Заклинатель праха

      Прошло чуть больше двух дней, с тех пор как Чжоу Цзань вновь обрёл разум. За это время Савелий успел в общих чертах объяснить ему, как сильно изменился мир и даже немного посвятил в тонкости повседневной жизни, показав радиоприёмник и волшебную палку-самострел, что у всех нормальных людей именуется ружьём. Первое время покойник шарахался от шайтан-коробочки, из которой надрываясь на разные голоса пели люди на незнакомом языке, но потом прагматичность взяла верх. Этакая удобная миниатюрная штуковина поёт бесплатно, не надо никуда ехать и заказывать целую толпу артистов, выключить можно, если надоест. Одни плюсы. Разве что представления о музыке у покойника были немного иные, чем у волшебной коробочки.       «Господин, и на чём же играют ваши музыканты? Неужели у вас не нашлось ни одного гуциня?»       Бодро окучивая картошку под «Ласковый май» и «Модерн Токинг», они совершенно не заметили, как разговорились.       «Я впервые слышу про такой инструмент. У нас нет гуциней. Гусли есть, если тебе это о чём-нибудь говорит. Только это в народных ансамблях. А по радио сейчас попсу крутят. Даже заграничную, раньше такого не было, ещё пару лет назад.»       Чжоу Цзань ненадолго задумался. Видимо, пытался понять, что такое «попса» и хорошо ли это. Не понял. Но вопросы на этом не кончились.       «У вас такая странная мода… Сейчас во всех странах у мужчин принято так коротко стричься? У нас это считается неприемлемым. Ни один приличный человек, разве что только монах, не сострижёт волос. Это не почтительно по отношению к родителям. Господин, вы что, не чтите своих родителей?»       Савелий удивился. Ему впервые в жизни намекнули, что у него короткие волосы, хотя прежде дед едва ли не с ножницами за ним бегал, желая обрезать «противные патлы». Юноша покрутил на пальце каштановый локон и мысленно ответил.       «Да, теперь так везде принято, длинные волосы только женщины носят. Даже такие как у меня — длинные.»       Чжоу Цзань смерил его взглядом. Кончики едва доходили до плеч, что мешало собирать их в хвостик. У него бы язык не повернулся назвать это «длинные волосы».       «В моё время вас бы осудили за такой вид.»       «А в моё время тебе лучше не попадаться на глаза любителям спортивных костюмов. Тоже осудят, мама не горюй. Хотя… Я ещё помню, как ты разобрался с теми уродами на болоте. Думаю, жалеть придётся именно любителей костюмов.»       Юноша хмыкнул, вспомнив, какими последствиями для двух здоровых мужиков кончилась встреча с этим «женственным» субъектом.       А ведь Чжоу Цзань, как только перестал разлагаться и обрёл более-менее человекоподобный облик, и впрямь предстал достаточно изящным. У мертвеца были совершенно непривычные, что называется дворянские манеры. Он плавно двигался, держал осанку и как-то по-особенному расправлял плечи, становясь величественным даже в старых обносках, которые ему с барского плеча пожаловал Фёдор Дорофеевич. Каждое утро он умывался и укладывал длинные, до пояса волосы в пучок, что придавало ему строгости и грации, подчёркивая изгиб изящной шеи. Руки не казались грубыми, будто при жизни покойник не знал тяжёлой работы. По крайней мере, точно не был крестьянином. Черты лица тоже отдавали благородством, правда, чего уж греха таить, были мягкими и слишком миловидными для парня: ровная линия подбородка, красиво очерченные скулы, типичные для азиатов, правильные пропорции, ровный, но плосковатый нос, выразительные губы, по-женски пухлые, что тоже скорее было расовой чертой, и красивый разрез глаз, отчего-то делавший взгляд слегка печальным. Чжоу Цзань был хорош собой и наверно при жизни был ещё краше, только вот какая теперь разница?       Смерть оставила на нём отпечаток. Лишние зубы во рту, очевидно, данная природная приблуда была нужна лишь для одного — рвать и кромсать чужую плоть. На руках длинные когти — для нанесения увечий жертве, а глаза в темноте отсвечивали как у кошки, что свидетельствовало о наличии ночного зрения. Пускай сейчас он вполне мирно орудует тяпкой посреди картофельного поля, хватит лишь одного приказа, чтобы пробудить чудовище.       Савелий тяжело вздохнул, отводя взгляд. Наблюдать за Чжоу Цзанем было интересно, но стоило помнить, кто он. Держать дистанцию.       «Я не боюсь чужого осуждения, господин. Только если оно не ваше. Вы ведь не злитесь за тот удар?»       Он виновато уставился вниз, продолжая увлечённо работать тяпкой.       «Не злюсь. Дед бы мне точно всыпал, если бы ты его не оглушил. И хватит называть меня господином. Мы уже говорили об этом, у меня имя есть — Савелий.»       Мертвец напрягся, судя по выражению лица попытался запомнить и выдал вслух нечто вроде.       — Сы-вэй-ли?       «Лучше называй господин.»       Юноша тяжело вздохнул. Он и сам не особо хорошо запомнил имя покойника, а уж произносить даже не пытался.       «Кстати, как я могу тебя называть?»       «Господин может называть этого слугу А-Цзань. Не страшно, если вы ошибётесь, можете дать мне другое имя, которое вам больше нравится»       «Неудобно как-то, имя всё-таки родители дают, неправильно вот так кого-то его лишать, это очень личное… Я попробую запомнить.»       — А-Цзань, — Сава постарался выговорить такое простое сочетание букв.       Мертвец неловко улыбнулся, покачал головой и жестом что-то показал.       «Ровный тон. Надо ровно говорить.»       Он продемонстрировал прямую ладонь.       Сава ещё раз повторил, на этот раз вызвав у Чжоу Цзаня смешок.       «Вы опять ошиблись тоном. И поменяли значение.»       Колдун тяжело вздохнул.       «А что это вообще значит?»       «Цзань это шпилька для волос. Ровный тон. Если сказать по-другому, изменится значение.»       Мертвец вновь попытался что-то показать рукой.       «Значит ты у нас просто шпилька? У вас серьёзно принято так имена давать?»       Он обиженно посмотрел на колдуна. В понимании покойника у него было вполне обычное и нормальное имя.       «У каждого имени есть значение. Это очень серьёзно. Имя отражает пожелание родителей своему ребёнку или показывает их любовь.»       «Ладно, признаю, был неправ, не хотел обидеть. И всё-таки, кто тебя так назвал?»       Чжоу Цзань нахмурился, на секунду замерев. На лице покойника отразилась смешанная гамма эмоций. Сложно было сказать, что он чувствует, привычка «держать лицо» сработала и на этот раз.       «Матушка. Это была её идея. Она… любила всё красивое и изящное. Господин, давайте сменим тему.»       Савелий и сам заметил, что разговор зашёл в какое-то не то русло. Прежде он старался не спрашивать слишком личное, объективно полагая, что они недостаточно для этого знакомы. Да и нарваться на чужую «больную мозоль» не хотелось.       «Хорошо. А-Цзань, почему ты называешь меня господином?»       Этот вопрос тоже можно было считать достаточно личным, но задать его следовало.       «Вы вернули мне жизнь и теперь я вам обязан. Это дело чести для меня.»       «И неужели тебя не тяготит это? Судя по манерам, при жизни ты был не простым человеком.»       Покойник тактично и мягко улыбнулся, явно скрывая настоящие эмоции.       «Благодарность не может тяготить. К тому же я успел подумать о том, чем заслужил такую участь в посмертии и пришёл к выводу, что правда совершил множество непростительного при жизни. Возможно, служение вам искупит мою вину.»       Слышать подобные размышления было слегка странно. Савелию стало не по себе.       «Что же такого надо было совершить, чтобы считать заслуженной участь живого мертвеца?»       Чжоу Цзань дернулся, видимо вопрос задел его за живое, и нехотя ответил.       «Моих грехов достаточно, поверьте. То, как я умер, уже наказание, но Небеса решили наказать меня снова.»       Юный колдун прищурился: кое-что в словах покойника его смутило.       «Погоди, значит, ты не просто так оказался на болоте? Ты сказал, это было наказание. Я понимаю, тебе может быть неприятно об этом говорить, но я просто хочу понять.»       «Вам правда так важно знать?»       Покойник смутился, опустив взгляд на картофельный куст, который до этого аккуратно подгребал тяпкой.       «Ну конечно важно. Ты наверно не слышал, но есть такая известная фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручили.» Понимаешь, о чём она?»       Мертвец горько усмехнулся.       «Раз моё горе вам не безразлично, я расскажу. Я не сам утонул. Быть может, это была судьба…»       Дальнейший поток слов растворился в образах, которые возникли в голове юноши. Савелий словно бы очутился в чужом воспоминании, смотря на происходящее от первого лица.

***

      Перед глазами возникли очертания незнакомого лица: янтарно-карие глаза, отливающие золотом в свете тусклого факела, тонкие тёмные брови, ровный и аккуратный нос, улыбка изящных хищных губ. Незнакомец был красив, но странно одет: чёрный капюшон плаща скрывал волосы и лоб, одежду было не разглядеть под нарочито мешковатым балахоном, только металлический лязг брони, который можно было услышать, когда мужчина двигался, выдавал в нём человека военного. Сейчас незнакомец с медовыми глазами больше всего походил на беглеца. Внезапно на плечо легла рука в латной перчатке.       — Они всё знают. Кто-то выдал нас десятнику. Скоро об этом узнает темник. Беги, А-Цзань, возможно, тебя они не тронут. Если поймают — не давайся живым. У этих варваров принято ломать телегой позвоночник в качестве казни. Не хочу, чтобы тебе пришлось это вынести, — голос был низким, почти шептал и говорил торопливо. Удивительно, но незнакомая речь на чужом языке оказалась Савелию полностью понятна. Только сейчас юноша осознал, что это воспоминание Чжоу Цзаня. Видимо, последнее.       Внезапно его размышления прервали: незнакомец привлёк его к себе и жадно поцеловал. Поворот был столь неожиданным, что юноша даже не успел смутиться.       — Я обещаю, что найду тебя, если останусь жив. А пока беги через лес, на конях там не пройти, у тебя будет шанс, — как только мужчина закончил прощаться, он тут же торопливо достал что-то из рукава балахона и спрятал у парня за пазухой. Савелий ощущал на себе всё так, будто это было его тело и его воспоминание. Загадочным предметом было что-то бумажное, возможно письмо, но колдун не успел разглядеть. Видимо, Чжоу Цзань тоже в своё время не успел.       — Байцзинь…       — Тише, всё будет хорошо. Уходи скорее. Обо мне не беспокойся, — в медовых глазах блеснул озорной огонёк и закрывшись плащом, незнакомец быстрым шагом направился прямо к шатрам, обратно в монгольский лагерь.       Ужас. Вот что всей душой ощутил на себе Савелий, глядя в след уходящему мужчине. Эмоция, которая владела Чжоу Цзанем перед смертью, захлестнула его с головой.       Внезапно поднялся гомон: забегали караульные, послышалось ржание коней. Слишком уж внезапно лагерь ожил, будто по тревоге. Донёсся слабый запах дыма, а затем ночное небо над монгольской ставкой занялось огненным заревом. Пожар.       Чжоу Цзань долго смотреть не стал, бросился в лес со всех ног, уже слыша, как кто-то бросился за ним в погоню. Похоже, за ними следили. Ветви деревьев больно хлестали по лицу, корни под ногами норовили сбить с ног, а за спиной свистели стрелы.       Савелий замер от подступающего к сердцу холодного ужаса. Эта картина до боли напомнила ему его собственную трагедию. Погоня, выстрелы, лес и загнанная перепуганная жертва, готовая на всё, чтобы выжить.       Внезапная боль пронзила ногу — стрела угодила чуть ниже колена, застряв в мышцах. Нестерпимая боль была до невыносимого реальной, настолько сильной, что крика сдержать было невозможно. Бежать он больше не мог. И как на зло почва под ногами осыпалась. Падение в овраг лишь довершило собой эту погоню.       «А сейчас ты утонешь. Ну конечно…»       Догадка оказалась верной. Свой последний забег Чжоу Цзань закончил попаданием в цепкие лапы трясины. Ошибкой была попытка встать на здоровую ногу — она то и ушла под воду. Ловушка захлопнулась.       Преследовали настигли его, но подходить ближе не стали, замерев где-то на краю оврага. Они переговаривались, решая, стоит ли подходить ближе. Наверно, им было приказано вернуть беглеца живым или мёртвым. Но главное вернуть.       Тем временем трясина подступала, а перепуганный до смерти Чжоу Цзань пытался уцепиться слабеющими пальцами за мягкие кочки. Они сминались, превращаясь в комки грязи и корней, но выбраться не помогали. Он просто хватался за воду, уходя всё глубже и глубже в голодное зево болота. Пустые метания отнимали силы, стрела в ноге приносила лишь нестерпимую боль, а холодные мутные воды подступали всё ближе к горлу.       Савелий полностью поддался его предсмертным эмоциям. Чжоу Цзань беспомощно кричал, звал своих преследователей на помощь и плакал, как ребёнок. Он не хотел умирать. Слезы застлали глаза, а следом за ними пришёл животный ужас. Быть загнанным в ловушку, из которой нет выхода, стоять на краю безысходности и понимать, какая участь тебя ждёт — самое страшное, что доводилось испытывать любому человеку. Болото нельзя было упросить, а смерть в густой и противной жиже нельзя было отсрочить.       Однажды Савелий видел в кино сцену утопления в болоте — по телевизору показывали «А зори здесь тихие». Ему было безумно жаль ту девушку и он с ужасом представлял себя на её месте, думая о том, что чувствует человек в такой момент. Он тогда не знал, что разделит весь ужас такой смерти на себе.       Тонуть было страшно, агония мозга продолжалась достаточно долго, показалась вечностью. Лишь когда наступило кислородное голодание, стало всё равно. Пустое безразличие и чернота. Вот что ждало его. Ничто.

***

      «Господин, пожалуйста, очнитесь!»       Сава услышал знакомый голос в голове и открыл глаза. Первое, что он увидел — обеспокоенно лицо Чжоу Цзаня. Покойник держал его на руках, уложив его голову на свои колени и пытался привести в сознание легкими пощёчинами. Они всё ещё были на картофельном поле.       «Я видел, как ты умер… Это было ужасно… Я не должен был просить вспоминать такое.»       Юноша кое-как сфокусировал взгляд и заметил, что Чжоу Цзань… улыбается? Да, пожалуй, улыбается.       «Ничего страшного. Я рад, что вы вернулись. Вы меня ужасно напугали. Я рассказывал вам, как оказался на болоте, а вы внезапно упали на землю и забились в припадке…»       Юноша слабо улыбнулся.       «Всё хорошо. Помоги мне встать, кажется, я ударился головой, когда падал.»       Мертвец легко подхватил его на руки, будто не чувствовал веса.       «Я отнесу вас домой.»       Чжоу Цзань легко зашагал по мягкой и рыхлой земле. Он не носил обуви — старый волкодлак решил не дарить ему такую роскошь, рассудив, что мертвецу всё равно не холодно и не больно.       «А-Цзань, скажи, так за что тебя хотели убить? Я думал, ты свой для монголов»       Покойник замялся.       «Я… связался не с тем человеком. Судьба у меня такая. Не повезло.»       «Что значит не «повезло»?»       «Байцзинь… То есть господин Ли был не простым человеком. Эти варвары порицали магию. А ещё… Я ведь «обрезанный рукав». Как только об этом стало известно, пришлось бежать. За это у них тоже принято наказывать.»       Савелий слушал его внимательно. Но кое-что ускользнуло от его понимания.       «Обрезанный рукав? Что это значит?»       Чжоу Цзань смутился. Казалось, будь он живым, кровь прилила бы к щекам, сделав их пунцовыми.       «Неужели вы не поняли? Я… был связан особыми отношениями с господином Ли.»       Но Савелий, будучи мальчиком правильным и исключительно хорошим, просто на просто его не понял. А точнее понял неправильно.       «Значит, я не первый твой колдун? Забавно. Везёт же тебе. Как утопленнику. Ой, прости. Поговорка есть такая, я случайно.»       Мертвец выразительно посмотрел на юношу, но промолчал. Этот странный паренёк не первый раз ставил его в ступор. Слова прозвучали довольно двусмысленно, от чего Чжоу Цзань ещё сильнее смутился, хотя прежде считал, что больше уже просто некуда.       «В каком-то смысле да.»       Разговор не заладился. Вернувшись на хутор, они первым делом направились в избу — искать Фёдора Дорофеевича.

***

      — Что случилось? — старик обнаружился в сенях с каким-то мешком.       — Да вот сознание потерял. Солнечный удар наверно, — Савелий решил не делиться всей правдой, справедливо рассудив, что волкодлаку всего знать не надо.       Заметив мешок, покойник повёл себя странно: тихо зарычал и продемонстрировал клыки, как это делают кошки, когда шипят.       Юноша смутился.       «А-Цзань, ты чего?»       «Там… там еда…»       — А ну цыц, угомони своё чучело, я тут по лесу походил, собрал, так сказать, суповой набор из объедков. Нельзя, чтобы менты нашли. Да и кормить его надо будет. Посмотри, вон уже трупными пятнами пошёл.       Савелий испуганно посмотрел на Чжоу Цзаня. И правда, на шее и руках виднелись неприятного вида пятна и кровоподтёки. Покойник едва держался, чтобы не наброситься на мешок.       «А-Цзань, потерпи, пока нельзя.»       «Господин, я не понимаю, что со мной. Что там? Почему оно так аппетитно пахнет?»       Этот вопрос был несколько странным. Неужели покойник забыл, чем питался последнее время?       «Там… еда, ты прав. Только она специально для тебя. Пойдём в дом.»       Мертвец, кое-как совладав с собой, понёс хозяина на руках в горницу. Юноша всё ещё не мог стоять на ногах, накатившая слабость после удара головой о землю не прошла.       — Грязи на пол не натрясите, а то полы заставлю мыть! — послышалось в след.

***

      «И всё-таки, что там?»       «Ответ тебе не понравится. Если ты действительно не знаешь, то эта новость тебя не обрадует.»       Савелий лежал на своём топчане, всё ещё не придя в себя. Голова кружилась, ноги не слушались, а в ушах шумело. Видимо, путешествие по чужим воспоминаниям отняло много сил. Юноша уже понял, что это сработала какая-то часть его непонятных способностей.       «Если я каждый раз буду чувствовать себя так после погружения в чужие головы, пожалуй, постараюсь больше никого не воскрешать.»       «Как вам будет угодно.»       Чжоу Цзань смирно сидел подле него, словно верная собака. Покойник боялся отойти от колдуна даже на шаг.       Вскоре их идиллию прервало появление Фёдора Дорофеевича.       — Ну что, лодыри, я вам покушать приготовил. Точнее этому чучелу. — волкодлак кивнул в сторону покойника, которого явно недолюбливал. Чжоу Цзань ничего не ответил. На своё счастье русский язык он пока не понимал.       — Вы что, сварили ему бульон из человеческих костей? — от этой мысли Савелию захотелось очистить желудок. Представить себе, что кто-то будет есть еду, приготовленную из человечины, было для него просто мерзко.       — А ты предлагаешь кормить заложного покойника одуванчиками и травой? Это тебе не милая домашняя зверюшка, это ночная тварь, которой только и надо, что нажраться чужого мяса и напиться чужой крови. Пускай хоть так поест, не хочу, чтобы он на всю хату вонял, пока разлагается заживо. Или ты думал всё, вернул ему разум и легче станет? Даже мёртвым нужна еда.       Сава с ужасом перевёл взгляд на Чжоу Цзаня. Он не показался чудовищем, даже наоборот, в нём осталось много человеческого. Внезапно юноше стало больно от осознания того, на какие страдания он обрёк этого парня.       «Господин, у вас такое лицо, будто вы увидели злого духа. Что он вам сказал?»       «Ничего такого… Сейчас еду принесут. Только я не буду, мне не хорошо.»       Волкодлак ушёл и вскоре вернулся с пятилитровой кастрюлей.       — Это на несколько раз. Там на косточках ещё мясо осталось.       Сава сглотнул и отвернулся. Это было выше его сил.       «Фёдор Дорофеевич предлагает тебе поесть. Просто иди за ним, он всё даст.» Покойник послушно последовал за стол. Старик налил ему тарелку супа. Ничего не подозревающий Чжоу Цзань принялся за еду.       «Знаете, господин, зря вы не пробуете, очень вкусно. Знать бы ещё что за мясо…»       «Да это наше, местное. Дед наверно на охоте поймал.»       «Вкусно, надо будет сходить и ещё наловить. Я вам оставлю, хотите?»       Предложение вызвало рвотный позыв, но Савелий умудрился его скрыть.       «Не стоит. Я… не ем мясное. У меня аллергия, вот. Глютен не переношу.»       Разумеется, это было враньём. Прежде Савелий легко относился к мясным блюдам, просто не любил, когда в суп попадал кто-то знакомый. Вспомнились слова Фёдора Дорофеевича: «Наташка Кузнецова пропала». Сава горько усмехнулся и пробормотал.       — Ну вот ты и нашлась, Наташа.