С приезда в Москву прошло чуть больше трёх недель. За это время Савелий успел обжиться на съёмной квартире. Снежана действительно, как и обещала, показала ему город — они целыми днями катались на метро от станции к станции, прошли пешком почти весь центр и даже пару местных парков. Возможно, ему просто так казалось, но впечатлений от прогулок хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Москва была слишком большой и яркой, чтобы успеть угнаться за всеми красками. Юноша чувствовал, что пока не успел.
Августовская погода баловала горожан обилием солнечных лучей и упоением тёплых вечеров. Днём — приятный лёгкий ветерок и ненавязчивое солнце, которое уже не палило так, как в июне или июле, а ночью — бодрая свежесть и пронзительно ясное небо с россыпью звёзд. Этим и пользовалась молодёжь, выбираясь погулять. Ближе к закату улицы спальных районов то и дело оглашали крики и весёлый смех какой-нибудь компании. В общем, атмосфера грядущих перемен совсем не мешала радоваться жизни. Лето всё-таки.
Савелий поддался этому настроению. Сначала были прогулки с сестрой по ночной столице, потом несколько вечеров с бутылочкой пива на кухне под задушевные разговоры, а затем приглашение на первую «нормальную тусу», как выразилась Снежана. И понеслось. Шумные посиделки, квартирники с бесконечными знакомыми и друзьями, подпольные концерты молодых рокеров, танцы, пьяные выходки и суматоха. Тусовки стали его новой страстью. Юноша быстро освоился и распробовал вкус другой жизни — модная одежда, запрещённая музыка, крепкий алкоголь, дефицитная еда, бессонные ночи — всё это стало нормой. А потом Снежана поделилась с ним первой сигаретой. Всё-таки взрослый парень, несолидно.
— Не, без фильтра не буду, — Савелий отмахнулся от предложенного угощения.
— Ну как хочешь. «Салем», между прочим, считаются женскими сигаретами. И горят быстро. Мне больше «Житан» нравится. Кстати, откуда ты знаешь, что я версию без фильтра взяла? — Снежана стояла рядом, облокотившись на перила старого балкона. Она смолила уже третью подряд и смотрела совершенно пустым взглядом куда-то вниз.
— Видел упаковку в твоей сумочке, когда искал зажигалку. И да, хватит предлагать мне другие марки, меня устраивает эта, — юноша затянулся, подержал дым внутри и выпустил через нос. Ему нравилась мягкая свежесть ментола во рту. Он научился курить совсем недавно, но уже получил зависимость.
— Ты что, рылся в моих вещах? — возмущенно прошептала она, но кричать не стала.
— Ты сама попросила её там найти. Просто пей меньше коньяка, может тогда будешь помнить, — Савелий позволил себе язвительную шпильку в адрес сестры.
Девушка фыркнула.
— Точно. Я забыла. Ладно, проехали.
Она снова затянулась и выпустила облако неприятного дыма, тут же вдыхая новую порцию яда.
Никотин расслаблял. По обычно энергичной Снежане это было хорошо видно. Девушка перебрала с алкоголем и казалась немного потерянной. Блуждающий взгляд выдавал её лёгкую оторванность от реальности.
Савелий прищурился. Он понял, что это его шанс улизнуть из-под надзора.
«М-да, и кто за кем присматривать должен?»
Юноша тяжело вздохнул, потушил сигарету и выбросил окурок в пепельницу. Его помощь никому не требовалась, а значит можно разведать обстановку, пока «надзиратель» клюёт носом в балконные перила. В конце концов Снежана была не настолько пьяна, чтобы упасть, но ей всё же не хватало трезвости, чтобы адекватно оценивать происходящее.
— Слушай, что-то народ шумит внутри, кажется, кто-то ещё пришёл.
— А? Сходи посмотри, я ещё покурю, — она лениво отмахнулась.
Прежде сестра не выпускала его надолго из виду. Но, похоже, сегодня её подвела любовь к спиртному. Савелий незаметно улыбнулся. Ему наконец представилась возможность действовать самостоятельно.
Выскользнув в душную гостиную, наполненную веселящейся молодёжью, юноша с трудом протиснулся между танцующими. Пьяные тусовщики загалдели, кто-то с хлопком открыл очередную бутылку шампанского, кто-то засмеялся в голос, а кто-то во всю продолжил подпевать кассетному магнитофону. Вместо люстры под потолком висел зеркальный шар, отчего простая комната превратилась в подобие танцплощадки. Яркие блики падали на лица гостей, скользили по чешской стенке, по немецким обоям, по магнитофону и по двигающимся в такт музыки телам. За стеной царил такой же бедлам, и даже на кухне уже успела засесть небольшая компашка. Ну а в родительской спальне периодически кто-то уединялся. Солидная трёшка была отдана на откуп гостям, пока хозяйка беззаботно кружилась вокруг стола с закусками.
Этот квартирник организовала одна из подруг Снежаны, но Савелий не запомнил её имени. Какая разница, как её звали, когда таких, как она было за последнюю неделю штуки четыре? Юношу ни разу не привели в по-настоящему важную компанию. Все эти золотые детки, вольные поэты, сумасбродные художники, праздные мажоры и прочие «товарищи» были обычными людьми. Он знал это. Потому что ещё ни разу сестра не шепнула ему на ухо «смотри, он из наших». Савелий понял, что она не собирается знакомить его с кем-то полезным.
«Так, и с чего бы начать? Кто из них связан с одарёнными? Может, я просто не умею чувствовать чужие способности, поэтому не замечаю их? Надо завести с кем-нибудь разговор».
Савелий ощущал себя шпионом на задании, но благодаря выкуренной сигарете нервозность слегка отступила. Очередная песня западных звёзд сменила другую, танцующие заулюлюкали, одобряя разнообразие репертуара, и импровизированный танцпол на ковре пополнился новыми кутилами. Юноша улыбнулся, бросив взгляд на это веселье, но подойти не решился. Щеки до сих пор краснели, когда ему приходилось говорить с кем-то из местных.
— Эй, а ты чего стоишь? — послышался приятный мужской голос над самым ухом. Дыхание незнакомца опалило кожу, вызвав волну мурашек. Савелий вздрогнул и резко обернулся. В полумраке на лицо незнакомого парня попадали лишь блики от зеркального шара и свет фонарей с улицы, но юноша смог кое-что рассмотреть: светлые кудрявые волосы, отращённые чуть ниже слегка лопоухих ушей, тонкие черты лица, скрашивающие этот небольшой дефект, и выразительная улыбка, от которой сложно отвести взгляд. Любитель подкрадываться однозначно был хорош собой. А ещё слегка навязчив.
— Просто стою… А ты кто? — голос предательски дрогнул.
— Ты не знаешь? Серьёзно? Меня зовут Анджей, можно просто Джей, — кудрявый обаятельно улыбнулся, протягивая руку. Савелий постарался улыбнуться в ответ, но получилось кривовато. Он нерешительно пожал протянутую кисть. Пальцы Анджея были на редкость длинными. Такие ещё называли музыкальными.
— У тебя интересный акцент… — юноша замялся, будто перед ним была красивая девушка. Было у этого Анджея какое-то странное обаяние.
— Польский. Моя мать полячка, отец русский. Мы давно живём в Москве, но от акцента я избавиться не смог, — парень говорил очень мелодично, но при этом не совсем правильно. Савелий смутился ещё сильнее. В душе поднялось беспокойство. И со временем оно лишь усиливалось.
— А почему я должен тебя знать? Ты кто-то вроде местной звезды? — он чувствовал, что звучит как наивный мальчик, но старался добавить в голос больше уверенности.
Анджей улыбнулся и неожиданно потянул его за рукав кофты на танцпол. Прикосновение даже через одежду вызвало лёгкий трепет. Юноша удивлённо посмотрел на него, но послушно подался вслед.
— Так, народ, позвольте я кое-что поставлю, хочу приобщить нового друга к прекрасному, — кудрявый протиснулся к магнитофону, пару мгновений искал нужную кассету на столе и спустя несколько секунд промотал карандашом до нужного местами.
— О, это же «Cheri Cheri Lady»!
— Опять ваш «Modern Talking»…
— Джей, а когда ты нам сам споёшь?
— Да, Джей, спой!
Толпа загалдела. Анджей примирительно выставил ладони вперёд.
— Не сегодня, сори. У меня нет с собой гитары.
Тусовщики подняли шум: кто-то был разочарован, кто-то принял слова спокойнее. Но никто не стал приставать с дальнейшими расспросами или просьбами.
Серебристый «TOSHIBA RT» замигал красными лампочками, огоньки по которым расходились подобно волнам, и комната вновь наполнилась музыкой. Незамысловатая, но ритмичная и приятная мелодия звучала свежо. Сладкий голос Томаса Андерса с первых же секунд заворожил, увлекая в какую-то воздушно-романтическую атмосферу, пропитанную нежностью и толикой мечтаний. Толпа не смогла сдержать восторженных криков и многие поспешили занять место на «танцполе», разбиваясь на пары или небольшие группки. Савелий слегка потерялся, его непроизвольно оттеснили поближе к Анджею, толкнув буквально в его объятия. Парень довольно хмыкнул, когда Сава неловко стукнулся носом о его грудь. Разница в росте была не большой, около семи сантиметров, но всё же чувствовалась.
— Тише, не упади, — смеясь, проговорил новый знакомый, легко и ненавязчиво скользнув рукой по спине. Чужие прикосновения не были непристойными, но юноша стушевался и постарался не смотреть в глаза этого странного парня. Щёки невольно налились пунцовым, пылая огнём, словно тело лихорадило.
«Наверно, в комнате просто душно».
Савелий попытался отстраниться, но потерпел неудачу. И вовсе не потому, что его крепко держали. Просто тело отказывалось слушаться.
— Анджей…
— Тише, не бойся. Давай просто потанцуем? Нам никто не помешает, обещаю.
Чужие руки легко развернули его, словно безвольную куклу, и юноша ощутил спиной крепкое и сильное тело. Анджей не прижимал вплотную, оставляя пространство для манёвра, но двигаться слишком свободно не давал. Савелий был растерян, смущён и совершенно не представлял, как себя нужно вести. Он никак не мог понять, что происходит.
— Могу я узнать, как тебя зовут? Раньше я тебя не видел, — губы шептали ему в самое ухо, почти касаясь. Почти целуя.
— Савелий… — собственное имя сорвалось с губ, словно стон. Становилось жарче, пульс ускорялся, а единственная реакция, на которую он был способен — безоговорочное послушание и покорность. Это определённо было странно и неправильно, где-то в глубине души хотелось сопротивляться и бежать прочь.
— Как интересно… — промурлыкал парень. — Знаешь, Савелий, а ты ведь не простой парень. Не так ли?
— Я не понимаю, о чём ты, — юноша попытался извернуться, но Анджей легко удержал его. Музыка продолжала играть, а строчки песни будто нарочно вторили потаенным помыслам.
«Take the chance for romance»
— Ты знаешь. Я почувствовал это, когда вошёл в комнату. Кроме тебя тут больше нет никого такого… холодного.
После этих слов всё внутри и правда похолодело. Зрачки расширились от испуга.
— Не бойся, я же попросил. Мне до твоего холода нет никакого дела, разве что… Прикоснуться хочется, — чужие губы совсем мягко коснулись уха. Ноги подогнулись, от удивления и резкой волны жара Савелий едва не упал, но крепкие руки его удержали. Во рту пересохло, язык будто прилип к нёбу.
— Не надо… — голос осип.
— Обещаю, я не сделаю больно, — Анджей перешёл на шёпот, и его акцент лишь усилил томность слов. Мурашки прохладной волной прошлись по спине, словно кто-то провёл пером за ухом. Сава зажмурился. Он лихорадочно пытался понять, что с ним происходит. Внутреннее чутье почему-то не улавливало опасности, но какое-то неведомое чувство на грани восприятия пыталось подать сигнал «SOS».
«Почему я не могу сопротивляться? Он что, колдует?!»
До Савы наконец дошло, что не так. А Анджей за спиной продолжал тихо шептать, словно демон-искуситель.
— М, а ты интереснее, чем я думал… Раньше мне такие подарочки не попадались. Тем более нераспакованные.
Последнее слово припечатало своей двусмысленностью, как упавшая на голову гранитная плита. Савелий зарделся, сгорая от стыда.
— Вижу ты понял, о чём я. Вроде взрослый мальчик, уже давно не ребёнок, даже сложен уже как мужчина, а никого не было… Прямо-таки примерное мамино золотце. Люблю таких… — узкие ладони скользнули по телу, бесстыдно ощупав изящный изгиб талии.
Юноша ещё раз попытался отпрянуть. Выходки кудрявого ловеласа вышли за все разумные пределы пристойного.
«Почему никто не видит, что он ко мне липнет? Мы же в самой гуще толпы, почему никто не пытается помочь?!»
Затылок лизнул холодный язык страха.
— Отпусти, меня ждёт сестра…
— О, сестра… Дай угадаю, которая на балконе сейчас стоит? Не волнуйся, она нам тоже не помешает. Я хорошо знаю Снежану. Она бы с радостью захотела оказаться на твоём месте. Но сегодня мне интересен ты.
«Откуда он знает, что Снежана на балконе? Он же только что пришёл...»
Песня кончилась, магнитофон прокрутил плёнку и зазвучала новая мелодия, встреченная свистом и очередной порцией радостных криков.
Савелий видел, как все просто продолжали танцевать, болтать и пить. Никто и взгляда не бросил на его перепуганное и смущённое лицо. Даже темнотой в комнате это нельзя было оправдать. Его словно бы никто не видел.
— Что происходит?
Ему впервые за долгое время стало по-настоящему страшно. Даже когда его гнали по лесу с простреленной рукой он отчётливо понимал к чему всё ведёт: догонят — убьют. Но сейчас всё было иначе — опасности для жизни не было, была лишь полная неизвестность и непонимание происходящего. И эта неизвестность пугала больше всего. Даже не перспектива чего-то неприятного, а то, что люди, окружавшие его со всех сторон, по всем законам логики вели себя неправильно. Так просто не должно быть.
— Я же сказал, что нам никто не помешает. Ты слишком ценен, я не могу упустить такой шанс.
Анджей бесцеремонно прижался к нему сзади и припал горячими, влажными губами к изгибу длинной шеи. Сава ахнул. И тут же зажал себе рот ладонью, не веря, что издал столь томный звук.
— Вижу тебе начинает нравиться… Просто не сопротивляйся. Каждый получит то, что захочет.
— А если я ничего не хочу? — юноша нашёл в себе силы развернуться к нему лицом. Глаза Анджея в темноте слегка светились. И свет этот был тёплым, словно солнечные лучи, пронизывающие янтарь. Он действительно колдовал, вот только сущность этого колдовства была от некроманта сокрыта.
— Хочешь. Посмотри вниз, — Анджей подмигнул.
Сава опустил взгляд и с недоумением посмотрел на собственные джинсы. И как он только умудрился не заметить эрекцию?
— Это твоих рук дело? — испуг прошёл, верх взяла злость.
— Ну, пока что не рук, но да.
— Что ты со мной сделал? — недовольно спросил юноша, совершив над собой усилие. Он понимал, что долго не сможет противостоять его магии. Сава чувствовал, что тает, как свечной воск. Взгляд бессовестных глаз заставлял облизываться в предвкушении чего-то волнительного.
— Лишь немного разжёг в тебе огонь страсти, — в руке парня промелькнули озорные искры, и он легонько толкнул Саву ладонью в грудь. Внутри разлилось тепло, расходившееся по телу из солнечного сплетения, будто на грудь положили разогретый на солнце камень. А затем в паху сладко заныло. Юноша закусил губу и отвернулся, стараясь не смотреть в лицо Анджея. Он ещё пытался выбраться из силков липкой паутины.
Цепкие пальцы схватили за нижнюю челюсть, причиняя дискомфорт. Сава открыл рот, чтобы возмутиться, но чужой жадный язык не позволил ему даже замычать. Умелый и дразнящий поцелуй увлёк его, лишив воли и возможности сопротивляться. Последнее, о чём юноша успел трезво подумать, было сейчас далеко.
«А-Цзань, помоги!»
***
Анджей увлёк его из гостиной в как раз освободившуюся родительскую спальню. Закрыв дверь изнутри, он повалил юношу на пребывающую в совершенном беспорядке двуспальную кровать. На полу валялись бутылки и использованные презервативы. Звуки веселья из-за стен доносились глухо, словно комната отделилась от всего мира, оказавшись за стеклом.
— Я не возьму у тебя слишком много, лишь то, что мне положено. Я вижу, что судьбой ты обещан не мне, так что развлечёмся мы совсем немного. Но если тебе понравится, я не прочь продолжить потом, — парень навис сверху, продолжая жадно целовать в шею, совершенно не заботясь о том, услышат ли их и останутся ли следы на коже. Сава чувствовал, что останутся. Но сейчас он не мог сопротивляться. Лишь желал, чтобы Анджей не останавливался.
Руки сами нашли ширинку и пуговицу на джинсах. Савелий торопливо избавил себя от одежды, совершенно не понимая, что творит. Он хотел Анджея. Хотел мужчину. И не видел в этом ничего страшного. Критика пропала, осталась только страсть.
— Думаю, мне стоит тебя кое-чему научить… Но сначала, скажи-ка мне, милый, как тебе больше всего нравится дрочить?
— Я не знаю… — сбивчивым голосом прошептал юноша. — Я этого не делал ни разу.
— Поразительно, я таких невинных лет двести уже не ловил, поверить не могу! — лицо Анджея удивлённо вытянулось, он даже на какое-то мгновение перестал лезть целоваться.
Одурманенный чарами Сава сам потянулся к нему, жалобно касаясь губами уголка его рта. Юноша просился неумело, пытаясь получить ласку как котёнок, тыкаясь мордочкой.
Парень хитро улыбнулся и подарил ему ещё один горячий, долгий поцелуй. Рука умело легла на твёрдый и влажный от смазки член, и Сава тихо всхлипнул ему в губы.
— Тебя ещё никто там не касался? — парень отстранился, напоследок жадно лизнув его в уголок рта.
Юноша закивал, смотря на него страдальческим и затуманенным взглядом.
— Мне и правда выпал джекпот…
К чему такая радость, Сава совершенно не понимал. Он видел, как распалился и развеселился его новый знакомый, как вновь загорелись медовым огнём его глаза, и как он припал губами к низу живота. Влажные прикосновения языка и губ сводили юношу с ума. Чужая рука неторопливо двигалась по стволу члена, меняя темп. Анджей будто выбирал, какие ласки Савелию понравятся больше. Он менял направление, количество пальцев, скорость, даже добавлял вторую руку. Многообразие ощущений свалилось на Саву, подобно лавине. Он и помыслить не мог, что член можно трогать так по-разному. Теперь он жалел, что сам всю жизнь воздерживался от этого.
— Пожалуйста, помедленнее… Двумя руками… — собственный голос казался юноше эхом из другого мира. В голове шумело, сердце гулко стучало в груди. Он не мог думать, только желал поскорее получить удовольствие.
Ответа ждать не пришлось. Анджей выполнил его просьбу моментально, любуясь как отзывается на его ласки невинное тело. Сава облизнул пересохшие губы.
— Хочешь, я покажу тебе ещё кое-что приятное? — польский акцент Анджея сводил с ума, а мурлыкающие интонации отдавались сладким предвкушением.
— Да…
Горячий и влажный язык лизнул головку как леденец. Сава всхлипнул, зажав рот ладонью. Анджей не собирался останавливаться. Погружение в чужой рот оказалось умопомрачительным — парень умел делать глубокий минет и явно знал, как нужно правильно ласкать.
Хотелось стонать, умолять и толкаться внутрь. Сава с трудом сдерживался, позволяя более опытному любовнику творить с собой всё, что тому вздумается. Анджей не пытал его этой сладостью долго. Точнее юноша не смог выдержать чувственного испытания до конца.
Сначала Сава не понял, что с ним произошло. В глазах потемнело, ноги совершенно ослабели, а тело было напряжено до предела. Бесконечная гонка за самым желанным в мире призом окончилась головокружительной победой и протяжным томным стоном. Свой голос он тоже не сразу узнал.
Анджей расположился лёжа на кровати между его ног и старательно слизывал сперму в его члена. Белые нити тянулись от языка к набухшей головке. Очень смущающее зрелище, если не сказать больше.
— Что ты делаешь? — Сава всё ещё был в плену сладкой неги и с трудом соображал, что происходит вокруг, но даже в этом состоянии действия парня показались ему странными.
— Получаю энергию. Уж прости за пошлость, самые сливки с тебя собираю. Девственники больше всего энергии дают, а ты ещё и некромант. Даже представить не можешь, как дико я хочу ещё. Ты ведь не против? — глаза Анджея продолжали гореть внутренним светом. Осмыслить сказанное юноша не мог, как и сопротивляться. При предложении продолжить тело отозвалось новой волной возбуждения.
Анджей погладил его по колену и легко уложил на бок.
— Брать тебя сзади несподручно, поэтому сегодня я научу тебя сексу без проникновения.
«В каком смысле — брать?»
Сава искренне не понимал, что собирается с ним сделать Анджей. В деревне его воспитывали строго, никаких порно-журналов у него отродясь не было, за любые вопросы, касательной этой сферы жизни его наказывали, а когда старшего брата лет в тринадцать дед поймал за дрочкой, Сава надолго запомнил, что делать так нехорошо. Уж больно долго на руках и заднице Игоря заживали следы от тяжёлой пряжки армейского ремня.
— Ты правда не знаешь? Милый, да ты просто золотце… — рассмеялся мелодичный голос за спиной и Сава ощутил тяжёлое сбивчивое дыхание любовника. Анджей зарылся лицом в длинные каштановые волосы, прижал Саву к себе, вдыхая его запах. Он приспустил джинсы.
В ягодицы упёрся возбуждённый член, пачкая их вязкой естественной смазкой. По позвоночнику прошлась волна мурашек. Сердце забилось чуть быстрее, разгоняя кровь в жилах.
— Мне не будет больно? — Савелий попытался отстраниться, но руки удержали его, по-хозяйски ложась на талию.
— Я обещаю, проникновения не будет. Дай мне немного времени, нужно много смазки. Сорвать этот цветочек не мне предназначено, не боись, золотце, — ладонь звонко шлёпнула по упругой ягодице, сорвав с губ громкий жалобный стон. Анджей примирительно погладил место шлепка, успокаивая потревоженную кожу. Сава облизнулся и, не помня себя, прошептал:
— Ещё…
— Понравилось? — оживился парень, отвесив ещё один смачный шлепок, на этот раз немного посильнее. Юноша всхлипнул и потёрся о его член. Где-то в глубине сознания ещё оставались капли рационального мышления. Сава понимал, в какую жаждущую подстилку его превращали эти касания. Но сейчас ему не было стыдно. Стыдно будет потом.
Анджей тонко чувствовал его настроение и не заставил беднягу долго страдать: рука умело шлёпала, гладила и мацала податливые изгибы юного тела. Кожа горела, краснела от ударов, а твёрдый, как камень, член истекал каплями прозрачной смазки, скатывающимися по стволу словно топленый свечной воск.
— Тебе нужно будет сжимать бёдра, когда я начну двигаться…
Сава лежал на боку, ощущая, как по щекам чертят дорожки горячие слёзы. Ему не было страшно, ему не было больно, и даже морально паршиво пока тоже не было. Он просто хотел, чтобы Анджей был с ним.
Тонкие пальцы нанесли смазку на внутреннюю сторону бёдер, и юноша ощутил, как между его ног, касаясь члена и мошонки, скользнул влажный и горячий ствол. Анджей двигался плавно, лишь подбирая темп.
— Сожми колени, тебе понравится, — горячее дыхание обожгло как пар, пульсирующий член скользил между бёдер, создавая трение и задевая его член. Ощущения действительно оказались прекрасными. Савелий прежде не знал, что такой настоящее наслаждение. Но обжигающий стыд и чужое наглое желание показали ему это.
Любовник прижимался к нему всем телом: одной рукой он придерживал юношу за талию, а второй ласкал сосок, нежно массируя его пальцем. Ритмичные движения отдавались обоюдным удовольствием и комнату наполнили разноголосые сбивчивые стоны.
На этот раз Сава почувствовал приближение кульминации. В глазах снова потемнело, будто мир решил ненадолго прекратить существование, а тело и сознание затопило ожиданием самого главного события. Второй оргазм оказался намного сильнее первого, и если бы юноша мог видеть себя со стороны, то решил бы, что умирает от удовольствия. Сперма испачкала простыни, а чужое семя окропило его живот и член. Они лежали в обнимку, не в силах даже двигаться.
— Твой холод было сложно побороть. Но я знал, что мой огонь сильнее… — уже привычный польский акцент по-прежнему ласкал слух своей гнусавостью и неправильным, но таким очаровательным произношением.
— Что ты такое… — на последнем издыхании смог простонать некромант, чувствуя себя финалистом марафона.
— Ты правда хочешь знать? — Анджей нежно погладил его по плечу, поправил кофту, которую до этого бесцеремонно задрал выше груди, и отстранился.
— Хочу. Как только я приду в себя, ты пожалеешь… — Сава едва мог двигаться, этот сумасшедший выпил все его силы.
— Разве тебе не понравилось? Я был нежен, честно, даже показал тебе парочку приёмов на будущее. Твой любовник будет в восторге.
Услышав вопрос, юноша смутился. Он кое-как смог обтереться об простыню. Тело не слушалось, шум в ушах мешал думать. А намёк на любовника заставил память вытащить из недр сознания знакомый образ.
«А-Цзань…»
— Откуда ты знаешь, что я некромант? — юноша решил перевести тему.
— Я это чувствую, — легко и просто ответил Анджей, бодро натягивая трусы и джинсы. Он казался ещё более энергичным и живым, чем до соития.
— Если ты кому-нибудь расскажешь, я… Я… — Савелий попытался подняться на локтях, но не преуспел. Парень быстро оказался рядом и уложил его назад. Ладонь ласково скользнула по его щеке.
— Не расскажу, не бойся. Мало кто может рассмотреть твою истинную сущность. Я сразу увидел два твоих дара, даже тот, о котором ты предпочёл бы молчать. Не волнуйся, другие этого не видят. А мне нет пользы об этом докладывать. Ты такое золотце, что мне совсем не хочется тебя губить. Вот бы все мальчики были такими сладкими, — он мечтательно прикрыл глаза. — Знаешь, если твой полумёртвый красавчик тебя отошьёт, я согласен согреть твою постель вновь.
— Замолчи, — напоминание об оставленном в деревне друге резанули по сердцу куском острого льда.
— Не злись, золотце, тебе идёт быть холодным. Ты же у нас повелитель нежити. Заклинатель праха, если хочешь. Поэтично ведь звучит? — мелодичный смех Анджея заставил бы смягчиться любое сердце. Но только не сердце Савелия.
— Я спросил у тебя, что ты, мать твою, такое… Ты ведь ведёшь себя как больной ублюдок. Ты… ты изнасиловал меня!
— Но тебе же понравилось, — Анджей говорил так, будто совершенно не понимал тяжести содеянного.
— Ты меня околдовал! Скажи, ты оморочник, да? Меня ведь поэтому никто не видел в комнате, когда ты начал клеиться? Хотя погоди, как же тогда те искры и свет твоих глаз? И твоя оговорка про двести лет.
— Если я расскажу, ты не поверишь, — он присел на край кровати, спиной к Саве.
— Я уж постараюсь.
— Вообще-то это тело, лицо и имя принадлежат не совсем мне, а моему воплощению. Мне нравится быть Анджеем, — парень погрустнел и тяжело вздохнул, глядя на свою руку. Даже акцент куда-то пропал. — Давно я так удачно не перевоплощался. У него столько возможностей, он сын богатых родителей, талантливый музыкант, душа компании, а его мать… Ах, его мать… Ты видел когда-нибудь балерин в живую? В молодости она была чудесна, помню всё как вчера.
Савелий никак не мог понять, кто перед ним. Но то, что это вовсе не человек и даже не колдун, понял сразу.
— Сколько тебе на самом деле лет?
— Я не помню. Пару сотен точно есть, я бросил считать. Я столько раз воплощался в телах своих потомков, что уже устал следить за количеством. Твои предки когда-то назвали меня богом. Богом любви и страсти. Слышал про Леля, сына богини красоты и любви Лады?
Он удивления Савелий забыл, как дышать. Даже в голове слегка прояснилось.
— Ты божество? Неужели остальные боги тоже не выдумка? — даже злость куда-то отступила под гнётом любопытства.
Лель посерьёзнел.
— Я… не знаю. Я ничего не помню. Только себя и свои жизни среди людей. И прошу, не говори никому о том, кто я. Я рассказал лишь для того, чтобы уравновесить наше положение. Я знаю кто ты, и ты теперь знаешь кто я. Нам нет смысла выдавать друг друга. Теперь ты понимаешь, что я вовсе не желаю тебе зла? — без обворожительного акцента и напускной игривости он казался даже трогательным. Но Сава был категоричен. Напоминание о произошедшем снова вернуло юношу в реальность.
— Ты что, правда не понимаешь, что сделал со мной? Ты…
— Прости. Я не удержался.
— Ты думаешь, это мне поможет? Да даже то, что ты чёртов бог, меня не волнует. Я атеист, понял? Мне плевать, ты… — на глаза навернулись слёзы. Теперь уже по-настоящему слёзы обиды и горечи. Дурман спадал, тело наливалось силой, а вместе с этим приходило осознание.
— Не знаю, что ты забыл в этом городе, но прощу, уезжай. Не все будут так добры к тебе, Сава. Как только все узнают, что ты такое, тебя захотят убить. Беги пока можешь. И не верь сестре. Никому не верь, — Анджей внезапно склонился над ним и вновь прильнул к губам. Юноша слабо трепыхнулся, но в следующий миг просто отключился.
«Да как я вообще теперь смогу кому-нибудь верить?!»
***
— Где мой брат? — Снежана на нетвёрдых ногах вышла с балкона и оглядела толпу в гостиной.
— Не знаю, вроде с Джеем вышел куда-то, — отмахнулась Лидочка, наворачивая канапешки.
Девушка мгновенно протрезвела.
— С Джеем?!
