***
Спокойная поступь слышится в большом и тёмном коридоре. Шторы не пропускают яркого солнца, заставляя всё тлеть во мгле и сумраке. Мелкие пылинки слабо витают в воздухе, изредка попадая в поле зрения идущего. Всюду мрак и чувство подавляющей безысходности. Парень понимает, что этот коридор чем-то похож на гроб: длинный и чёрный, с бардовыми вставками бархата. Каждый шаг отдаётся глухостью в сердечных камерах, заставляя кровь бежать по артериям медленнее. С каждой секундой тело наливается свинцом, ноги тяжелеют, а гравитация давит с такой силой, что хочется согнуться в три погибели. Однако, осанка идеально ровная, твёрдость походки фиксирует изящный мрамор, отдаваясь стуком от каждого соприкосновения с каблуком. Коридор (гроб), коридор (гроб), коридор (гроб). Несколько поворотов в могущественном замке выводят юношу прямиком в главный зал, полностью сделанный из поблескивающего мрамора. Тёмный, мрачный и мифический — весь в своего хозяина. Этот камень действительно казался питомцем для господина, которому верно служит уже несколько тысяч лет. Шатен фыркает про себя, поправляя пару прядок, упавших на глаза. Хозяин не любит, когда идеальный внешний вид его рыцарей чем-то нарушен: будь то пылинка или неправильно лежащий волос. — Ты нашёл? Земленистый, хриплый голос раздаётся в зале, проходится волнами по воздуху, касается стен и возвращается обратно лёгкой рябью, от которой шёл холодок ужаса по спине. Парень невольно поёжился, всеми силами не желая здесь находиться, но выбора не было. — Так точно, Инструктор. Она в Академии, как и остальные. А вот голос молодого человека звучит покорно и слабо, доходя до ушей главного мужчины. И будь он честен со всеми, то непременно бы сказал, что затея старого маразматика просто безумна. Слишком замысловата, но… чего не сделаешь ради мести. — И ты её схватил? Мужчина наклоняет голову, отчего тут же слышится до мурашек неприятный хруст хрящей. Такое ощущение, будто сломали хитиновый покров множеству жуков. — Прошу прощения, сэр, но не вышло. За ней явился брат, а после они оба пропали в синей вспышке. Крис замер, ожидая абсолютно любой реакции своего господина, вплоть до убийства. Этот старый человек лишь казался простым и безобидным. На самом же деле, лучше никому не пожелать встречи с Инструктором. Мужчина же замер, прокручивая в гениальном разуме слова подчинённого. Брат, значит. Синяя вспышка, исчезновение. О, этот кадр ему знаком. Очень хорошо знаком. Настолько, что седые волосы готовы стать ещё белее лишь от имени этого мальчишки. — Пятый Харгривз.***
Кожаный ошейник облегает точно всю шею, превосходно смотрясь на светлой шейке Искры. Большое зеркало, расположившееся на противоположной стене в человеческий рост, уже успело даже немного запотеть от той страсти и того жара, что сейчас заполонили всю комнату. Здесь всегда, в принципе, было душно, а сейчас и вовсе чуть ли не баня. А вместо веников были мужские ладони. — Пожалуй, помучить тебя я имею полное право. Справедливо-обиженный рык раздаётся на ухо Восьмой, сопровождаемый укусом в мочку, после чего остренький язычок тут же юркнул в ушную раковину. — Что ты… Девушке не дают договорить, тут же переворачивая на живот и сжимая ладони на упругих ягодицах. Ох, кажется, она поняла, что её ожидает, однако подчиниться её никто не заставит. Даже Пятый. Поэтому Искра закусывает губу до крови, но не произносит и звука, даже когда прилетает второй удар, оставляя за собой красный след в форме ладони. Замечая, что девушка откровенно нарушает правила, по лицу Номера Пять расползается хищная ухмылка. Так хочется получить наказание? Или надоело подчиняться? В любом случае, парень выполняет свои обещания. Действия «сестры» его злят. И, пожалуй, он покажет ей, что следует слушаться. — Плохая девочка. Обходит девушку, и резко дёргает за поводок так, что она упала на колени, оперевшись на руки перед собой, чтобы не упасть. Такую позу ещё называют догги-стайл, из-за сходства с собачкой. А собачка сейчас на поводке. Пристроившись сзади Восьмой, Пять натягивает поводок, чуть придушивая, чтобы Номер Восемь упёрлась руками в зеркало, и не смогла сдвинуться с места. — Мне казалось, я тебя предупреждал. Я ведь говорил тебе не сдерживать стонов, — прорычал юноша. Рука, до этого оглаживающая девичье тело, вдруг отстраняется, и тут же резко приземляется на ягодицу с звонким хлопком, чуть сжав её. Не теле остаётся красный след. — Смотри в зеркало. И не произноси ни звука. Отведёшь взгляд, закроешь глаза, вскрикнешь или просто попытаешься вырваться - я увеличу число ударов. Давай начнём с двадцати, м? Отшлёпаем непослушную девочку, — последнюю фразу Пятый произнёс с пошлой ухмылкой. Рука вновь резко приземляется на ягодицу. — Один. Ахуеть. Это нормально, что Искре абсолютно точно это нравится? Упёршись руками в зеркало, тут же выдыхает, отчего на стекле появляется запотевшее пятнышко. Когда приходится первый удар, закусила губу, чтобы не вскрикнуть. На десятом ударе раздался тихий скулёж, но девушка упорно не отводила взгляд. На пятнадцатом ударе всего лишь часто заморгала. Из-за того, что рот был долго приоткрыт, из уголка губ на подбородок тянулась линия слюны, очерчивая губы. «Интересно, я вообще смогу сидеть после такой порки?», — мелькает логичная мысль после двадцатого шлепка. — Двадцать. Рука прилетает на ягодицу, а после гладит её. Всё. Тот скулёж пусть и был звуком, но не выкриком, поэтому «брат» немного сжалился над девушкой. Заметив полоску слюны, усмехнулся. Стёр её, протянув руку к девичьему лицу. Пальцы спустились к женской промежности и прошлись по половым губам. «Моя девочка потекла? Интересно». — Ты мазохист, Искра? — пальцами прошёлся по её губам, размазывая смазку. Пусть попробует себя. — Но моё наказание ты перенесла достойно. Мне было приятно видеть это, — промурчал, а после подставил член к её анальному проходу. — Кажется, будучи однажды пьяной, ты обмолвилась, что был такой опыт. Я прав? Отвечай. — Да… — Тогда, тебе не составит труда принять меня. Одной рукой обхватив девушку под животом, парень поднимает её так, чтобы спина оказалась прижата к его груди. В это же время бёдрами толкался в анал, вводя член глубже. Боже мой… Это будет доставлять ему великолепное удовольствие. Делая ритмичные движения бёдрами, шептал на ухо Восьмой комплименты и пошлости. Но чаще она слышала стоны Номера Пять. Громкие, глубокие стоны. Девичьи пальцы хватаются за руки парня, которые прижимают её к себе. А после она расставляет ноги шире, позволяя Харгривзу входить максимально глубоко. Вашу ж мать, Искра чувствует, как член подрагивает внутри анальных мышц, она слышит стоны парня, и из-за этого стонет ещё сильнее, так как это всё приносило неимоверное удовольствие. В зеркале всё видно. Видно, как Восьмая закатывает глаза, как на губах блестит собственная смазка и капельки слюны. Видно, как приходят шлепки по бёдрам. Видно, как Пять входит в «сестру». Член то появляется, то скрывается внутри, а по бёдрам вновь бежит смазка. «Блять, насколько меня хватит?», — вновь успевает промелькнуть мысль. Юноша закусывает губу до крови, но всё равно не может сдержать громких стонов, вырывающихся из горла. Столкновения горячих тел будоражили, и он припал губами к шее любимой, покусывая кожу и оставляя красные засосы. Посматривая в зеркало, и видит потрясающую картину. Не знал, что они так красиво трахаются. Такая, как во всех его самых влажных фантазиях. И стонет просто восхитительно. Замечая стекающую по бёдрам смазку, киллер усмехается. Рука спускается к её промежности, и поглаживает половые губы, немного раздвигая их. Большим пальцем касается клитора, стимулируя его. Толчки ускоряются, становятся глубже, и оба понимают, что скоро кончат. Прижимая Искру к себе вплотную, у Пятого всё вдруг взрывается яркими звёздочками перед глазами, а член дёргается, изливаясь спермой в анал Восьмой. — Искра… — выстанывает её прозвище после яркого оргазма, понимая, что прямо сейчас не сможет пойти дальше и придётся немного подождать, прежде чем сделать какие-то движения. Когда девушка чувствует, что ноги начинают дрожать, ощущает внутри себя всплеск горячего семени, и это стимулирует ещё красочнее оргазм. — Пятый… — стонет в ответ, запрокидывая голову ему на плечо, содрогаясь. «Охренеть. Мы кончили одновременно, и слышится наше общее тяжёлое дыхание». Однако, ноги уже плохо держат и крупно дрожат, отчего Восьмая норовила вот-вот упасть на ноги. Но сильные мужские руки подхватывают ослабшее тельце, укладывая на постель. — Нам нужно отдохнуть. Всё остальное потом.