*** *** ***
В обед Астра с братом едят в столовой. Завтрак они удачно проспали, и что-то готовить самим не было времени. Фрэй невольно усмехается, когда вспоминает голую задницу Астры у себя под боком. Если бы они задержались в постели чуть дольше, у Наткхала возникло бы очень много вопросов и утренняя акция по раздаче крови для дочери со всеми шансами могла закончиться членовредительством для её брата. — Чего ты ржёшь, Фрэй? — с укоризной спрашивает сестра. — Чуть не вляпались в историю, — он пододвигает к ней тарелку с разрезанной на кусочки куриной грудкой и гарниром с томатной пастой. — Тебя это, видно, заводит, — она берёт вилку, но не спешит притрагиваться к еде. Фрэй улыбается, и его взгляд случайно пересекается со взглядом Меркуриса. Мужчина подходит к ним. — Вернулся, засранец блудный! Астра напрягается, когда слышит его голос, и это замечает Фрэй. Меркурис садится напротив них и в сторону Астры не смотрит почему-то. — Неужели нашлась та бесстрашная белая кошка, которая отважилась пробежать между вами? — он удивлён. — Стены академии с утра не сотрясались от вашей ругани. Тьфу-тьфу. — А между вами, что, чёрная пробежала? — острит Фрэй и начинает уминать гарнир. — В полосочку пробежать пыталась, — отшучивается Мерк и сразу переводит тему: — Чего это ты в первый день своим устроил, вывели? — Не спрашивай, — Фрэй жуёт и закатывает глаза, — проблемы воспитания. — А если бы я тебя так воспитывал? Кстати, передал мой пламенный привет Аквилону? Как ему управляется целой страной? — Дя-дя, ты поболтать присел или поесть? — Фрэй звякает вилкой. — Привет передал. Всё нормально. Корона не жмёт, в Сингарте мир во всём мире, переворотов не намечается. Отец передал тебе вино. Но я его уже выпил, потому что настоящие засранцы не делятся. В целом это всё. А как у тебя с Кирой? — А можно вас попросить заткнуться? — встревает Астра. — Я бы хотела поесть спокойно. Меркурис всё-таки обращает на неё внимание, смотрит пристально и сжимает пальцами стакан с вишнёвым чаем. — Зайдёшь сегодня? — в его вопросе сквозит надежда. — Обещать не буду, я до вечера занята, — Астра с отстранённым видом возится в своём обеде вилкой и безразлично пожимает плечами. Вокруг их стола витает странная непонятная аура. В столовой становится шумно, что создаёт лёгкую атмосферу хаоса. Фрэй показательно прочищает горло, тянется за салфетками и поворачивается вполоборота к сестре. — Астра, ты будешь чай? Его рубашка расстёгнута на три верхних пуговицы, и из-под неё в этот момент выглядывает участок кожи с тёмно-багровой линией. Мерк без зазрения совести оттягивает воротник и изучает укус на ключице подопечного. — Нет, без чая. Фрэй кивает и сразу переключается на Меркуриса. — Что ты высматриваешь? — опускает глаза, не видит, но вдруг понимает. — А, боевое ранение. Меркурис шумно вздыхает и качает головой. — Ты уже побывал у кого-то в постели? Фрэй, я говорил о твоих связях, это добром не кончится. У Совета найдутся причины, чтобы обвинить тебя в чём угодно. Как до тебя достучаться?! — Для начала попробуй не орать, Меркурис, — вкрадчиво произносит Фрэй, кривит уголок губ и закидывает локоть на спинку стула. — Лезть в мою половую жизнь даже у Совета нет права. И так, на всякий случай, завидуй молча, пожалуйста. Если ты живёшь, как монах, то в твоём монастыре мне делать нечего. У Астры нехорошее предчувствие, этот разговор приобретает оттенки враждебности, и ей не хочется всё это выслушивать. Она опускает руку на колено брата и говорит: — Фрэй, перестань. — Да нет, пусть выговорится, — Меркурис метает взглядом молнии, сильное напряжение. — Не в первый раз же. — Ладно, прости, — раздражение Фрэя быстро сходит на нет. — Я не прав. Но остаётся при своём мнении. Меркурис молча принимается за обед, и больше они не разговаривают.*** *** ***
День средней паршивости заканчивается тем, что после занятий Фрэй сталкивается с Наткхалом в коридоре около жилого блока. И что-то в его взгляде на долю секунды настораживает, но Фрэй устал за весь день настолько, что предпочитает не реагировать на убийственное выражение лица демона, хотя осознаёт, что до своей комнаты так и не дойдёт, если не уделит Наткхалу немного времени. Зажигают фонари. Небо, пасмурное и тяжёлое, нависает над ними, как огромное покрывало. Воздух промозглый и сырой, пахнет дождём и лесом. Они прогуливаются вокруг академии, среди высоких кустов акации, за которыми их трудно увидеть; Фрэй останавливает Наткхала за локоть, прикусывает губу и поёживается от ветра, который пробирается под его рубашку и щекочет рёбра, а потом ерошит светлые волосы. — Я догадываюсь о том, что ты хочешь сказать. Наткхал вскидывает руку и зажимает шею верховного в сгибе локтя, а потом угрожающе шепчет в самое ухо: — Сообразительный, гадёныш. А догадываешься ли ты, что я должен с тобой сделать? Фрэй напрягается и старательно выворачивает руку Наткхала, у него получается такой ловкий трюк хотя бы потому, что демон позволяет ему это сделать. Ухмылка у Наткхала циничная. А дальше его когтистые пальцы впиваются в шею, сдавливают, и следом из горла Фрэя вылетает приглушённый хрип. Глаза у отца Астры мгновенно чернеют, и в них отражается яркий зелёный огонь всколыхнувшейся напротив энергии. Наткхал начинает чувствовать на себе магию внушения, но, вопреки чужой воле, руку не разжимает. Из носа Фрэя тонкой струйкой стекает кровь, но он не намерен отступать. Наткхала это удовлетворяет, и он с силой отталкивает от себя мальчишку. — Настырный. Это хорошо, — оценивающе суживает глаза и поправляет рукава свитера. — Не боишься меня: может быть, зря, но и это тоже хорошо. — Какого демона, Наткхал, я нуждаюсь в твоём одобрении? — Фрэй зло вытирает ребром ладони кровь и сплёвывает то, что попало на губы. — Ты спишь с моей дочерью, — как само спокойствие, он поднимает ладони, словно взвешивает воздух, а не сказанные им слова. — Относительно. Сплю, — вздох со стороны Фрэя не кажется безнадёжным. — От моего одобрения, говнюк, зависит сохранность твоего детородного органа, — и Наткхал недобро оскаливается. — Я пришёл не нотации читать, и точно не фанатик нравственности, мне и без этого могут не нравиться ваши отношения, однажды, возможно, я могу тебя за это убить, но пока больше всего меня волнует Астра и её отношение к тебе. Если так случится, что она от тебя устанет — отпусти, не держи. Я же вижу: ты серьёзный малый, она не такая, она ветреная. Даже сейчас… Ты же не в курсе про очкарика? — Что? — Фрэй обескураженно вглядывается в лицо Наткхала и пытается уловить суть. Наткхал хмыкает и отводит взгляд в сторону академии. — Она сейчас с ним. И была, пока ты отсиживался во дворце Сингарты. — Я тупой или ничего не понимаю. Зачем ты говоришь мне это?! — терпение Фрэя на исходе, он сжимает кулаки до напряжения и пытается не сорваться с места прямо сейчас. — Чтобы вместо меня вмешался ты. Я обещал не лезть в её личную жизнь. Но я против Меркуриса. — Он-то чем тебе не угодил? — Фрэй старается не поддаваться эмоциям, но невольно пропускает нервный смешок. — Честно, не понимаю. — Он так же, как и Астра, пытается кого-то заменить. Я не вижу, что дочь счастлива, и знаю, что ей лучше с тобой. Как бы сложно мне ни было это принять.*** *** ***
Конечно, он всё понимал и безоговорочно поверил. Фрэй резво взбегает по лестнице, минует несколько пролётов. Его кто-то окликает, но он не оглядывается, сразу сворачивает в правый блок и даже не переводит дыхание, когда без стука открывает дверь. Сердце волнительно грохочет, Фрэй заходит внутрь. Горит свет, Меркурис в утренней одежде сидит в кресле около окна, смотрит в стену и водит большим пальцем по подбородку. — Чего хотел? — глухо интересуется и отрывается от созерцания стены. — Астру ищу, — Фрэй глубоко дышит, пересекает комнату и заглядывает в спальню. Никого. — Ушла недавно. Фрэй облизывает пересохшие губы и закрывает на миг глаза. Прислушивается к себе: страх, злость, ревность. Помимо них есть ложное чувство облегчения, которое однако не мешает подойти и впервые ударить Меркуриса по лицу. — А вот за них я бы тебя убил, — тот тянется к полу за очками и проверяет стёкла. — Целы. А теперь я жду объяснений. И вообще мне очень хочется тебе ответить, но бить детей не в моих понятиях. — До хуя правильный? — Фрэй вдавливает ладони в подлокотники. — Не матерись, — назидательно и спокойно. — Вот зачем ты так с Астрой, а? Ты ж отца нам с ней заменял. — Но никогда им не был, Фрэй, — устало. — Я вам никто, по сути. Он выпрямляется и качает головой: — Урод ты, Меркурис, это да. Хоть между нами нет родства, я считал тебя своей семьёй. Мерк изгибает губы в подобие улыбки и морщится, после чего трогает ссадину большим пальцем. — Твоей сестре было наплевать. А я обычный мужчина, у которого есть определённые потребности. Ты не маленький, зачем объяснять? — Это тебя не оправдывает. Ты воспользовался ей… — Как и она мной, — обрывает Меркурис и буравит его недовольным колючим взглядом. — Мы получаем друг от друга то, что хотим. Отсюда вопрос: ты решил набить мне морду, потому что так уверен, что с твоей «лёгкой» руки Астра забудет дорогу в мою комнату? Или просто решил покрасоваться? Допустим, я оценил. А теперь вали. — Меркурис, не надо так. Это Астра. — Которая всегда получает желаемое. Я живой человек, в конце-то концов! Два года, Фрэй, я отталкивал её! И только теперь наконец она успокоилась. Не выводи меня из себя и проваливай! — Больше и думать о ней не смей, — бросает через плечо на пороге. Меркурис откидывает голову на кресло, трёт брови и переносицу и невесело улыбается. Смотрит в потолок и восклицает: — Боже мой, Алаия, твоя вспыльчивость им не подходит!*** *** ***
Остудив свой запал на крыше, Фрэй возвращается в комнату. На столе находит травяной чай и омлет с тушёными овощами — сестра стащила для него из столовой. Есть не хочется, нет аппетита. Проходит мимо. Спальню мягко освещает ночник на тумбе, в постели Фрэя под одеялом уже посапывает Астра и, как всегда, подпирает лбом стену — это у неё любимая привычка. Он скидывает с себя рубашку, сворачивает штаны и кладёт на кресло. — Холодный, — сонно бормочет Астра, но не отстраняется, когда брат забирается под одеяло и обнимает её. — Устал? — Ужасно. А ты? — Тоже. Там на столе… — Я видел, — Фрэй двигается ближе, — спасибо. — Угу. Астра засыпает быстрее Фрэя, а у него последней мыслью в голове мелькает способ исправления одного нюанса. И утром первым делом он занимается установкой ещё одного барьера — наперекор одобрению демона, для которого шпионаж уже не мания, а смысл жизни.