс протягивает стон, словно горячая жидкость способна оставить на нём рану. Но на деле это лишь метка его возлюбленного, с которым он невольно разделяет момент экстаза. Тихий стон всё-таки соскальзывает с губ Куромаку. Чтобы сдержать его, Куромаку сначала сжимает зубы. Но затем прикусывает шею Феликса, отчего тот поглощается розовой кожей, сливается с голосом его валета. С чем сравнить это неземное чувство экзальтации треф не знает… В один продолжительный миг он стал таким незначительным… Все его знания — бесполезными… Но в то же время — привычная сдержанность, холодность будто ушли в небытие, расколов щит от внешнего мира. А Феликс вдруг стал таким необходимым!.. Таким близким и дорогим!.. Что он невольно вжимает его в стол, ещё сильнее прижимаясь к милому валету… Пока забвенное чувство полёта не сменяется безбрежной истомой, и Куромаку не расслабляется: размыкает зубы на шее Феликса, остаётся покрывать его тело, не имея ни желания, ни сил подняться. А Феликс, давно смолкший, гладит его волосы и шею. В тишине и продолжающихся объятиях оба постепенно приходят в себя: слушают, как восстанавливаются их дыхания, сердцебиения; чувствуют, как остывают взмокшие разгорячённые тела. На краю сознания Куромаку так и вспыхивают мысли о том, как же всё это было негигиенично!.. Сколько же кропотливой работы от спустил в мусор своими неуместными игрищами!.. Но полностью захватить расслабленный рассудок у этих мыслей не получается. Сейчас, на груди Феликса, прикрыв глаза и обмякнув в чужих руках, ему слишком хорошо, чтобы отвлекаться на что-то ещё… Поэтому он как и Феликс просто мирно наслаждается происходящим. Правда, от чего отмахнуться не получается, это что чуть позже придётся переодеться самому и переодеть Феликса… Рассредоточенный золотистый взгляд подмечает блеск рядом. Очки Куромаку всё также у него на макушке: покосились, но не покинули хозяина. Феликс осторожно снимает их с серебристой головы, чем пробуждает задремавшего Куромаку. И надевает их себе на глаза. — Феликс, это было потрясающе! — валет неумело изображает голос возлюбленного. Для сдержанного возлюбленного тот получается слишком эмоциональным, — Я совершенно не предполагал, что с кем-нибудь мне будет так хорошо. — Что ты делаешь, Феликс?.. — тихо недоумевает Куромаку. Он приподнимается, сонно наблюдает за ребячеством валета. — Мы должны как можно чаще так развлекаться. И я не должен переставать говорить тебе, какое ты солнышко, Феликс! Феликс снимает очки, прикусывает кончик дужки. На его лице наглая, ехидная ухмылка, с которой он заглядывает Куромаку прямо в глаза. Настроение у него хорошее. Почему бы немного не развлечься? Да и разве он не заслужил парочки комплиментов за свои старания?.. Куромаку отвечает ему усталой угрюмостью. Столь коварное посягательство на его очки ему не нравится! Вот только что-либо сказать сложно: то, как карамельные губы валета их держат, выглядит крайне привлекательно… — Ты абсолютно прав, Куромаку, мой единственный и неповторимый… — c монотонностью горизонта подыгрывает треф. Он, может, и согласен с червовой пародией на себя… Да только сам он ни за что не сказал бы таких вещей, — Теперь перестань, пожалуйста, страдать раздвоением личности… Нам нужно привести себя в порядок. Смеясь, Феликс протягивает очки обратно хозяину. Куромаку забирает их, встаёт на ноги, подавляя слабую усмешку. Феликсу тоже удаётся подняться и сесть на столе. Пожалуй, вид обоих не в лучшем состоянии… Будь они простыми смертными без каких-либо важных дел — с этим можно было бы смириться. Ведь на них не взирали бы подданные, как на пару правителей, и за дверьми комнаты не ждали никакие важные дела. Куромаку находит в ящике стола салфетки. Нужно проводить Феликса до спальни, где находилась его ванная. А чтобы добраться до спальни — стоит выглядеть не столь вызывающе. Куромаку протирает руки, бросает взгляд на Феликса, трущего свою яркую жёлтую кофту. От пятен на их одежде просто так не избавиться… Растрёпанные волосы нуждаются в расчёске… Да и это тёмное пятно на шее Феликса!.. Бессмысленно. Все всё поймут. — Я одолжу тебе пару своих вещей. Твои могу отправить в прачечную и потом передать через Курона. Ты… Хочешь чем-нибудь заняться или вернёшься в Фелицию? С одной стороны — Куромаку ждёт работа, которой теперь ощутимо прибавилось. С другой — он бы хотел ещё немного провести время с возлюбленным. Феликс задумывается, припоминает, какие дела у него были на вечер. Пожалуй, всё, чего он хотел сегодня, это не сильно отвлекать Куромаку. — Ну, я планировал уехать в Фелицию после того, как навещу тебя. Но я бы не отказался от экскурсии по Курограду! По определённым причинам — никакой экскурсии Куромаку не может устроить Феликсу. Но он может посмотреть, насколько он может Феликсу доверять. И насколько ему самому важно это солнечное беззаботное создание, чтобы быть с ним искренним. — Тогда… Давай начнём с кофе, — треф немного молчит, но затем всё-таки выдаёт нужное слово, — Солнце. Феликс замирает, отвлекается от салфеток и одёжки. Ему не послышалось?.. Удивление сменяется умилением, а Куромаку, под его сияющим взглядом, краснеет, но не отворачивается. Да, он сказал это, и отказываться от сказанного не собирается… В этих уменьшительно-ласкательных нет никакого смысла, никакого вразумительного предназначения!.. Тем не менее, Феликс ему важен… Лишний раз порадовать его, показать свои чувства не будет чем-то плохим. Правитель Курограда, как носитель идеологии общности и равенства, обычно обедал в окружении собственных подчинённых. Потому, когда Феликс использовал его ванную и вместе с ним привёл себя в порядок, они отправились пить кофе именно туда. Бежевая рубашка оказалась по размеру валету. Что, в общем-то, не было удивительно… Однако, тёмное пятно от укуса на его шее воротник не прикрывал. Этот маленький изъян на розовой коже никак не мог отпустить от себя взгляда Куромаку. Феликс не спешит пить. Он держит кружку с кофе в руках, оглядывается кругом. Куроградцев в просторном помещении немного. Практически все сидят поодаль от правителей. Наверняка в другие часы здесь бывают столпотворения. Феликс ловит на себе взгляд Куромаку, с усмешкой касается кожи. Да, у них действительно был секс!.. А на валете теперь маленькая собственническая метка!.. Сейчас всё воспринимается как какой-то приятный сон. Но отходить от него Феликс точно будет какое-то время. Всё-таки сделав глоток, Феликс морщится, высовывает язык. Горько, даже не смотря на добавление сахара и сливок! Куромаку легко улыбается: да, столь крепкий напиток не для рецепторов его червового возлюбленного. Феликс тоже улыбается, менее уверенно. После чего мужественно делает второй глоток. Вот! Он справился и даже не поморщился! Куромаку, не снимая с лица улыбки, тянет к нему руку. Молодец… Он мог взять себе чай, но стойко пьёт вместе с трефом его любимый напиток. — Так… — начинает Феликс. Большим пальцем он поглаживает кисть Куромаку, — У тебя очень чистый город! Даже слишком чистый… Ни мусора, ни подданных… Твои подданные выглядят как призраки. Они настолько боятся приезжих? — Видишь ли… Они не настоящие, — спокойно отвечает правитель Курограда, — Всё, что ты видел снаружи, лишь симуляция. Я не собирался спешить с созданием своего государства, Феликс. Я пытаюсь обыграть его развитие и рост с помощью компьютерной симуляции. Я должен знать, к чему нужно быть готовым. Феликс многозначительно хмурится, медленно кивает. Он понял немногое… Но он внимательно слушал своего Куромаку, а это главное! — Но даже со всеми приготовлениями всегда есть вероятность непредвиденных ситуаций!.. — Куромаку в досадном негодовании бьёт кулаком по столешнице. После лёгкого удара он нервно поправляет свой галстук с репкой. Нужно держать себя в руках, — Всегда остаются какие-то факторы, на которые ты не можешь повлиять… Сейчас моя симуляция обыгрывается успешно, проходит этап за этапом. Но будет ли всё так сосредоточенно и слаженно с настоящим народом? Как уверенный в себе лидер, я должен быть готов ко всему. Куромаку делает несколько глотков кофе. Феликс тихо обдумывает услышанное. Значит, королевство-государство его парня ненастоящее?.. Потому что он стремится к совершенству во всех аспектах? — Ты слишком переживаешь, Куромаку. Ты хороший лидер! Ты создашь прекрасное настоящее государство. Уголки губ Куромаку безуспешно пытаются подняться в улыбке. Куромаку как-то отстранённо кивает, задумчиво смотрит куда-то в сторону. На Феликса, меж тем, находит другая мысль. — Но… Если мы объединим королевства — не будут ли они слишком разными? Это создаст нам и нашим подданным проблемы… — Ты прав. Объединить королевства разных этапов развития и отличной друг от друга формой правления это практически невозможная задача. Если только… — Если только что?.. — Феликс щурится. Речь шла о его королевстве. В планах от Куромаку не стоило ожидать нечто меньшее, чем атаку реформами. — Если только я не откажусь от своего проекта и не сосредоточусь на Фелиции как её второй правитель. Перестройка другого государства дело сложное. Но это займёт меньше времени, чем поэтапное взращивание государства. Из-за пазухи пиджака Куромаку достаёт блокнот с ручкой. В листе он спешно чертит схему нового флага, союза Фелиции и Курограда. Блокнот он передаёт Феликсу, а сам рассказывает о преимуществах нового государственного строя, который, на его взгляд, больше подойдёт Феликсу с его идеалами всеобщего счастья. Феликс слушает, но не скрывает возмущения. Это его королевство! Его собственное! Почему он должен менять всё то, чего он достиг собственными усилиями?! — Нет. Нет! — восклицает валет, чем останавливает рассуждения трефа, — Какая ещё перестройка?! Это всё ещё моя Фелиция! Не говори о ней так, как будто всё, что я делал, было бессмысленно! Будто ты можешь просто взять и разобрать её на части! Скрестив руки на груди, Феликс обижено поводит носом. Не хочет он менять своё прекрасное королевство! Не хочет даже говорить об этом! Куромаку не теряется: он стремится к взаимопониманию, а не к новым ссорам. — Феликс, я не предлагаю разбирать твоё королевство. Я предлагаю его улучшить. Благосостояние твоего населения увеличится в несколько раз! Смотри! — в блокноте треф делает несколько записей, которые затем демонстрирует червовой масти. Правда, червовая масть на них смотреть отказывается… — Разве ты не хотел бы, чтобы все были «счастливы» как минимум на восемьдесят процентов? Всё ещё отвернувшийся, Феликс хмыкает и дует губы. Очевидно, что он будет стоять на своём. Куромаку хмурится, растерянно опускает блокнот. Не знает он, как убедить возлюбленного… — Особо заметных отличий от того, как ты живёшь сейчас, не будет, Феликс… Я не настаиваю на объединении Фелиции и Курограда. Просто подумай об этом. В конце концов, свадьбу мы можем сыграть в монархическом стиле. — Свадьбу?.. — снова это смущающее, но чем-то притягательное слово. Феликс заинтересованно косится на Куромаку. Тот понимает, что чем-то всё-таки зацепил возлюбленного. — Верно… Это, по большей части, станет формальностью. Нельзя просто привести кого-то и назначить вторым правителем. Всё должно быть официально и перед глазами подданных. А это, в свою очередь… — Куромаку стучит ручкой по столешнице. Затем в качестве схемы зарисовывает то, как выглядит сие событие, — Крупное и, как полагается для знати, пышное мероприятие. Феликс смотрит на зарисовки Куромаку и хихикает. Тогда Куромаку перестаёт рисовать, невольно краснеет и хмурится. Да, он не назовёт себя художником… Ну и что?.. Феликс отбирает его блокнот и сам берётся за ручку. Он поправляет схемам в виде себя и Куромаку наряды, причёски; добавляет их круглым неровным головам самые широкие улыбки из возможных! Затем он увлечённо украшает пространство вокруг двух нарисованных персонажей. Куромаку остаётся только наблюдать за этим. Интересный навык, конечно… Отчасти даже впечатляющий… Вот только есть ли в нём какое-то практическое назначение?.. Закончив с цветами на самой вершине листа, Феликс довольно улыбается. Он возвращает блокнот Куромаку, чтобы тот тоже насладился картинкой. Куромаку растерянно рассматривает рисунок и поднимает голову обратно на Феликса. — Я совершенно забыл, о чём мы разговаривали… — Что-то ты не очень хочешь со мной обрачеваться, Куромаку, — с наигранной обидой валет легко бьёт концом ручки по лбу своего трефа. Ручку он тоже возвращает владельцу. Сам серьёзно, немного грустно задумывается. Он обещал быть на стороне Куромаку… Почему же сейчас он отказывается принять для своей Фелиции благополучное развитие? — Я не сомневаюсь в том, что с тобой Фелиция станет только лучше… Просто я тоже хочу как-то повлиять на её развитие. А я… Я не ты. — Ты не должен быть мной, Феликс, — Куромаку вновь берёт возлюбленного за руку. Его рассудительный взгляд старается выразить заботу и нежность. Его лучистый валет уже хорош таким, какой он есть… — Все решения мы будем принимать вместе. Хорошо? Подумав, Феликс с улыбкой кивает. Если Куромаку не заставит его чувствовать себя в собственной Фелиции чужим — он согласен на эти необходимые реформы… Куромаку тянет к себе его ладонь, поглаживает светлые мягкие пальцы. После чего протягивается через столик и целует Феликса в лоб. Он не подведёт червовую масть… Феликс верит его улыбке. В этот момент к столику подошёл Курон. И Куромаку, и Феликс отвлекаются на него. Куромаку садится обратно на своё место, его лицо приобретает привычный лик хладнокровия. Феликс делает несколько глотков кофе из своей чашки. Правая рука правителя Курограда почему-то смотрит именно на него… Решил пристыдить за то, что отвлекает его правителя от работы? Или что-то случилось?.. — Товарищ Феликс, — спокойно говорит Курон. Всё, что касается, Куромаку и Феликса, ему не интересно. Особенно на фоне других событий, — Из Фелиции сообщается, что неизвестные напали на стражу, разорили несколько торговых прилавков и скрылись за границами королевства. И Феликса, и Куромаку переполняет удивление. Ошарашенный Феликс вскакивает с места, яростно сжимает кулаки. Как же не повезло, что он лично не застал тех неизвестных! — Кто посмел напасть на мою Фелицию?! Я им всем руки поотрываю!!! — Что-то подозрительное в нападающих заприметили? Основной целью нападения была еда или, может, пропало что-то ещё? — впадать в ярость Куромаку считает пока не стоит. Для начала стоит посмотреть с каким противником они имеют дело, — Курон, пускай проверят: на месте ли источник питания солнца Фелиции? Яростный пыл Феликса мигом утихает. А если действительно его генератор пропал? Как его кулаки потягаются с теми, кто обрёл безграничную мощь? Курон отвечает, что необычных деталей в неизвестных не увидели: жёлтые волосы, жёлтая одежда. Вероятно, что маскировка. Он говорит, что уточнит насчёт всего остального и уходит из столовой. Феликс опускается на место и смотрит в никуда. Кажется, идеальный мир червового парнишки вот-вот рассыпется на осколки… А виновником будет никто иной, как он сам. — Это может быть только Верона, — начинает Куромаку, — Во-первых, находящееся рядом государство. Во-вторых, основная цель вторжения — продукты питания. Плюс, у других королевств с генераторами всё… Глядя на Феликса, Куромаку замолкает. Его деловитость и рассудительность сейчас ни к чему. Потерянный Феликс его совершенно не слушает. Но что ещё сказать — Куромаку не знает. Ситуация и правда не из приятных… Недолгую тишину снова нарушает приход Курона. Франц подтвердил: сейф-хранилище опустошено, а солнце медленно, но заметно тускнеет. Феликс, по виду, ничуть не изменился… Но очевидно, что подтверждение самого страшного опасения его надломило. Куромаку тянет к нему руку, а Феликс вскакивает с места и выбегает из столовой. Куромаку остаётся только подняться и безуспешно окликнуть его. — Феликс! Что б тебя… Курон. Сообщи другим правителям о срочном съезде. Если Куромаку понимал Феликса — тот последовал за своей яростью и решимостью. Так что Куромаку выходит во двор, покидает главные двери рабочего здания. Верно: радужная машина едет прочь. Феликс сел в автомобиль и заставил своего водителя мчать в сторону Вероны. Очевидно, опрометчивое решение! Кто знает, чего ждать в разорённом государстве? Вот только выбора у Куромаку нет… Придётся ехать за Феликсом. Признаков жизни в белом пространстве, столь напоминающем пустыню, не видно. Да и Феликс особо не оглядывается кругом. Его злостный взгляд направлен на горизонт. Если похитительницы ещё не добрались до Вероны — Феликс обязательно застанет их там. Если же ещё нет — Феликс может и подождать. А заодно прояснит, как у веронцев и Ромео хватило наглости на такое злодеяние! Неужели это месть Ромео?.. Или такое решение приняли сами подданные? Что же тогда случилось с самим Ромео? — Я не позволю им отобрать своё солнце… Не позволю! Никто не отнимет у моей Фелиции счастье! — Вы такой храбрый, король Феликс, — восхищается водитель-фелициец. Его восхищение вызывает у Феликса улыбку. Сначала слабую и неуверенную… Затем решительную и боевую. Это же именно то, чего Феликсу так не хватало! Отчаянные подвиги и борьба с недругами! Феликс встаёт с сидения, хватается за лобовое стекло. Благо, то, что салон автомобиля без крыши, помогает встать в полный рост… После чего браво указывает вперёд, будто капитан корабля. — Быстрее, Флинт! Верона ждёт! Водитель-фелициец давит на газ. И так спешно ехавшая машина ускоряется сильнее, оставляет за собой песок и серый дым. Куромаку отстаёт от Феликса… Едет далеко позади и едва видит серое облачко на горизонте… Нужно тоже прибавить газу. Яркое, беззаботное королевство уже издалека выглядит потускневшим, даже мрачным и грозным. Всегда приветственные, открытые розовые врата теперь заслонены баррикадами: деревянными, шипастыми. Очевидно, никаких гостей Верона не ждёт и, похоже, даже готова обнажить оружие, если нагрянет вторжение. Феликс не думает о том, что будет делать, когда попадёт в Верону… Когда его окружит толпа неприятельниц… Он приказывает не сбавлять скорость, проехать через баррикады. Флинт именно так и поступает. Машина легко пробивает преграду, выстроенную из неказистых обломков зданий Вероны. Водитель Феликса проезжает ещё какое-то расстояние, останавливается недалеко от ворот. Вокруг воцаряется тишина; девушки удивлённо взирают на транспорт. — А ну возвращайте мой генератор, вы! — Феликс спешно покидает транспорт. Среди толпы видно несколько особ, чья одёжка и волосы неаккуратно выкрашена в жёлтый. Попались… — Нахальные гарпии! И похитительницы продовольствия, и обычные жительницы не спешат действовать. Они сохраняют тишину, удивление. Феликс не испытывает волнения. Одежда веронцев расшита драгоценными камнями, будто второй кожей, аристократичной бронёй… Золотые цепи обмотаны вокруг девичьих запястий так, словно в любой момент готовы превратиться в блестящее холодное оружие… Правитель Фелиции застал нарушительниц, поймал на горячем, верно. Значит, они способны предпринять только одно. Небольшая группа девушек бросается к Феликсу. В этот момент Феликс всё-таки преисполняется страхом, вздрагивает. Отправиться в Верону одному… Без какого-либо средства самозащиты… Почему он не успел подумать о том, что это ужасное решение! Самоубийственное! Благо, ничего плохого не происходит. Бросившиеся к Феликсу девушки с грустными, виноватыми лицами наперебой просят у Феликса прощение. — Господин Феликс! Мы так виноваты перед вами!.. — Господин Феликс, мы правда-правда не хотели так с вами поступать! — Господин Феликс, это всё наш принц Ромео!.. Вы просто обязаны с ним поговорить! — Принц Ромео говорит просто немыслимые вещи, после того как вы были у нас в гостях! Феликс взволнованно кричит о том, что ему нужно немного тишины, чтобы разобраться с этой ситуацией. Девушки стихают. Феликс окидывает взглядом эти большие, невинные глаза, взирающие на него с надеждой. Чтобы Ромео заставлял собственных подданных воровать из других государств?.. Немыслимо! — Давайте ещё раз… — гнева больше нет. Теперь Феликса одолевает лишь непонимание и обида, — Это Ромео приказал вам проникнуть в Фелицию? Где он? Я должен с ним поговорить. Девушки подтверждают сказанное Феликсом. Они говорят, что отведут Феликса к своему правителю. Что ещё остаётся делать Феликсу? Следовать за сопровождающими и надеяться, что ему удастся вправить Ромео мозги! Или выдавить из себя какие-никакие извинения за то, что не выручил приятеля в беде… Едва Феликс делает несколько шагов, следуя за группой девушек, как все они замирают: сзади слышится машинный мотор, осторожное торможение. Куромаку выходит из автомобиля, достаёт из-за пазухи пиджака револьвер. Похоже, он вовремя… Феликсу уже промыли мозги, а другие обитательницы Вероны присматриваются к радужному автомобилю. — Отойдите от моего мужа, — со всем своим хладнокровием и решимостью, Куромаку направляет оружие на девушек, что окружают Феликса. Девушки напрягаются, сердятся; невинные милые мордашки искажает недовольная обида. Сам Феликс отвечает не столько смущением, сколько недоумением: чего это возлюбленный угрожает изголодавшимся веронкам?.. Куромаку должен был сказать что-то ёмкое и простое… Но при этом что-то, что дало бы понять: он откроет огонь и не помедлит. О своём выборе слов он не жалеет; смущение беспокоит гораздо меньше, чем возможность потерять свой новообретённый лучик света. Его голос столь же уверенно гласит: — Сейчас же. И девушки медленно отступают назад. Феликс растерянно смотрит на них, на Куромаку. Всё это так не правильно… Стоит ли потом извиниться перед Ромео за угрозы его подданным?.. Без особого энтузиазма Феликс идёт к Куромаку, встаёт рядом. Обещал же быть на его стороне… Значит, придётся. Куромаку, тем временем, старается зацепить взглядом каждую особу, что здесь присутствует. Угроза может последовать откуда угодно. Нужно быть готовыми ко всему. — Вы ведь понимаете, что своими действиями провоцируете военный конфликт? — продолжает Куромаку, — Что вы сделали с Ромео? Девушки переглядываются между собой. Кажется, дальше строить из себя жертв не получится… О самом рассудительном и одарённом клоне Карточного Мира они наслышаны. Вперёд выходит лидерица восстания: — Наш принц Ромео отдыхает от своих обязанностей, — говорит пышноволосая особа. На волосах её блестит жёлтая краска. Яркие розовые губы обиженно выступают вперёд, — Нам надоело быть просто красивыми и счастливыми! Мы способны на большее, чем прислуживать принцу Ромео и готовить тортики! Каждая из присутствующих соглашается с лидерицей. В шуме толпы слышится её имя: Джульетта. Куромаку замечает, как несколько девушек пытаются незаметно перекрыть собой проезд к воротам. Просто так их из Вероны уже не выпустят… — Разве не будет замечательно, если каждое королевство станет розовым? Если заблестит и засияет? Принц Ромео подарил нам столько камушков, что хватит на всех! — лидерица и её паства смеются. Смеются как беззаботные детишки, задумавшие безобидную шалость. Затем все взгляды, отнюдь не безобидные, устремляются на правителя Курограда… — А господин Куромаку поможет нам захватить их… Феликс нервно сглатывает. Куромаку менее хладнокровно озирается по сторонам, почти что на каждую наставляет оружие. По-детски смеющиеся и не по-детски жестокие взгляды всё ближе. Толпа отчаянных жительниц Вероны неспешно, но уверенно смыкает круг, вот-вот схватит и обездвижит обречённых правителей. Драться со столь большой толпой бессмысленно… Пока не слишком поздно — нужно бежать. Понимание и ощущение того, что у Куромаку выхватывают оружие, вызывает у Куромаку оцепенение. Вот и всё… Предсказуемый нелепый конец… Был бы. Если бы инициативу «бойца» не перехватил на себя Феликс. Он дважды стреляет в воздух. Девушки кругом замирают, затыкают уши от громких, пронзительных звуков. А Феликс, затем, взбирается в машину и тянет за собой Куромаку. — Только посмейте тронуть моего мужа! — кричит валет. Он стоит в салоне, держится за лобовое стекло. Теперь уже он наставляет на веронцев револьвер, — Все знают, что мы здесь! Если с нами что-то случится, то другие королевства не будут просто сидеть на месте! Флинт, слышишь? Мы уезжаем! И вы нас не остановите! Перепуганный водитель-фелициец кивает, берёт себя в руки. Куромаку тоже не медлит и разворачивает автомобиль. Часть девушек всё также перекрывают выезд из Вероны. Но они нехотя расходятся и позволяют транспорту покинуть королевство. Блеф или не блеф — пока Верона не желает испытывать на себе гнев всех оставшихся семи королевств. Да и сбитыми автомобилем быть не хочется тоже. Обе машины едут прочь от восставшего государства. Феликс смотрит назад, провожает взглядом раздосадованных особ, высокие мрачные врата. Очевидно, это не последняя их встреча. Новая Верона ещё заявит о себе. Но уже сейчас кажется, что обстановка хуже некуда: ни генератор вернуть не удалось, ни Ромео вытащить. Положив револьвер на панель, Феликс запрокидывает назад голову, устало и недовольно смотрит вверх. Куромаку берёт оружие, возвращает в бардачок; поглядывает на Феликса. Его перехват оружия был опасным, но оказавшимся полезным поступком. Треф был впечатлён тем, что тот не позволил себе растеряться и спас их. — Что они тебе сказали? До того, как я приехал. — Сказали, что это Ромео приказал им пойти в Фелицию… Думаешь, Ромео в порядке? — Полагаю, что так. Может, его держат в качестве заложника. Тогда избавляться от него было бы невыгодно. Тяжело выдохнув, Феликс поджимает к груди ноги, оборачивает их руками. То, что всего этого можно было избежать, не даёт покоя. — Я должен был помочь Ромео… Тогда его королевство не захватило бы власть и не напало на Фелицию. — Ты ничем не мог помочь Ромео. Ты только бы отсрочил время восстания, — спокойно рассуждает Куромаку. В произошедшем он нисколько не винит Феликса, — В королевстве Ромео всё с самого начала шло не так. Ты попытался бы ему помочь и в итоге остался бы без генератора и разорил Фелицию. — Ну, — Феликс смеётся, но веселья в его смехе нет, — Сейчас я всё равно без генератора! Ещё немного, и придёт конец моей прекрасной Фелиции. Если только… Потерю генератора можно пережить. Сейчас у Феликса есть нечто гораздо ценнее: Куромаку. Если только треф не решил оставить его-неудачника; обойтись с ним также, как Феликс обошёлся с Ромео, отчего Феликсу страшно. — Если ты не передумал насчёт наших планов… Может быть, генератор помог бы нам создать идеальное государство. А теперь его нет. И ты, наверное, думаешь, что я безответственный придурок. Страшно… И всё-таки, Феликс старается изображать спокойствие, безразличие. Ну бросят его — и что тогда? Не конец же света, в самом деле… Куромаку на его слова тихо хмыкает. Разве он встречается с Феликсом ради генератора? — Из наших отношений выйдет взаимовыгодное сотрудничество. И если это имеет значение… А это должно иметь значение — как я говорил ранее, ты мне нравишься, Феликс. — Всё ещё?.. — осторожно спрашивает Феликс, старается звучать так, будто слова Куромаку ему не важны. Куромаку даёт уверенный ответ: — Да. Полагаю, что это надолго. От чувства вины и горечи Феликс не избавляется. Но слова Куромаку вызывают у него невольную улыбку, какую-то надежду на лучшее. Он ложится щекой на край автомобильной двери, смотрит на мелькающий вдали горизонт, что они проезжают мимо. Может быть, это ещё не конец… Может, всё будет хорошо. Такого Куромаку, конечно, обещать не может… Вряд ли он может даже озвучить столь бессмысленные слова. Но он может быть рядом, вместо всяких пустых заверений. И он будет, через какие времена им не придётся пройти: как хорошие, так и плохие. Ближе к центру Карточного Мира транспорт замедляет движение. Стол карточного съезда заполнен наполовину, видно издалека. Присутствующие никак не могут поверить в то, что на собрание явился Данте. Но их внимание переходит на подъехавший транспорт. Выходить из машины Феликс не торопится. Нужно решить, что делать с водителем-фелицийцем, который приехал на собрание вместе с ними. Нужно сказать ему подождать освобождения короля или отправить обратно в Фелицию. А одному возвращаться в своё королевство Феликсу не хочется… Придётся встретить сумрак некогда светлых, полных радости и цветов зданий. Встретить разочарованные, испуганные взгляды собственных подданных. Как он с этим справится? — Ты… мог бы остаться сегодня со мной, Куромаку? Куромаку уже решил для себя, что направленность своей работы придётся сменить. Раз так — он может уделить вечер тому, чтобы утешить возлюбленного. Он отвечает согласием, ловит лёгкую благодарную улыбку в ответ на свои слова. Он не может не остаться… Это его Феликс, это их будущее королевство. Другие клоны скорее всего прекрасно видят их сейчас, но это не должно иметь значения. Куромаку берёт Феликса за руку, касается губами его щеки, лба; тактильной нежностью заверяет, что будет рядом. Феликс благодарно целует его в губы, ненадолго обнимает Куромаку за плечи, после чего оба наконец покидают салон автомобиля. Из присутствующих на собрании только Данте сохраняет присущее ему безмятежное спокойствие, миролюбие. Остальные встречают Феликса и Куромаку, давая понять, что прекрасно видели разыгравшуюся романтическую сценку. Вару смотрит на парочку с ехидной насмешкой. На лице Пика недоумение и некоторое отвращение. А Зонтик удивлён и смущён. — А чего это вы так долго ехали на это срочное (!) собрание, голубки? — хихикает Вару, — Не могли оторваться друг от друга? — Да, — гордо заявляет Феликс и занимает своё червовое место. Куромаку встаёт во главе собрания и опускает на стол руки. Ситуация серьёзная. На несмешные издёвки у них времени нет. — Давайте сразу к делу… Сегодня в Фелиции произошла… Что такое, Зонтик? Поднявший руку Зонтик опускает её. Он спрашивает о том, не должны ли они подождать Ромео, прежде чем приступать к собранию. Сидящий рядом Пик едва заметно морщится, хмурится. Конечно, не удивительно, что неравнодушный зонтопиец не забывает о своих братьях… И всё же — разве нельзя было обойтись без этого вопроса? — Ромео пока не сможет приезжать на собрания. Поэтому мы здесь, — отвечает Феликс. Мимолётно он замечает, что Пик бросает на него злобный взгляд, прежде чем быстро отворачивается. Что это было?.. Пиковый Король посчитал, что трефового валета сочли несмышлёным? Или Феликсу просто показалось? Феликс трёт глаза и успокаивается. Кто поймёт что творится в голове этой злобной натуры… На его лице почти всегда злостная гримаса. — Всё верно. Ромео появляться на собраниях не сможет, — продолжает Куромаку, — Верона его свергла и думает пойти захватом на остальные королевства. Услышанное заставляет пиковых и Зонтика напрячься, стать серьёзнее. Даже Данте оставил свою миролюбивую улыбку. — Сегодня в Фелиции устроили диверсию. Подданные Вероны замаскировались в жителей Фелиции и устроили шоу в районе рынка. В это же время, их сообщницы выкрали из дворца Феликса генератор. Очевидно, что на одном генераторе и на одном королевстве они не остановятся. Поэтому нам нужно объединиться и предоставить друг другу защиту от возможного нападения Вероны. Остальные клоны переглядываются, переваривают услышанную информацию. Зонтик и Данте явно обеспокоены возможным будущем Карточного Мира. А вот Вару и Пик недовольны тем, что его можно было избежать. — Класс. Просто класс! — всё своё внимание Вару сосредотачивает на Феликсе, — Зачем ты вообще ждал какой-то диверсии? Взял бы и сам отдал этой Вероне свой генератор. Тебе же потрахаться с Куромаку важнее, чем то, что всех нас могут убить! — Вару!!! — Куромаку бьёт по столешнице ладонью, — Не смей обвинять во всём Феликса! Это Ромео довёл своё королевство до такого состояния, что они готовы развязать войну. — Вообще-то, — Пик поднимается с места. Поникший Феликс уже предсказывает, что с его стороны тоже последуют обвинения, — Каким бы недалёким ни был Ромео — Феликс мог бы и получше защищать свой генератор. Это огромный источник силы! И теперь он в руках таких же недалёких подданных Ромео! Так что — спасибо. Но я отказываюсь делиться защитой с этой беспомощной Фелицией! Пиковый и трефовый король несколько секунд обмениваются друг с другом ненавистными, прожигающими друг друга взглядами. Пожалуй, чего-то такого Куромаку и ожидал от Пика… Он даже не разочарован… Пик, тем временем, мысленно припоминает все те разы, когда его ни за что считали сущим злом и отказывались ему доверять. Ну как? Достаточно злобный поступок с его стороны? Пик демонстративно садится обратно на своё место, скрещивает руки. Помогать он не будет и точка. — Вару? — у Куромаку нет никаких ожиданий насчёт пикового валета. Он просто хочет убедиться в том, что рассчитывать на него не стоит. — Пф, не-а! Я тоже не собираюсь делиться своими войсками с вами, неудачниками! — Ожидаемо… Зонтик? Зонтик мнётся, будто бы не желает отвечать. Вот этого Куромаку не ожидал: трефовый валет поддерживает сторону пиковых? С чего вдруг? — Зонтик, — более строго и настойчиво повторяет Куромаку. Зонтик неловко улыбается, перебирает пальцами. Придётся ответить… — П-прости, Куромаку… Я благодарен тебе за всё, что ты делаешь. Но… Боюсь, я не могу тебя поддержать. И-извини… Пожалуйста… Вару смеётся, хлопает Зонтика по плечу. Правильно! Долой эту куромачью тиранию! Куромаку не теряет уверенности. Он поправляет очки и продолжает: — Ты ведь понимаешь, что дело не в Фелиции, Зонтик? Зонтопия не милитаристское государство. Если мы предоставим друг другу поддержку, то противостоять Вероне будет намного легче. Тебе не придётся жертвовать множеством своих подданных, чтобы защитить королевство. — Даже Зонтик не отдаст свой генератор напудренным девицам Ромео! — не унимается Вару. Пик старается смотреть в сторону, чтобы не провоцировать свой ревностный гнев, — Я поддерживаю Зонтика в неподдерживании тебя, Курилка! — Спасибо за твоё очень полезное мнение, Вару. Но я обращаюсь к Зонтику. Какой твой окончательный ответ, Зонтик? Трефовый валет поджимает губы, продолжает мяться. Ответ от этого скромного создания очевиден. Зонтик качает головой, выдавливает тихое «Нет…». Куромаку обречённо трёт висок. Феликсу неприятно смотреть на такое состояние возлюбленного. Он тоже заинтригован отказом Зонтика. — Почему нет, Зонтик? Куромаку никогда не делал тебе ничего плохого! Всё, чего он хочет, это помочь! — Ну а Зонтику не нужна его помощь! — вдруг рычит Пик, — Ты думаешь, что раз у тебя украли генератор, то все вокруг такие же неудачники? — Не смей так говорить с Феликсом! — Куромаку снова вмешивается. Он не желает терпеть грубостей по отношению к своей пассии. Пик тоже не желает терпеть грубостей… По отношению к себе. — А ты не смей на меня кричать! — А ты не смей кричать на Куромаку!!! — добавляет Феликс. Вару вовсю наслаждается атмосферой безумия. Кажется, пока это лучшее собрание из всех, на которых он был!.. Данте старается пропускать негатив остальных через себя. И только Зонтик желает, чтобы всё вернулось на круги своя. — Пожалуйста, перестаньте!.. За отчаянным воем трефового валета наступает кроткая тишина. Злоба не перестаёт витать в воздухе. Но, по крайней мере, самые вспыльчивые клоны делают перерыв от криков. — Я не могу сказать, почему нет, Феликс… Просто нет. Такое решение я принял. — Пускай так, — Куромаку уже не интересны причины отказа Зонтика. Хочется поскорее покончить с этим собранием и отойти от головной боли, которое оно успело вызвать, — Данте? На тебя я всё ещё могу рассчитывать? — К сожалению, мир опасен не потому, что некоторые люди творят зло… А потому, что те, кто это видит, ничего не делают. Я поддерживаю твою инициативу. — Хорошо… Хотелось бы объявить это не очень продуктивное собрание закрытым. Но я должен сообщить, что Фелиция и Куроград вскоре объединятся в одно государство. Надеюсь, что раз у нас всех не вышло заключить союз противостояния Вероне, то мы хотя бы сохраним нейтралитет по отношению друг к другу. Новость об объединении двух королевств не кажется слишком неожиданной после маленького шоу в машине, что недавно устроили Феликс и Куромаку. Правда, лишь подначистому Вару приходит в голову, что это не только политическое соглашение, но и свадебное торжество. Так что он громко свистит и хлопает в ладоши. — О да! Поздравляю с помолвкой, ребят! Жду не дождусь посмотреть, кто из вас быстрее откинется: Феликс от бесконечного занудства Курилки или Курилка от приступов психоза Феликса. Лучшей пары, чем вы, не существует! Из ниоткуда взявшимся платочком Вару подтирает невидимые слёзки со своих очков. Зонтику кажется, что стол переговоров вновь поразят полные ненависти крики. Куромаку и Феликс напоминают оскалившихся псов, что надыбили свою шерсть и где-то в подсознании разрывают пикового валета на части. Возможную трагедию прерывает Данте… Он искренне радуется за пару: — Свадьба должна стать белоснежной вершиной айсберга дальнейшего пути на долгие годы. Это счастье влюбиться в человека, который уже в тебя влюблён. — Спасибо, Данте… — Куромаку мельком бросает взгляд на Феликса. Тот тоже мельком смотрит на него. Оба встречаются глазами и спешно отводят их в разные стороны, стараются сохранить серьёзные лица, хотя смущённые улыбки так и рвутся наружу. Эти отношения действительно стали неожиданным, но весьма приятным событием в их жизни… Пик недовольно закатывает глаза. Почему ему должны демонстрировать чужие чувства? Почему нельзя держать их при себе? На этих съездах они должны обсуждать серьёзные вещи, а не такую бесполезную глупость как любовь! Он чувствует, что некто растроганный, сидящий рядом медленно тянется рукой под стол; что пытается осторожно взять его ладонь. Пик не позволяет. Он фыркает, кладёт руки на столешницу. Тогда Зонтик грустно скрещивает свои ладони в замок. Конечно… Они должны вести себя как ни в чём не бывало… Но как же это сложно, когда Пик находится рядом с ним!.. И всё же, Пик тоже невольно следует зову собственной слабости… Он робко касается коленом бедра Зонтика, как можно более отстранённо смотрит в сторону. А Зонтик едва справляется с тем, чтобы удержать в себе смущённую нежную улыбку. — Полагаю, что пока это всё. Из нашего собрания я понял, что в защитном союзе заинтересованы не многие. Но я всё равно призываю каждого из вас проявить здравомыслие, — настоятельно заключает Куромаку. Ему хватит собственных сил, чтобы защитить себя и Феликса… Но думать лишь о себе не правильно. Хочется надеяться, что другим клонам просто нужно всё тщательно обдумать и проанализировать возможные выгоды, — Увидимся на следующем собрании. — Или на нашей свадьбе! — весело добавляет Феликс, вешается на руку Куромаку, — Данте и Зонтик точно приглашены! Вару возмущается тому, что его персону посмели обделить приглашением. Халявная еда! Трепетное ожидание пьяной драки! Неужели всего этого он не увидит? Феликс не отвечает и не позволяет ответить Куромаку: он тянет возлюбленного за руку, и оба возвращаются к машинам. Хочется поскорее оставить уехать и забыть этот прошедший дурдом! Будучи в машине, подальше ото всех остальных, Феликс позволяет себе проявить обиду и злость. О, эти пиковые, что без конца напоминали ему, как он облажался!.. И этот Зонтик, что без причины отказался поддерживать его дорогого Куромаку!.. Феликс зарывается двумя руками в свои волосы, ворошит золотистые локоны так, будто пытается прогнать из головы мигрень. Успокоиться это не помогает. Тогда он колотит кулаками по панели автомобиля, немного выше бардачка. Куромаку старается игнорировать такое надругательство над своим автомобилем… Он заводит двигатель, трогается с места, и транспорт направляется в сторону Фелиции. Когда небольшой приступ ярости Феликса завершается, он жмётся к Куромаку. Он кладёт голову ему на плечо, обнимает его за руку, что держит рычаг переключения передач. Никто ничего не говорит. Оба хотели бы испытывать облегчение, что съезд правителей позади. Вот только оба испытывают лишь усталость. Которая, тем не менее, постепенно сменяется расслаблением благодаря теплу друг друга… Впрочем, когда на горизонте виднеется Фелиция, то Феликс напрягается всем телом. Куромаку чувствует, как его пальцы крепко вцепились в трефовую руку. Солнце Фелиции больше не светит… Больше не сможет радовать подданных короля Феликса… Что он скажет всем своим жителям? Машина въезжает в ворота сумрачного королевства. Феликс жмурится, чтобы ненароком не поймать на себе чужой, осуждающий взгляд. Куромаку поглаживает щекой его макушку, задумчиво стучит пальцем по рулю. Искусственное солнце питалось энергией генератора… Но генератор вероятностей это ведь не единственный источник питания техники? Всегда можно создать другой. Особенно когда ты дружишь с наукой. — Завтра оно снова будет светить. Я обещаю. Феликс распахивает глаза. Он не сомневается, что для Куромаку это не невозможно. Но его до глубины души трогает, что тот столь решительно готов вернуть его стране источник света и тепла. — Конечно… Ты ведь герой Фелиции, — со слабой усмешкой напоминает валет. Треф тоже усмехается. Ну да… Именно это означает глупый, но по-своему дорогой галстук, что висит на его шее… Ближе к дворцу Феликса приходится замедлить автомобиль. У жилища короля собралась большая толпа. Подданные желали ответов на то, почему сегодня солнце погасло раньше обычного; почему оно перестало парить над королевством, а приземлилось на крыши зданий. Феликс вздыхает, выпрямляется, поправляет волосы и бежевую рубашку. Раз уж Куромаку под силу воскресить источник света Фелиции — Феликсу будет по силам встретиться с собственными людьми… Это его обязанность как правителя. Во дворе у замка Куромаку паркует транспорт. Феликс выходит из салона, идёт поближе к толпе. До этого Франц пытался успокоить народ, заверить, что у их короля обязательно найдётся объяснение. По приближении Феликса — Франц осторожно перехватывает его, шепчет: — Месье… Вы ведь сможете объясниться перед Фелицией? Не нужно волноваться, что вы потеряли контроль над ситуацией? — Нет, Франц. Всё будет хорошо, не переживай. Феликс улыбается помощнику, отбирает у него микрофон. Представ перед своим народом, он говорит в устройство, и его голос звучит из мегафонов, доносясь до каждого подданного на каждом уголке улицы некогда светлой страны. — Дорогие жители Фелиции! С нашим солнцем возникли небольшие технические неполадки. Но не стоит переживать! Это ненадолго! Уже завтра мой муж… — Феликс осекается. Это входит в какую-то странную привычку… Ненадолго Феликс оборачивается. Куромаку стоит у машины — угрюмый и залитый краской. Его парень на всё королевство объявил, что он его супруг… Ничего необычного и ничего смущающего… Почему Куромаку вообще решил использовать сегодня это слово?.. Это ведь он всё это начал, не так ли?.. Феликс возвращает внимание к народу. Пожалуй, ему даже нравится так называть своего милого трефа. Это не просто какой-то бойфренд! Это кто-то намного ближе и важнее! — Мой муж обязательно всё починит. Доброй ночи всем вам! И не забывайте: вы все приглашены на нашу свадьбу! Народ радостно улюлюкает, аплодирует. Их король выходит замуж! Какая прекрасная новость! Король в ответ отправляет воздушный поцелуй довольной, расходящейся толпе. Кажется, всё закончилось хорошо! Феликс не только успокоил всех, но и порадовал. Он отдаёт микрофон Францу и возвращается к Куромаку. Быть угрюмым и залитым краской тот не перестал. А стать ещё недовольнее и смущённее было уже невозможно. — Ты же помнишь, что мы ещё официально не супруги, Феликс?.. — Да, нооо… — валет берёт трефа за руку, миловидно хлопает глазками, — До этого ведь недолго осталось, верно? Разве тебе не нравится, как это звучит? Куромаку закатывает глаза, идёт в сторону входа во дворец. Пожалуй, в этом слове что-то есть… Что-то приятно заверяющее в правдивости этого эфемерного значения «счастья»… Нужно только к нему привыкнуть. Своего гостя Феликс приводит в свою спальню. Там он плюхается на кровать, утопает в широком матрасе. Куромаку не думал о том, что ему предложат гостевую комнату. Данный поступок только подтверждает собственные догадки: они будут спать вместе. Не так уж и страшно после того, как они друг другу мастурбировали… И явно спешным это назвать не получится, раз они в одном шаге от брака. — Я так устал от всего… Совершенно не хочу завтра просыпаться. — Что ж, очень жаль… Но проснуться придётся, — Куромаку садится на край кровати. Он снимает пиджак, аккуратно складывает и кладёт на тумбочку, — Ты ведь хочешь, чтобы твой муж вернул солнце на его законное место? Феликс тихо хихикает, переворачивается с груди на бок. Хочет… А ещё хочет увидеть завтра своего «муженька» рядом с собой. Наверное, только ради этого стоит проснуться. Чтобы увидеть его, мирно спящего, и помочь с солнцем. Рубашку Куромаку решает оставить на себе. Он снимает обувь и брюки. Феликс тоже раздевается: лениво стягивает с себя вещи и бросает на пол рядом с кроватью. После чего оба взбираются под одеяло и смотрят в потолок. Вечер был поистине долгим и насыщенным… — Я не так планировал закончить вечер… Я, конечно, не разочарован. Но… — Всё идёт немного быстрее, чем должно, да? — Феликс со смущённой насмешкой продолжает за Куромаку мысль. Куромаку с некоторым волнением подтверждает его слова: — Да… Всё идёт быстрее, чем я предполагал. Это не плохо, просто странно. Но какова вероятность что с таким ускоренным темпом отношений они также ускоренно не распадутся? Последующая тишина вызывает у обоих напряжение. Как бы оба ни хотели быть вместе — не было никаких гарантий, что вместе они пробудут долго. Но ведь это отношения, а не новый источник питания для солнца Фелиции? К отношениям нельзя заранее придумать план развития, построить чертежи функциональности и просчитать срок жизнедеятельности. Феликс решает, что лучше всего будет просто сосредоточиться на всём хорошем, что у них сейчас есть. — Я не знаю… Но у нас ведь впереди много дел, верно? Мы сосредоточимся на них и не заметим, как пройдёт куча времени, — Феликс придвигается ближе к Куромаку, кладёт щёку ему на грудь. Сердцебиение в груди трефа ускоренное, взволнованное. А кожа под тканью рубашки столь тёплая, что усыпляет рассудок, — Тогда мы не сможем говорить, что всё идёт быстро. Ведь… Всё уже прошло, да? — И правда, — Куромаку тихо усмехается вместе с Феликсом. Близость лежащего, обнажённого тела рядом с ним всё-таки смущает… Но больше расслабляет и успокаивает. — Ну вот! Данте сам сказал, что всё это только начало. Как айсберг. Так что… Спи! Всё будет замечательно. — Сплю… Феликс обнимает Куромаку двумя руками, с сонной улыбкой понимает, что рассудок покидает его быстрее, чем он ожидал. Куромаку слушает его мирное дыхание, продолжает созерцать потолок. Айсберг, да?.. Хорошо… Он постарается сосредоточиться на том, что всё это лишь верхушка, начало чего-то запоминающегося и невероятного. Спешное сердцебиение постепенно замедляется, привыкает к близости объекта воздыхания рядом. Куромаку не замечает, как вскоре засыпает. А уже во сне сам жмётся поближе к Феликсу.