Кусайте, режьте, тыкайте ножами, Я всё стерплю, душа, коль ваша вшива. Да хоть топчите грязными ногами, Но помните, что я — несокрушима. Александрина Бобракова.
— Я правда не понимаю, за какой Бездной ты на это согласилась! — прошипел недовольно Вали, оправляя на голове капюшон и натягивая маску на нос. — Это место отвратительно само по себе! А ты туда по своей воле…! — Молодой господин, вы можете закрыть рот?! — раздражённо зашипела через плечо Басак, застыв в паре метров от лестницы в шумящий музыкой бордель. — Вы привлечёте внимание! Ваша сестра знает риски и сама согласилась на эту идею, поэтому либо вы затыкаетесь и следуете плану, либо мы терпим провал в переманивании очередного информатора Совета! — Да лучше…! — Вали. — оглянулась через плечо Айя, спокойно касаясь крепкого плеча украшенной драгоценностями ладонью, заставив утихнуть. — Идём. Шум музыки приближался с каждым шагом вперёд, заставляя прикрыть глаза и медленно дышать, контролируя эмоции перед очередной авантюрой. Это не первый раз, когда ей приходится настраиваться на подобное дело, но в прошлые разы играть роль товара в бордель не приходилось, там скорее было молчаливое сопровождение на встречах. Но в этот раз… в этот раз пришлось пойти на риск. Первое чем занялась семья — распространение слухов среди мирного населения посредством торговли на рынках, общаясь со всеми кто мог как либо из желания посплетничать, распространить новость о претенденте в короли или королевы. Джаухар и Джохар вступили в дивизии Серебряных Змеев и Чёрных Тигров, начиная поднимать и среди них тему о новом человеке, что обладает правом занять трон Хрустальных Палат Нан-Мадола, уже начав собирать вокруг себя людей, что с каждым днём всё сильнее желали смены правительства из-за страдающих семей и друзей. Мама пару раз уезжала на Хуихине, в библиотеки и Академию Магии, проведывая ещё не встреченных сестёр и помогая им собирать больше информации о древних законах Ароэ по поводу смены власти, а так же распространять влияние Айи среди волшебников и отшельников. Отец изо дня в день отправлялся на ненавистные встречи Совета, по вечерам устало отдыхая в объятиях Асии и стараясь избавиться от гнева на советников, что всё больше пытаются давить на три оставшиеся влиятельные семьи, ради окончательного решения. И чем больше проходило времени, тем больше становилось понятно, что мужчина просто сорвётся и устроит бойню на одной из встреч… поэтому под конец месяца неприкосновенности, пришлось ускориться. Самые слабые советники опирались на хозяев борделей и давних морских торговцев, что привозили из-за предела Ароэ продукты и наркотики, которые уничтожали любыми способами. Самих людей… часть из них встретила рассвет со слезящимися от счастья выживания глазами, а другая — мертвенной мутью, отражающей нежный свет солнца. Сколько же слабостей на самом деле было у каждого из них! Самый главный из советников, Асыль Асад, тот кто открыл охоту на Накхиба Амира из желания стать наследником престола через покорение покровителя островов, вёл под своим управлением Сизых Воронов, что больше были похожи на разбойников, чем на солдат Ароэ. Его подчинённых ненавидели за разбой, его самого презирали за потакание старшему из сыновей, что забирал любую приглянувшуюся ему девушку, его желала убить половина населения Аиджири, за коррупцию привнесённую в работы, за продвижение законов о повышении налогов, не пропускаемых лишь древним законом о запрете принимать поправки, если хотя бы один советник не согласен с ними. За жестокость к людям, хороня убитых в порыве пьяного гнева слуг подобно собакам — в ямах из-под навоза, за любовь устроить ужасные кровавые выступления на главной площади «для предупреждения». Но его богатство было кровавым — он пренебрегал законами древности и в течении десятков лет уничтожил целые семьи, что были раньше частью Совета, присваивая себе артефакты, деньги, земли и изобретения. И его следующей целью для поглощения, были семьи Кара и Фируза, из желания обладать волшебницами-дочерьми её отца и развитой компанией создателей артефактов семьи на морских скалах. И слабость этого человека — его прошлое, состоящее из постоянного прислуживания другим семьям, чёрные документы договоров о подпольной продаже-покупке наркотиков и запрещённых артефактов, а также постоянная коррупция в Совете, дабы удержать свой пост. Его приспешник — Ид Озкан, обладатель крупной больницы на Рапаити у побережья, обладал банальной слабостью — его сын, его гордый первенец был ужасно болен, но от недуга всё ещё не нашли лекарства. Его жена постоянно работает в больнице и не знает о ужасных деяниях мужа, а совсем маленькая дочь — единственное, что ещё держит жадность и глупость советника под контролем. Для него хватило всего одной встречи и небольшой угрозы, чтобы он дрожа упал на колени и взмолился о пощаде. Один из сильнейших, что был сломлен с самого начала, встал на её сторону без раздумий, заставив приставить к нему пару ассасинов для слежки. Существовали ещё советники Булут и Туран, что вместе обладали влиянием над дивизией Золотых Скарабеев, одной из передовых армий Ароэ, пришедшей в последнее время в упадок из-за внутренних склоков. Но с ними получится разобраться через их бывших посредников, но сначала нужно заставить их помучиться, прежде чем Айя отступит и оставит их. В покое ли и в здравии ли… Ступив под своды борделя, девушка скромно опустила глаза и сложила руки перед собой, изображая любимую такими мужчинами покорность, позволяя вести себя мимо просторного зала, заволоченного сладковато-приторным туманом дурмана, по лестнице — на второй этаж. И там — мимо комнаток, из которых звучали скрип, смех и тихий плач, заставляя сжать зубы до скрипа и упорно не дёргаться. Внутри нарастал гнев Андромалиуса, перекликаясь с её собственным, начинающим клокотать словно рык в глотке тигра, но подавляемый волей. Ей рано уничтожать это место. Сначала — посредник, а после уничтожение всего что здесь стоит. Камня на камне здесь не оставит… Дверь впереди скрипит, позволяя взглянуть из-под ресниц и заметить вышедшего из помещения мужчину, лениво выдохнувшего облако дыма от сигары и прижавшего к себе за талию болезненно подрагивающую девушку, с изумительными платиновыми волосами едва достигающими талии. — Басак, опаздываешь! — недовольно заявил информатор, вызывая едва слышный скрежет зубов Вали. — Привела? Женщина аккуратно зацепила пальцами её плечо, выводя перед собой и позволяя окинуть взглядом светлые одежды цвета бирюзы, изредка сверкающие дорогими украшениями. Выбраны были серебро и платина, позволяя взять с собой сосуд Джинна и обладать кое-каким преимуществом, украсив её пальцы небольшими ажурными коготками, а волосы довольно красивыми звёздочками на тонких цепочках. — Красота, Басак! — ухмыльнулся информатор потянув к ней руку и резко отдёрнув, стоило послышаться удару. — Знаю-знаю, деньги вперёд! — Я выполнила свою часть сделки, говори. — строго обрубила женщина, недовольно сморщив нос. Мужчина состроил гримасу и махнул рукой, ведя за собой в комнату и жёстко вцепившись пальцами в плечо девушки, не позволившей себе пискнуть и лишь покорно опустившей голову. Айя медленно выдохнула, ощущая постепенно выплёскивающийся за края гнев, заставляющий мелко подрагивать от желания вцепиться в чужую шею до отчётливого сипения. Но… нельзя. В помещении Басак её уже не защищала, позволяя информатору схватить за локоть и резко притянуть к себе, обдавая мерзким запахом каких-то сладостей и загустевшего кокосового масла, жёстко подняв её лицо за челюсть. Сальные и заплывшие из-за хмеля глаза, разглядывали её словно дорогое украшение на рынке, оценивая для своих нужд и заставляя уже вовсю мелко дрожать, что он принял за страх и не за первые предупреждения. — Красавица! — довольно заявил мужчина, рывком отшвырнув её на кровать, заставив ощутить прошедший по телу жар ненависти, позволяя вскинуть голову и увидеть медленно закрытую дверь. — Итак о новостях. Совсем небольшой кивок, Басак аккуратно толкает собеседника в грудь и позволяет ей резко подняться, обхватывая чужую шею и мягко, почти нежно, скользнуть когтями по коже, заставив всхрапнуть и мгновенно отпуская. Информатор отшатывается в сторону, налетая на стул и пытаясь о него опереться, что предотвращает уже обслуживавшая его девушка, пнувшая мебель и заставившая мужчину завалиться на спину, тут же испуганно отпрянув и прижав к груди кулаки. — Хорошо сработано, Хафа. — тихо проронила Басак, снимая с себя плащ и накидывая на оголённые плечи, чуть сжав. — Уходи через чёрный ход, тебя заберёт Умар. — Спасибо… — тихонько прошелестела светловолосая, уходя прочь из проклятой комнаты и плотно закрыв за собой дверь. — Девочки скоро закончат, молодая госпожа, нам следует поспешить. — спокойно сообщила ассасин, облокотившись о проход. — Какого чёрта, Басак?! — возмущённо прохрипел с пола информатор, трусливо отползая в угол помещения и зажимая стремительно синеющие царапины рукой. — Что ты… что это такое?! — Всего-лишь небольшой яд, разработанный специально для быстрого разговора с такими как ты. — спокойно ответила вместо женщины Айя, снимая с головы платок и отбрасывая на кровать, замерев на против. — Три часа спокойной беседы. Рассказывай. — Иди нахуй, сучка! — выплюнул обозлённо мужчина, сморщившись и вцепившись свободной рукой в район сердца. — Что это?! Сердце… — Церберин. — равнодушно пожала плечами Фируза, опускаясь на край мебели и закинув ногу на ногу. — У тебя три часа, прежде чем сердце остановится окончательно. Вали остановился чуть позади, вместе с ней наблюдая за медленно осознающим происходящее человеком, предупреждающе вынув из ножен ятаган, стоило ему дёрнуть рукой в сторону свистка на шее. Басак спокойно крутила в руках ножом, изредка поглядывая на морщащегося от нарастающей боли информатора, всё быстрее крутящего глазами в поиске выхода из ситуации. И не находя — даже через окно он бы ни протиснулся, слишком узкое, а дверь занята явно готовой к сопротивлению ассасином. Девушка медленно вздохнула, протягивая руку к брату и получая небольшой пузырёк, тут же вызвавший подозрения и позволивший с улыбкой убрать пробку. — Это противоядие. У церберина конечно сложные составляющие, но создать противоядие всё же можно. Но спустя полтора часа после отравления, его свойства просто станут бесполезны, так уж устроен яд дерева самоубийц! — мило улыбнулась брюнетка, покачивая небольшой склянкой в пальцах под завороженным взглядом жертвы. — Басак, противоядие создаётся легко, да? — Нет. Чтобы добыть хотя бы такой флакончик, нужно больше недели перегонки и проведения смешений определённых веществ. — помотала головой женщина, деловито рассматривая кинжал и вызывая у мужчины видимый ужас. — Жаль, у этого человека такого времени нет. — покачала головой Айя, переведя взгляд на медленно приподнявшегося на руках для нападения информатора и резко выпрямившись. — Сядь. Он и вправду сел, ошарашенно и испуганно, сам не осознав почему послушался какую-то пигалицу. Но… медовые глаза не принадлежали девчонке — эти глаза были чьи угодно, но только не слабой и покорной женщины, которую можно отыметь без последствий. Только сейчас он заметил совершенно иную стать в сидящей на краю кровати фигуре, отличающуюся от высокопоставленных жён советников и глав влиятельных семей. Это была не стать девы, ждущей своего партнёра до последнего вздоха… это была стать правителя, решительно настроенного избавиться от лишних препятствий. В смуглых руках мягко блеснула спасением склянка, заставив позорно встать на колени и склонить голову. Боль в сердце становилась постепенно всё сильнее, заставляя бояться за свою жизнь. — Клянись. — спокойно приказал ему нежный голос, тяжело опустившийся на плечи сутью. — Я, Раки, клянусь перед Иллахом и покровителями Ароэ, что сказанное мной будет лишь правдой и единственной истиной, которую я произнесу вам в лицо. — хрипло произнёс мужчина, не поднимая головы. — Слухи среди Совета о законном претенденте на трон Хрустальных Палат вызвали среди них волнения и поспешную мобилизацию всех доступных сил. Они больше не желают голосовать за один из вариантов — завтра на закате они желают начать королевскую битву, дабы решить кто будет правителем. Выживший получает всё… Склянка мягко коснулась пола перед самым носом вызывая предательскую дрожь желания выхватить, но предотвратили не исчезнувшие пальцы в когтях, держащие посуду. Шуршание дорогой ткани и появление небольшой ноги, позволяя осознать спуск девушки на корточки. — Если ты поклянёшься в верности и никогда не посмеешь подумать о заговоре против меня, я сделаю из тебя того, кем ты мечтаешь быть. — прозвучал вкрадчивый голос, обманчиво скользнув бархатом обещания, леденя ощущением ножа у горла. — Басак возьмёт в Триаду, ты обретёшь доступ к информации которой жаждешь, сможешь спасти своего возлюбленного, удерживаемого Асылем в подземелье… я дам тебе это, Раки. С надеждой подняв глаза, мужчина застыл, ощущая себя под взглядом ядовитой змеи. Брюнетка сейчас казалась миниатюрной, безобидной и нежной, но он уже ощутил остроту её когтей, чтобы обманываться этим обликом. И её слова… вера и неубиваемая надежда, вцепились во всё сильнее саднящее сердце, заставив задрожать. Обманет? Или нет? Предать? А если она предаст? — Время, Раки. — спокойно напомнила о истекающем шансе выжить девушка, заставив вздрогнуть. — Тарик ждёт тебя слишком долго. Последние слова, заставившие наконец окончательно рухнуть. «Потом» — слишком поздно… — Госпожа, я клянусь перед взорами Иллаха и покровителей Ароэ — мои сила, воля, вера и преданность, отныне ваши до конца дней моей службы в этом мире. Моя рука — ваша, мои уста — ваши… я покоряюсь законам Ароэ. — склонил голову Раки, ощущая предупреждающе затянувшуюся на шее петлю клятвы. — Пей. — спокойный приказ, позволивший залпом выпить содержимое пузырька не раздумывая ни секунды. — Знаешь где лежат горючие вещества? — судорожный кивок, с ощущением отступающей боли, вызывающим облегчение. — Подчинённые Басак усыпляют посетителей борделя. Твоя задача — облить здесь всё и поджечь. Приступай. Послышались неспешные шаги и шорох дорогой ткани, незримо поджигая фитиль времени, что у него осталось. И оно стремительно истлевало, заставив подняться на ноги и уверенно запахнуть рубашку. Приказ был отдан — ему пора браться за работу… Наблюдая за тем как из борделя выходит замотанная фигура, запирая после поджога дверь досками, Айя спокойно прикрывает глаза на мгновение, позволяя себе выдохнуть. Это убийство не одного человека, а десятка, но другого выхода бросить последнее предупреждение в ноги Совета уже просто не было. Они игнорировали разрушение прошлых борделей, даже начальных их строек, убийства Триадой десятка информаторов и посредников, не оставив выбора кроме как уже в наглую уничтожить одну из их опор. Показательно, ярко, чтобы они наконец услышали рокот разрушения. Тигр под ней сотрясся в коротком встряхивании, заставив ощутить краткую дрожь и аккуратно запустить пальцы в густую чёрную шерсть с белыми полосами, успокаивающе почёсывая. Басак позади молчала, как и брат, вместе с ней наблюдая за постепенно разгорающимся огнём, пожирающим внутренности борделя, вызывая дикие вопли сгорающих заживо людей и грохот лат приближающейся стражи. Звучит грохот и крыша взрывается в одном месте, с грохотом падая вовнутрь и вызывая отчаянный крик, прервавшийся спустя мгновение в посмертии. После на первом этаже звучит рокочущий шум и здание сотрясает оглушающий взрыв, выбивший стёкла небольших окон и заставивший отшатнуться прибывших военных, прикрывшихся руками от опаляющего жара. Послышался стон и внутренние опоры рухнули, роняя на последних выживших второй этаж, выбрасывая в небо новый столб дыма и сноп искр, прекрасно затухших в ночной темноте, позволяя дёрнуть петлю узды и развернуть тигра. — Последнее предупреждение дано. — просто констатировала разрушение места Айя, глядя точно перед собой и ощущая гнусный комок отрицания в груди, который пришлось запрятать подальше. — Завтра последний день подготовки. Действуем как и планировали, в случае несостыковок — используйте запасные варианты отступления, потери нам не нужны. — Как прикажете, молодая госпожа. — кратко кивнула Басак, подгоняя своего тигра и скрываясь в темноте. — Как скажешь. — тихо произнёс Вали, следуя за ней. — Это убийство не на твоих руках, не ты подожгла нефть. — Но я отдала этот и сотню других подобных приказов. — спокойно ответила Фируза, покачиваясь в такт шагам тигра. — Не надо пытаться, Вали, я знаю что осознанно убила десяток разумных в том здании. Насколько их можно назвать таковыми. — добавила она негромко, качнув головой и коснувшись пятками мягких боков, посылая рысцой. — И если придётся, я снова это сделаю. Насколько бы мне не хотелось становиться подобной другим правителям, желающим сохранить мир своей страны через подлости и кровь, я сделаю что должно, если это позволит избавить Ароэ от гниющей части собственного народа. Даже если придётся с головой окунуться в кровь и грязь. — А если от тебя, покрытой кровью и грязью, отвернутся люди? — спросил брат, заставив притормозить и обернуться. — Пусть отворачиваются. Если им стыдно за взрослые поступки грязнящие их внешний облик, то мне жаль, что они не видят невидимой грязи на своих внутренних руках и лицах за поступки, что они оправдывают детскими словами. — и отвернувшись, послала тигра в бег, ощущая как внутри напрягается абсолютно всё. Завтра падёт защита Возвращённой, начнётся королевская битва Совета и окончательно будет принято решение о праве на Хрустальные Палаты. Завтра… месяц пролетел столь быстро, а казалось что только вчера она прошла под воротами Актии и распрощалась с друзьями, отправляясь домой. Но сколько ещё ей предстоит сделать? Сколько месяцев или же лет пройдёт, пока она сможет закончить восстановление Ароэ? А важно ли это перед лицом опасности, которую несут Аль-Сармен? Нет… время своевольно, оно само решит — когда, почему и зачем… Возле моста она оборачивается через плечо, замечая короткий кивок брата тут же направившегося дальше по дороге, собираясь исполнить очередную часть плана. А она провожает его взглядом, прежде чем разворачивает тигра в сторону берега Хуихине, посылая в бег и ощущая как сердце не стучит в панике. Оно бьётся ровно, откликаясь на штиль в эмоциях и простое знание — это всё закончится, а победой или поражением… а это уже завтра. Мимо проносится очередной поворот моста, прежде чем её заставляет затормозить оглушающий гул вспарываемой воды и громкий шипящий рык, позволяя заметить поднявшуюся над водой змию. Длинная и узкая морда, с небольшими тёмными пятнами чешуи, нависла над мостом на тонкой шее, переходящей в крепкое и гибкое тело, ярко-аквамариновыми глазами глядя на неё и вызывая восхищение. Тигр под ней испуганно трясся перед более серьёзным и сильным хищником, но послушно не двигался с места, пока древнее создание наблюдало и покачивалось на месте, позволяя разглядеть хладный отблеск перламутра на завалившемся гребне и светлой части чешуи. Рисалат тихо и шипяще вдохнула воздух через приоткрытую пасть, позволяя разглядеть острые игольчатые клыки под тонкими губами, прежде чем нагнулась ниже и приблизила морду, заставив уважительно склониться. Волосы дрогнули под дыханием змии, кожа покрылась мурашками от присутствия чего-то столь древнего и могущественного, а всё нутро дрожало от волнения и ожидания, едва не прорываясь в реальность. В какой-то момент её затылка коснулась холодная чешуя, по которой скатывались капельки морской воды, намачивая пряди и вызывая дрожь. По спине прошлось мощное дыхание, всколыхнув ткань плаща, а после послышался мелодичный звук, похожий на ласковый напев, вызвавший трепетную радость где-то внутри, с простым осознанием — Рисалат Ваида одобрила её. Предсказательница одобрила её стремление стать правителем! Андромалиус внутри молча прижали сложенные ладони к губам, не говоря ни слова и лишь ошарашено глядя её глазами на выпрямившуюся змию, тут же с шипением развернувшуюся и мягко, с тихим всплеском, ушедшую под воду. Это позволило прижать ладонь к груди, ощущая как сердце сорвалось в восторженный пляс, грозясь проломить рёбра. — «Мы поражены… слова твоего брата не были шуткой — это дети драконоотца и дракономатери! Одни из последних в своём роде!» — воскликнули в голове Джинн, всплеснув руками. — «Мы думали, что после трагедии не осталось никакой надежды для них, но… вот же гениальный сукин сын!» — хлопнули они в ладоши, упирая тут же в бока. — Может вы хоть поделитесь, о чём говорите? — неловко улыбнулась Айя, ощущая недосказанность в словах наставника и напарника. — «Эх, как бы мы не хотели рассказать, а нельзя, малышка!» — покачали раздосадованно головой дух, откинувшись назад и потянувшись. — «Запретили нам! Причём всем семидесяти двум!» Покачав головой, Фируза с улыбкой погладила ещё немного напуганного тигра по затылку, ласково обнимая насколько позволяли руки и ощущая как дрожь хищника постепенно утихает, заменяясь доверчивым урчанием. И тронув пятками бока, послала в очередной бег, наблюдая за тем как приближается берег острова учёных и волшебников, на котором ей завтра предстоит узнать — примет ли её Избиратель и сможет ли она начать революцию на трёх островах. Сможет ли действительно начать пролог новой книги Королевского Цикла Ароэ…***
Утро встретило на балконе, пока она наблюдала за тем как блестят в рассветном свете волны, набегающие на резкие скалы почти под её ногами. Другой берег, принадлежащий вечером покинутому Нан-Мадолу, был укутан в белёсую пелену тумана, позволяя разглядеть лишь сплошной лес. Что творится там — ей неведомо, да и недостаточно зорок человек, дабы смотреть на такие расстояния. За спиной зазвенели ракушки занавески, заставив выпрямиться на месте и медленно сжать кулаки, ощущая как скручивается комок напряжения, волнения и страха под грудью, пока позади стучит о пол металлический посох. Шаги затихают рядом, позволяя волшебнице замереть плечом к плечу и вместе с ней, некоторое время, рассматривать тот берег, прежде чем повернуться, вызывая зеркальное движение. Золотисто-охровые глаза, чуть подведённые тёмной хной, смотрели спокойно и уверенно, невольно делясь настроем и вызывая благодарный кивок. Канза лишь дёрнула уголком губ в улыбке, отзываясь на её немые слова, и поудобнее перехватила серо-стальной посох с минималистичным ловцом снов с бусинами родонита, кивая на выход и молча призывая идти за ней. Близняшки встретили её по прибытию, уже посвящённые в волшебницы, носящие специальные браслеты-артефакты, дабы их местоположение отслеживали при угрозе жизни. Канза являлась старшей, самой спокойной и рассудительной из них двоих, с первых же шагов по вымощенной серым гранитом дороге объяснив, что и как понадобится сделать с утра, начиная от общения с вызвавшейся помочь в революции группой магов и заканчивая на разговоре с главными тремя жрецами Хуихине, ответственными за голоса трёх покровителей. Кенза же была её полной противоположностью, эмоционально выражая всё своё несогласие и негодование по поводу ситуации, успевая ворчать и на систему обучения волшебников на острове, и на неудобные робы учеников, и на первые запреты от наставников, включающие в себя запрет на эксперименты с магией вне специальных помещений. Младшая из близнецов была похожа на встрёпанного попугая, вечно насупливаясь и держа руки в закрытой позиции, резковато покачивая медным посохом со спиральным навершием, следя охровыми глазами за всем чем могла, изредка дёргая вздёрнутым носиком в недовольстве. Но в компании сестры успокаивалась, не позволяя себе лишних комментариев, если они были не к месту, не прерывая разговор и лишь иногда позволяя себе выразить недовольство тихим фырканьем. Она встретила их в коридоре, недовольно перекидывая посох из руки в руку и следя за ним лишь глазами, прежде чем словила в левую руку и со стуком помогла им себе выпрямиться, чуть склоняя голову на бок, позволяя паре косичек скатиться по густым волнистым волосам чуть ниже плеч, поблескивая в утреннем свете застывшей медью. Коротко пробежавшись взглядом, Кенза кивнула своим мыслям и развернулась на пятках, двинувшись впереди и лишь шикнув на поучающий подзатыльник сестры, тут же перекинувшей за спину туго заплетённую косу. Следуя за ними, Айя глубоко вздохнула и одёрнула бирюзовую ткань через плечо, ощущая как дрожь постепенно утихает и эмоции переходят в штиль. Волнения вчерашнего вечера постепенно отступили, позволяя сейчас ощущать лишь нарастание правильности ситуации и решимость закончить начатое. Впереди виднелись люди, переговаривающиеся между собой и лишь изредка замолкающие, говоря на ином языке — на перезвоне магии, прислушиваясь к окружающей их рух дабы понимать настроение присутствующих. Их приближение ознаменовалось резким подъёмом на ноги и разворотами лицами к ним, с шелестом взметнувшихся роб волшебников и блеском магических артефактов, позволяющих колдовать. — Мы готовы выдвигаться в любой момент. — кратко сообщил один из юных магов, качнув чернявой головой. — Но всё же, что именно нам предстоит сделать? — Мы сейчас будем начинать писать. — скучающе буркнула в сторону Кенза, покрутив в руке посохом и покосившись на недовольно нахмурившегося сокурсника краем глаза. — Злись сколько хочешь, моё отношение к ситуации мало изменится. — Ты вообще не близнец, ты зеркало! — вспыхнул раздражением волшебник, скрестив на груди руки. Резкий звон посоха о гранит заставил утихнуть обоих, переводя взгляд на мрачно наблюдающую за ними Канзу, не сказавшую ни слова. Айя успокаивающе коснулась смуглого плеча сестры, мягко улыбнувшись на полуоборот, после чего шагнула вперёд и аккуратно оттянула вторую близняшку на себя, заставляя оказаться достаточно близко для вкрадчивого тона: — Держи себя в руках, Кенза, лишние склоки приведут лишь к развитию войны, что не в интересах круга Магистров. — рыжая вздрогнула от аккуратного предупреждения и послушно кивнула, отходя за правое плечо старшей, позволяя оказаться перед группой помощников. — Но насколько бы я не была против язвительных высказываний своей сестры, она достаточно ёмко описала нынешнюю ситуацию, в которой, по череде случайностей и совпадений, мы оказались. Мы действительно будем писать, но это — пока ещё пролог. Пролог Цикла, повторяющегося в библиотеке этого острова уже долгие поколения, записываясь жрецами от первого вздоха и до последнего удара сердца. Десяток лет Хуихине сражается за влияние над островами в равной степени с Советом, но встречает не просто отпор — пренебрежение! Гласа жрецов всё ещё сильны и громки достаточно, чтобы народ слышал их, но люди очернённого грехами круга пытаются заткнуть им рты и заставить следовать лишь одному пути! — Из покон веков мы двигались в равных направлениях механизмов и магии, развивая одно через другое, создавая свою культуру долгие поколения. — подключилась спокойно Канза, встав наравне. — Наш народ создал Ароэ уникальной страной, способной комбинировать ручной труд человека и одухотворённое чудо магии! Совет пытается двигаться лишь путём силы, страха и кнута, забыв, сколько войн мы прошли и сколько раз разворачивали противников домой! — Не будем преуменьшать — мы чахнем! — скрестила на груди руки Кензу, оскалившись. — Наш народ и наша культура умирают! Мы все, гордые люди трёх островов, чахнем под тяжестью чужих ошибок и грехов! Те люди пытаются идти против традиций, против вечных правил и незыблемых устоев, которым мы следовали не один век! И вспомните к чему это привело! — волшебница зло стукнула посохом о гранит, стиснув пальцами медь. — Вит, вспомни свою сестру! Вспомни свою девушку, Астру, которую ты до сих пор любишь до потери пульса! Что с ними стало?! Эти люди ворвались в их дома и забрали их к себе в гаремы просто из-за мимолётной прихоти, а тебя вышвырнули вон, когда ты пытался вытащить их из заточения. Ты пошёл на Хуихине из желания не просто научиться контролировать и использовать магию — ты захотел изменить ход истории и вернуть то, что принадлежало вам по праву! Свободу! Гордость! Движение без ограничений! — недавний соперник в споре зло заиграл желваками, действительно вспоминая это и сжимая кулаки. — И у вас появились закономерные вопросы, стоило услышать о начавшемся восстании. Недавно едва заметном, но сейчас уже нашумевшем достаточно. — спокойно взяла слово Айя, сложив руки перед собой и коснувшись пальцами браслета на запястье, ощущая ободряющий толчок энергии. — Его источник — это я. Я первая дочь семьи Фируза, Айя Фируза, старшая сестра Канзы и Кензы Фируза, обладающая силой и правом королевы после покорения Семьдесят Второго Подземелья Джинна. Законный претендент на правление землями Ароэ и право обладания Хрустальными Палатами Нан-Мадола. — по рукам скользнула магой, неспешно и с шелестом сформировав уже привычные когти, позволив продемонстрировать ошарашенным волшебникам. — Сегодня на рассвете, моя защита Возвращённой пала и теперь я уязвима для новых законов Совета, ровно до тех пор пока не добьюсь их отмены. Но мне нужны вы — молодые, сильные, решительные и талантливые умы Хуихине. Люди, знающие, сколько уже бед перенесло Ароэ и что пора положить им конец. Мне нужна ваша помощь, ибо моих сил не хватит в одиночку. В повисшей тишине зазвенел воздух — поток рух уплотнился настолько, что стал виден ей, поражая количеством завившимся вокруг всех присутствующих, окутывая в золотистые ореолы. И птицы пели! Они воодушевлённо и радостно пели, перекликаясь с засверкавшими взорами ребят, с неуверенными улыбками и робким взглядами на свои руки, стиснувшие посохи и магические палочки. Группа волшебников разом вскинули артефакты и так же одновременно упали вниз, оказываясь на коленях и склоняя головы, вызывая шок и неуверенность. Мимо прошли близняшки, разворачиваясь к ней лицом через пару шагов и так же опустившись на гранит перед ней, уложив посохи перед собой. — Во имя Эмиры, что готова идти и готова говорить. Ради земли, что дала нам воздух, еду и воду. Ради судьбы, которую мы вершим общими стараниями. Во имя Эмиры Ароэ — во имя Айи Фирузы! — послышался стройный хор голосов, вызывая неосознанную дрожь, откликнувшуюся в груди пропуском удара. — Во имя страны, что является нашим домом. — тихо произнесла девушка, решительно стиснув кулаки. — Нам пора. Волшебники молча поднялись, расступившись перед ней и формируя коридор вперёд — к Башне Трёх, в которой жили верховные жрецы Хуихине, являющиеся голосами покровителей островов. Слова змиев и решение жрецов — последнее зерно риса, которое решит в чью же сторону склонится чаша весов и чью же победу будет отмечать народ. И сделав первый шаг вперёд, Айя ощущает как отдаляется от чего-то, едва не застыв на месте от неожиданности. Ощущение рвущейся связи, треска ненастоящей нити, вызывает страх и волнение, прежде чем она осознаёт — она уходит от прошлого. От той Айи, которая боялась поднять голову и сказать правду о том, что она думает и почему ей что-то не нравится. От той, которая боялась ошибиться и подвести друзей, совсем забыв о том, что всем людям свойственно совершать катастрофические ошибки, увидев это на примере Али Бабы, Хакурю, Синдбада и многих других в своём окружении. Она не забывает… она всегда будет помнить то время, когда действительно до ужаса боялась грома, напоминавшего грохот повозок и звон ненавистных цепей. Те мгновения, когда боялась сказать хоть слово поперёк и боялась внутреннего голоса, тянущего бороться за себя и свою свободу, за выражение своего мнения в желании быть услышанной. Но она уходит от них, дабы стать сильнее, строже и выше самой себя. Теперь она — Эмира, правитель, тот кто решает судьбу сотен и тысяч, ведя за собой в новое будущее. Та кого слушают, за кем наблюдают, на кого равняются, кем восхищаются… Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, брюнетка смело продолжила шагать, неотрывно глядя на приближающуюся башню и ощущая как с каждым преодолённым шагом та страшная темнота всё дальше. Удручающий звон цепей превращается в мелодию ветра возле арки прохода, а грохот грома не вызывает болезненные воспоминания о покачивающихся повозках, но говорит о приближающемся дожде — источнике жизни для леса и ещё одном источнике пресной воды. А слова друзей с теплом возрождаются где-то глубоко в груди, позволив спокойно улыбнуться ласковому ветру. Аккуратно подняв руки, снова обычные, без Частичного Покрова, девушка быстро вынимает из тайного кармашка юбки шпильку, в пару запомненных движений собирая волосы в высокий пучок и закалывая. Зазвенела тонкая цепочка, ощутилась небольшая тяжесть на волосах и напряглась кожа головы, непривычная к подобным изыскам. Но вынимать подарок друга она не стала, ощущая как вся та уверенность в ней и вера в её способности, скользит тёплыми воспоминаниями. Ради этих мгновений, ради новой радости неожиданным приключениям, она справится и с этим испытанием. Мыслями обратившись к последнему дню их общения, Айя позволила себе представить небольшой разговор, спросив у мягко улыбающегося друга: — «Если я не смогу справиться с испытанием и всё начну заново, будет ли это плохо?» И словно по-настоящему, Рен издаёт негромкий и знакомый смешок, наблюдая за ней с прищуром и протягивая руку вперёд, касаясь плеча. В голубых глазах читается веселье и вера, прежде чем он с улыбкой произносит: — «Вы научили меня этому первые, но уже готовы отказаться от своих учений! Как же мне тогда быть, Айя?» И от этого ответа становится легче, позволяя подниматься по светлым ступеням с гордо поднятой головой. Если второй раз настанет — значит так тому и быть! Если ей придётся начать заново — то это будет уже победный второй круг и она ни за что не отступит! Ступени кончились, позволяя поднять глаза и заметить троих, одетых в широкополые одежды, с посохами разной формы. Впереди стояла женщина, в высоком и тёмном головном уборе, похожим на тот что был у Андромалиуса, лишь отличающийся спадающей за спину и частично на лицо тканью, покрытой морскими узорами волн. Она была одета в тёмные одежды, словно глубина океана, олицетворяя голос Стража Ароэ — Минбэина Эматама, так же являясь и главной среди Трёх. По левую руку от неё, шел немолодой мужчина в длинной робе цвета лагуны, увитой изысканными узорами подобными лозе. На голове — подобие сдвоенных тиары и короны, позволяя узнать в нём голос Избирателя — Накхиба Амира. Третий же, по правую руку от женщины, больше был похож на юного мальчишку, с укрытыми повязкой глазами и светлыми одеяниями, словно только вытащенный из моря перламутр. Длинные и широкие рукава были обшиты несколькими кроткими узорами волн и уходили ветрами дальше по ткани, создавая ощущение лёгкости. Глас Рисалат Ваиды приветливо склонил голову, стоило всем присутствующим застыть напротив друг-друга. — Рад встретить ту, что показалась Предсказательнице той самой! — весело и звонко произнёс жрец, склонив голову на бок. — Однако удивительно! Хаман говорила о том, что Страж вернёт кого-то с правом и силой монарха, но я даже не подозревал, что им окажется девушка с силой Покорителя и едва не надломленной Судьбой! Человек, тронутый дланью проклятия, но обладающий волей Судьбы. — Мы, Три голоса, приветствуем обладающую силой и правом монарха. — спокойно и негромко произнесла женщина, чуть склоняясь в поклоне. — Сын Неукротимого Океана говорил, что вы желаете говорить с одним из Трех, что веками живут среди нас. Мы здесь, чтобы понять — достойны ли вы говорить с тем, кто дарует право ступить в Хрустальные Палаты с венцом. Разумеется… не будут же они теперь попускать к пострадавшему от охоты покровителю каждого встречного и поперечного, учитывая что происходит на островах. Конечно же теперь, понадобится новое испытание, чтобы доказать свою преданность стране. — Что я должна сделать? — спокойно спросила Айя, медленно выдохнув про себя. Хаман медленно склонила голову на бок, позволяя ткани из-под высокого убора чуть сместиться и открыть один из чёрных узких глаз, внимательно смотрящих на неё. И коротко моргнув, не говоря ни слова, вернулась в изначальное положение, тут же стукнув зазвеневшим посохом, увитым цепочками и тёмным перламутром, заставив волшебников позади отойти на шаг и склониться. — Ты верна, это хорошо. Ты решительна и это уважаемо. Но не слишком ли ты легкомысленно бросаешься к испытаниям, дабы получить то что необходимо? — мягко спросила жрица, вызывая тихий ироничный смешок. — Самые известные победители обычно сталкивались с невыносимыми трудностями прежде, чем достигли своего триумфа. Я видела таких людей и они научили меня не сворачивать с пути, какой бы сложности не было преграждающее его испытание. — улыбнулась гордо Айя, вспоминая решительного Али Бабу, продолжающего тренировки с мечом Аамона несмотря на трудность в понимании причин задержки. Вспоминая Моржану, оттачивающую удар за ударом, тренирующуюся с Масруром с самого утра, лишь бы стать сильнее чем секунду назад. Вспоминая Аладдина, сидящего за книгами по магии и в кабинете Ямурайхи, дабы узнать больше о том, что даровано ему с самого рождения, дабы не быть обузой в следующих боях и быть способным оказать надлежащую его статусу поддержку. Вспоминая Хакурю, который из-за волшебника Аль-Сармен потерял руку, но создал ей замену с помощью магии Загана, учась заново управляться с гуань-дао и привыкать к иному ощущению собственного тела. Они преодолели свои испытания, потому что готовы были сотню раз падать и вставать, если это значит что в какой-то момент найдут необходимое решение. Хаман улыбнулась — широко и довольно, прежде чем снова стукнула посохом о гранит под ногами, чем заставила голоса Предсказательницы и Избирателя отступить назад. Под ногами засветилась магия, стремительно очерчивая круг и подсвечивая иероглифы, складывающиеся в простое заклинание. — Apasinto Agethe Sabyss. — негромко произнесла волшебница, ударив в третий раз и заставив вспыхнуть магию вокруг, поднимая бушующий ветер и заставляя вздрогнуть от оглушающего шума. — Страж говорил о тебе, дева с изменчивым змеем на плече. Он говорил о том, что тебя едва не коснулась тьма осквернения, там, на материке. Ты едва избежала её хватки и все же, она оставила на тебе отпечаток — в твоих глазах видна не до конца выкованная сталь, которую необходимо закалить. — Хаман не двигалась с места, продолжая стоять напротив и даже не шатаясь из-за стремительно кружащегося пространства. — Становясь Эмирой ты отрекаешься от всего, чем жила прежде, носительница пустынной бури. Тебе предстоит забыть доверие к людям, забыть слабость перед многими и забыть искренность среди толпы. Ты ведь понимаешь, что есть шанс, что тебя попытаются убить в первые же дни? — Знаю. — выдыхает тихо Айя, ощущая как дрожь напряжения проходит по телу, вместе с потом проходясь мурашками по спине. — Но как это относится к испытанию? Женщина улыбнулась и все же сделала движение, впервые за разговор — она отступила назад, в гущу света, растворившись в нем и позволив стенам опасть, оставляя в темноте. Все что было — исчезло, оставив брюнетку в полнейшей пустоте, вызвавшей ужас и панику, под влиянием которой она отшатнулась назад, натыкаясь спиной на холодный камень. Коснувшись дрожащими ладонями препятствия за собой, Фируза глубоко вдохнула через рот, ощущая как сердце разгоняет свой ритм и от страха тело начинает дрожать и неметь, реагируя на полнейшее лишение зрения. Лишь звук дыхания и шорох ткани одежд были проводниками в этой темноте, заставив опуститься на месте, дабы было меньше нервирующего шума. Медленно вдохнув, девушка подрагивающими ладонями касается пола под коленями, шаря в слепоте по шершавому граниту и ощущая кое-где влажные островки. Прозвучал звонкий удар капли о камень, заставив рефлекторно дёрнуться в ту сторону и повернуть голову. Звуки этого места стали более четкими и громкими, резонируя с темнотой и вызывая дрожь, мелкую и трусливую, заставляющую вжиматься лопатками в камень. Страх медленно скользнул мертвенным холодком между рёбер, острыми коготками пробежался вдоль позвоночника, шеи и ласково коснулся затылка, вызывая мурашки и тихий всхлип. По щекам пробежались слёзы, заставив торопливо вскинуть руки и попытаться их стереть. Бесполезно — только первые впитались в ткань, как мгновенно потекли новые, позволяя слышать шорох трения, слышать где-то в далеке странный скрежет камня о камень, вызывая ускорение сердцебиения. Глаза пытались привыкнуть к полной темноте, различая лишь непонятные силуэты и снова, и снова теряя их из виду, вызывая панику и испуганный хрип. Все вокруг казалось состояло из движущихся беспрестанно теней, которые оборачивались на друг-друга, на неё, по сторонам, извиваясь странными лентами темноты и передвигаясь с места на место. В ушах поселился звон заставивший зажать уши ладонями, звуча через все сознание оглушением, сквозь которое проникал шелест, множественный, постоянный и ещё более громкий. Хотелось спрятаться куда угодно, лишь бы подальше от темноты, от этого беспомощного состояния и абсолютной слабости… Стоило дёрнуться, за головой зазвучал звон, заставивший сердце рухнуть в колени — цепи! Разум словно взорвался и… мгновенно улегся. Все мысли исчезли как по чьей-то команде, установив идеальную тишину, в которой она убрала руки от ушей. Медленно вдохнув через все еще распахнутый рот, Фируза мягко склонила голову на бок, ощущая усиливающуюся тяжесть и тихий, совсем незаметный, звон цепочки. Ладони скользнули по волосам вверх, нащупывая напряжённые пряди и следуя за ними, натыкаясь на недавно собранный пучок и шпильку. По ногтю скользнула холодная цепочка украшения, вызывая облегчённый медленный выдох, прежде чем девушка сжала пальцы на металле и вынула её, ощущая ослабевшее напряжение на голове и тут же упавшую на спину длину. Подарок был сжат в ладонях, исследуясь заново, наощупь, позволяя почувствовать свой холодок и ровность, переходящую с одной стороны в прекрасное стекло, а с другой — в острейшую иглу, способную пробить кожу. Да — вещь дарилась в качестве украшения, но… Смуглые пальцы аккуратно сжали шпильку, оставляя острый конец свободным. Если и случится нападение — отбиться она сможет, первое время. Медленно подняв ногу и уперев ступнёй в пол, брюнетка завела одну из рук за спину, опираясь на стену и помогая себе медленно выпрямиться на месте. В стороне стук капли о камень, вызвавший краткую паузу, прежде чем продолжить подъем. Быстрый и торопливый щелчок осыпавшихся камней заставил напрячься и застыть, ощущая чужое внимание, несмотря на ужасную темноту. Подняв голову, Айя вслушивалась в наступившую тишину, не позволяя себе двинуться даже на дюйм, пусть и присутствовала остаточная дрожь из-за недавней паники. Но взгляд пропадает и она может выдохнуть, окончательно встав ровно и мягко зарыв руку с заколкой в складки сари, дабы элемент неожиданности все же сохранялся, если случится нападение. Первый шаг вперёд даётся с трудом, заставляя повернуться боком из-за нерешительно продолжающей касаться стены руки, прежде чем девушка делает глубокий вдох. А после закрывает глаза, медленно делая второй шаг и отпуская каменную опору, оказываясь в полнейшей пустоте. В голове едва не случился новый ураган, вызывая хриплый вдох и медленно прижатую к груди ладонь, ощущая как сердце снова пугливо начинает биться, словно птица в ненавистной клетке костей. От сырости кожа покрывается мурашками снова, заставив потереть пальцами ключицу в попытке хоть немного ощутить тепло. Правая стопа уходит чуть за левую и наступает на пятку сандалии, позволяя аккуратно вынуть её и ступить на холодный пол босой. Пару первой сандалии составляет и вторая, оказываясь забытой позади, пока девушка шагает дальше, изредка прощупывая перед собой дорогу пальцами ног. Звук шелеста, напоминающего нечто необъяснимо знакомое, звучит негромко над самым ухом, заставив машинально вскинуть ладонь в попытке отогнать. Шаг вперед знаменуется холодом и плеском воды, вызывая вздрагивание и пугливую паузу в движении, прежде чем она на выдохе переступает небольшую лужу, ощущая неровность. Глаза приходится открыть снова, в попытке привыкнуть к темноте больше, чтобы всё же увидеть хоть что-то, а не просто безобразные силуэты собственного разума. Традиционная ткань сари становится морально тяжелой, из-за чего плечо начинает постепенно ныть, вынуждая медленно стащить её и размотать, оставаясь в равике и шайе. Кулак с заколкой продолжает утопать в мягких складках юбки, пока Айя медленно шагает вперёд, ощущая странную дрожь напряжения с каждым преодолённым метром. Звон над ухом, словно отдалённый голос, чьё-то предупреждение, вынуждает застыть и прислушаться сильнее, не понимая почему остановилась. Но стоит ощутить сквозняк, идущий откуда-то снизу — вдоль позвоночника скользит мертвенный холод страха. Прямо перед ней обрыв. Фируза медленно отступает назад, внезапно натыкаясь на монолитную стену, с теперь различимым шуршанием опустившуюся за её спиной, отрезая дорогу. Паника ударяет под лёгкие и заставляет сердце дрогнуть, из-за чего она едва не оседает на корточки с отчаянным хрипом, вжимаясь лопатками в холодный гранит. Впереди — пустота без опоры, позади — отрезанная кем-то тропа, по которой она больше не вернётся. Безвыходность, отчаяние, ни одного толкового решения в этой ужасающей темноте, вызывающей всё больше паники. Она снова слышит едва различимый шелест над самым ухом, заставляющий прикрыть глаза и откинуть голову назад, стукаясь затылком и выдыхая куда-то вверх, в попытке приструнить разбушевавшиеся эмоции. На щеки падают робкие капли влаги, вызывая зажмуривание и непонимающий выдох, прежде чем она опускает лицо и быстро стирает с лица нечто. Надо идти дальше, но… как? Шаг вперед, немного робкий, совсем аккуратный, позволивший ощутить резкий срыв вниз и зацепиться за него пальцами. Медленно, старясь не терять равновесия, девушка опускается на одно колено и протягивает свободную руку вперёд, тщетно желая нащупать хоть что-то в этой пустоте. И резко вскрикивая, стоило ощутить что-то мокрое, липкое и чуть шершавое, отшатываясь назад и невольно падая. От испуга сердце бьется прямо под горлом, торопливо и прерывисто, как и она пытаясь прийти в себя от неожиданного ощущения. Схватившись пальцами за ткань равики, пытаясь успокоить загнанное дыхание, Фируза снова ощущает испуганные слёзы и быстро мотает головой, держа глаза закрытыми. Это была обманка… это не тело человека, возможно это просто… нечто иное, она ведь не видит что! Айя медленно выдыхает, все ещё ощущая страх, но нерешительно поднимаясь на ноги, выпрямляясь над обрывом и снова цепляясь пальцами ступней за край. Андромалиус в голове странно молчат, несмотря на ситуацию, но как бы это не волновало, ей необходимо справиться с этим испытанием самостоятельно. Ведь в дальнейшем, ей придётся проходить ситуации и втрое хуже… если не в пятеро. Звон цепей где-то в дали, словно насмешливый смех темноты, обрывистым эхо отскакивает от неровных каменистых стен, вызывая мурашки. Заныли запястья и голени, напоминая о прошлом и вынуждая потереть свободными пальцами светлые пятна наугад, смещая касание ниже предплечья с непривычки. Воспоминания самого унизительного времени её жизни, презрительно заскользили по коже грязью, ощущаясь чем-то не оттираемым и мерзким, скользя ногтями следом и пытаясь содрать прочь. Но стоит ощутить боль, она застывает, смаргивая странное наваждение и неожиданную злобу на то время. На людей, что так поступили с ней и сделали рабом, против воли. Забрали от семьи, ранили родных, оставили шрамы на всю жизнь… Она помнит человека, по чьему приказу её оставили в аду подчинения и унижения на долгие годы, вынуждая погрузиться в амнезию до Зова Стража. Помнит, как он желал её становления частью Аль-Сармен, дабы попасть хоть как-то на изолированные от остального мира острова и получить над ними контроль… но разве Страж не отрекается от отмеченных темнотой Порока? Разве он не рубит связь с теми, кто отвернулся от Судьбы? Вопросы возникали в голове один за другим, получая ответы из воспоминаний, полученных в компании друзей на материке. Порок — это проклинание Судьбы, борьба с ней в противоположную сторону, приводя к хаосу порядок и разрушая баланс во всем. Жажда справедливости в эгоизме, свершение греха во имя освобождения… но в чём смысл? Судьба создана не для страданий — она лишь даёт испытания, по ту сторону которых лежит новая сила, новые возможности и новые знания. Так зачем же погружать её в Порок, заставлять отречься от этого пути и оказаться отвергнутой Стражем? Или… это не то, чего Надир добивался? Может ли, что безумие этого пути, сломило его разум и превратило в сумасшедшего? Фируза медленно выдохнула, аккуратно поднимая ногу и делая пробный шаг вперед, ощущая ужас от ощущения падения, холодный ком где-то в животе, прежде чем под ступнёй хлопает камень, позволяя удержать равновесие на последней воле. В голове же — новое размышление, подстёгнутое желанием найти ответ до последнего вздоха в этом испытании. Что есть сумасшедший, для людей? Тот кто видит странное, необъяснимое им, нечто, что слова не способны толком описать. Следующий шаг становится таким же испытанием, но в этот раз она издаёт испуганный восклик, ощущая знакомую шершавость и липкость, в этот раз под ногой, совсем свежую и влажно чавкнувшую, вызывая мурашки омерзения. Но ведь если сумасшедшие просто видят нечто иное и думают по-иному, то какой же на самом деле путь более правильный? Судьба — бесконечная череда испытаний, постоянная борьба за жизнь, со всё более сложными препятствиями и всё более желанными наградами. Порок — желание избавиться от лишь одной дороги, жажда личной справедливости лишь для одного себя, получение всего даже если это значит поступать нечестно. Третий шаг даётся проще, вместе с спокойной мыслью — оба пути, могут быть верны. Эгоизм порицается — живёшь лишь для себя, не думая о других, совершаешь грехи себе на потеху. Но без него, ты забываешь о собственных желаниях и делаешь всё лишь для окружающих, позволяя пользоваться своими ресурсами безвозмездно. Постоянные испытания, тяжелые, почти на грани смерти, выматывают и заставляют бояться следующего шага, ведь с каждым днём сложность лишь растет и ты в любой момент можешь расстаться с жизнью. Разумеется появится желание сломать это правило — пройти испытание, чтобы получить причитающееся и наконец отдохнуть хоть чуть-чуть от постоянного напряжения, повернуть вспять это постоянное возрастание сложности. Порок и Судьба — постоянные спутники друг-друга, чёрная и белая полоса жизни… неотделимые горе и счастье, страдание и блаженство, поражение и победа… С последним шагом, она понимает что позади остаётся опасная пустота, вместе с тревогой и страхом, с иллюзиями ужаса и неуверенностью прошлого. В груди равномерно постукивает сердце, наконец обретя покой, как и мысли. Жизнь и есть сплетение Судьбы и Порока, переплетённая словно цветастый ковер, чьи нити — люди с разных частей света, со своими идеями и взглядами. И тот отпечаток, оставленный людьми Аль-Сармен, их «шлифовкой»… это то же испытание, но оно даёт ей понять, что другие люди тоже живут так, пусть и более нечестными способами избавляются от оков. Ей повезло — не Судьба распорядилась так её жизнью, а лишь решение таких же людей, ошибающихся, эгоистичных и таких же смертных. В глубине коридора звучит тихий шелест, мирный и спокойный, но он похож на тихий шёпот и аккуратный зов, за которым она следует не думая ни мгновения. Голос звучит эхом среди стен, позволяя постепенно заметить отблеск влаги в темноте, искорки робкого света под каменным потолком, являющиеся светящимися жучками и вкраплениями кристаллов, постепенно дарящими способность видеть. Вдали — шум разбивающихся о скалы волн, рокот камней стачиваемых бесконечным сопротивлением древней стихии и чье-то присутствие, звучащее несдержанным рычанием и громким рёвом, словно кто-то нетерпеливо пытался её поторопить. Стоило выйти из-под давящего свода пещеры, ступить на холодный от влаги гранит, Айя завороженно застыла на месте, разглядывая лагуну в форме идеального круга, окружённую бирюзовыми, голубыми, синими и даже белыми камнями, с выгравированными на них символами океана, змеев и рух! Прекрасная, чистейшая вода, была настолько прозрачна, что можно было разглядеть мельчайший песок и полнящие его ракушки, играя бликами заходящего солнца на морском дне и вызывая трепет. Но больше небольшого мелководья, на которое она смело вышла с приподнятым подолом шайи, привлёк внимание оглушающий всплеск воды впереди, позволяя заметить взметнувшееся гибкое тело змия, перемахнувшего через вечную ограду лагуны юркой лентой, оказываясь в глубокой части. Покровитель Ароэ радостно зафыркал, издал громкий и звонкий рёв, словно обрадовавшийся возвращению хозяйки пёс мечась из стороны в сторону, заставляя взметаться настоящие волны вокруг и вызывая у неё едва сдерживаемый смех. Накхиб вскинул морду и огласил округу полным радости, торжества и гордости рёвом, тут же с плеском ныряя до дна глубокой части лагуны и выныривая назад, окатывая её снопом брызг и заставляя со смехом быстро убрать намокшие пряди с лица. Змий с фырканьем и громким урчанием приблизился, подныривая под руки чешуйчатым носом и вызывая ещё более звонкий смех, от щекочущего ощущения мощного дыхания на коже и предчувствия едва отсрочиваемого падения назад, под давлением огромной, по сравнению с ней, морды. Избиратель громко и довольно заурчал, стоило её ладони скользнуть по плотной иссиня-чёрной чешуе вверх, по лбу, и едва достать начала рогов и гривы. И толкнув снова, всё же уронил на спину, вызывая смех и несдержанные объятия, на которые реагирует с ещё более громким урчанием. — Рада встретить вас в здравии и счастье, Избиратель! — со смешком произносит Айя, поглаживая гладкую чешую и разглядывая её красивые переливы на закате. Змий весело поднял на неё глаза, на секунду закрыв вторым веком, и лишь глубоко выдохнул, окатив теплым дыханием и новым снопом брызг. Прежде чем аккуратно поднялся, позволяя зацепиться за свои рога и помогая ей встать. Как и положено по правилам, девушка склонила голову перед Покровителем Ароэ, пережидая мгновение когда змий с довольным фырком касается концом морды её затылка. А после снова подныривает под руку, вызывая улыбку и лёгкое почесывание чужого лба, чуть накручивая на пальцы тяжёлую и густую гриву. Испытание пройдено, а она наконец получила одобрение Трёх, что давным давно живут среди них. Теперь она — полноправный наследник Хрустальных Палат, достойная звания Эмиры и имеющая право закончить этот кошмар. Позади зазвенела магия, позволяя обернуться и заметить трёх жрецов и сестёр. Кенза и Канза тут же склонили головы перед змеем, а Хаман, как та что является гласом Стража, лишь с улыбкой кивнула и стукнула посохом, привлекая к себе внимание. — Пусть магические вестники несут весть по всему Ароэ! Явилась новая Эмира! Явился новый монарх! Раздался новый пролог Королевского Цикла! Дочь Непокорного Моря! Та что несёт Оглушающую Бурю Пустыни! Айя Фируза! Отныне и до последнего вздоха — наша Эмира! — торжественно пронёсся эхом громкий голос женщины, вызывая согласный рёв Накхиба и согласный клич прочих волшебников, висящих в воздухе вокруг, запустив с посохов и палочек светящиеся шары, порскнувшие в стороны по малейшему приказу. Наблюдая за магией, что разлетелась по всем уголкам островов с целью сообщить о новости, оставляя после себя мягкий сверкающий свет, Айя медленно выдохнула. Она сделала это… она стала правителем своей родины. Отныне она — Эмира Ароэ, та что решает судьбы сотен и тысяч. Прошлое, с его уроками, настоящее, с его целями, и будущее, с его неожиданностями, до самого последнего вздоха… — Ваше величество. — прозвучал негромкий голос рядом, сподвигнув опустить голову и заметить замершего рядом волшебника, уважительно закрывшего глаза и держащего в руках накидку. — Прошу вас. Вы, наверняка, замерзли. Аккуратно коснувшись фиолетовой ткани, расшитой узором волн, девушка кратко поджала губы от нежелания примерять свою новую маску, но всё же решительно дёрнула предложенную одежду на себя, накидывая на плечи и быстро защёлкивая застёжку под горлом. Волшебник выпрямился не сильно, продолжая держать голову склоненной вниз и прижав одну из ладоней к груди в районе сердца, отступая с шелестом воды назад. — Пора отправиться в Хрустальные Палаты, ваше величество. Пора Старому Совету встретить свой закат. — негромко произнесла Хаман, протянув ей смуглую и полностью покрытую татуировками ладонь, позволяя поднять уверенно подбородок и вложить свои пальцы в её хватку. — Но сначала, позвольте привести вас в порядок. — На ваше усмотрение. — качнула головой южанка, вздрогнув из-за ощущения боли в ладони и вспомнив про всё ещё стискиваемый в ней подарок. По губам скользнула аккуратная улыбка — такое ощущение, что в течение всего испытания Хакурю уверенно держал её за руку и незримо поддерживал в трудную минуту, позволяя преступить свои пределы и одержать первую победу среди многих. Обязательно, когда они снова встретятся, она обязана сказать ему спасибо за это.***
Тигры зло взревели, только завидев друг-друга на площади, дёрнувшись вперёд и тут же оказываясь осаженными своими наездниками, оглядывающимися по сторонам. Вот-вот должна начаться Королевская Битва за трон Хрустальных Палат! Вот-вот решится, кто из них станет правителем! Немолодой мужчина в чёрных одеждах, полностью вышитых золотой нитью с изображением восточного дракона, увиденного им когда-то в путешествии, гордо и нагло окинул взглядом собравшихся людей. Он был уверен в том, что его армия способна принести ему победу и возвести его самого на трон, позволяя подарить сыновьям неограниченную свободу действий, а также легализовать полностью законы о многожёнстве, делая обязанностью каждой по достижении восемнадцати. Ведь всё, на что способны женщины — это ублажение, готовка и уборка в доме мужа, так он считает! А значит так и будет! — Асад! Асад ага! — прозвучал испуганный вопль в стороне, заставив его поморщиться, но обернуться. — Беда! Беда на берегах Хуихине! — Асад! Лжец двуличный! Ты не имеешь более права начинать Королевскую Битву! — прозвучал уже другой, гневный и обвинительный, вызывая зубной скрежет. — Что произошло? — строго спросил мужчина, наблюдая за бледным жителем, едва дышащим от страха. — Избиратель! Избиратель выбрасывается на берега Хуихине! Избиратель умереть пытается, из-за гнева на наши грешные головы! — в ужасе взвыл спрашиваемый, схватившись за волосы. — Молчи, полоумный! — оттолкнула его уже немолодая женщина, вскидывая ненавидящий взгляд и заставляя на секунду дрогнуть. — Что уставился, лжец и убийца?! Долго ждали мы, народ Ароэ! Дождались — явился человек, что обладает правом и силой монарха! Явился! И теперь сюда идёт! Не сносить тебе головы за мучения наших дочерей и сыновей! Не сносить головы за кровопролития, что окрасили Лунный Фонтан в алый! Умрёшь сегодня! Будь проклят, Асыль Асад! — Уведите сумасшедшую. — отмахнулся мужчина, возвращая взгляд к своим будущим соперникам. И замечая изменившееся настроение, недовольно хмурясь. Советник Фируза уверенно держал голову прямо, стоя рядом со своим ездовым тигром и даже не имея при себе мало-мальской брони, какая понадобится в бою. Его сыновья, занозы под ногтями, стояли рядом с ним гордо расправив плечи и держа руки на рукоятях ятаганов, готовясь биться если понадобится в какой-то момент. Но рядом с ними стояли и советники Ид Озкан, Пталемах Атар, Шира Кара и Гувенира Михримах, готовые к бою и явно уже не на его стороне. — Не будет Королевской Битвы, Асыль! — громко объявил Исхак, уперев руки в бока. — Ты уже проиграл! — Я не проиграл, пока кровь течёт по моим венам, трус Исхак! — весело улыбнулся Советник Асад, спрыгнув с тигра и вынув из ножен меч. — Я долгое время мечтал поквитаться с тобой! Вечно, ты и Кара вмешивались во внесение законов и мешали моим планам! Но сегодня, наконец я получу и ваши семьи, и ваших дочерей! Будет интересно посмотреть на смешение моих черт с вашими гордыми чертами! Посмертное унижение~! — с удовольствием от картин в разуме протянул захватчик, поведя оружием в воздухе. — Ты реально тупоголовый молюск. — тяжко вздохнул не впечатлённый тирадой Фируза, поскребя пятернёй за ухом. — Обернись, тупица. И странные улыбки его сыновей заставляют действительно обернуться, в ужасе отшатываясь назад — Сизых Воронов вели словно на заклание, без цепей на руках и ногах, но с простыми цепочками на шее, украшенными лишь большими разноцветными камнями — магическими детонаторами. Один лишь приказ волшебника — они взорвутся и лишат жизней абсолютно всех его людей, оставив ни с чем. Но шокировало не просто это — перед его солдатами, окружённая Тремя и группами волшебников, шагала девчонка! Невысокая, смуглая как и все кто родом с Ароэ, ещё не получившая ни одной татуировки, одетая в сине-фиолетовые длинные одежды. Символичные цвета королевства и его правителя. — Асыль Асад. — только и прозвучало с её пухлых губ, полное презрения и холода, с которым узкий подбородок поднялся выше. Её взгляд свысока выбесил за мгновение, заставив рвануть вперед и занести меч. Ни одна девка не имеет права, смотреть на него как на презренного червяка! Он — Советник и будущий Эмир! А она — просто жалкая девчонка! Неожиданный удар в живот отбросил его назад, к рыкнувшему испуганно тигру, заставляя перекатиться пару раз. Приподнявшись на локтях, мужчина стёр с прокушенной губы кровь и опёрся о клинок, поднимаясь на ноги. Быстрый взгляд вокруг неё, не отметил поднятые посохи или взмах палочками, давая сделать вывод — это было не заклинание волшебников, но ведь что-то отбросило его! Неожиданная боль в ногах вызывает шокированный крик, пока его роняет на колени и заставляет схватиться за место боли, ощущая под пальцами липкость крови и стремительно впитывающую её ткань. Рядом звучат неспешные шаги, после чего в волосы вцепляется чужая рука, запрокидывая ему голову и заставляя поднять глаза на стоящую напротив. В медовых глазах, смотрящих на него, нет ничего кроме презрения и холода, но всё же нет и ненависти. Это позволило сделать вывод — она не убьёт его, кишка тонка! — Очень жаль, что тебе повезло добраться до этой позиции. Из-за тебя, луна в первые дни прибытия была слишком кровавой и невозможно было спать. — тихо и как-то лениво пробормотала девушка, вызывая недоумение. А после её голос зазвенел сталью, проносясь по площади словно гул огромного колокола, — Асыль Асад, Советник круга Ароэ, Главнокомандующий дивизии Сизых Воронов, глава семьи Асад! Ты обвиняешься в разжигании политических расприй внутри страны, настрое гражданских лиц против друг-друга, поддержке экстремистских взглядов чужаков из Аль-Сармен и легализации унизительных в своей сути борделей, а так же давно незаконного многожёнства! Так же, ты обвиняешься в розжиге конфликта со жрецами Трёх Покровителей Ароэ и притеснении торговых гильдий Рапаити, с незаконным употреблением власти и вмешательством в торговлю с другими странами, что находится выше компетенции Совета и не имеет права изменяться, без слежки исполняющего обязанности Эмира или Эмиры! — И что же ты сделаешь, жалкая шваль?! — насмешливо оскалил зубы Асад, наблюдая за сошедшимися вместе бровями. — У тебя кишка тонка, убить меня здесь и сейчас! А по всем твоим глупым обвинениям, жалкая сука, я уже должен бы… Он не успел заметить свечение на запястьях девчонки, прежде чем осознал, что его горло сковывает просто невыносимая боль. Всего мгновение в попытке осознать происходящее и он уже зажимает рану ладонями, бесполезно пытаясь удержать кровь внутри тела, пока напротив его глаз сверкают сталью ажурные когти, сбрасывая с острых краёв алые капли. Он поднимает взгляд, ошарашено и в неверии, но видит лишь спокойствие и равнодушие, застывшее на миловидном овальном лице холодной маской. Та, что должна являться не более чем украшением в доме мужа и потехой на ночь, смотрела на него сверху-вниз в полнейшем безразличии, словно он не человек и не занимал недавно высокий пост. Для неё — он уже труп и это подтверждается в простом развороте прочь, оставляя его бесполезно тянуться следом рукой, в попытке остановить, отомстить, задержать и замарать… но отвечает на его жест лишь темнота, роняя холодный труп на кладку площади. Исхак придержал при себе гордую улыбку, наблюдая за спокойно шагающей навстречу дочерью и замечая как оставшиеся в живых Советники отступают назад, опасливо глядя на покрывшиеся кровью руки в когтях. Но заметив как стремительно побледнело её лицо, улыбка в его душе тает, заменяясь трепетным беспокойством, которое он сейчас не может показать. — Приветствую новую Эмиру Ароэ, Айю Фирузу. Долгих лет и счастливого правления. — склонил голову мужчина, стоит девушке замереть напротив. — Благодарю за поддержку, Советник Фируза. Вы, дивизия Чёрных Тигров и Серебряных Змеев, а так же Триада, очень помогли. Время кровавой луны завершено! — резко обернулась брюнетка, окидывая взглядом собравшийся народ и распахивая руки. — Народ Ароэ! Слушайте же меня! Слушайте слова Трёх Голосов! Кровавая Луна, кровопролитие во имя порочного Совета, наконец зашла! Наступил новый рассвет! Наступил новый Цикл нашего Королевства! Я — Айя Фируза, обладающая правом и силой монарха, клянусь вам никогда более не допускать столь ужасающего развития! Никогда более, вам не придётся бояться за своих детей! Никогда более, вы не будете бояться выйти на улицы островов! Дышите! Живите! Творите и говорите! Я слышу вас! Я вижу вас! Я чувствую вас! — послышался нарастающий гул, стоит людям всё больше приближаться к середине площади и наблюдать за выступлением новой правительницы. — Не молчите! Не бойтесь! Будьте свободны, как и раньше! Будьте вольны и решительны, как желаете вы все! Люди вскинули руки в воздух, издавая единый и оглушительный вой, позволяя подхватить и тем, кто находится дальше, наполняя площадь и улицы Аиджири радостным гулом победы. И лишь Исхак и его сыновья видели, как трясутся в страхе плечи Айи, как она подрагивает от наваливающейся слабости, сжимая в складках фиолетового сари кулаки.