Твои шрамы на моем теле

Гарри протянул свою палочку приветливо улыбающейся секретарше Аврората, но его губы не дрогнули в ответной улыбке. Женщина принялась вносить данные в журнал посещений, периодически задавая вопросы по протоколу. Гарри отрывисто отвечал ей, едва сдерживая нетерпение. Он перевел взгляд на часы, висящие на стене за ее спиной, и раздраженно смежил веки. Слишком долго. Каждая секунда ожидания натягивала струны нервов все сильнее, они буквально вибрировали от электрических разрядов, проходящих от одного нейрона к другому. — Одну минуту, сейчас я проведу вас в кабинет, — сказала женщина, взяв в руки перо и пергамент с эмблемой Министерства в левом верхнем углу. Пока женщина отправляла служебную записку в Отдел Тайн, перед мысленным взором Поттера само собой возникло лицо Пэнси, то, какой он увидел ее у кабинета директора. Он принял решение в тот же момент, это оказалось чем-то само собой разумеющимся. Арест миссис Паркинсон не был его проблемой, но Гарри, определенно, мог стать тем, кто ее решит. — Мистер Гавейн ждет вас, — наконец, секретарь поднялась на ноги. Она вышла из-за стола и вернула парню палочку, разглядывая его с таким неподдельным интересом, что Гарри стало не по себе. Он кивнул в ответ на ее пожелание удачного дня и прошел к обычной деревянной двери с закрепленной на ней табличкой с именем главы Аврората. Гарри никогда не привыкнет к этому. Уважение во взглядах. Поттер был натаскан на глубокое отвращение и пренебрежение по отношению к себе, которое Дурсли даже не пытались скрыть. Неприязнь, брезгливость. Даже омерзение. Игнорировать все это стало привычкой, такой же, как касаться шрама на лбу в моменты задумчивости и волнения. Поэтому где-то глубоко внутри он иногда ощущал, что не заслуживает этого. Своей новой жизни. Он не хотел стать Избранным, тем, о ком пишут в газетах, но так случилось, и дело было вовсе не в его особых качествах. Всего мгновение, которое изменило его жизнь. То, что привело его в эту точку, где он мог просто прийти в Аврорат и запросить встречу с Гавейном Робардсом, и тот перенесет свои дела, чтобы принять его. Гарри видел, как секретарша быстро вывела сообщение об отмене собрания с Невыразимцами. Войдя в помещение, Гарри едва удержался от того, чтобы не поморщиться: в нем было ужасно накурено. Он осмотрелся, отмечая, что в кабинете ничего не изменилось, все так же по-военному просто: дубовый письменный стол, несколько стеллажей и кресла для посетителей. Ничего лишнего. За рабочим местом сидел крупный мужчина, который даже не поднял голову от своих бумаг при его появлении. Поттер остановился недалеко от него и раздраженно нахмурился. Никакой реакции. Робардс продолжал молча водить пером по пергаменту, как будто был здесь один. — Мистер Робардс, я хотел с вами поговорить, — подал голос Гарри, осознав, что ждать бесполезно. Мужчина нехотя поднял голову и посмотрел на него. Выражение лица главы Аврората было угрюмым, но Поттера не слишком заботил этот факт. У него была четкая цель, для осуществления он пойдет на.. многое. — Мистер Поттер, — голос Робардса зазвучал колко, — вы, верно, думаете, что раз спасли мир, то теперь можете постоянно заявляться сюда без приглашения и мешать людям работать? — он сделал паузу, наверное, чтобы накопить еще больше яда. — Кого собираетесь спасти на этот раз? Поттер в раздражении заходил желваками, глядя на мужчину тяжелым взглядом. Тот явно имел в виду ситуацию с Нарциссой Малфой, когда Гарри свидетельствовал в ее пользу. Но Гавейн Робардс создавал впечатление человека, который привык общаться приказами: четко, конкретно. Не всегда корректно. Был ли смысл ходить вокруг да около? — Эвелин Паркинсон, — сказал он. — Я слышал, ее будут судить. — Ума не приложу, откуда у вас эта информация, — произнес мужчина, сузив глаза. Дело действительно не освещалось в прессе, если бы не Макгонагалл, Гарри никогда не узнал бы о нем. — Но, предположим. Эта информация не является закрытой. — Могу я узнать причину, по которой миссис Паркинсон была задержана? — спросил Поттер. Он видел, как Робардс в раздражении поджал губы после его вопроса. Он и без того напоминал Гарри бульдога, но теперь это сходство сложно было игнорировать. — Сядьте, — бросил он, дернув рукой с зажатым в ней пером в сторону кресла для посетителей. Его тон звучал нарочито дружелюбно, когда он заговорил снова, но это ощущение явно было обманчивым. — Не кажется ли вам, мистер Поттер, что вы снова лезете не в свое дело? — Вы не ответили на мой вопрос, — упрямо стоял на своем Гарри. — Работа моего Отдела, как и всего Министерства, вас не касается. Один раз Визенгамот позволил вам повлиять на ход судебного разбирательства, но.. — Мы оба понимаем, что суд — это просто спектакль, приговор давно вынесен, — оборвал его Поттер, полностью отключив свой инстинкт самосохранения. Гарри говорил это и задним числом осознавал, что избрал неправильную тактику. Нападение — это то, что вынуждает людей защищаться. А Робардс, несмотря на свой суровый вид, был обычным человеком. — Мне жаль, что я стану тем, кто спустит вас с небес на землю, но вы не Мерлин, Поттер, — каждое его слово сочилось раздражением, которое мужчина тщетно пытался скрыть. — Не вам решать, кто должен быть наказан, а кто нет. Сказав это, он опустил голову и снова принялся что-то писать, словно ставя точку в их разговоре. Как бы не так. — У нее даже не было метки, — холодным тоном напомнил Гарри. — Какова настоящая причина? Вы ведь можете ответить на этот вопрос, раз дело рассматривается открыто? Он не мог. И поэтому рука с пером на мгновение замерла в воздухе, но мистер Робардс быстро взял себя в руки. Слишком быстро. Идеальная выправка. — Эти люди собственноручно избрали путь изоляции от остального общества, — он говорил размеренно, продолжая писать, и это было тем, что ещё больше расшатывало нервную систему Поттера. Его тон и скрип пера о пергамент. — И к чему это привело? Как будто корень всех проблем был в этом. Или это были те слова, что позволяли ему спать по ночам? Парень щелкнул челюстями, ощущая, как его затапливает ярость. — Необходимы коренные изменения, иначе это повторится вновь, — он звучал, как заевшая пластинка. — Наказание — это то.. — Наказание не за преступление, а за потенциальную возможность совершить его? — Гарри услышал в своем голосе злость. Это был истинный смысл слов Робардса. То, что он вкладывал в них изначально. — Это не имеет ничего общего со справедливостью. — Не стоит искать в этом справедливость, мистер Поттер, — голос у Гавейна звучал скучающе, — так работает система правосудия. Я имею в виду, реальная система, — он сделал ударение на последние слова, посмотрев Гарри прямо в глаза. — Суть не в том, чтобы было правильно и честно, а в том, чтобы найти виновных. И наказать их. — Иными словами, вам нужна только видимость? — прищурился он. Гарри редко злился по-настоящему, но это был как раз тот случай. Видимо, мужчина уловил в его тоне нечто такое, что заставило его прекратить изображать занятость и отложить перо. — Вы молоды, — наконец, произнес он, — поэтому реагируете так остро. Люди требуют возмездия, и мы можем им его дать. Такова цена спокойствия в обществе, и мы готовы ее заплатить. Гарри хотелось биться лбом о стену, только чтобы не слышать его слова. Только бы не задумываться над ними. Но Робардс теперь смотрел на него прямо, и в его взгляде читалось что-то, с чем парень не мог спорить. Вселенская усталость. Понимание ситуации. То, что прежде было тщательно скрыто за броней, которую так легко было принять за банальное желание отомстить. — Жизнь невиновного человека — невысокая цена? — медленно проговорил он, отказываясь верить в реальность происходящего. Когда Гарри принял решение прийти сюда, в нем жила надежда, что это ошибка. Просто случайность. Но вместо этого он получил подтверждение тем мыслям, что крутились в голове, но от которых он просто отмахивался, потому что они звучали как.. конец. Конец всему, ради чего они сражались, все они. Прямо на глазах его идеалы, сталкиваясь с реальностью, превращались в жалкий трухлявый пень, который можно было полностью разрушить одним ударом ботинка. — Это чисто практическое решение, — проговорил Робардс жестким тоном. — Если растение заражено, то его выкапывают вместе с корнем, чтобы болезнь не пошла дальше. Гарри неосознанно коснулся рукой шрама, ощущая, как что-то давит на грудь и плечи, не давая вдохнуть. Чистокровные всегда жили своей собственной экосистемой, законы и механизмы которой не всегда понимали остальные волшебники. Они были другими. Они мыслили иначе. И непринятие другими их взглядов стало тем, на чем смог сыграть Волдеморт, чтобы развязать войну. Гарри претила сама мысль об этом, но.. он не мог не признать, что в словах Гавейна было зерно истины. Что если новый Реддл уже учится на Слизерине или любом другом факультете? Он никогда не задумывался об этом. Но те методы, к которым прибегало Министерство.. Гарри сжал зубы и попытался подавить в себе горячую волну чего-то, что каждый раз заставляло его поступать правильно. Так, как должно. Что-то, что было вшито в его ДНК так прочно, что ему приходилось упираться всеми силами, лишь бы заглушить эту эмоцию. Это было еще тяжелее, потому что он никогда не пытался сопротивляться этому чувству. Что-то происходило внутри него, что-то, что он не мог контролировать. — Вы сделали свое дело, мистер Поттер, — сказал глава Аврората, наблюдая за тем, как Гарри приподнял очки и сжал переносицу двумя пальцами, — но все остальное вас не касается. Поверьте мне, проще будет всем, если вы просто.. абстрагируетесь. Он слушал его и не слышал за шумом крови в ушах. Гарри в очередной раз подумал о Пэнси. Что будет с ней, если ее мать окажется за решеткой? Он не узнал, что такое настоящая семья, но всегда будет помнить тот привкус горечи, который ты ощущаешь, когда остаешься совсем один. Совсем. Один. Эти мысли медленно забирались в его голову, затмевая собой все остальное. Он вспомнил ту Пэнси, которая прошлой ночью пришла к нему в полном отчаянии, но никогда бы этого не признала. Она тянула к нему руки, как будто это было самой естественной вещью в мире, но он не обманывался относительно происходящего. Каждый ее жест сквозил безысходностью, он видел обреченность в ее зрачках, — и это было истинной причиной. Она искала защиту, но тонкая пленка из недоверия все равно покрывала ее всю, с головы до кончиков пальцев ног. Даже в тот момент, когда ее губы дрожали от подступающих слез, она гордо вскидывала подбородок, пытаясь скрыть это. Наверное, в каком-то роде Пэнси была сильнее его. В ней все еще был жив этот механизм, который заставлял ее сопротивляться, но в Гарри он сломался в тот самый момент, который навсегда изменил его жизнь. И привел в эту самую точку. Он закрыл глаза, выдыхая и понимая, что есть только один выход. Выход, который его не устраивает. Сделка с совестью, в сущности, не такая уж высокая цена, чтобы больше не чувствовать одиночества.

***

Гермиона бросила на Поттера укоризненный взгляд, когда тот отложил книгу, при этом громко шоркнув раскрытыми страницами о стол. Парень коротко качнул головой в знак извинения, но Грейнджер уже вернулась к своим записям. Гарри откинулся на спинку стула и размял шею, пытаясь взбодриться. Он уже две ночи спал урывками и ощущал себя разбитым, хотя было всего около шести часов вечера. Это не имело ничего общего с физической усталостью. Мысли роились в его голове, жаля изнутри и посылая в мышцы сигнал встать и сделать хоть что-нибудь. Хоть что-то, чтобы заткнуть сожаление, которое ощущалось, как открытая рана в грудной клетке. Поттер снова посмотрел на подругу, которая что-то писала, низко склонившись над столом, и подумал о том, что прийти сюда было верным решением. Привычная обстановка действовала, как ушат ледяной воды. Все, что он мог сделать, уже было сделано с утра в Министерстве. Теперь существовал только его выбор. И последствия этого выбора. Гарри выстукивал пальцами по коленке, концентрируя всю свою нервозность в этих движениях. Мысли снова вернулись на несколько часов назад. Сознание продолжало выматывать его, как будто он недостаточно раз прокрутил в голове эти события. Робардс разрешил ему внести залог за миссис Паркинсон. Было очевидно, что никому не нужны эти пожертвования, ведь исходные условия были таковы, что она и не должна была суметь достать деньги, но в глазах общественности это было тем, что могло бы оправдать ее. Гарри помнил, как слова царапали его горло, когда он давал слово, что подобного больше не повторится. Он не станет больше пытаться вмешиваться в систему правосудия, потому что этот механизм складывался годами, и не он будет тем, кто его разрушит. Он кивал, соглашаясь, но все внутри него сопротивлялось. Произносить это значило соглашаться с тем, что мир летит к черту, а он не хотел верить в то, что это так. Гарри не знал, зачем попросил Робардса об этой встрече. Суд должен был состояться только завтра, но теперь парень мог быть спокоен насчет его исхода. И он точно знал, что в Министерстве ей не навредят, потому что самого факта ее ареста было достаточно, но.. возможно, это было банальное любопытство. Они были похожи. Тот же враждебный взгляд и гордо вскинутый подбородок, только волосы длинные и собраны в изящный пучок на затылке. И начала она сразу с нападения, прямо как дочь. Но Гарри уже знал этот защитный механизм, при котором ты ранишь, чтобы не ранили тебя, и ничуть не удивился. — Мистер Робардс ввел меня в курс дела, — сказала она вместо приветствия, как только их оставили наедине. Она говорила быстро и отрывисто, будто боялась, что ей не дадут договорить. — Каковы ваши цели, мистер Поттер? Что вам нужно? Я не верю в альтруизм, даже если речь идет о вас, и хочу знать, что я должна.. — Дело не в вас, миссис Паркинсон, — он оборвал ее прежде, чем женщина успела закончить. У Гарри пальцы сводило от желания провести рукой по шраму, но он понимал, как глупо это будет выглядеть со стороны. Он нервничал. Ужасно нервничал под ее взглядом, и поэтому решил, что лучше будет просто сказать ей сразу. — Дело в вашей дочери. — Что с Пэнси? — ее взгляд вспыхнул беспокойством, перекрывающим все остальное. Гарри качнул головой в сторону стула, призывая сесть напротив. Их разделял стол, но, казалось, это были километры, настолько разными были их миры. Ее осанка была идеально прямой, и Поттер неосознанно тоже сел ровнее, раздумывая, как подойти к главному. — Что с ней? — настойчиво повторила она свой вопрос, вглядываясь в его лицо. — С ней все хорошо, — быстро сказал он, но тут же запнулся, осознавая, насколько абсурдно это звучит сейчас, когда ее мать сидит напротив в министерской комнате для допросов. — Она.. в порядке, — и после небольшой паузы, как будто прыжок в ледяную воду: — Мы связаны. Гарри ожидал любую реакцию, — шок, удивление, гнев, ужас, — но точно не того, что она вдруг расслабится. Он опешил, наблюдая за тем, как женщина выдохнула, и ее плечи медленно опустились. Как будто все это время ее мышцы были скованны спазмом. Облегчение в ее зрачках нельзя было ни с чем спутать. Он совершенно ничего не понимал. Ему почему-то хотелось оправдаться, хотя, вроде как, было не за что. Гарри ощущал себя ужасно глупо, но ее молчание было хуже всего. Кажется, у него были какие-то проблемы с тишиной, потому что он не выносил ее. — Я сделал это не потому, что мне что-то нужно от вас, — сказал Поттер, совершенно сбитый с толку ее реакцией. — Я просто.. — Мерлин... Я рада, что это Вы, — перебила его миссис Паркинсон дрогнувшим голосом. — Я не.. — Гарри попытался что-то сказать, но его прервали. Дверь отворилось, и в проеме показалось угрюмое лицо одного из Авроров. — У вас осталась минута. — Да, спасибо, — кивнул Гарри и снова перевел взгляд на мать Пэнси. Ему было не по себе из-за ее реакции, и парень был рад секундной передышке, которую дал ему подчиненный Робардса. Он не знал, какие процессы происходят в ее голове, но все это время миссис Паркинсон сканировала его черты. Как будто придя к какому-то решению, она качнула головой и подняла взгляд, встречаясь с ним глазами. — Я действительно рада, что моей дочери не придется провести жизнь, оправдывая ужасные поступки человека, находящегося рядом с ней, — сказала она, и Поттер смог уловить в ее голосе грусть. — Ей повезло. Думаю, вам обоим повезло. Она так многого не знала. — Я не был бы так в этом уверен, — нахмурился он, подразумевая то, как ее дочь воспринимает их связь, но Эвелин покачала головой. — Предназначение не всегда милосердно. Вы должны знать это, как никто другой. Его родители. Их Предназначение поступило с ними жестоко, и это было еще одной вещью в списке того, в чем он считал себя виновным. Список был слишком длинным. У него не было возможности просто взять и начать новую жизнь, хотя после войны он тешил себя иллюзиями, что это работает именно так. Но все то, о чем он по-настоящему жалел, все плохое, о чем ему хотелось бы забыть, — все это тоже было огромной частью его существования, которую парень не мог просто начать игнорировать. Гарри с пугающей ясностью осознал, что суть не в том, чтобы выиграть войну, а в том, чтобы сделать это с наименьшими потерями. Но для этого не всегда следует поступать правильно в привычном для него понимании. Поттер никогда не задумывался о своем будущем серьезно, просто потому, что прошлое держало его слишком крепко. То, что происходило с ним после войны, не имело ничего общего с обновлением, скорее холодная пустота, которую нужно было чем-то заполнить. И он, наконец, понял, чем. Глядя на то, как Аврор уводил миссис Паркинсон, он подумал о том, что, возможно, его Предназначение уже сработало. Это был первый раз, когда у Гарри возникла мысль связать свое будущее с Авроратом.

***

— Смотри, куда прешь! — огрызнулась Пэнси, бросив гневный взгляд на Джимми Пикса, который ощутимо задел ее плечом, пытаясь протиснуться в Большой зал. Кудрявый гриффиндорец обернулся и посмотрел на нее с таким видом, будто это было сделано вовсе не специально. Но то, как подрагивали уголки его губ, силясь растянуться в пакостной ухмылке, говорило само за себя. — Я случайно, — почти пропел он, и Паркинсон вонзила ногти в ладонь, умоляя себя сдержаться. Весь тот негатив, что копился в ней последние дни, подступил к верхнему слою кожи и выступал на ней крошечными капельками яда, и поэтому лучше бы он не трогал ее. Лучше бы он просто пошел дальше, для его же безопасности. Но Пикс всегда был придурком, об этом знала вся школа. — Как ты вообще, Паркинсон? — спросил он, полностью оборачиваясь к ней и тем самым создавая пробку возле двери. Около них стремительно собиралась толпа зевак, для которых не существовало занятия более интересного, чем посмотреть на чью-то ссору. — Слышал, твою мать арестовали, — продолжал он будничным тоном, как будто обсуждал светские новости. Что-то внутри нее дрогнуло после этих слов, но девушка мгновенно взяла себя в руки и сощурилась, с презрением глядя в румяную физиономию. Под ее взглядом Пикс явно стушевался, но он уже начал эту игру и не мог спасовать. Не сейчас, когда рядом столько людей. — Мой отец работает в Отделе магического правопорядка и рассказал мне об этом, — пояснил он стоящему около него гриффиндорцу, имени которого Пэнси даже не помнила. — Приятно знать, что Пожиратели получают по заслугам, — фыркнул кто-то справа от нее. Пэнси видела светлую макушку Драко, который пробирался к ней сквозь толпу, расталкивая студентов, но ей это было не нужно. Она буквально ждала возможности выплеснуть свои негативные эмоции и теперь не собиралась ее упускать. Джимми Пикс просто не знал, с кем связался. — Так что, Пэнси? Ты следующая на очереди? — глумливо продолжал он, поддерживаемый выкриками толпы. — Можно нескромный вопрос? У тебя есть метка? — спросил он, наслаждаясь тем, как вытягиваются лица зевак. Ей бы хотелось увидеть лицо Джимми Пикса, да и каждого из этой толпы, если бы она рассказала им, какая у нее есть метка. Пэнси ощущала злорадное удовлетворение даже просто от мыслей об этом. — Ага, — холодно улыбнулась она, и он сразу осекся, явно сбитый с толку тем, что она не разозлилась. — А ещё нас с детства обучают Непростительным, хочешь проверить? — проговорила она и сунула руку в карман мантии, будто собираясь достать палочку. Пикс натурально побледнел, как будто поверил в этот блеф. Салазар, какой придурок. — Мне ведь нечего больше терять, Пикс, — едко продолжала она, но гриффиндорец перебил ее. — Я бы на твоем месте даже не шутил так, Паркинсон, — он вскинул подбородок и посмотрел на неё свысока, силясь придать себе значимости. — Слишком шаткое положение, чтобы.. — Пикс, завали ебало, — бросил Драко, подходя к ней, хватая за локоть и оттаскивая назад. Тот гневно дернул подбородком и сощурился, потому что это всегда работало так: они могли сколько угодно обсуждать их за спиной или пытаться достать поодиночке, но не иначе. А если что-то отвлекало их от заданного курса, вся бравада мгновенно слетала. — Просто хотел сообщить новости о твоей матери, — сказал он, справившись с собой, и посмотрел на Пэнси. — Разве ты не хочешь знать, что с ней? Девушка нахмурилась. — О чем ты? — быстро спросил Малфой, крепче сжав пальцы на ее локте. Удерживая от необдуманных действий. — Ну как же, разве ты не знала? — притворно удивился Пикс. — Гарри внес залог за нее. Уже второй раз, когда он проявляет подобное милосердие, — он ухмыльнулся, наблюдая за тем, как меняется выражение на их лицах. — Вы должны быть благодарны. Оба. С мамой все в порядке. Эта мысль молнией пронеслась по сознанию, но тут же потонула в целом ворохе других. Пэнси напряглась и покосилась на Драко, отмечая, что на его челюсти заходили желваки от злости. Все вокруг загалдели, — непонимающе, удивлённо, возмущенно, — обсуждая новость, пока Джимми Пикс наслаждался произведенным эффектом. Пэнси выдохнула и выдернула руку из захвата Драко, ощущая, как в ней борется две совершенно противоположные эмоции. Облегчение и.. жгучий стыд. Все эти люди вокруг, их разговоры. От этого можно было сойти с ума. Малфой просто послал их к черту и был прав, но ей хотелось закричать, чтобы это прекратилось. Но горло будто сковал спазм. Это было что-то вроде панической атаки, которая мгновенно трансформировалась в гнев, стоило ей увидеть в толпе лицо Поттера. Пэнси ухватилась за это чувство, потому что не было в мире ничего более привычного, чем ненавидеть его. Та самая точка опоры, которая была ей необходима. Он пробирался вперед, не отрывая от неё взгляда, в котором читалась чистейшая паника. Ну уж нет. Нет. Девушка резко развернулась и, расталкивая локтями студентов, принялась пробираться к выходу из Большого зала. Это походило на бегство? Пэнси так не считала. Убегать от проблем было вообще не в ее характере, но, когда дело касалось Поттера, ее инстинкты работали иначе. Она просто должна оказаться от него подальше, чтобы собрать себя по кусочкам. Снова. Студенты расступались, давая ей дорогу. Пелена злых слез застилала глаза, и Паркинсон ничего не могла с собой поделать. Ни-че-го. Она почти бежала, преодолевая этажи и коридоры, пока не влетела в туалет для девочек на третьем этаже. Быстро подошла к раковине и, выкрутив вентили дрожащими руками, запустила ладони под воду, пытаясь успокоиться. Вода всегда действовала успокаивающе. Дверь скрипнула через минуту, и Пэнси вся сжалась. Она знала, что Поттер пойдет следом, знала и боялась этого. Она не хотела видеть его. Или чтобы он видел ее. Девушка обернулась с четким намерением прогнать его. Появление Поттера полностью разрушало тот план, которого она хотела придерживаться. Но ему всегда плевать на любые планы. Пэнси облизала пересохшие губы, чувствуя на языке привкус соли и горечи, и только тогда осознала, что плачет. Слезы непрерывным потоком стекали вниз по ее лицу, смешиваясь с частичками потекшей туши, и отдельные капли срывались с подбородка на форменную блузку, оставляя на ткани безобразные черные разводы. Это было проигрышем. Нет, полным крахом. Потому что у нее даже не мелькнула мысль попытаться как-то остановить это, отвернуться или даже уйти, чтобы он не видел. Она даже ощущала какое-то странное удовлетворение от того, что, наконец, выглядит так же жалко, как ощущает себя внутри. — Нравится, Поттер? Это должно было прозвучать едко, достаточно для того, чтобы слой яда, осевший на коже парня, вызвал у него токсический шок. Но вместо этого голос дрожал и срывался, как будто она в шаге от истерики. Гарри смотрел на нее прямо, и в этом взгляде не было ни капли сочувствия. Он просто стоял напротив, на расстоянии не больше вытянутой руки, но казалось, что между ними могла поместиться целая галактика со всеми ее планетами и звездами. И это было хорошо. Это было правильно, потому что руку она смогла бы легко протянуть. — Ты специально сделал это, — выплюнула она, грубым жестом убирая влагу со щеки ребром ладони. — Знаешь, какое влияние имеешь на меня, знаешь, и жестоко воспользовался этим. Она несла полную чушь и четко осознавала это, но не могла остановиться. Ей просто хотелось сделать ему так же больно, как было ей. Она не должна чувствовать это одна. — Да, — просто кивнул Поттер, и Пэнси запнулась. Вряд ли на свете была вещь, с которой он не согласился бы сейчас, только бы она перестала плакать, — это моя вина. Я сделал это с тобой. Его слова, а может быть, успокаивающий тон голоса, сработали диаметрально противоположно. Пэнси втянула воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь остановить рыдания, но громкий всхлип вырвался из горла, а по щекам устремился новый поток слез. Мерлин, почему он просто не уйдет? Разве он не видел достаточно ее унижения сегодня? Пэнси сжала губы в тонкую линию, пытаясь унять их дрожь и ощущая, как те остатки гордости, что остались в ней, поднимают голову. — Уйди, — процедила она, но сразу же снова сорвалась на крик. — Оставь уже меня в покое, я не хочу видеть тебя! Она сцепила пальцы и отступила на шаг, стараясь урвать хоть немного безопасного пространства, где его запах не будет выжигать ее легкие изнутри, не будет гребанной заботы вопреки всему, от которой ей было тошно, потому что она ее не заслуживала, — не от него, — не будет зеленых глаз, которые еще ни разу не смотрели с осуждением. Не останется ничего, только враждебная пустота, границы которой настолько размыты, что почти отсутствуют. — Ты глухой, Поттер? Свали отсюда! — Пэнси, — мягко произнес он, и она захлебнулась криком, уставившись на него во все глаза. Она ощущала, как мурашки жути бегают вдоль позвоночника, потому что его взгляд кричал о том, что он знает правду. Она может сорвать связки, доказывая обратное, но он просто принесет бодроперцовое зелье и останется с ней, пока не станет лучше. Это уже отпечаталось в его радужках, намертво, как его гребаный шрам на лбу. Как такой же шрам у нее на ребре, прямо под грудью. Я вижу тебя насквозь. Я прихожу снова и снова, потому что ты зовешь меня. Ты кричишь о своем одиночестве, и поэтому я приду, сколько бы ты меня ни отталкивала. — Заткнись! — взвизгнула она, надвигаясь на него и толкая в грудь. Гарри по инерции сделал шаг назад, пытаясь сохранить равновесие, но больше не шелохнулся. — Мерлин, заткнись ты уже! Оставь меня в покое! — Я не уйду, — твердо сказал он. — Я.. черт! Я сделал это не с намерением оскорбить тебя, хотя, уверен, ты думаешь именно так. Она и правда так думала, хотя в глубине души понимала, что это просто сумасшествие. Но он зашел слишком далеко, слишком много видел. Вернее, она позволила ему увидеть слишком многое, и ощущала себя почти обнаженной сейчас. Он спас твою мать. Он взял на себя слишком много и влез туда, куда ты не просила. Он сделал это из заботы, а не чтобы навредить тебе. Он зашел слишком далеко, минуя все твои защитные механизмы. Ей хотелось закричать из-за всех этих мыслей, но вместо этого Пэнси сделала то привычное, что умела делать лучше всего. Ей ведь станет легче, если больно будет им обоим? Должно стать. — Питаешь слабость ко всем несчастным и обделённым, Поттер? — выкрикнула она, гневно сверкнув глазами, блестящими от слез. — Нашёл очередную сломанную вещь и теперь хочешь починить ее, потому что иначе тебя разорвёт изнутри от несправедливости мира? Так вот знай, некоторые вещи сломаны настолько, что чинить их бессмысленно. Ты не сможешь спасти всех вокруг, — Пэнси слышала, что ее голос дрожит от подступающих рыданий, но все равно продолжила. — Ты даже себя спасти не можешь. Ее голос подлетел к потолку и отскочил от каменных сводов, оседая на их плечах частичками пепла. Слова, колющие, режущие не хуже самого острого лезвия, достигли цели. Она видела жгучее разочарование в его взгляде, боль, и все равно.. понимание. Он протянул к ней руку, но Пэнси судорожно всхлипнула и, оттолкнув его, вылетела из помещения, не понимая, почему ее сердце все равно болит. Она ведь сделала все правильно, как всегда. Почему так больно?