***
Шелест стали в воздухе, в отработанных и уже более привычных с тяжёлым оружием движениях, позволяет успокоить мысли под шёпот пошедшего недавно дождя. Эта беседка специально была создана для её одиночной тренировки, чтобы она могла укрыться от глаз слуг и вассалов, чтобы привести сознание в порядок, после десятков и сотен тренировок почти каждый день, ощущая ускользающее сквозь пальцы время, доступное ей. Нога скользит по гладкому мрамору, очерчивая круг и позволяя завершить стремительный удар-парирование, тут же уводя ятаган вниз и уходя под незримый удар, с разворота полосуя чужие ноги. Чтобы снова выпрямиться и начать кружить с новым невидимым противником, стараясь не считать шаги, не думать о весе и длине меча, считая его продолжением руки. Он тяжёлый, уже почувствовавший привкус крови в Подземелье, он будет решать не одну и не две судьбы — сотни, тысячи и миллионы, какие ей предстоит защитить на своей земле. Родители, предки, братья, сёстры и просто дети… скольких ей ещё придётся приютить, прежде чем прекратится этот кошмар? Когда он прекратится?! Росчерк клинка в воздухе, свист рассекаемого ветра в лицо, движения застывают на месте вместе с ответом — никогда. Войны снова и снова будут начинаться, люди продолжать конфликтовать между собой из-за каких-то глупостей, пока не смогут принять истину — все мы одинаковы, никто не является невероятно особенным, никто не станет избранным, пока не поймёт в своей жизни, что все мы равны перед одной судьбой — смертью. Рано или поздно, сам или из-за окружающих, но ты встретишь равный для всех конец, отправляющий дальше — к следующему перерождению без воспоминаний прошлого. В этом суть Судьбы — живи, твори, меняй и исправляй, создавай свою жизнь пока не пришло время создавать новую с нуля. Всё вокруг затихло, заставив прикрыть глаза и спокойно выпрямиться, перебирая пальцами на рукояти ятагана и делая глубокий вдох. Звуки неестественно приглушились, в ушах засела полнота, пока внутри стучало сердце в предчувствии беды и бойни. Взгляд поднимается от босых ступней, без промаха находя непривычную этому месту фигуру, в непривычной светлой и длинной одежде, с длинными рукавами прикрывающими бледное лицо. В округлых чертах лица, в бледно-васильковых глазах и тонких бровях легко узнаётся лицо Покорителя Загана, вызывая хмурость воспоминания — его рассказ в Синдрии, причина для жажды переворота в своей стране. Его мать… императрица Империи Ко… — Что ж, приветствую вас в Ароэ, леди Гёкуэн. — спокойно поприветствовала волшебницу Покорительница, медленно повернувшись к ней корпусом и нахмурившись сильнее при виде умиротворённой улыбки превосходства и торжества на тонких губах. — Или мне следует называть вас Арбой? Бледное лицо искажает злоба и презрение, с которыми рука в длинном рукаве взметается в воздух, выкидывая вперёд золотой посох и заставив площадку с беседкой содрогнуться от грохота взрыва. Женщина взлетает в воздух, над облаком пыли и прикрывает волосы рукавом, прежде чем внизу завесу разгоняет резкий хлопок крыльев, позволив огромному соколу огласить округу громким кличем, успев прикрыть бронированной грудью Покорительницу, держащую перед собой светящийся печатью ятаган. — Значит научилась управляться с Хранителем Могил? — насмешливо выгнула бровь Арба, наблюдая за ней с высока. — Тебе это не поможет, девчонка! У тебя ни опыта, ни силы, победить меня! — Может быть. — дёрнула бровью Айя, раскрутив меч и отпустив рассыпавшийся призрак птицы, ощущая вьющуюся вокруг жизнь, откликающуюся на её искренний зов о помощи, перехватывая невидимыми руками чужие ладони и вскидывая клинок к силуэту в небе со сверканием искр магии. — Но и вам не тягаться с этими островами! — Пока я склоню тебя перед собой, ты правда думаешь, что хоть кто-то ещё выживет? Наивная дура~! — расхохоталась ведьма, вскинув посох и запустив в девушку ветвистую молнию, с грохотом столкнувшуюся с поднявшимся щитом шакала, ощерившего призрачные клыки. — Эти острова станут идеальным убежищем для взращивания чёрной рух и Его прихода! — Посмотрим. — хмыкнула в ответ Фируза, резко сорвавшись с места и проскользив на коленях по мокрому мрамору, увернувшись от очередного силового заклинания, ощущая как призванная душа подхватывает под руку и раскручивает в воздухе, запуская вверх. Ятаган сталкивается с посохом со звоном металла о металл, отбрасывая назад и позволив зарыться пальцами в призрачные перья воспарившего ястреба, хлопнувшего крыльями на ощерившуюся ведьму и поднимая выше. Клинок взлетает к тучному небу, вызывая сверкание магии в очередной раз и отражая метнувшуюся по воздуху тень, огласившую округу оглушительным рёвом, пока магия Джинна покрывала предплечья, расчерчивая смуглую кожу светящимися ветвящимися узорами, поднимаясь выше, к плечам. Внизу послышался ответный вой — солдаты Ароэ ринулись в бой с порабощёнными людьми из Аль-Сармен, послышался грохот магии в далеке — начался воздушный бой магов, а после им вторил грозный рокочущий рёв — фаналисы двинулись на охоту за недругами своей второй родины. Лицо напротив исказилось в гневе, пока Айя наблюдала на ней с едва заметной усмешкой, постепенно теряя зрение и обретая его вновь — глаза ястреба видят чётче, ярче и детальнее, позволив заметить волнение в пространстве до того, как в неё полетело новое заклинание. Крылья призрака хлопают вновь и поднимают ещё выше помогая увернуться, под звон оружия и содрогание воздуха от сталкивающейся магии, позволив поднять в воздух зачарованную алебарду и рассечь в сторону врага, пуская в её сторону зашипевшую озлобленно кобру, тут же жестоко разбитую силовым сгустком, разбивая на сотни маленьких птиц. На губах Арбы насмешка превосходства и снисходительности, с которой её руки объяла темнота выпустив в сторону посох, наклоняясь вперёд для набора силы. Внутри скручивает страхом и руки скрещиваются вместе на груди, роняя с потерей Частичного Покрова Балама и исчезновением призрака, позволив обратиться к более развитой силе, ощущая как тело покрыла ветряная магия Андромалиуса, превращая в ламию и подхватывая невесомостью в середине падения. — Medoun… — на бледном лице сверкнула широкая и безумная улыбка, после чего женщина вскидывает руки со скрюченными пальцами, пуская ужасающую магическую волну с двух сторон в её направлении и взвыв, — Al-Samm! — Thawr Thef Degosert! — рявкнула в ответ Айя, с размаху ударив по воздуху, ощущая взрыв песка после приказа и ударивший во вражеское заклинание бушующий ветер, сопротивляясь силе гравитации и удерживая его на отдалении, заставив стиснуть зубы. — Зря сопротивляешься, девчонка! — весело расхохоталась ведьма, удерживая руки напротив себя и продолжая толкать заклинание на неё, наблюдая за тем как подавляется сопротивление ветра. — Тебе не тягаться с одной из великих волшебниц Альма-Торана! — Может быть мне и не тягаться… — процедила сквозь зубы Фируза, ощущая вибрацию превратившегося в копьё вместе Полным Покровом ятагана и чувствуя отклик более древней и сильной души, тут же ухватившейся за предложенную связь. — Но кто-то равный тебе по знаниям и силе… вполне способен! Шеба! В голубых глазах всплеснулись гнев и неверие от произнесённого ею имени, с которыми уплотняется Светлый Поток рядом и навстречу заклинанию взлетает призрачная копия посоха в руках Арбы, формируя вокруг Покорительницы сверкнувший под натиском заклинания борг. Из которого с едва слышным шелестом голоса души вырываются восемь хвостов, расплетаясь в воздухе и ударяя с нескольких сторон взревевшую зло ведьму, прекратившую напор и возведшую вокруг себя тёмный щит. — Будь ты проклят, Хранитель Могил! — разъярённо взвыла Арба, выпуская так же восемь хвостов борга и начиная бой со взмахнувшим посохом призраком, пока Айя переводила дыхание. — «Я почти нашёл, королева…» — шепчет Балам обнадёживающе, спустив с призрачно-сизых глаз повязку и вглядываясь через её глаза в сопротивляющуюся волшебницу. — «Должна быть слабость, с помощью которой мы можем её одолеть, я почти её нашёл…» — «Можешь пожалуйста ускориться?! Магой у малышки не резиновый!» — зашипели гневно Андромалиус, держа её за плечи ладонями и помогая перемещаться в пространстве экономно для сил, но достаточно для уворота от особо сильных ударов боргом, пока остальные хвосты были заняты равной дуэлью. — «Лоб!!!» Резкий уход вниз от очередного удара ведьмы заставляет опуститься на землю, тут же скручивая хвост в тугую пружину готовясь к прыжку. Прежде чем Покорительница вздрогнула и вместо взлёта сделала наоборот — пригнулась ближе к земле, вспоминая увиденный в Подземелье Андромалиуса бой двух ламий, цепляясь стальными когтями за землю и резко рванув вперёд, ощущая как резко сократилась растрата магой для передвижения, решительно продолжив двигаться в таком стиле, извиваясь подобно настоящей змее и уходя из огороженного сада вниз — к улицам и лесу, укрываясь за навесами, углами и деревьями. Пока ведьма Аль-Сармен зло ревела и пыталась драться на два фронта, укрываясь от магии призванной души и делая попытки навредить ей, чтобы окончательно прикончить и погрести под темнотой Ароэ. Но с каждой новой молнией и с каждым новым взрывом камня и стекла, Айя чувствовала — её силы начинали убывать. Пусть они были невероятными, почти бездонными, но такая растрата на два фронта, даже если с маленькими тратами на заклинания, всё равно вела к неизбежному — иссяканию магой противника, что давало шанс на победу. И как только прозвучал глубокий вдох Балама, резко сжали плечи когти Андромалиуса, брюнетка резко вцепилась пальцами до боли в булыжник дороги, разворачивая себя на месте и двинувшись на полной скорости в обратную сторону — под позицию ведьмы! — «Призовите меня…» — шепнул Джинн Покоя, заставив сделать глубокий вдох и перекатиться по земле, ощущая как магия ламии снова превратила её в обычного человека, позволив вскинуть ятаган к фигуре над ней, оплетённой светлыми лентами борга, медленно тающими в воздухе. — «Моя королева… произнесите слова!» — Дух вечного покоя и забытых, я взываю к тебе сквозь века! — начала звать Айя, наблюдая за тем как резко покрываются призрачными трещинами руки, пробираясь под одежду и позволяя почувствовать холод, но не дождя — потусторонний, обнимающий за талию нежными руками и скользящий по коже ненастоящими прикосновениями призрачных ладоней, накрывающих глаза полупрозрачными пальцами. — Стань частью меня, стань гласом забытых в моих устах! Воскресни во мне, Балам! Резкий толчок ног от земли позволяет взлететь, полностью погрузившись в слепую тьму, в которой она видела лишь три силуэта — золотистый и чистый, с тянущейся к ней сверкающей ниточкой, едва заметный блёкло-жёлтый и непроглядно чёрный, опутавший второй вязкими и размытыми путами, держа трепещущую душу в подавлении. Алебарда в руках видна как-никогда отчётливо и она видит необходимый шаг, слышит необходимые слова и чувствует движения. Внутри, стальная уверенность Балама, с которой она собирает все возможные силы в своей душе, вкладывая в этот единственный удар здесь и сейчас! Победа или смерть! — Отныне он судья судьбы твоей! Пусть дух моими руками исполнит приговор душе! Экстремальная магия! Laou Emjuen! — выкрикнула Айя, вскидывая оружие вверх и видя как подцепилась одна из тёмных нитей связи тёмной души со светлой, собирая их все вместе и в какой-то момент перерубая под протестующий вопль Арбы. Стоило застыть в воздухе и развернуться лицом к волшебнице, стискивая пальцами древко алебарды до дрожи, девушка с тяжёлым дыханием наблюдала за распахнутыми васильково-небесными глазами, смотрящими в никуда несколько минут… прежде чем слабо закатиться и закрыться, пока бледное тело на полной скорости летело к земле, заставив с хрипом от боли изнутри рвануть следом, успевая выкинуть вперёд оружие и призвать душу древней змеи здешних пещер, сложившую вместе огромные кольца хвоста и поймав их обеих, смягчив удар. Магой окончательно утекла в пустоту, рывком отзывая призраков и снимая с неё Полный Покров, в изнеможении оставив держать в руках чужое безвольное тело. В груди боль затронутых жизненных запасов, но брюнетка поднимает голову и смотрит на бледное лицо напротив, заметив знакомую родинку на правой стороне подбородка, как у Хакурю, и пытаясь расслышать сквозь заполонивший уши шум дыхание. И с ослабеванием тела наклонив голову, расслышала — тихое-тихое и очень слабое, но женщина спокойно дышала. Внутри разлилось тепло облегчения, с которым Фируза ощутила как закатились собственные глаза, бессильно падая рядом с освобождённой императрицей и слыша как звучат торжествующие крики народа вне дворца. Нападение Аль-Сармен отбито… их планы спутаны… Ароэ выиграло вновь… — Айя…! — «Моя королева… вы были великолепны.» — звучит перед отключкой шёпот Балама, вызвав последнюю улыбку, тут же потухшую под тяжестью беспамятства.***
Резкий хриплый вдох по пробуждению заставляет отчаянно закашляться, стискивая деревянными пальцами ткань ночных одежд и ощущая внутри странный страх, непринятие и злость. Хакурю снова вдыхает, максимально глубоко и медленно, ощущая как в груди колотится сердце, словно перекликаясь с расплывчатыми картинками сна, из которого он вырвался, так же неспешно выдыхая и пытаясь понять что произошло. В голове как-то слишком тихо и это заставляет посмотреть на стоящее у кровати гуань-дао, коротко потянувшись к нему и тут же услышав со вздрагиванием недовольный вздох. — «Здесь я, пацан, угомонись!» — недовольно проворчал Заган, позволив облегчённо вернуться в исходное положение, разглядывая подрагивающие от эмоций пальцы. — «Тебе жуткий сон приснился. И довольно символичный, стоит заметить.» — Ты его видел? — удивился в полшёпота Покоритель, подняв глаза на печать Соломона на лезвии. — «Понятное дело видел! Мы же связаны!» — хмыкнул на это Джинн Жизни, скрестив на груди руки. Прежде чем нахмурился. — «Только вот… самому не понравились картины, появившиеся в твоём разуме. С той чер…» — заметив как четвёртый принц рывком набрал воздух в лёгкие для ругани, дух закатил глаза, — «с твоей подругой Айей что-то произошло снова. Но это уже не Подземелье, а как тебе приснилось — вторжение.» Стоило прозвучать словам Джинна в голове, как Рен вспомнил сон, словно только что его видел… Под ногами плеск волн о песок, продавливающийся знакомым солдатским сапогом, после чего взгляд поднимается вверх, замечая как смуглых безликих жителей закалывают копьями, не давая возможности убежать. Видно вздымающиеся языки пламени на деревянных домах у берега, выпускающие в небо тёмные столбы дыма, пока рядом звучит испуганный крик ребёнка, заковываемого в кандалы бесстрастными солдатами. Вдали волочат испуганно кричащую и плачущую девушку ещё двое, стискивая с силой голени и запястья, не давая ей шанса вырваться и освободиться от унизительной судьбы раба. Её крик ввинчивается в уши, царапает болью изнутри и вызывает слёзы, заставляя ощутить её отчаяние и желание жить, с которым она бесполезно, но упрямо, дёргается в воздухе и продолжает звать на помощь, надеясь хоть на чьё-то сострадание. Закрытие глаз на мгновение и шаги несут через незнакомые смазанные улицы, с криками жителей и хрипом умирающих солдат, пока на руках холодеет чужая кровь и стискивают копьё пальцы. Взгляд поднимается вверх, вслед за новой волной дыма, замечая странный замок и слишком отчётливо замечая балкон. Объятый яростным огнём, с трепещущими на ветру шторами, медленно сгорающими по ощущениям, на котором… он увидел её. Медовые глаза, виденные десятки и сотни раз, — холодные и бесчувственные, пухлые губы поджаты в непринятии и упрямстве, пока она смотрит. Смотрит на то, как погибает её народ, даже с Джинном не способная защитить их всех, даже с магией будучи лишь одним человеком, хрупкой девушкой, против целой армии подготовленных солдат. И ожидая. По её платью взбирается огонь, лицо освещает кровавый свет заката, контрастируя с светлым светом позади неё, создавая ощущение последней нежности и родного тепла, вызывая страх и боль. По смуглым щекам, знакомым росчерком стекают тёмные из-за смога слёзы, наполнившиеся болью глаза поднимаются к небу и закрываются спокойно, принимая несправедливую судьбу, лишь бросив ей последний вызов смертью по собственной воле. От воспоминания стискивает горло, заставив вынырнуть из переживаемого мгновения сна и сжать в пальцах растрёпанные волосы, пытаясь привести себя в чувства ощущением лёгкой боли. Но снова и снова перед взглядом — смирившееся лицо, последняя нежная улыбка и отблеск огня на смуглой коже, предвещая мучительную гибель. Этот сон… не сон — кошмар! — «Эй… приходи в себя, это лишь сон.» — строго произносит в голове Заган, вызывая злость и ненавидящий взгляд в сторону оружия. — «Ты не знаешь, правда ли это. Да и не думаю, что ты не заметил бы ужасающей боли от разрыва связи рух. Такие вещи ты бы почувствовал точно, поверь мне. Но она пока ещё дёргается и крепка как никогда, а это уже значит, что девчонка жива.» — Да что ты-то можешь знать?! — зло шипит Хакурю, но делает глубокий вдох в попытке успокоиться. — Ты высокомерен, эгоистичен… ты вообще умеешь хоть о ком-то беспокоиться, кроме себя?! — «О тебе беспокоюсь, бессовестный пацан.» — огрызнулся на это Джинн, покосившись на него одним глазом. — «И вообще, что ты устроил на том дне похорон? Зачем ты поддержал кандидатуру своей проклятой мамашки в качестве следующего правителя?! Совсем больной?!» — Подвожу её к ловушке. — дёрнул плечом Покоритель, глядя в одну точку перед собой и сжимая кулаки почти до боли. — Пора избавиться от неё, объявить свержение тирана и предотвратить становление Коэна императором. Следующим, по праву кровного наследования, должен был стать я после совершеннолетия, если бы не смерть отца вместе с братьями. Из-за старшинства и передачи власти в руки дяди Котоку, теперь кронпринц Коэн… но это неправильно! — «Эй.» — окликнул его дух, заставив внимательно прислушаться. — «Всё понимаю, справедливости хочешь для себя и семьи… но ты за тьмой гоняешься. Она в какой-то момент может развернуться и в ответ напрыгнуть, ты знаешь это?» — Да о чём ты…? — «В Порок падёшь, говорю!» — повысил тон Заган, раздражённо сжав кулаки. — «Как бы ты планы ни менял, как бы ни старался избегать жертв, а с такой одержимостью, ты так или иначе ходишь по лезвию ножа! Соскользнёшь не в ту сторону — Порок тебя живьём проглотит, не вырвешься!» — Тебе какая разница? — недовольно поинтересовался парень, спустив ноги с кровати и собираясь встать, раз уж сна ни в одном глазу. — «Мне-то может и никакой, а девчонка и взглянуть не сможет на тебя.» — больно резанули по слуху слова Джинна, заставив застыть. Внутри всё скрутило, обожгло и тут же заморозило, стоило подумать более глубоко о том, что Айя больше не сможет на него посмотреть как раньше. Слишком отчётливо он увидел как уходят в сторону медовые глаза, как поджимаются пухлые губы… и на её лице появляется это чёртово выражение — вина за то, чего она бы не хотела, но приходится делать. Слишком отчётливо вырисовывается хмурость сошедшихся вместе бровей, слишком красочно он видит движение в повороте прочь и тёмный затылок, стоит пойти по той тропе, что он выбрал. И кроме неё, он видит и Али Бабу, и Аладдина, и Моржану — все они смотрят виновато и с горечью, один за другим отворачиваясь от него из-за того, что он не смог отпустить своё прошлое и жить настоящим… Но борьба за трон без применения силы затянется на слишком долгое время — к моменту когда всё снова будет готово, Коэн уже взойдёт на трон и обретёт власть Императора, расширяя своё влияние на всю Империю Ко. Ко всему прочему во дворце уже во всю гуляют слухи, что он нашёл себе будущую спутницу из приближённых людей, способную и очень умную, пусть грязные подробности о её недавнем положении раба и омрачали новости о появлении претендентки в Имперские Наложницы. Самое странное — «спутницей» являлась когда-то вычисленная помощница Айи, недавно пропавшая на время и вернувшаяся уже с этими новыми слухами, истощённая и заметно замученная. Но пересечься с ней и прояснить подобную ситуацию не получалось — сводный брат словно озверел после её недавней пропажи и теперь держал к себе ещё ближе, молчаливо прожигая дыру в любом, кто пытается подойти к девушке хоть на полшага ближе дозволенного. Мысли снова заставили сгорбиться на месте и накрыть голову руками, ощущая как его раздирает надвое. С одной стороны — были гнев, жажда отомстить проклятой ведьме с лицом его матери за смерть отца и братьев, боль одиночества знания, кто именно виновен в смерти предыдущего Императора и страшной трагедии дворца. С другой же — были люди доверившееся ему, поверившие в него и давшие подсказку как можно стать сильнее, не стоя упрямо в одиночку против превосходящего противника. Люди его возраста, такие-же израненные прошлым… его первые настоящие друзья… Заган подавленно молчал где-то на задворках сознания, пока собственные неуверенность и въевшаяся в кожу опаска душили тяжёлыми петлями, оставляя боль на кончиках пальцев и коже головы от впивающихся ногтей. Сердце колотилось словно сумасшедшее, пока разум пытался найти выход из этой проклятой ситуации, в которой он либо выйдет к свету… либо окончательно погрязнет в темноте. Не помогало и воспоминание Джудара, проходящего совсем близко мимо и позволившего себе положить руку ему на плечо, ненадолго притормаживая и едва заметно повернув к нему голову, лишь чтобы произнести:— Твоя ненависть к ней, жажда её крови, боль и непримиримость… ты пляшешь под её дудку так охотно, что мне уже мерзко наблюдать. Я могу дать тебе свободу от этого контроля и позволить стереть с её лица ухмылку. Просто скажи «да» на моё предложение, четвёртый принц, и прокляни свою Судьбу.
И последующая стычка с Императрицей, когда она просто отбросила его назад, будто он был не более чем тряпичной куклой… эта подавляющая магическая сила, словно в насмешку надломившая его уверенность в своих способностях и оставившая унизительные синяки и ссадины… это чёртово прикосновение, оставшееся на волосах холодной грязью и заставившее тогда остервенело их оттирать, пока в ушах звучал снисходительный тон помиловавшего в насмешку противника… И снова дилемма… — «Не дури…» — Без тебя знаю! — огрызнулся недовольно Покоритель, сжимая кулаки и ощущая как зацепились волосы, вызывая тонкую и колющую боль в затылке. — Чёрт…! Взгляд метнулся вперёд, упершись в дерево двери в собственные покои, ощущая как снова холодит затылок опасность этого места, приевшаяся спустя восемнадцать проклятых лет взросления. Снова рядом ходит Смерть, снова и снова он слышит этот проклятый шёпот осуждения и насмешки со стороны слуг и дворцовых служащих… Судьба никогда ему не улыбалась, не считая времени в Синдрии. Времени, когда он почти полностью забыл свой титул и свою принадлежность к Империи Ко, недолюбливаемой всеми остальными странами. Единственный раз она обернулась с лёгким намёком на улыбку — когда в тишине пустой библиотеки он ощутил тепло чужой ладони и переплетённых вместе пальцев, ощущая под головой аккуратное плечо и слыша тихое дыхание. Когда чувствовал аккуратное и мирное прикосновение, слушал её невысокий и тихий голос, такой непривычный слышимым до этого… когда держал её в доверительных и спокойных объятиях, ощущая тяжесть её тела на коленях, чувствуя скатывающиеся по коже слёзы и ощущая тепло волнистых тёмных волос на ладонях. И снова умиротворение прошлого мгновения перебивается воспоминанием насмешливой улыбки, светящихся превосходством бледно-васильковых глаз, столь ненавистно передавшихся и ему, и Хакуэй… голова уже кружится от этих постоянных метаний от боли к покою, от ненависти к состраданию… и хочется чтобы всё это прекратилось… Ночная прогулка стала необдуманным, импульсивным решением, толкнувшим в спину дабы успокоить мысли в голове. И прохаживаясь по едва заметным песчаным тропинкам, рассматривая едва освещённые догорающими фонарями кусты, заметил тень, тут же остановившись. Заметив ещё одну — насторожился, тут же двинувшись по знакомым едва заметным тропам через сад, привычно пересекая декоративный ручеек и замечая знакомые, вымораживающие злостью чёрные халаты магов Организации. Но только открыл рот, чтобы зло прогнать, как застыл и опустился ниже, прислушиваясь к торопливому шёпоту: — Не может быть, чтобы расчеты оказались не верны! Нам поставили недостоверную информацию о этой стране! — Мы потеряли слишком много кукол, но не смогли даже закрепить одного человека на островах… чёртовы маги знали на что смотреть! — Главное, что был нанесён сильный урон — девчонка с козырем двух Джиннов теперь надолго выведена из строя, второе вторжение обязано увенчаться успехом. В следующий раз, она обязана её прикончить, несмотря на желание перетянуть магию того Джинна на сторону Организации, во благо Отца. «Козырь двух Джиннов»… Айя! Вдоль позвоночника продрало мурашками и обожгло нервы злостью, стоило осознать — недавний кошмар предвещал нападение Аль-Сармен на родину Айи, дабы подчинить её и использовать в своих гадких планах! Эта ведьма… она хочет убить его лучшего друга, дабы она больше не смогла оказать сопротивление и защитить свою страну! Дверь покоев была через силу закрыта за спиной аккуратно, позволив опереться о себя спиной и зло смотреть в пол, чувствуя закипевшую с новой силой злость и ненависть. К чёрту предупреждения… к чёрту слова Загана! Он не может больше этого терпеть и больше не позволит ей забрать ни одной жизни! Гуань-дао в руках светится печатью Соломона, позволяет вытянуть ладонь и наблюдать за тем как из воздуха появляется временное существо, которое проживёт достаточно для того чтобы передать сообщение. Джинн пытается что-то сказать, пытается в последний раз отговорить, оспорить и заставить повернуть назад… прежде чем оказывается заглушен внутренним голосом гнева и жажды отомстить, видя перед собой теперь лишь одну тропу — предотвратить все дальнейшие войны и нападения тёмной организации, лишив её головы. Пора избавить мир от гнёта Аль-Сармен… он сделает это. А для того чтобы план увенчался успехом, нужно больше силы, нужен второй Джинн. И… нужен иной подход. Под дрожащий обречённый выдох Загана, птицы рух издали гневный стрёкот и визг, на лету темнея от крыльев к сердцу, укутывая юношескую фигуру у окна в темноту и напоследок мазнув по живому посланию. В бледно-васильковых глазах застыло безразличие, наблюдая за тем как его магия покидает пределы комнаты, чтобы найти Маги и передать ему долгожданный ответ.***
Взгляд проводил очередную стайку студентов и учителей, собирающихся вместе для усиления применяемой магии, позволив сделать глубокий вдох и сжать пальцами собственный посох, готовясь к неизбежному бою. Всего полтора месяца от прибытия, начала обучения и знакомства со знакомым старшей, Аладдином, и им уже приходится поднимать посохи к бою, дабы защитить эту удивительную и странную академию. Она была очень тернистой и странной своими методами изучения магии, хотя это в ней говорит привычность к храму Хуихине, но удивительной эффективностью этих методов, позволив развить свою и прийти… к очень интересному решению, практику для которого она не успела провести из-за нападения Империи Рем. Ко всему прочему, Канза передала ей новости — Империя Ко так же отправляет армию на Магноштадт, не дождавшись от канцлера положительного ответа о сотрудничестве против объединения Рем и Синдрии. Это вызывало опаску, так как от их старшей было лишь одно послание через маму:«Ждите отклика рух.»
Это могло значить что угодно, кого угодно и когда угодно, хотя помощь нужна была сейчас… Кенза упрямо сжала зубы, нахмурив брови и подняв глаза вперёд, отмечая как профессора ведут за собой летающие стайки волшебников и подпитывают своей магой Три Великих Барьера. За всё время, что она пробыла в этой академии, она видела несколько подобных удивительных изобретений и разумеется записывала необходимые для этого формулы, тут же недоумённо чеша репу — затраты магой на поддержание их работы было просто колоссальными! И если бы она не сходила вместе с Аладдином, Титусом и Сфинтусом на пятый уровень… она бы никогда не узнала, откуда они берут такое количество энергии для работы артефактов. И это же сделало эту страну-столицу невероятно мерзкой, что аж удрать хотелось. Ведь… можно использовать природную магой! Рух земли, ветра, воды и света! Накапливать, перенаправлять и использовать, затрачивая минимум собственных усилий для поддержания работы артефактов! А не… а не вот этот паразитизм! Но не смотря на собственное недовольство, сейчас их ждали тучи у моря, предвещающие долгий и тяжёлый бой с людьми одного из Маги этого мира, явно так же пришедшей чтобы засвидетельствовать падение страны волшебников. Шахерезада… о ней Кенза знала только по наслышке и из коротких отчётов новых разведчиков от лица Айи, что совершенно не собирало картину о этой женщине. Ко всему прочему, на стороне Империи Рем были несколько Покорителей Подземелий, что значительно усложняло жизнь… хотя и от Империи Ко не меньше бойцов будет… в клещи зажали, как же неприятно! — Кенза. — коснулся локтя Ал, заставив опустить на него взгляд и заметить слишком мудрый для ребёнка взгляд. — Всё будет в порядке. Я не допущу ни одной смерти. — Я не из-за этого волнуюсь, Ал… люди пятого уровня, так или иначе пострадают. Ведь каждый артефакт, а в особенности Три Барьера, потребляют чудовищное количество магой. И… — волшебница отвернулась, зло стиснув зубы. — Я не могу этого принять… это бесчеловечно! Маг ли я, гои ли я, я всё ещё человек! И они тоже люди! Так в чём отличие? Умение использовать магию?! — Фируза зло фыркнула и стиснула пальцами посох, ощущая как дрожат от злости пальцы. — Ну так я могу от неё отказаться и продолжить жить как обычный человек, зарабатывая своим трудом! В конце концов, у нас всех одна судьба — умереть, но от разных причин! Чем мы отличаемся, кроме цвета волос, кожи и глаз?! Странный мальчишка ей улыбнулся, солнечно и тепло на эти слова, прежде чем поддерживающе сжал её пальцы в ладони. — Ты очень напоминаешь мне моих друзей! Я внезапно вспомнил, как я на самом деле по ним скучаю. — отвернулся от неё четвёртый Маги, наблюдая за тем как надвигается армия Рем и как пал первый барьер. — Сфинтус сказал, что он собирается защищать эту страну… многие учителя и ученики на это идут, ради идеологии канцлера… он не плохой человек, не врал ни словом… но то какие ужасные вещи он творил, невозможно игнорировать. Скажи, Кенза, если ты сейчас пойдёшь на это поле боя… за что ты будешь драться? — За свою семью. За то, чтобы снова их увидеть, живыми и здоровыми. — спокойно ответила волшебница, вспоминая слова близнеца и сжимая кулаки до дрожи и побелевших костяшек. — Я пойду туда защищать. Судьбу своей семьи, в которой я есть. Себя, чтобы прожить ещё один день счастливо. Цель, в которую верит моя старшая сестра и ради которой я пришла сюда. — Ты… очень сильная, Кенза. Пусть профессора говорили, что у тебя слишком слабая внимательность к деталям и твои заклинания абсолютно просты, работая на голой силе, но ты действительно сильна. Ты создаёшь свою магию не за счёт сложных формул или хитро заплетённых команд, ты даёшь простой и чёткий посыл рух. И кроме магии — силён твой разум. — Аладдин вышел верёд и повернулся к ней лицом, сжимая в руках посох с навершием птицы и улыбаясь ей. — Когда мы впервые встретились, я видел твою душу в смятении. Ты была не уверена в дороге, которую ты выбрала. Не уверена в цели, за которой следуешь. Но пробыв здесь некоторое время, обучаясь и знакомясь с новыми людьми, ты очень сильно изменилась. Сейчас ты готова упрямо идти вперёд ради того, во что ты веришь и это радует. Скажи… кого ещё ты хочешь защитить? — Свою сестру близнеца. — выдохнула тихо Кенза, опустив глаза на сплетённое навершие ловца снов, полученный от Канзы прежде чем она ушла на территорию Империи Ко. — Всю нашу жизнь вместе, именно она каждый раз говорила и думала, решала и действовала… защищала нас обеих от ужасного и жестокого мира. И теперь… теперь, когда я окончательно уверена в своих силах, в своих мыслях, я готова защитить её и себя самостоятельно. Теперь моя очередь взять на себя бремя старшей, несмотря на одинаковый возраст. Я хочу, чтобы она смогла расправить плечи и расслабиться, пока я защищу нас от очередной напасти. И нашу старшую. И братьев. И родителей. И всю мою родину. Обладатель сапфировых глаз улыбнулся шире и понимающе кивнул, протянув ей ладонь и позволив за неё ухватиться, ощущая шершавость загрубевшей кожи пальцев и кое-где оставшиеся деревянные занозы. Маги пару секунд просто молчал, прежде чем развернулся в сторону боя и взмахнул посохом, поднимаясь в воздух благодаря магии левитации. — Ты можешь это сделать, Кенза. И мне нужна твоя помощь. — кивнул ей парнишка, позволив так же взлететь и усесться на посохе, готовясь следовать. — Летим, я знаю что нужно сделать первым делом! — Ты только скажи, что делать! — весело улыбнулась в ответ рыжая, сорвавшись с места и почувствовав ударивший в лицо ветер. В это время, чуть натянув поводья лошади, в седле покачивалась Канза, наблюдая за медленно сгущающимися тучами и ощущая как нарастает беспокойство. Уломать Коэна взять её с собой на бой с Империей Рем и Синдрией за покровительство над Магноштадтом, было довольно трудно, но не невозможно. И пусть пришлось потерпеть очень долгие и недовольные взгляды в затылок, а так же вдвое больше осуждающих вздохов с его стороны, красочно передающих все его мысли о её затее, она сейчас едет подле него к передовому отряду третьего принца Кохи, отправленному вперёд для разведки боем. И всё же… последнее общение с близнецом далось трудно — она видела позади сестры спешащих людей, слышала шум беспокойства и напряжения от предстоящего боя… и чувствовала себя примерно так же — беспокоилась и ощущала как напряглась каждая клеточка её существа, стоило подумать о том, что с младшей может что-то случиться. Лошадь первого наследника рядом достаточно громко заржала, чуть сбавив ход и позволив покоситься на поехавшего рядом, закованного в доспехи, Рена, замечая его долгий и вопросительный взгляд. Приходится прикрыть глаза и качнуть головой, уклоняясь от прямого ответа и снова вернув взгляд к горизонту, сжимая пальцы на поводьях до побелевших костяшек и ощущая как изнутри вымораживает страхом за сестру. На собственную ладонь ложится жаркая чужая, бережно и сакрально-нежно сжимая пальцами и поглаживая по коже кончиками, желая успокоить в такой день. Получается перевернуть собственную ладонь и ответно сжать мужскую, ощущая крепость, силу и спокойствие, которых ей самой сейчас ужасно не хватает. Снова покосившись на Коэна, не сводящего с неё глаз, Канза тихонько улыбнулась, обнадёживая и снова возвращая внимание к дороге. В спине отозвалось противной болью, позволив тут же под ироничный смешок цапнуть ногтями один из пальцев наследника, мстя за ночь, в течение которой он не позволял ей отоспаться перед походом. Рен даже не скрывал своего довольства от этого факта, улыбаясь торжественно и широко, пусть и поправил ей бережно воротник, прикрывая налившиеся синевой засосы краем алой ткани. Пришлось снова несильно сжать ногтями его запястье, сообщая о собственной обиде и нежелании терпеть его прикосновения, тут же замечая покорно прикрывшиеся алые глаза и ушедшую обратно на поводья руку, пусть и у Покорителя заметно помрачнело лицо. Стыдно ей не было за такую характерность, он знал на что шёл, но кое-какие уколы совести были. В затылок упёрся внимательный взгляд, обозначая повышенное внимание Сейшуна, недовольного получаемым ею вниманием господина, впрочем уже смирившегося, что пути господни неисповедимы и лично поклявшись защищать её если будет такая необходимость. Они, на самом деле, смогли кое-как поладить, пусть и превратившийся наполовину в горгона молодой мужчина всё-ещё поглядывал на неё искоса и с подозрением, особенно из-за слухов во дворце о её грязной крови раба, которую пускают в наложницы. Это было неофициально… но сам Коэн уже твёрдо встал на своём решении — он хочет видеть её рядом с собой и когда-нибудь убрать с её лица алую ткань брачных одежд Империи Ко. Волшебница… была в шоке с того, как пылко и как крепко держался за свою любовь и привязанность этот мужчина, буквально не упуская её из виду и в последнее время даже не выпуская из рук. Хотя пожив в императорском дворце некоторое время и познав жизнь без доверия ближнему своему… она не могла его осудить за то, как отчаянно он хотел верить в доверие между ними. Подняв глаза от гривы коня, девушка сделала глубокий вдох, наблюдая за постепенно всё сильнее темнеющим горизонтом, ощущая всё крепче стискивающее беспокойство и понимая, что она вот-вот сойдёт с ума от желания рвануть вперёд. Поэтому коротко оглянувшись на нахмурившегося с её изменившегося лица Покорителя, Канза сделала глубокий вдох и сжала поводья. Но только хотела просто ускорить движение… ощутила как резко в голову ударила боль, а внутри всё сдавило льдом, вымораживая ощущением опасности. Что-то произошло! — Дэйю! — послышался уже в спину громкий оклик, позволив осознать посыл собственного коня в галоп под его испуганное ржание. — Вернись немедленно! Не слушая криков в спину, волшебница лишь сильнее погнала скакуна вперёд, ощущая как стискивающее лёгкие беспокойство лишь растёт с каждой минутой и мешает нормально дышать. Страх за чужую жизнь был как-никогда ясен и силён, заглушая все прочие мысли и оставив лишь одну — «я должна успеть, я нужна ей!» Перед глазами снова последнее общение с сестрой, снова такие-же охровые глаза, смотрящие спокойно и уверенно, пока она рассказывала о подготовке к войне. Война… какое же это ужасное слово… если бы только оно не было известно в этом мире… может быть, если бы народы не знали его смысла, они бы не дрались между собой из-за всякой глупости. Как сейчас, из-за жажды власти и доминирования над прочими! В груди теплилась надежда, пока по лицу охлаждающе хлестал ветер и спутывал волосы, а в теле отдавалось тряской от быстрого галопа. Глаза не отрывались от горизонта, словно желали заметить приближение цели быстрее чем оно в реальности произойдёт. Но это и помогло — дым она заметила ещё издалека, резко осадив коня и пережидая пока он спустится с дыбов, разглядывая конец прожженной проплешины прямо возле конских копыт. Красный и фиолетовый типы магии, гравитация и огонь… убойное смешение, плюс несколько белых рух ветра, что вместе комбинируется в аномальной магии бедствия. Нападение… дальше по карте должны располагаться войска третьего принца, неужели…? Под послышавшееся позади ржание коней и перекликания военных отрядов, Канза снова ткнула коня в бока пятками, посылая дальше и искренне молясь за то, чтобы люди не пострадали так сильно как она подозревает. Потому что если Коха не успел… если они не успели выставить защиту от такого сокрушительного урона, они неизбежные покойники! — Дэйю! — за поводья резко дёрнул нагнавший Коэн, заставив её коня заржать на пару с лошадью главнокомандующего. Но слушать первого принца слишком долго и слишком опасно — волшебница спрыгнула со спины скакуна и бросилась дальше бегом, не реагируя на громкие чертыхания позади. А впереди грохотала магия во всю мощь чужой магой, сотрясая землю под ногами и вызывая мурашки от ощущения силы, сопоставимой на её памяти лишь с объединённой магией круга магистров Хуихине. Снова грохот, сотрясание воздуха от заклинаний и ужасающий рокот дикого огня, позволив заметить его золотистый отсвет в небе, на фоне нескольких чёрных фигур невероятного размера. Внутри содрогание — она видела рисунки этих существ в писаниях Торана в библиотеке Ароэ! Ифриты, полные гнева чёрных птиц, желающие уничтожить жизнь в её зачатке! — Канза! — крик с неба заставляет вскинуть голову, замечая фигуру в длинных одеждах, бросившую в неё сверкнувшую длинную сталь. Стоило поймать посох обеими руками… девушка вспомнила насколько пьянящим бывает ощущение связи с рух, мгновенно ощутив как магой резво потекла по телу и развернула вокруг неё сверкнувший борг, тут принявший на себя чёрный удар. Зло сцепив зубы, Фируза резким росчерком рисует концом посоха на земле схему, тут же направив в неё магой и вскинув навершие. — Flabra Oncle Theat! — рявкнула на пределе лёгких волшебница, ощутив резкий упадок температуры и взрыв льда вокруг, рванувший вверх и мгновенно покрывший Джинна целиком, делая невероятно хрупким. Один пучок силового удара в эту ледяную груду и от чудовища остались лишь спешно разлетающиеся чёрные рух, позволив оттолкнуться от земли и подняться в воздух. Навершие прочертило в воздухе круг, пока магой по памяти застывала в магических схемах, поднимая оставшиеся ледяные обломки в воздух и по спокойному молчаливому приказу послало их на огромной скорости в оставшиеся тёмные фигуры. Следом получившие разгон белой магией, вгоняя со свистом и грохотом в чёрную плоть, разрывая насквозь и позволив облегчённо выдохнуть, замечая с высоты выживших отряда третьего принца. Рядом зашелестела ткань, позволив в шоке уставиться на радостную Кензу, парящую в воздухе без поддержки посоха. — Какого Минбэина…?! — попыталась воскликнуть старшая, тут же оказавшись в капкане родных рук и ощущая как магия сестры стёрла с неё маскировку, вызывая тяжёлый вздох. — Давно так сделать хотела? — Весь гребаный год! — ответила ей с широкой улыбкой Кенза, скаля зубы и тут же прикрывшись от поучающе занесённой ладони. — Да ну тебя! Я тебя весь год не видела, стерва! Я чуть не поседела пока беспокоилась за тебя! — Не выражайся! — прошипела в воспитательной манере близнец, недовольно хмурясь. — Называется оставила тебя без присмотра на год, уже за языком не следишь! — Канза-Канза-Канза! — предупреждающе ткнула ей за спину близнец, заставив с размаху увеличить силовой магией посох и укутать в лёд расшибая об голову подобравшегося Ифрита. — Эхе! А ты драться в рукопашной научилась! — А ты что сделала?! — обернулась на неё уже в злости старшая, ткнув пальцем в пустоту в руках сестры. — Как ты без посоха применяешь магию левитации? И откуда огонь?! — Вот. — молча протянула ей навстречу руки младшая. По коже тянулись сотни и десятки простейших схем-приказов, переплетаясь словно Карта Жизни Ароэ и тянясь символами до плеч, вызывая отвисание челюсти. Сложенная клинком ладонь молча впечаталась в лоб вякнувшей близняшки, передавая весь её шок от странного нового способа, возмущение её необдуманными поступками и чистейшей воды смирение с характером родственницы. — Мелкая сорвиголова! — процедила сквозь зубы Канза, с разворота создав в воздухе веер льда и проведя обстрел приближающихся Ифритов. — А парень кто? — Али Баба Салуджа, друг старшей и бастард Балбадда! Покоритель! — коротко отчиталась сестра, разведя руки в стороны со стрёкотом разгорающегося огня и резко скрестив их, выпуская крест пламени, и в догонку разведя со спущенными волнами силовой, расшибая несколько льдин и обжигая ещё двух тёмных Джиннов, позволяя Покорителю Амона их добить. — Хороший парень, знаком и с четвёртым Маги, Аладдином! Мы вместе в эту сторону летели, так как сюда направлялось одно из больших количеств этих Ифритов! Но на ковре-самолёте слишком долго, пришлось налегке! А ты? — Ушла вперёд наступательного отряда Империи Ко, за что меня по головке не погладят. — мрачно откликнулась старшая, возводя вокруг них борг и блокируя ладонь Ифрита. — Бей! — Отожри огонька, скотина! — задорно рявкнула Кенза, спустив с рук ревущее синее пламя, сжёгшее врага за пару секунд. — Эй, да я привыкать начинаю! Это даже легче чем используя посох! Очередной подзатыльник шум радости утихомирил, вызывая у младшей обиженное пыхтение, пока Канза с глубоким вдохом опускалась назад на землю. Ей ещё… объясняться… за спиной такая гнетущая атмосфера, что даже оборачиваться не хочется. Он либо её всё-таки прикончит, либо… а есть ли ещё одно «либо»? Она очень сомневается… Пара шагов до третьего принца позволили спокойно опуститься на одно колено, направляя исцеляющую магию на сломанную руку и наблюдая за тем как постепенно рассасывается воспаление и гематомы, возвращая руке первоначальный вид. И переждав восхищённые выдохи слуг ошарашенного помощью Кохи, волшебница снова вскочила на ноги, поднимаясь в воздух. — Кенза, необходимо двинуться в сторону моря. Кажется я знаю, что именно имела ввиду старшая, говоря дожидаться отклика Рух! Сюда я рванула на всех порах потому что почувствовала опасность! — всё больше думая о том, что произошло за несколько минут, рыжая осознала, что ощущение опасности всё ещё ясное, но уже на отдалении. — Там, у моря, находится источник аномалии от которого необходимо избавиться! — Прокляни меня Накхиб… — хрипло выдохнула Кенза, побледнев. — Канцлер Могамет! Он активировал сбор магой с пятого этажа гражданства Магноштадта и обращает её в тёмную рух для создания Ифритов! Двести тысяч жизней, Канза! — в ужасе воскликнула близнец, своими словами посылая волну мороза вдоль позвоночника. — Он их как скот на убой пускает! — Живее! — указала в сторону моря на лету Канза, вкладывая больше магой в скорость полёта, оставляя за спиной и первого, и третьего принцев с их военными отрядами. В это время, на просторах моря тянулись ряды кораблей, люди на которых напряжённо ожидали приговора магов Хуихине, следящих за событиями издалека. Один из волшебников склонился к сидящей в кресле Эмире, прижав левую ладонь к груди. — Эмира, наблюдения магов подтверждаются — из-под Магноштадта тянется сильнейшая концентрация тёмной рух и её поток лишь уплотняется, всё больше тянясь к небу. Ваши приказания? Медовые глаза не отвлекались от пока ещё бескрайней морской глади, наблюдая за бликами на воде и тучами, сгустившимися настолько, что кажется что это проявился Тёмный Поток для человеческого взора. Балам и Андромалиус внутри молчали, лишь подтверждая подозрения и заставляя нахмуриться, подпирая голову кулаком и постукивая ногтем по подлокотнику. Рядом коротко звякнули цепи и замерла закованная в лёгкую броню фигура, молчаливо наклонившая ближе голову, позволяя на себя покоситься. — Действуй.