don't make me dream of you

«My head lies to my heart And my heart, it still believes It seems the ones who love us are the ones That we deceive. But you're changing everything, You're changing everything in me.» The Goo Goo Dolls — Without You Here

      В кафе все, кроме Сону. Потому что Сонхун попросил банду собраться пораньше.       Вообще-то, на повестке дня операция «Свидание», но последние двадцать минут он трубочкой мешает лёд в стакане с Айс Американо и молчит.       — Хён, так почему ты попросил нас прийти за час до Сону-хёна? — наконец спрашивает Чонвон, спасая ситуацию. — У нас какие-то секреты от него или что?       — Почему у нас вдруг какие-то секреты от Сону? — удивляется Чонсон и смотрит на Сонхуна.       — Ну, логично, раз его здесь нет, — разводит руками мелкий, и остальные кивают. — Чонсони-хён, все догадались, кроме тебя.       — Предположим! — с излишним напором начинает Сонхун, прежде чем эти двое успеют поцапаться. — Просто предположим, если бы кто-то из вас собирался на свидание, ну… Чисто гипотетически!.. В общем, куда бы вы пошли? Какое самое подходящее место?.. — он поднимает взгляд и смотрит на своих друзей: у Чонсона отпала челюсть, Хисын сидит, чуть прикусив костяшки, видимо, чтобы не заорать, Чонвон тоже пялится на него с широко открытым ртом, прикрывая его ладошкой (он всегда так делает, когда пытается не верещать), а Джеюн тупо лыбится. По их реакции Сонхун понимает, что они его раскусили. Его щёки вспыхивают, и он смущённо выпаливает: — Мне для друга! Он спросил, но… я особо не шарю, так что…       Первым реагирует Чонвон, чуть наклоняется через стол и смотрит хитро-хитро. А на щеках снова эти очаровательные ангельские ямочки.       — Передай своему другу, хён, что он такой же тупой, как угол в сто двадцать градусов, — говорит мелкий, а Сонхун сейчас правда сгорит от стыда. — И если твой друг очень хочет позвать Сону-хёна на свидание, то пусть ведёт его в кино. Самый безопасный вариант на первый раз.       Сонхун кивает, потому что все слова застряли в горле, и, обхватив губами трубочку, торопливо пьёт кофе. Ему настолько неловко, что он готов провалиться под землю. А вот его друзьям говорить о таком заходит на ура.       — Бери сразу билеты на последний ряд, — добавляет Джеюн, и гадёныш улыбается, как самая довольная на свете сваха. — Только хотя бы ради уважения к режиссёру за его труд не соситесь весь сеанс.       Сонхун точно вычеркнет его из списка друзей.       — Тогда не проще ли сразу пойти в караоке? — подхватывает хён. — Там кабинки отдельные.       Все, кроме Чонвона, смотрят на него со смесью недоверия, удивления и смутного понимания во взгляде.       — Что? — Хисын изумляется их реакции, а мелкий ржёт. — Типа вы не знаете зачем люди ходят в караоке? Ну, кроме того чтобы спеть пару песен?       — Я больше никогда не пойду с вами в караоке, хён, — давится Чонсон. И Сонхун couldn't agree more.       На этом операция «Свидание» заканчивается, потому что приходит Сону. По рожам друзей Сонхуна легко догадаться, что что-то не так (вы же помните, что они придурки?), но Сону ничего не говорит, только как-то неловко улыбается и садится рядом. Сонхун смотрит на хёна и Джеюна, взглядом предупреждая их, чтобы не сболтнули ничего лишнего, а Чонсона даже пинает под столом, потому что иначе до этого дебила не дойдёт. Мелкий же незаметно подмигивает и отвлекает Сону разговором о новой дораме, которую начали выпускать совсем недавно на tvN. Сонхун чувствует, что спасён.       Он собирается позвать Сону на свидание, но не при друзьях, и не знает, как выбрать подходящий момент, потому что у них обоих начались экзамены, из-за которых Сону очень переживает. Поэтому два дня подряд Сонхун полностью факапит, каждый раз, когда они наедине.       — Просто скажи: «Сону, если ты сегодня свободен, пойдём вечером на свидание», и это сработает, — советует Джеюн. — Я сто раз видел, как Чонсон так делал.       — У Сону экзамены, ему надо учиться, — бубнит Сонхун.       — О боже, ему надо учиться, я буду ему мешать! Ему надо ходить в школу и не отвлекаться! — театрально стонет друг, снова передразнивая Хисына. — Серьёзно, пацаны, вы такие сложные. Вон, кстати, смотри: там Сону! — и указывает пальцем.       Логично, ведь они на факультете дошкольного образования. У Сонхуна тут пары по детской психологии, а у Джеюна сейчас свободное время для самоподготовки, поэтому ему всё равно, где шляться. Сону стоит в окружении одногруппников и что-то с ними обсуждает, прижимая к груди толстую тетрадь с конспектами.       — Там много людей…       — Сейчас или никогда, Пак Сонхун. Иди! Он же не отошьёт тебя!       — А вдруг…       — Иди! — грозно повторяет Джеюн. — Или я сейчас укушу тебя за жопу.       Сейчас. Да, Сонхун может сделать это прямо сейчас! Он в последний раз смотрит на друга с мольбой, но тот решительно кивает и подталкивает в плечо. Сонхун вообще не понимает, почему следует указаниям Джеюна. Но его сердце в огне.       Он подходит к Сону со спины. Остальные ребята стихают и чуть расступаются, заметив его, но лисёнок всё ещё что-то весело мявкает на своём лисьем. Сонхун не особо вслушивается, он прислоняется плечом к стене прямо у Сону за спиной и смотрит на светлую макушку. А затем тихонько дует ему прямо в затылок и усмехается, когда Сону почти подскакивает на месте и оборачивается.       — Ащ! Ты напугал меня! — и хлопает лисьей лапкой его по плечу.       — Привет, — негромко говорит Сонхун, рассматривая шоколадные глаза, чуть сведённые брови, румянец на сладких щеках, маленькие родинки, мешочки под нижним веком и каждую-каждую мелочь, словно не видел их прежде. А у самого сердце ёкает так смачно, и немного тянет под языком. — Что у тебя?       Сону как-то странно поглядывает на своих одногруппников и смущается. И Сонхун понимает, почему — они впервые так открыто говорят перед другими людьми (не считая придурошных друзей Сонхуна), и это привлекает внимание. Он даже слышит, как кто-то негромко перешёптывается и спрашивает у других: «Они встречаются или нет?» Но Сонхуну вдруг резко становится всё равно. Не то чтобы это волновало его и раньше, но сейчас пофиг вдвойне.       — Мы защищаем наши первые экзаменационные проекты… — щебечет Сону и стреляет глазами из-под чёлки.       — А потом? — спрашивает Сонхун, и это почти в лоб. Краем глаза он замечает, как Джеюн в стороне показывает ему жестом: «Всё окей» и одобрительно кивает.       Лисьи глаза чуть расширяются от удивления и начинают метаться, внимательно всматриваясь в лицо Сонхуна.       — Потом?       «А потом хочешь пойти со мной на свидание?»       Сонхун делает вдох, прежде чем наконец сказать это, но… Распахивается ближайшая дверь.       — Следующий — Ким Сону-щи!       Титаник врезается в айсберг. Сонхун закусывает щёку изнутри и сдерживает себя, чтобы не застонать от разочарования. Сону растеряно хлопает глазами и, обернувшись к преподавателю, поднимает руку, давая понять, что он здесь.       Сонхун легко и быстро треплет светлые волосы на макушке.       — Удачи. Увидимся позже.       Ещё пара мгновений, и за Сону закрывается дверь. Вселенная только что подставила Сонхуну подножку, и он ненавидит её. Джеюн лишь похлопывает его по плечу и предлагает перекусить, потому что знает, что Сонхун бывает злым, когда голоден. Особенно после учёбы. Но идея так себе и бесит ещё больше, потому что Сонхун хотел бы перекусить с Сону, а не вот это всё.       — Ты такой невезучий, конечно, просто капец, — шутит Джеюн, и ему тут же прилетает пинок под зад.       Сонхун провожает друга до выхода из корпуса и задумывается: сдаться на сегодня или испытать судьбу ещё разок? И вдруг чувствует прилив бешеной решительности.       — Иди без меня, — ноги вдруг замирают. И он железно знает, что ему нужно вернуться, или он действительно не сделает этого никогда. — Я дождусь Сону.       Судя по взгляду друга, тот радуется, что у Сонхуна наконец появились яйца. Джеюн показывает ему два больших пальца и подталкивает в спину, мол, давай шлёпай, я дальше сам. А у Сонхуна внутри новый виток на американских горках.       Он возвращается в коридор на нужный этаж. Ребят у двери стало на несколько человек меньше. Сонхун ищет глазами Сону и замечает у дальнего окна. Тот стоит, держа телефон у лисьего ушка и что-то сбивчиво тараторит человеку на другом конце.       — Всё было так быстро… Вечером увидимся, и я расскажу всё в подробностях, но… Я даже подумал, что потеряю сознание, но потом меня похвалили и...       Сонхун подходит ближе и кашляет, чтобы привлечь к себе внимание.       — Ким Сону. Можно тебя на два слова?       В этот раз он не сдастся. Не уйдёт так легко. Сону снова вздрагивает от его внезапного появления и надувает губы, но в его глазах плещутся лучи солнца. И Сонхун уверен, что это не блики от стекла, а самое настоящее солнце.       — Сонхуни-хён... Ой, Рики, подожди, пожалуйста, пару минут, тут Сонхуни-хён, — говорит Сону в телефон и прикрывает микрофон снизу ладошкой. — Да, хён? Почему ты вернулся?       — Ты свободен сегодня? — Сонхун решает дать себе две попытки. Не стрелять сразу в десяточку, а хотя бы попасть в мишень.       Сону смотрит на него своими выразительными лисьими глазами. Совсем бесхитростными и такими наивными. И на секунду Сонхуну становится интересно, трепещет ли лисье сердце точно так же, как и его. Прямо в этот самый момент.       — А… Я должен встретиться с…       «Сону-хён, говори: "Да"!» — доносится голос из динамика, и Сонхун мысленно обещает, что в следующий раз при встрече купит Рики любую еду, которую тот захочет. Ну почему Сону совсем не догадливый, когда нужно?       — Хочешь пойти со мной в кино? — вот и вторая попытка. Теперь на поражение. — На свидание.       Сонхун не верит, что сказал это вслух. Как и не верит, что сказал это Сону. Как и не верит, что это не сон, что это по-настоящему. И его буквально в который грёбаный раз размазывает от яркого контраста. Два месяца назад Ким Сону вообще не было в его жизни, а теперь Сонхун разве что не стоит перед ним на коленях. Хотя в целом может. Он готов, если надо.       «Сону-хён, говори: "Да"! — снова доносится из динамика. — Всё, пока. Созвонимся потом!» — и короткие гудки.       Ещё несколько мгновений они молчат. Сону словно даже и не моргает. И, кажется, тоже не верит в то, что происходит. А затем он чуть недоверчиво прищуривает глаза.       — Что ты сказал, хён?       — Ты пытаешься заставить меня повторить это? — хмыкает Сонхун, чувствуя всем телом, как его ловят на крючок. Всё-таки иногда Сону настоящая лиса. — Ладно. Пойдешь со мной на свидание, Ким Сону?       — Сейчас?       — Сейчас.       Сону уже собирается, что-то сказать, но раздаётся мяуканье уведомления из KakaoTalk. Сонхун проклинает свою карму. Но когда Сону смотрит на экран телефона, а его губы растягиваются в улыбке, Сонхун думает, что, скорее всего, там написано что-то типа: «Сону-хён, говори: "Да"!»       — Да.       Одного слова достаточно, чтобы улететь прямо в космос.       Лапка Сону снова в его руке. Только на этот раз Сонхун берёт её иначе, переплетая пальцы. Люди вообще редко ходят за руки просто потому, что вдруг резко захотелось, но он убеждён, что именно так ходят только пары. И внезапно чувствует себя таким смелым!       — Кстати, когда тебя в следующий раз спросят встречаемся ли мы, можешь сказать: «Да», я буду не против, — дразнит он, не скрывая усмешки. В стиле Пак Сонхуна. За флирт в трезвом состоянии теперь точно придется пить.       Сону вдруг резко останавливается и дёргает его за руку.       — Ты предлагаешь мне встречаться? — спрашивает он немного ошеломлённо.       — Я лишь сказал, что буду не против, — смеётся Сонхун и высовывает кончик языка, отчего Сону супится. А в лисьих глазах калейдоскоп эмоций. От счастья до досады.       — Тогда я тоже не против, но если ты предложишь нормально.       Счёт либо 3:3, либо 4:4. Сонхун уже сбился.       — Так ты хочешь или нет? — не сдаётся он и, приподняв брови, смотрит немного с вызовом.       Сону выдерживает мучительную паузу и облизывает левый уголок губ. Сонхун знает, что это специально, чтобы испытать его терпение. И с каждой миллисекундой он всё ближе к тому, чтобы выпалить: «Пожалуйста, умоляю, встречайся со мной!» Но когда он уже готов это сказать, Сону по-лисьи улыбается.       — Хочу, — и продолжает, прибивая гвоздями: — Тогда теперь мы встречаемся.       Счёт 5:5. Сонхун уверен, что даже в истории Лиги Чемпионов ещё ни разу не было такой красивой ничьей. Он собирается приставать к Сону весь сеанс, и ему плевать на работу режиссёра и всего актёрского состава. Как и на людей, которые постоянно будут на них оглядываться и шикать.       В следующий раз они встречаются с друзьями в бургерной в пятницу вечером, и Сонхун закидывает руку Сону за плечи на спинку дивана. И теперь он наконец понимает, почему Хисын всегда так делает, когда сидит рядом с мелким. Потому что ощущать пальцами дальнее плечо Сону и при этом чувствовать его тело прямо под боком — это так хорошо. Он рисует на предплечье Сону ласковые узоры, словно по нежнейшему холсту, а иногда чуть сжимает плечо всей ладонью и притягивает Сону ещё ближе, к себе под бок. Вроде бы мелочь, но это, бл*ть, так классно, что Сонхун морально близок к эстетическому оргазму. Когда друзья спрашивают, встречаются ли они с Сону, Сонхун отвечает кратко: «Да». Чонвон так громко орёт, что на них оборачиваются почти все посетители, даже официант подходит уточнить, всё ли в порядке. Хисыну приходится извиняться за всё это безобразие, Джеюн отдаёт мелкому десять тысяч вон, а Чонсон сползает под стол, изображая обморок. В общем, друзья Пак Сонхуна придурошные до жути, но он их любит. Время от времени. Особенно за то, что они познакомили его с Сону.       Теперь вся его жизнь пронизана тонкими, доводящими до эйфории сладкими мелочами. Утром они с Сону пьют кофе недалеко от универа, прежде чем разбежаться по своим делам, и обязательно целуются перед этим не меньше минуты. Сонхун, конечно, не засекал, но он уверен, что настолько хватает его дыхания, прямо если почти не отрываться. Он как раз в прошлом году сдавал нормативы по плаванью.       Сейчас, когда лекции закончились и остались только практические занятия и экзамены, они почти не встречаются в коридорах между занятиями, но если так случается, то обязательно обнимаются. Пусть жарко, и телу не очень приятно физически, но это последнее, о чём Сонхун думает. Рука сама находит своё уже законное место на талии Сону, а губы прижимаются к лисьему ушку. Когда они занимаются в библиотеке, то садятся друг напротив друга, потому что Сонхун знает, что иначе не отлипнет и точно никак не сможет сосредоточиться на конспектах, но он всё равно почти всегда ловит ногу Сону под столом, зажав его ступню своими. И достаёт для Сону учебники с верхних полок за отдельную плату.       Сону печёт для него печенье на выходных, а Сонхун покупает для Сону мороженое со вкусом мятного шоколада, чтобы хоть как-то понизить градус июньского зноя. Они ходят длинным путём до общежития, даже если везде горит свет. Вместе пьют вишнёвую колу и слушают песни через одну пару AirPods в метро, обнимаясь у двери.       Каждая подобная сладкая мелочь пронизывает существование настолько сокровенным смыслом, что Сонхун не понимает, как раньше жил. Эти чувства пустили корни настолько глубоко, меняя не только его жизнь, но и его самого так, что пути назад нет. Он уже не сможет иначе.       И, кстати, если вам интересно, идут ли Сонхун и Сону в караоке — да. Поют ли они там хоть одну песню? Да. Одну.       Теперь Сонхуна даже не надо звать в спортзал, он сам приходит туда в то же время, что и Сону, разумеется. Уроки по самообороне до сих пор не вызывают у него доверия, но он ничего не говорит. Пока Сону в наколенниках и налокотниках, его почти всё устраивает.       Он старается не отвлекаться, и, можно сказать, он на пути к успеху, но ровно до того момента, как Сону ложится на коврик рядом и смотрит на него снизу вверх, пока Сонхун отжимается, а затем подползает ещё ближе. И Сонхун сразу понимает, что должен сделать, наклоняясь и прижимаясь губами к его лицу после каждого отжимания. Первый раз — в нос, второй — в висок, третий — в щёку, четвертый…       Сону негромко довольно хихикает и жмурит лисьи глаза. А Джеюн бросает на них немного осуждающие, но понимающие взгляды. Как и остальные посетители зала. Как и тренер Сону. В какой-то момент друг даже пытается жестами показать, что так себя вести, вообще, не очень прилично в общественном месте, у всех на виду, но Сонхун одними губами отвечает: «Мне пох*й». И это действительно так.       Как-то Чонсон предлагает собраться втроём, потому что ему очень надо поныть. Сонхун решает, что это неплохая возможность хоть немного отвлечься от предстоящих экзаменов и выпить. Они встречаются в небольшой забегаловке, где пьют соджу, едят кимпаб и большую порцию тансуюка, а Чонсон жалуется, что на вчерашнем свидании девушка отдубасила его сумкой за то, что он якобы её лапал. Втроём они потому, что если будет хён, будет и мелкий, а значит, будет и круг унижений над избитым страдальцем; ну, а если будет Сону, вы сами понимаете, разговаривать с Сонхуном будет бесполезно. Именно поэтому их трое.       — Ну, так что? У вас уже было что-то с Сону? — в какой-то момент резко меняет тему Чонсон, видимо, решив завязать со своим нытьём на сегодня, а Сонхун давится кимпабом и надеется, что вопрос не о том, о чём он подумал.       — Было что? — неуверенно спрашивает он, пытаясь откашляться, потому что еда попала не в то горло.       — Господи, Чонсон, они встречаются только две недели, — смеётся Джеюн с набитым ртом.       — Две недели и два дня, — педантично поправляет его Сонхун, и ему прилетает рукой по плечу.       Друг ехидно щурит глаза, проглатывая еду, и ёрничает:       — Ой, посмотрите на него! Он ещё и дни считает. А в часах и минутах не уточнишь?       — И что? — Чонсон отправляет в рот два куска свинины и дольку груши, и тыкает в Джеюна палочками. — Кто-то переходит к этому уже после первого свидания. Я не про себя, если что! Я чист! И вообще, я за их брачными танцами наблюдаю уже почти два месяца, могли бы сломать систему и переспать до первого свидания.       Было бы неплохо, если бы Чонсон подавился, ну, или хотя бы просто заткнулся. Ради его же будущего здоровья. В следующее мгновение друзья переглядываются и Сонхуну это не нравится. Обычно это значит, что у этих придурков на уме очередная тупость. Ну, и, как вы знаете, часто (то есть всегда) это не заканчивается ничем хорошим, и вообще доводит Сонхуна до белого каления.       — Ну что, ставки? — усмехается Джеюн своей широкой щенячьей улыбкой. И теперь это уже не может нравиться совершенно обоснованно.       — Какие ставки? — настороженно спрашивает Сонхун, потому что в его памяти шевелятся какие-то отголоски прошлых воспоминаний, словно у него дежавю.       — Кто из вас кого первым уложит на лопатки, — а Джеюн выглядит таким довольным, словно почти выиграл в лотерею или сорвал куш в казино, он-то уж точно может. — Мы в прошлый раз на хёна и Чонвона тоже ставили.       — Б*я-я-я, — стонет Чонсон и запихивает в рот ещё больше еды, — и я проиграл. Это была такая подстава.       — Ты поставил на хёна? — удивляется Сонхун. Никто в здравом уме бы никогда не поставил на Хисына. Честное слово. Потому что змей-искуситель в этой парочке только один. Змей-искуситель-школьник.       — Дурак потому что, — гогочет Джеюн, громко чавкая, и вливает в себя рюмку соджу. — Было очевидно, что Чонвон его уломает.       Проигравший хмурится и забирает последний кусок кимпаба прямо у Джеюна из тарелки, как обиженный на правду ребёнок. Ещё и оправдывается, потому что не умеет проигрывать:       — Ну, блин, Хисын-хён постоянно так громко страдал об этом, я уж было думал, что он наконец наберётся мужества и съест вишенку со своего торта.       Еда второй раз застревает у Сонхуна в горле, и он снова кашляет, чтобы не подавиться. Хорошо, что здесь нет Чонвона, потому что он бы точно отпи*дил их всех за «вишенку». Не иначе. Причём всех сразу и без разбора. И не важно, кто это ляпнул.       — На самом деле, он просто тоже ссыкло, — хмыкает Джеюн, но такой смелый на слова он, только когда хёна и мелкого нет рядом.       — Ну, его можно понять, — вздыхает Сонхун, запивая ком в горле соджу, прежде чем умрёт от удушья прямо за едой. — Если что, с двух кулаков прилетит.       И это правда, потому что в семье Чонвона два отца. Причем с очень сильно развитым чувством опеки. Так что Хисына правда можно понять — любое неверное решение может плохо для него закончиться. По крайней мере, до тех пор пока мелкий не станет совершеннолетним. Ну, либо до конца жизни. Тут уже всё зависит от кармы.       — Ну, так что? Поставишь на Сонхуна или на Сону? — не унимается Джеюн. — Даю тебе выбрать.       И Сонхун на полном серьёзе пинает того ногой, повезло, что они у него длинные.       — Не смейте спорить на меня, козлы.       Чонсон с задумчивым видом прожёвывает мясо и постукивает палочками по столу.       — На Сону, конечно, что тут выбирать. Он умеет идти к цели.       — То есть в меня ты не веришь?       — Конечно, нет. Шим Джеюн-щи, принимаете вызов?       Второй предатель сканирует Сонхуна таким взглядом, словно собирается спорить не на десять тысяч вон, как обычно, а как минимум на миллион.       — Окей, по рукам. Я поставлю на Сонхуна.       Это невыносимо, но Сонхун как-то выносит это уже почти десять лет. Из чего вы можете сделать вывод, что терпения у него — неразгруженные вагоны, а вот нервы уже сильно потрёпаны.       — Просто чтобы вы знали, я вас обоих ненавижу.       Как и ожидалось: они только что оценили его девственность в десять тысяч грёбаных корейских вон [1]. Чего ещё ждать от жизни, когда ваши друзья те ещё твари?       Экран его телефона загорается на столе, высвечивая оповещение, и Сонхун, заметив сердечко рядом с именем контакта, тянет к гаджету руку. Но её атакуют измазанными в соусе палочками.       — Первое правило наших встреч — никаких телефонов, — строго говорит Чонсон. И целится снова, стоит Сонхуну потянуться вперёд ещё раз.       — Но это Сону!       Чонсон остаётся непоколебим.       — Хоть президент. Не трогай телефон.       Сонхун хочет возразить, что президент — это менее важно. А Джеюн же, предатель, снова начинает гоготать, но затем сам берёт его телефон, потому что тот лежит к нему чуть ближе и передаёт владельцу под возмущённым взглядом Чонсона.       — Да ладно тебе. Его же иначе сейчас разорвёт, будет хуже.       Сердце буквально тает в груди, когда Сонхун открывает диалог в Kakao и набирает ответ. Каждая мелочь, связывающая его с Сону, разливает внутри такое долгожданное счастье. Даже то, как его друзья довольно хмыкают и дразнят смешными рожицами или закатывают глаза, пока он пялится в телефон. Сонхун знает, что на самом деле они очень рады, что их план удался. Он и сам рад и настолько благодарен, что готов прощать друзьям всю их дурь ещё лет двести, с запасом. Потому что всё то, что он видел в отношениях у хёна и так отчаянно мечтал заполучить себе, наконец стало явью. И часть его до сих пор не верит в то, что это не сон. Какой роковой должна стать одна единственная встреча, чтобы вот так перевернуть всю жизнь и раскрасить её совсем другой гаммой цветов. Каждый штрих.       — Может, ещё поспорим? На то, как скоро Сонхун станет подкаблучником!       — А он разве не уже?       Впрочем, забудьте всё хорошее, что он только что подумал про своих друзей.