Ключ от ее сердца

POV Валя.       Под утро, сквозь уже поверхностный сон, я ощутила, как Егор осторожно присел на кровать рядом со мной. Подтянув одеяло повыше, укрывая меня потеплее, он долго сидел рядом, а я изо всех сил боялась открыть глаза и столкнуться с ним взглядом. Совсем аккуратно, едва касаясь, он дотронулся до моей щеки, медленно прикладывая ладонь и погладил по коже, проведя большим пальцем по губам. Сердце в это мгновение пропустило несколько ударов, замирая. Мне кажется, я даже перестала дышать, когда он совсем тихо, едва слышно, шепнул «моя девочка». Отправляя предельно мягкий и теплый поцелуй в щеку, он вышел из комнаты, оставляя меня потерянной и ошарашенной настолько, что я забыла, как вообще люди дышат и существуют, в принципе. А спустя несколько минут, теряясь в мыслях и пространстве, я услышала, как тихонько закрылась входная дверь. Ушел…       Пытаясь унять стучащее сердце, я пролежала с закрытыми глазами ещё какое-то время, безрезультатно пытаясь снова погрузиться в сон, чтобы отложить обработку этой информации на перерыв для сна. Но, это оказалось абсолютной глупой затеей, поэтому, спустя время, я распахнула глаза, глубоко вздыхая и растерянно уставилась в потолок. Мысли в голове витали, больно бились о стенки черепной коробки, но не позволяли уцепить за хвост ни одну из них. Голова страшно гудела и кружилась, предательски возвращая меня воспоминаниями в минувшую ночь. То и дело выдавая мне напоминания о чужих, мерзких поцелуях и прикосновениях, о бешеном количестве выпитого алкоголя, о том, искренне испуганном за меня взгляде Егора. Обо всех его словах в машине и дома, обо всех его действиях, как…он пришел ночью, как крепко обнимал меня. Нахмурившись из-за ударивших воспоминаний, ощущая, как нервно вздымается грудная клетка, я прикрыла глаза руками, пытаясь размеренно дышать, считая про себя до десяти и обратно.       Немного успокоившись, отогнав от себя все мысли, я плавно села на кровати и спустила ноги к полу, чувствуя прожигающий ступни холод. Сфокусированный взгляд тут же упал на прикроватную тумбочку. На ней стояла заботливо приготовленная бутылка воды, какие-то таблетки и записка. Коротко улыбнувшись, поджимая губы, кончиками пальцев, немного неуверенно, я стянула с тумбочки листок бумаги, тут же разворачивая его.       «Выпей 2 шт и станет полегче. Я уехал на студию, буду после обеда, не грусти:) »       Проведя по тексту пальцами, я сложила записку вновь пополам и ощутила, как бешено застучало сердце, а на лице повисла непозволительно довольная улыбка. Слишком давно я не ощущала такой заботы от кого-то, такого тепла и внимания. Но, всё это — слишком хорошо и легко, чтобы быть правдой. Наверняка, это просто заботливый жест «по старой дружбе», не более, а значит, для безопасности собственной психики, дабы не придумывать себе воздушных замков, сейчас мне стоит закатать губу и не раскатывать её больше никогда в том направлении.       Выпивая по «инструкции» две таблетки, запивая их водой, я глубоко вздохнула, ожидая начала их действия. Поднимаясь на ноги, всё ещё ощущая головокружение, я добралась до окна. Отодвигая тяжелые шторы, пуская сероватый свет осеннего дня в комнату, я широко распахнула обе створки окна, впуская в спальню свежий воздух, ощущая, как тут же он обдал ледяным потоком лицо и тело, вызывая мурашки, заставляя поежиться. Холодно. И я сейчас не о погоде.       Оглядывая освещенную спальню изучающим, медленным взглядом, словно я здесь впервые, я была просто шокирована. Обнимая себя за плечи, медленно проходя по помещению, внимательно смотря по сторонам, мне становилось совсем жутко не по себе. Ничего не изменилось. В смысле, абсолютно всё, все мои вещи лежали ровно там же, где когда-то их оставила я. На туалетном столике в моем порядке разложена косметика, на высокую свечу нанизаны резинки, все мои украшения, колечки и прочие безделушки, снятые когда-то, тысяча баночек с кремами, шиммерами для тела, лосьонами, плюшевая повязка на волосы с бантом на зеркале — всё осталось в точности так, будто бы я никуда и не уходила. Словно и не было этого месяца. Словно мы и не расставались вовсе…       Проходя по всей квартире, окончательно убеждаясь в этом, внутри меня что-то очень болезненно сжалось. Вся квартира выглядела так, словно… я и правда не уходила. Все вещи были на тех же местах, словно он меня ждал. Ждал, когда я вернусь обратно. Неужели, в нём не сыграла злость? Обида? Неужели, не сыграло ничего и он не захотел выкинуть шмотки бывшей, убрать их подальше? Неужели, он смог находиться здесь наедине с моими вещами после всего того, что мы натворили в душах друг друга? Неужели, он и правда никого не приводил сюда? Не захотел пойти по девочкам назло мне? — осознавая всё это и анализируя свое поведение, внутри накрывало бешеное чувство стыда за свои поступки, за свои гулянки и выходки. Я ведь подалась в загул в ближайшие выходные, ощущая себя свободной орлицей. Я ведь была готова вчера…была морально настроена уехать из клуба не к себе домой…и не одна. О господи.       Чувствуя, как ноги тут же стали ватными, а голова закружилась ещё сильнее, я сглотнула нервный ком в горле, присаживаясь на диван, бегая взглядом по гостинной. Выходит, значит, всё-таки не в тех бывших было дело, и, возможно, он во мне, всё-таки ничего и не искал… Получается, я за зря всё это устроила? Зря травила себе нервы, зря пыталась вывести его «на чистую воду» добиваясь правды, надумывала себе черти что, издевалась над собой и ним…просто так? Потому что…потому? Значит, всё-таки, он был прав и я просто идиотка, надумавшая себе непонятно что… Господи…       Из легких словно выбило воздух, я чувствовала, как изнутри трясет всё тело, как резко стало страшно и больно настолько, что я не могла сделать вдох, чувствуя лишь то, как дико кружится голова и стучит сердце. Все помещение медленно сужалось до пределов одной точки, в глазах потемнело и летали мушки. Меня бросало в жар и в холод одновременно, обдавая тело то мурашками, то едва ли не испариной. Уговаривая себя собрать последние силы в кулак, я, сжимая зубы, добралась до кухни. Осторожно набирая в стакан воды, судорожными глотками осушая его, чувствуя, как несколько струек побежали по шее, я едва удержалась, чтобы не выронить из дрожащих рук стакан. Ставя его в раковину, вытирая губы тыльной стороной ладони, отдышавшись, я потихоньку стала приходить в себя, ощущая мир снова по-человечески. Поворачиваясь на месте, опираясь поясницей на столешницу, я сделала глубокий вдох, уже не ощущая спазм в груди. Внимательно окидывая глазами кухню, мой взгляд упал на столешницу справа от меня. Возле чайника стояла моя чашка — Егор достал, чтобы я не тянулась на верхнюю полку, до которой никогда не доставала раньше. Рядом с чашкой пирамидка с моим любимым зеленым чаем. А на столе, посередине, на красивой тарелке лежали два сырника, ещё не успевшие до конца остыть — так заботливо приготовленный Егором завтрак. Для меня. Для человека, который причинил ему столько боли.       Метнув случайный взгляд в сторону холодильника, я заметила свою же записку, прикрепленную магнитиком с сердечком. Желтый стикер с посланием, оставленный ещё летом, перед съемками, с таким милым признанием в любви. Просто, чтобы напоминало. Проведя по ней пальцами, я тут же ощутила, как в уголках глаз неприятно защипало, заставляя картинку в глазах поплыть от собирающихся слез. С головой накрывало осознание того, какая же я идиотка. Как же я могла всё так испортить. Зачем я всё это натворила… Сама ведь всё разрушила, даже не осознавая тогда того, что делаю. Мне казалось, что именно так было правильно и никак иначе, я даже не думала о том, что попросту довожу его и изживаю все его чувства, натурально убивая в нем их.       До чего же глупая, несчастная душа. Зачем же я искала понимания у других людей, забывая о Нём? Зачем я искала какие-то сомнительные довольства там, где меня никогда не приняли бы и не поняли так, как на это способен он? Тот, кто знает меня лучше всех остальных. Тот, кто прощал и принимал даже тогда, когда отворачивались все-все остальные, кто вселял надежду даже тогда, когда казалось, что всё потеряно. Тот, кто пытался помочь и уберечь меня от меня же, не позволяя мне погрязнуть в том, в чем я в итоге всё равно погрязла по собственному желанию… и почему, почему я не понимала этого?! Почему, зачем я искала в его чувствах какие-то подвохи? Зачем я пыталась убедить себя не верить ему, зачем я изо-всех сил отвергала его любовь, причиняя и себе и ему боль… Он ведь так старался помочь мне, тысячи раз убеждал в обратном, подтверждал, доказывал это, а я так искусно издевалась над ним и его чувствами, трепала ему нервы и испытывала терпение. Самостоятельно доведя до того, что он захотел расстаться, устав со мной бороться, не видя результатов. Какая же идиотка, а я ведь была уверена на 900% в том, что всё не так, что это всё из-за бывших, что я не нужна ему и всё это вранье. Пыталась не верить, якобы, чтобы не было больно потом, когда «вскроется его ложь». Эти мысли заполонили мне всю голову, затуманивая разум настолько, что я не видела абсолютно ничего иного, лишь в каждом его действии ища какой-то подвох, подтекст и иной смысл… а он ведь просто боролся до последнего. Боролся со мной же за меня…       Всхлипывая в голос, стирая бегущие во всю по щекам слезы, я подтянула к груди колени. Сидя за столом, с ногами на стуле, я казалась себе каким-то потерянным, забитым в угол, зареванным котенком, которого предали и бросили хозяева. Поругавшись со своей головой, я потеряла всё… Я сама себя лишила всего того, что у меня было. И было по-настоящему. Только, я не видела этого, доказывала себе какую-то лютую дичь, как шизофреник. И почему, почему я всегда понимаю это слишком поздно? Почему я не могу быть счастлива в настоящем моменте, почему я осознаю это лишь тогда, когда всё становится уже поздно? Стирая руками слезы, с плеча на грудь упала коса светлых волос. С-в-е-т-л-ы-х. И это как раз тот редкий случай, когда получилось сбежать от самой себя… только вот в этих попытках сбежать — я себя потеряла, становясь каким-то чудовищем, бесконечно жрущим себя и причиняющим боль всем, кто дорог мне и кому дорога я. Была..       Шмыгнув носом, растирая по щекам слезы, я злостно откинула с плеч эти идиотские светлые волосы, как в моей голове тут же замаячила единственная правильная мысль. Тут же подрываясь с места, находя в спальне телефон, заботливо поставленный Егором на зарядку и переведенный в режим «не беспокоить», дабы не разбудил, я набирала номер человека, который точно должен меня выручить. Ожидая его ответа, от бешеного волнения я кусала губы, переживая. — Алло? — раздалось в трубке мужским голосом. — Алло, Егор? Привет, я сразу к делу, ладно? — нерешительно выдохнула я, щелкая суставами пальцев от волнения, — мне очень срочно нужно покраситься. Сегодня получится? — спросила я, облизывая губы, сглатывая нервный комок в горле. — Привет, дорогая. — произнес Егор с явной улыбкой в голосе, задумываясь. — Слушай, у ребят всё под завязку, а меня нет сегодня, выходной решил взять. На неделе может? — Черт… — ответила я, обреченно стукнув по стеклу окна, несдержанно вдруг всхлипнув в трубку, совершенно забываясь о том, что я, вообще-то, разговаривала с кем-то. — Валюш, ты чего, плачешь? — с волнением в голосе спросил мужчина. — Что-то случилось? — Не оправдались мои ожидания по поводу образа. — невесело усмехаясь, я шмыгнула носом, игнорируя вопросы, и покачала головой, смотря на город в окно. — Ладно, спасибо, на неделе тогда…я позвоню. — Стой, погоди. — останавливая мой порыв сбросить вызов, задумчиво произнес Егор, глубоко вздыхая, затягивая паузу. — м? — подала я голос, слыша чересчур долгое молчание в трубке. — Приезжай на Патрики в двенадцать, я тебя покрашу. — вдруг ответил он, отчего я аж приоткрыла рот. — У тебя же выходной? — непонимающе хлопая мокрыми ресничками, переспросила я, думая, что я, может быть, что-то неверно поняла. А то я, как показывает практика, очень успешно это делаю в последнее время. — Ну что теперь? Спасать же тебя надо. — по-доброму посмеявшись, ответил он, явно улыбаясь в этот момент. — Слезы вытирай, жду к двенадцати, голову не мой. И без опозданий! — меняя тон на дружелюбно-строгий, добавил он. — Господи, Егор, ты просто мой герой! — произнесла я, не веря своему счастью сейчас. Шмыгнув носом, я улыбнулась его словам, посмеявшись. — Ты даже не представляешь, насколько я тебе благодарна. Спасибо!!! — Жду тебя, до встречи. — произнес он, прощаясь и завершая вызов.       Шумно вздыхая, стирая со щек слезы, я устало всхлипнула, приложив телефон к груди. Смотря в окно, я вдруг осознала, что сейчас словно вся Вселенная кричит мне о том, чтобы я быстро исправляла все свои ошибки, предоставляя мне для этого все возможности. Вселенная вернула мне мой шанс на счастье. И я знала, что он будет последним.       Быстро позавтракав, мысленно благодаря Егора за заботу и вкусный завтрак, я сполоснула за собой посуду, наводя порядок на кухне и стала собираться в салон. Вспоминая то, в чем я сюда приехала, я неприятно поморщилась. Дурацкое платье. Я очень хорошо помню, как пообещала Егору не приближаться к нему больше и на километр, а значит, нарушить свое обещание я теперь никак не могу, поэтому необходимо было каким-то образом найти что-то другое. Доставая в гардеробной аккуратно сложенные на полках мои сиреневые джинсы и объемную футболку с медведем, которую он подарил, я шустро переоделась, наглым образом, как воришка, стаскивая со стула худи Егора, надевая его на себя. Худи пропахло его парфюмом и запахом тела, окончательно кружа мне голову. Господи, как же я скучала. Как же мне его не хватало. Я так усиленно пыталась задавить в себе любовь к нему, но у меня ведь всё равно ничего не вышло. И для чего всё это было? Все эти выходки…             Собирая все пробки, как на зло собравшиеся по нужному мне пути, успевая постоять на каждом светофоре, едва не опаздывая, я, минута в минуту, забежала в салон, запыхавшись. Пытаясь отдышаться, я тут же столкнулась с каким-то подозрительным взглядом Егора, стоящим возле стойки администратора, оперевшись на поверхность. — О, а вот и опоздашка наша! Я уже звонить тебе собрался. Привет, дорогая. — приобнимая меня за плечо, произнес Егор, поглаживая по плечу. — Привет. Прости, пожалуйста! Возле Филатовской пробка на сто часов, стоит мертво всё! Я уже думала выйти и пешком дойти. — часто дыша, честно ответила я, налаживая дыхание. — В итоге, так и сделала, от Волконского добежала, там ещё разворот же. — Да я шучу, не переживай. Чай? Кофе? Чего будешь? Ты завтракала хоть? — спросил Егор с улыбкой, перечисляя возможные варианты того, что они могут предложить. — Да, позавтракала, спасибо. — протянула я с усмешкой, продолжая делать частые вдохи. Воды-ы. — Катюш, проводи Валю пока, я сейчас подойду. — произнес Егор, обращаясь к администратору, параллельно вручая мне бутылку прохладной воды.       Устало падая в кресло, оглядывая себя последний раз блондинкой, я печально вздохнула. Не принес мне этот чертов эксперимент со внешностью ничего, кроме боли. Бешеной боли мне и Егору. Вспоминая, как я сидела ровно на этом же месте, в сентябре, когда вся моя голова была заполнена отравляющими, едкими мыслями, а я — полностью подчинена им, и размышляла о том, чтобы провернуть все эти махинации, я даже подумать не могла, к чему это всё приведет. Да и, честно признаться, я вообще тогда ни о чем не думала. Мне просто хотелось ебнуть что-то с собой такое, чтобы его шокировать. А получилось то, что получилось…

— Очень тяжело быть внешней копией главной бывшей парня.

Я не хочу, что бы он любил её образ во мне.

Я хочу знать, что он любит именно меня.

Поэтому, хочу кардинально поменяться.

Вот и посмотрим, что из этого выйдет.

— Ты крейзи-два. Получается, ты решила полностью сбежать от того,

как ты выглядишь, что бы убедиться, что его чувства к тебе реальны?

А где связь, прости?

— А связь очень проста. Если я уйду от своего — тире — её образа,

будет сразу ясно, что на самом деле его привлекало:

мое сходство с ней или сама я. Если я, тогда ему понравится

и всё останется на своих местах. Ну, а на нет и суда нет,

пусть к бывшей валит.

      Я не знаю, что будет дальше. И будет ли что-то вообще. Мне даже думать о чем-то сейчас страшно. Я всё ещё не до конца понимаю его действий по отношению к себе. Мы ведь расстались, ему, по идее, должно было быть абсолютно всё равно, но…то как он испугался за меня, все эти его слова в машине, его поведение у него дома и ночью, его забота…это всё невольно вселяло в меня какую-то надежду на то, что это не точка, что ещё не совсем всё потеряно. Что у нас ещё есть призрачный шанс, чтобы всё исправить. Оставалось узнать только лишь — нужно ли ему это, захочет ли он этого… — Ну, дорогая, что делаем? — кладя руки на спинку кресла, в котором я сидела, произнес Егор, вырывая меня из моих мыслей. — Корни осветлить бы, отросло уже хорошенько и уход? — осматривая волосы, перебирая пряди, добавил он. — Неа. Обратно. — решительно произнесла я, покачав головой и печально вздохнула, поджимая губы. — В темный? — переводя на меня взгляд, сквозь зеркало, удивленно переспросил Егор, вскидывая брови. — Ого, звезда моя, как же так? — Вот так. — глубоко вздыхая, облизывая губы, ответила я, слыша какие-то совсем убитые нотки в собственном голосе. — Что-то стряслось? — аккуратно, невзначай спросил Егор, доставая накидку, приступая к работе. — Помнишь, я говорила тебе, что хочу узнать, что на самом деле нравится парню: я или моя схожесть с его бывшей? — спросила я, напоминая ему наш разговор в сентябре, нервно облизывая губы. — Помню, конечно. Что, не сработал всё-таки твой крейзи-план? — укрывая меня накидкой, поправляя волосы, спросил он, включая лампы для работы поярче. — Ему нравилась я. Только вот, вот это вот… — поднимая светлые пряди руками, показывая их Егору, произнесла я. — Это всё не я. Вместе с покраской тогда изменилась и я сама, пряча себя за маской, что-то адское во мне включилось. Только, поняла я это слишком поздно. Знаешь, … этой проверкой я нажила себе просто невероятное множество проблем, но, самое страшное, что я потеряла его. — быстро доставая руку и стирая со щек две неосторожно скатившиеся дорожки, я подвела итог, надеясь, что Егор не увидел эту слабость, отчего-то очень перед ним сейчас стесняясь. — Хочешь вернуться «в себя» и попробовать исправить это? — тепло, но сочувствующе оглядывая меня, произнес Егор, очень хорошо понимая то, что я объяснила. — Да. Очень хочу. — ответила я, чувствуя, как трясутся губы, стирая вновь подступившие слезинки рукавом худи. — А теперь, вытирай все слезы и успокаивайся, сейчас мы с тобой всё сделаем. — улыбнулся Егор через зеркало, расчесывая мне волосы, осматривая поле для работы. — Не переживай так, я уверен, у вас всё получится.       Спустя много долгих часов колдовства над моей головой, меня торжественно развернули к зеркалу, позволяя посмотреть на результат. На глаза вновь навернулись слезы. С отражения на меня смотрела совсем другая Валя, ровно такая, какая была летом. Такая, какую я совсем отвыкла себя видеть. Отчего-то сразу резко кажущейся гораздо младше. Карие глаза сразу стали выделяться еще ярче, смотрясь на лице больше, перекликаясь с цветом волос. Только вот, в глазах больше не было того самого блеска, который был летом. Была лишь вселенская боль, которую раньше я старательно прятала под линзами. — Это было самой большой ошибкой на свете…самой… — смотря в зеркало, шепнула я сама себе. Покачивая головой, прикасаясь руками к волосам, я не могла поверить сама себе, что это снова я. И, почему-то, в данную секунду всё, что я представила — то, как, предположительно, обрадовался бы Егор, увидев меня такую… — Ты сможешь все исправить. Я верю в тебя, Валюш. — со спины кладя руки мне на плечи, произнес Егор, видя мою задумчивость и растерянность. — Я не знаю, что дальше будет, но… — покачивая головой из стороны в сторону, произнесла я, не успевая договорить. — Пойдем, покажу тебе кое что. — кивнув головой в сторону, Егор развернул меня в кресле, вынуждая оторваться от отражения и встать.       Послушно следуя за ним в другую часть салона, ловя своё отражение в каждом зеркале, непривычно оглядывая себя, я слабо, но улыбалась ему каждый раз. Тому, что я снова была «как раньше». Тому, что я верну Егору ту Валю, которую он любил. А дальше, … дальше пусть он сделает так, как посчитает нужным. Заставить его вернуть чувства я всё равно не смогу, но я сделаю всё для того, чтобы хотя бы как-то искупить свою вину, чтобы доказать, что я всё поняла и безумно жалею об этом. Чтобы он не чувствовал себя виноватым в том, что натворила я. — Смотри, у нас сейчас проходит небольшая игра. Называется «послание человеку». Смысл её в том, что на листе нужно написать то, что ты хотела бы сказать какому-то человеку, или хотела бы, чтобы он это знал, но, по какой-то причине, не можешь этого сделать. Это известный психотренинг, помогает отпустить эмоции, снять лишний груз с души, в общем — становится легче. Поучаствуешь? — протягивая мне лист бумаги и ручку, произнес Егор, смотря очень добрым, вопросительным взглядом. — Ну, давай, попробую. — неуверенно забирая из его рук листок с эмблемой надкусанного пончика и ручку, произнесла я, абсолютно не понимая, зачем согласилась и кому буду писать. — Садись за столик, главное не спеши. Подумай хорошо и напиши так, как есть. Потом отпусти листок вот туда — указывая на непрозрачный куб, произнес Егор, объясняя это и другие тонкости. — Если что—это абсолютно анонимно и никем не прочтется. — добавил он и удалился, оставляя меня наедине с листом бумаги и мыслями.       В моей голове сейчас боролось противопоставление двух мыслей — написать папе или написать Егору. И кажется, за все прошедшие годы после смерти папы, я сказала и написала ему уже сотни раз и точно знаю, что всё, чего хотел бы папа — от всей души хотел бы, чтобы его маленькая дочь наконец-то стала счастливой. Я знаю, что он не оценил бы всё то, что я натворила, как мучала себя и любимого человека, как ранила себя и душевно, и физически, нанося на тело порезы, принимая такое количество таблеток, глуша проблемы, как отгородилась от всех, включая семью. И именно поэтому, я решила всё же отправить свое послание Егору. Именно то, что было в моей голове, то, что я хотела бы, чтобы он знал. Но, сказать самостоятельно это, я точно не решусь. — Ты поднял со дна моей души всё то, что там дремало многие годы, и, благодаря тебе, я многое осознала. С тобой я впервые по-настоящему узнала каково это — любить до мурашек, до дрожи в теле, каково это — чувствовать, как меня любят и как я на самом деле нужна кому-то. Каково это — всей душой бояться потерять человека. Я никогда не любила никого так сильно, как тебя. Прости меня за мой характер. Больше всего я не хотела тебя обижать и чтобы всё вышло так, как у нас с тобой вышло. Я знаю, что я причинила тебе очень много боли своим неверием и выходками, знаю, как тебе было со мной сложно и как ты боролся до последнего, до самого конца, даже тогда, когда уже не было сил. Спасибо, что защитил меня и не дал в обиду, спасибо, что ты оказался мудрее меня. Спасибо, что твоя любовь оказалась сильнее гордости и всех обид. Мне очень жаль, что я поняла это слишком поздно, теперь, я попросту недостойна на что-то рассчитывать, но сейчас я бы всё отдала за то, что бы снова быть с тобой рядом. Я знаю, что ты никогда не прочтешь это и не знаю зачем я это пишу. Наверное, что бы этими строками хоть как-то облегчить свою душу… Просто хочу, чтобы ты знал — Я очень люблю тебя. Всё ещё… — я вывела слова аккуратным почерком и сложила листок вдвое, оставляя на нем поцелуй нежно-розовой помады. Приложив его к груди на несколько секунд, я опустила листок в куб, шумно выдыхая, и стирая слезы, прикрыла глаза. — Может, валерьяночки тебе накапать, м? — тактично, негромко спросил Егор, подходя ко мне ближе, вручая несколько салфеток. — Рыбка, ну ты чего плачешь сегодня весь день? — касаясь моих плеч ладонями, сочувствующе оглядывая меня, произнес Егор, поглаживая по рукам. — Нет, спасибо. Просто…психотренинг, видимо, работает. Сказать это у меня не будет возможности, а так…так проще. — выдохнула я, вытирая слезы белоснежными салфетками, чувствуя, как сильно уже болят глаза. — Я поеду домой. Спасибо тебе большое, что вырвался в выходной. Я тебе невероятно благодарна. Спасибо, правда. Это больше, чем просто покраска волос. — протянув руки, я по-дружески тепло обняла Егора, благодаря за помочь и спасение меня сегодня. — Всё будет хорошо, Валюш. И не бойся ничего, живем же один раз. — поглаживая меня по спине, как-то по родительски приобнимая меня, произнес он. — Помиритесь, бери ноги в руки и дуй к нему. — Спасибо. — отстраняясь, я улыбнулась на прощание.       Выходя из салона, осторожно спускаясь по скользким от прошедшего днем дождя, ступенькам, я глубоко вдохнула осенний воздух. Решая начать возвращать всё испорченное мной на свои места по пунктам, начиная двигаться от малого, так как на бОльшее решиться сейчас не было моральных сил. Набирая номер Заира, слушая долгие гудки, я шла по улице, погруженная в свои мысли, вдыхая вновь и вновь родной аромат с худи, надетого на мне и в который раз улетала от мурашек, бегающих по коже. — Алло? — раздалось в трубке привычным голосом. — Алло, привет, Заир. — начала я, глубоко вздыхая, отчего-то очень переживая и немного выдерживая паузу. — Ну, привет, язва сибирская. — вдруг съязвил он в трубку, отчего я опешила и нахмурилась. — Спасибо, что хоть под вечер сообщила о том, что ты живая. — очень тактично он напомнил о том, что я, вообще-то, обещала предупредить его, когда вернусь из клуба… — Черт, я совсем забыла… — прикрывая глаза, я втянула ртом воздух, прикусывая губу. — Прости, пожалуйста, я ведь обещала сообщить… — залепетала я, растерявшись, чувствуя себя безумно виноватой. Он ведь всё равно, как никак, а переживал… — Эм… — с небольшой паузой произнес он, каким-то другим тоном. — Да ладно, всё в порядке, я видел тебя в сети много раз, поэтому понял, что с тобой всё хорошо. — ответил он совершенно спокойным тоном, как раньше. — Ты где хотя бы? — На патриках, в салоне была. — отвечая на вопрос, я тут же задала свой, не выдерживая нового томительного ожидания. — Заир, скажи, пожалуйста, а… Юля дома? — Юля? Да, дома была, мы с ребятами все в кино умчали, она осталась. — ответил Заир, явно с кем-то переговариваясь на фоне. — Так, погоди, Валь, что произошло? — Всё в порядке, с чего ты взял? — ответила я, переспрашивая, не понимая, что, по его мнению, случилось. — «Пожалуйста»? «Прости, Заир»? Ты заболела что ли? — задавая вопросы в трубку, он рубил словами в упор, заставляя меня краснеть от стыда, ощущая себя сейчас каким-то котенком, которого мордочкой в лужу натыкали. — А где язва сибирская? Или у нее выходной сегодня? — Не будет больше язвы. Слишком дорого обошлась мне эта маска… — негромко ответила я, шумно вздыхая, честно выслушивая все колкости, понимая, что, в общем-то, заслужила их. — Чего? Погоди, да заткнитесь вы, бляха муха, — прося смеющихся ребят на фоне помолчать, он переспросил, совсем вгоняя меня сейчас в краску. — Валь, повтори, я не расслышал. — Да ничего существенного я не сказала. В общем, сам всё увидишь, как встретимся. — ответила я, совсем не желая произносить это ещё раз. — Я домой помчала, до вечера. — Нихрена себе. Ладно, до вечера. — прощаясь, каким-то опешившим голосом ответил Заир. Мда, много сюрпризов ему предстоит узреть, конечно.       По пути удачно встречая цветочный, я купила небольшой букет нежно-розовых роз в белой коробочке и вызвала такси. В голове не рождались совершенно никакие мысли, а значит, что шанса отрепетировать речь заранее у меня не было.       Подходя к комнате девочек, я затаила дыхание, отчего то очень сильно переживая и боясь сделать этот шаг. Слишком сильно я накосячила, чтобы вот так вот явиться снова, делая вид, что ничего не случилось. — Юль, привет. — постучав в дверь комнаты, произнесла я, осторожно заглядывая в помещение. — Можно? — спросила я, закусывая щеку изнутри, перебарывая желание сбежать.       Оглядываясь на меня, Юля тут же опустила взгляд, поджимая губы и отвернулась в сторону, ничего не отвечая. Обижается. И не удивительно даже. — Можно? — переспросила я, совсем теряя какое-либо самообладание и уверенность в правильности своих действий. — Проходи. — глубоко вздыхая, ответила Юля, откладывая телефон в сторону. — Ты покрасилась? Или это тоже не мое дело? — ответила она, пытаясь ответно кольнуть меня моей же фразой и тоном. — Юляш, прости меня, пожалуйста. — произнесла я, называя подругу так, как называла раньше, осторожно проходя в комнату, за спиной держа цветочки. — Я знаю, что поступила очень неправильно. Но, я правда не хотела тебя обидеть. — выдохнула я, доставая из-за спины коробочку с цветами. — Это тебе. — Как мило. Спаси-ибо! — тут же ослепительно улыбаясь, Юля поднялась на постели на колени, принимая из моих рук коробочку, вдыхая аромат цветов. — Я не обижаюсь на тебя, Валюш. Всё хорошо. — похлопав на кровати рядом с собой, произнесла Юля, приглашая сесть рядом с ней. — Я знаю, что очень обидела тебя. Малышка, прости меня за твои слезы. Я такая дурочка. — садясь рядом, произнесла я, протягивая руки к лицу подруги, поглаживая её по щекам. Неловко поджимая губы, я почувствовала, как глаза тут же заслезились от осознания всего, что я натворила, вновь видя рядом такого близкого мне человека. — Эй, ну-ка, быстро прекращай. Иди сюда. — неуверенно обнимая меня, совсем легонечко прикасаясь, произнесла Юля, поглаживая меня по плечу. — Ну чего ты? Всё в порядке, я же сказала. — Я не знаю, что со мной творилось. Какое-то дурацкое помутнение шарахнуло, накрыло с головой на этих съемках и когда я вернулась, началось всё это… — шмыгнув носом, отчаянно произнесла я, изо всех сил пытаясь не плакать хотя бы сейчас. — Я столько всего натворила, Юль. — Ну тише, солнце мое. Господи, я так скучала по такой тебе, Валя! — крепче обнимая меня, прижимая к себе, Юля гладила меня по волосам и спине, вновь окутывая своим невероятным теплом. — Я не верю даже, что это снова ты, что я снова могу обнять тебя, как раньше, боже мой… — Мне тебя очень не хватало, Юляш. В моей голове творился такой пиздец, что просто пиздец. — произнося эту фразу, не заботясь о том, что она звучит как масло масляное, зная, что подруга меня на 100% поняла, я прижалась к ней поближе, насыщаясь её теплом. — Никто не умер, а значит, все можно вернуть. — со всем присущим девушке оптимизмом, произнесла она, вызывая у меня легкую улыбку. — Вытирай слезы быстро, рассказывай. — немного отстраняясь, обхватывая мое лицо руками, вытирая слезы пальцами, скомандовала Юля. — Где ты ночью была? И главное, ты когда успела прежнюю Валю вернуть? — Ночью был пиздец, Юль. В общем, это долгая история, если начинать с самого начала…поэтому, я по основному пройдусь, ладно? — я покачала головой, шумно вздыхая, понимая, что мне придется рассказывать всю эту историю и проживать всё вновь. — Я поехала в клуб. Сначала всё было нормально, я танцевала, немного выпила, потом, познакомилась с каким-то парнем, мы вместе танцевали, общались и тоже всё было в порядке. А потом, в какой-то момент, в попытках забыть Егора, я уже хорошо так нахерачилась там, и я не знаю, то ли этот Макс чем-то меня напоил, то ли просто алкоголь на меня так подействовал, в общем я «очнулась» уже в привате клуба. У него на коленях. С его руками у меня под платьем. — поморщившись от воспоминаний, я сглотнула нервный комок в горле, взглядом прося Юлю подать мне резинку для волос. — Ахуеть… и…у вас что-то было? — испуганно спросила девушка, обращая внимание на затянувшуюся паузу, передавая мне резинку, следя за тем, как я завязала небрежный хвостик. — А потом, он стал угрожать. — выдохнула я, стараясь совладать со своим дыханием, слыша, как во всю трясется голос. — Сказал, что если я пикну, трахнет меня там при всех, что-то там про трансляцию в профиль затирал… я так перепугалась, просто кошмар. А самое… обидное, что ситуация безвыходная. Бежать некуда и бессмысленно, с ним везде охрана — шестеро огромных амбалов, величиной с шкаф. — слезы вновь брызнули из моих глаз, а руки затряслись, возвращая меня в воспоминания той ночи, того момента, вновь даря ощущение полной безысходности. — Господи, Валя… Он тебя не тронул? — перехватывая мои руки в свои, успокаивающе поглаживая, Юля бегала испуганным взглядом по моему лицу, дожидаясь ответа. — Трогал. Везде, где только можно. — едва перебарывая стоящий ком в горле, продолжила я, ощущая, насколько больно это событие сейчас отзывается в душе. — Так отвратительно и неприятно было… до сих пор тошно от самой себя, что чужие ручищи меня касались. Я рыдала, просила его это не делать, но он не слушал. — выдохнула я в полголоса, облизывая пересохшие, трясущиеся губы, шмыгнув носом. Слезы часто стекали по щекам, с подбородка капая на покрывало Юлиной постели, щекоча кожу. — Рявкнул только, что если я не заткнусь, буду сосать и плакать. Фу, боже… — Как же так? — покачивая головой, сочувственно-испуганно спросила Юля, поглаживая меня по плечу, другой рукой крепко держа за руку. — И как ты выбралась? Боже мой… — Я выбежала в туалет, сделала вид, что меня якобы сейчас вырвет. На телефоне 3% было, а вы все в одинцово и хрен приедете, да и долго, а больше вариантов не было…только… — на секунду замолкая, чтобы сделать глубокий вдох, я попыталась наладить дыхание. — Егор. — закончила за меня Юля, догадываясь, смотря на меня в упор таким взглядом, что я потерялась. — Он за тобой приехал? — Он меня по-настоящему спас. Забрал оттуда домой, отпаивал водой, умыл, накормил… и всю ночь был рядом, потому что на улице была гроза. — закончила я, всхлипнув, сдаваясь, наконец-то позволяя всем забитым чувствам выйти наружу, выговариваясь кому-то близкому. — Как же он тебя любит, малышка… просто невероятно. — притягивая меня к себе, успокаивающе поглаживая по спине и голове, позволяя мне просто спокойно поплакать, произнесла подруга, как громом среди ясного неба, поражая меня своей фразой. — Я столько всего натворила, Юль. — не отнимая рук от лица, трясущимся голосочком произнесла я полушепотом. — Мне даже извиниться перед ним сил не хватит. — А надо, солнце мое, надо обязательно. И я думаю, всё наладится ещё. — добавила Юля, окончательно разрушая все мои дурацкие установки. — Я ведь вынудила его расстаться… он ведь не хотел на самом деле. Я сама убила в нём все чувства. — заикаясь от нервного напряжения, пролепетала я, ловя губами воздух. — Поэтому, наверняка, все вчерашние действия были лишь… в знак каких-то былых чувств. В знак уважения к тому, что было раньше. Как по старой дружбе, только по старой любви. — расстроенно, как маленький ребенок, пробубнила я, сама же болезненно усмехаясь с того, что только что ляпнула. — Ты дурочка? — рассмеявшись, спросила Юля, очень тепло смотря на меня, стирая слезы с моих щек, поглаживая теплыми ладошками. — Валька, опять ты придумываешь ерунду! Вот не устала, скажи мне? — У него дома все мои вещи остались…там, где я сама положила перед тем, как мы расстались. Он ничего не тронул, Юль! Как будто я ушла час назад… как будто не было этого месяца. Как будто мы не расставались вовсе… — покачивая головой, до конца всё ещё не веря в это, произнесла я, судорожно выдыхая, пытаясь успокоиться. — И ты всё ещё сомневаешься?! — смотря в глаза, продолжая гладить меня по щекам, не позволяя отвести взгляд, произнесла Юля. — Валюша, да посмотри на это под другим углом! Даже когда вы расстались, он не трогал ничего, потому что ждал, что ты вернешься. А когда с тобой приключилась беда, он полетел помогать тебе. — объясняя какие-то прописные истины, говорила Юля, но сейчас, на удивление, её слова звучали так убедительно, как никогда ранее. — Он так за меня испугался, Юль… в машине потом немного поругался, но знаешь, … — шмыгнув носом, растирая слезы по щекам, я даже не знала, как произнести это вслух, чтобы не показаться совсем уж дурой в её глазах. — Он сказал, что не мог меня отдать кому-то, не мог позволить, чтобы кто-то меня касался. Потому что это его губы, его руки, а я его девочка… Что сколько бы проблем я ему не доставила, он всегда поможет мне… — всхлипывая в голос, уже не сдерживая рыдания, произносила я, с каждой фразой всё больше и больше принимая и осознавая действительность. — Господи, Валя, я сейчас сама разрыдаюсь. — часто моргая, растрогавшись, прогоняя собравшиеся в уголках глаз слезинки, произнесла Юля, удивленно покачав головой. — Как ты вообще можешь в чем-то сомневаться после таких слов? Валя! — легонько тряханув меня за руки, добавила она, пытаясь привести меня в чувство. — Я боюсь. Я боюсь, что стало слишком поздно… что причиненная боль пересилила всю любовь. — честно призналась я, пожимая плечами, нервно перебирая пальцы рук в ладонях. — Если будешь бояться — ты никогда не узнаешь правды! Вам нужно поговорить, обязательно. — вселяя в меня надежду, произнесла Юля, складывая в голове четкое понимание этого. — После всего этого, мне кажется, можно даже не сомневаться, что он, и правда, всё ещё безумно тебя любит, малышка. — Я знаю…но мне нужно собрать в голове порядок. И… — запнулась я, боясь произнести эту фразу, я шумно вдохнула и выдохнула, собираясь с мыслями. Раз уж решила ничего не скрывать — говори до конца. — …И? — заглядывая мне в глаза, переспросила Юля, ожидая продолжения, беря меня за руку. — Если уж и предпринимать попытку к примирению, то приходить к нему уже с каким-то результатом. Чтобы не причинять ему новую боль из-за всех трудностей… — выдохнула я, опуская голову вниз, ощущая себя предельно неловко сейчас. — Поэтому-сначала я хочу сходить, всё-таки, к психологу. Потому что боюсь, что сама я могу снова уйти не туда. — Я так горжусь тобой, малышка. Ты такая умница! — радостно произнесла Юля, притягивая к себе, она крепко-крепко обняла меня, гладя по спине и голове, не отпуская ни на секунду. — У тебя всё получится. Я верю в тебя. И вы обязательно будете вместе, слышишь? Обязательно.

***

      Проведя следующие три дня в полнейшей изоляции, по совету психолога, общаясь только с ней и с собой, я кажется, смогла навести в своей голове полнейший порядок. Разгребла все завалы, вытерла пыль со всех, самых верхних полочек, выметая крошечки даже из дальних уголков, расставила по стеллажам статуэточки и навела уют. Осталось дополнить это всё лишь незначительными деталями, которые получу уже в процессе дальнейшей терапии. Осознание всех косяков пришло сразу же, мы их разобрали, нашли почву, откуда растут ноги и с чего всё берется. Осталось только самое сложное — поговорить с Егором. Я не надеюсь на лучшее, и не надеюсь даже на хорошее. Я вполне предполагаю его отказ, предполагаю предложение остаться друзьями или отказ вообще идти на какой-то разговор. Знаю, что в этом сама виновата, но я не могу оставить всё так и даже не попробовать. Я всё еще не хочу потерять его насовсем…       Включая, наконец-то, телефон, после трехдневного информационного детокса, я поняла, что позвонить мне все еще было страшно. Поэтому, решая отделаться малой кровью, я открыла WhatsApp, планируя написать ему там сообщение с предложением увидеться. На глаза моментально попались строки последних наших переписок в сентябре, которые я любопытно пролистнула, а вчитавшись в слова, у меня выбило из легких весь воздух…

пт, 12 сент.

— Позвони, как доедешь. — 18:26 — Валь, я же просил. — 20:13

— Да забыла, угомонись. — 20:53

***

ср, 23 сент.

— Перезвони мне, пожалуйста, как увидишь. — 12:04

— Отстань от меня, я уже сказала тебе. — 12:06.

***

вт, 29 сент.

— Ты совершаешь ошибку, когда же ты поймешь? Вернись домой, мы поговорим спокойно. — 00:28

— Ошибкой было всё между нами. — 00:40

— Ты нужна мне. Я тебя ЛЮБЛЮ! Валя? — 00:45

— ОТВАЛИ! Что не понятного?! — 00:54

***

Чт, 2 окт.

— Возьми трубку!!! Ты ведешь себя, как маленькая девочка. — 14:53

— Маленькая девочка это ты! — 15:17

— Хватит мне звонить! — 15:17

***

      Сказать, что мне было стыдно за свое поведение — не сказать абсолютно ничего. Нестерпимо больно и стыдно. Больно за то, что я творила, какую боль намеренно и осознанно причиняла тому, кто любил меня и кого люблю сама, убивая в нём эту самую любовь… это настолько отвратительно, что нет больше слов у меня для описания. Сама своими же руками рушила всё, изо всех сил отталкивая его. А он терпел, злился, обижался, но терпел, боролся дальше, пытался вытащить меня из лап чертовых демонов и паранойи. Я винила себя во всем, в каждом слове, в каждом действии, в каждом моменте. Потому что знаю, что целиком и полностью это была лишь моя вина. Но, единственным спасением от самокопания было то, что в голове продолжала крутиться фраза моего психолога — прости себя за все те моменты, когда ты не знала, как будет лучше. Это будет тяжело. Но «тяжело» не значит «невозможно».       Решая, что лучшим вариантом будет всё же позвонить, а не решать такие вопросы посредством смсок, я решительно набрала номер, но, вся решительность мигом испарилась, услышав в трубке первые гудки. Трясущимися руками держа телефон возле уха, я изо всех сил кусала губы от страха, боясь даже дышать лишний раз. — Да, привет. Не думал, что еще услышу тебя. — каким-то странным тоном произнес Егор, чем абсолютно выбил всю почву из-под моих ног. Кажется, это будет куда сложнее. — Привет, Егор. — начала я, шумно вздохнув. Слова вытаскивать из себя было настоящим достижением. Меня трясло, как последний, чудом удержавшийся на дереве, осиновый листочек на ветру. — Прости, что я молчала все это время. Я знаю, что это было, наверное, очень неправильно и смотрелось в твоих глазах чем-то совсем жутким, но мне нужно было разобраться с собой. Я позже тебе всё объясню. — У тебя всё в порядке? — тут же меняясь в голосе, обеспокоенно произнес он. — Валь? — Да, да. Всё хорошо. Я хотела…в общем… мы можем с тобой встретиться? — закусывая щеку, наконец-то произношу я и, скрестив пальчики на руках, перестала даже дышать. — Валь, ну…ты можешь сказать всё и так. Я даже примерно предполагаю, о чём пойдет речь… — как-то печально вздохнул Егор, будто бы, в его версии, я должна сказать что-то совсем иное, нежели то, о чем на самом деле хочу поговорить я. И это меня чертовски сейчас пугало. Кажется, мы с ним поменялись ролями и теперь выдумывает и додумывает неразбериху он. — Нет, не могу. Егор, нам нужно поговорить. Лично. — с нотками настойчивости в голосе произнесла я, слыша в своем голове уже нарастающую панику, так как запасного варианта, на такой случай, у меня не было. — Хорошо. — глубоко вздыхая, сдался Егор, всё-таки соглашаясь. — Давай…в восемь на… — Нашем месте. — договаривая фразу одновременно с ним, внутри меня всё задрожало, понимая, что через три часа решится, буквально, вся моя дальнейшая жизнь. — Да…тогда, до встречи? — с нотками растерянности в голосе, негромко произнес Егор, уточняя. — До встречи. — ответила я, победно выдыхая. Половина дела сделана. Но, впереди ждало самое страшное, самое большое и глобальное дело, от мыслей о котором у меня натурально тряслись коленки.       Доставая с верхней полки запылившийся флакон духов, опустошенный на половину, я протерла его, приводя в божеский вид и сняла крышку с верхушки, вдыхая аромат. Делая два пшика на шею и один в волосы, я вдохнула полной грудью давно забытый фруктовый аромат, так красиво отдающий арбузом, ягодами и сладкими конфетками. Аромат тут же зашлейфил вокруг меня, погружая в себя с ног до головы, окуная меня в воспоминания того времени… Аромат летней Вали, которая пользовалась ими ежедневно до того момента, пока не вернулась со съемок. Аромат летней Вали, который так сильно любил Егор. Тот самый, который он так сильно просил вернуть, а я, продолжала пользоваться другими, назло ему. Аромат летней Вали — запах нашего первого поцелуя, первого свидания, первого важного разговора, первого примирения. Аромат летней Вали — духи с запахом самых счастливых совместных моментов, которые когда-то связывали нас.

Ты только не бойся, я все улажу Ведь мы никому ничего не скажем И если захочешь услышать каждый… Я не уйду, пусть вокруг мир меняется Мы с тобой не расстанемся Я не уйду, мы построим мир заново Тебе это понравится

to be continued…