Burn In Hell

      Кто бы мог подумать, что на природе может быть настолько замечательный сон? Казалось бы, против него изначально было всё: комары и жучки, тесная одежда, земля, совершенно не похожая на мягкий матрас, и даже не было возможности чем-то накрыться. Однако сейчас он слышит сладкое пение птиц, солнце своими лучами игриво целует его закрытые веки, под боком было очень тепло, а нос ласково щекочет что-то… Стоп. Солнце? Дилюк забыл разбудить его? Барбара!       Он резко сел, игнорируя потемнение в глазах от смены положения. В его руках был чёрный сюртук. Вероятно, Рагнвиндр накрыл его, когда тот невольно ёжился от ночной прохлады чисто по инерции, а не потому что действительно ощущал дискомфорт. Ему никогда не бывает холодно, ему порой это бывает даже необходимо, а вот сам Дилюк был мерзлявым, нуждаясь в тепле, жарких каминах и в этом невыносимо жарком чёрном сюртуке, которое так и притягивает к себе палящее мондштадское солнышко. Этот жест вызывал множество вопросов. Но он предпочтёт их не задавать, потому что возле разведённого костра на корточках сидел его спутник, что-то колдуя с едой. Чувствовался немного неприятный запах только-только обработанного свежего мяса. А ещё Кэйа был уверен, что обнимался с его предметом гардероба в каком-то бессознательном бреду, потому что так навязчиво обволакивающий аромат парфюма Дилюка было очень сложно игнорировать. И он точно это заметил.       — Доброе утро. — заметив пробуждение Альбериха, он выпрямился и поприветствовал его, возмутительно небрежно проведя ладонью по белоснежной рубашке, оставляя уже далеко не первый кровавый след.       — Дилюк, а как же… Что вообще… А Розария…? — окружающая ситуация его подняла, а разбудить забыла, поэтому огромное количество вопросов не формировалось в цельные предложения.       — Сейчас где-то около семи утра. Мы всё ещё в Вольфендоме, Рэйзор пока не возвращался, но мимо нас недавно пробежал один из волков. Подозреваю, что из его стаи, поэтому думаю, что поиски продолжаются. На рассвете я увиделся с Розарией. Объяснил ей положение дел, но она очень долго пыталась увязаться со мной. Получилось убедить её, что с тобой всё в порядке, и что ситуация под контролем. В ближайшие пятнадцать минут планируется завтрак.       — Благодарю за сводку утренних новостей! — кажется, сонная пелена постепенно отступает, и он куда отчётливее стал понимать происходящее. — Розария подумала, что ты закопал меня под каким-нибудь деревцем?       — Что-то вроде. — улыбнулся Рагнвиндр.       — Что на завтрак? — настроение было игривое, пускай он и знал, что Рагнвиндр явно не рассчитывал на нагловатого капитана.       — Ещё не уверен. Помоги мне, — он не глядя кинул себе за спину яблоко, будучи уверенным, что Альберих без проблем его поймает. — Оно сладкое? Взял с винокурни по пути, когда шёл после встречи с Розарией. Чистое.       — Вау. — немного удивлённо выдохнул Кэйа, не ожидая, что он действительно подсуетится за них двоих. Укусив яблоко, он довольно улыбнулся с набитым ртом.       — Шлаткое.       — Значит, куриные шашлычки.       — Ты же обычно их не так готовишь? — он недоверчиво прищурился, пускай тот этого даже не видел, повернувшись лицом к костру.       — И птиц я никогда раньше огненным фениксом не ловил. Всё бывает в первый раз, м?       — Нет, серьёзно. Причём тут сладкое яблоко?       — Правда не понимаешь?       — Ну да. — голос честно подтвердил это.       — Потому что ты их так готовишь. — теперь до него дошло. А ведь правда, Кэйа всегда старается добавить к мясу сладких фруктов, чтобы удовлетворить свои гастрономические предпочтения. — Я не умею нормально извиняться, поэтому сегодня мы едим сладкие куриные шашлычки.       — Не ты ли всегда считал это извращением?       — Возможно я. — хмыкнул он в ответ. — Подсоби.       Подошедший Альберих быстро смекнул, что теперь надобность в таком пламени исчерпалась, а мясо лучше прожаривается на углях. Слабые ледяные потоки постепенно успокоили огонь, сведя его на «нет», оставляя лишь угольки. Для их импровизированного завтрака жара должно быть достаточно. Наверняка он настолько торопился вернуться на пост, что даже не успел сказать что-либо обеспокоенным горничным или хотя бы кому-то из персонала. Яблоко — уже большая роскошь, и Кэйе правда приятно, что он подумал об этом. Хотя вовсе не обязан, ведь он даже не думал злиться или обижаться — попусту не сможет. Шашлычки были благополучно приготовлены и съедены.       — Это было лучше, чем я себе представлял все эти годы. — не без доли удивления отметил Дилюк.       — Я же говорил! Не попробуешь — не узнаешь, нравится тебе или нет. — ох, это чувство победы над вкусовыми предпочтениями избирательного Рагнвиндра!       — Я сдался перед твоими сладкими шашлычками, но морепродукты — никогда! — немного по-детски топнул ножкой винодел, скрещивая руки на груди и гордо задирая нос.       — Дай им шанс! Возможно, ты поменяешь своё мнение, если попробуешь суп, который готовит Чайльд из всяческих морепродуктов. Это правда вкусно! — с надеждой разрекламировал блюдо друга Альберих, надеясь развеять его предрассудки о Аяксе и морепродуктах. Больше он печётся, естественно, об осьминожках.       — Чтобы я? Ел еду, приготовленную Предвестником Фатуи? Кэйа, кажется, ты перегрелся на солнце, с тобой всё хорошо?       — Это сработал яд, который он мне подлил в суп в день нашего знакомства. — обиженно пробубнил капитан.       — Кстати, а как вы вообще познакомились? — стоило только открыть рот, чтобы ответить…       — Друзья! — к ним на небольшую поляну ворвался Рэйзор. — Мы нашли лагерь врагов. Девочка с ними. Мы долго следили и слушали, они не уйдут до заката. У них есть раненые.       — Спасибо за помощь тебе и Лупикал. Вы правда очень помогли. — улыбнулся Кэйа, потрепав мальчишку по макушке. — Веди нас, мы готовы.       Дорога шла относительно спокойно, потому что, как минимум, никто никуда не бежал. Волки рассредоточились по лесу, возвращаясь в своё логово — в их услугах больше не нуждались, а сами они старались избежать лишнего контакта с людьми. Только Рэйзор был достоин. Мальчишка привёл их к новому лагерю похитителей сокровищ. Поскольку все удобства были брошены в предыдущем лагере, этот выглядел куда беднее и неудобнее для пользования, но вариантов было немного.       — Я могу помочь. — серьёзно проговорил Рэйзор.       — Спасибо, но дальше мы сами. Пора и нам немного размяться, а то мы бездельничали, пока вы делом занимались. — демонстративно разминаясь, он улыбался ему, переполненный уверенности. — Нам же больше не придётся спектакли разводить.       — Я верю. Удачи! — кивнул ему тот и скрылся в лесу.       Кэйа и Дилюк потратили несколько минут на то, чтобы поделиться мнением насчёт ведения боя и обсудить наблюдение о вражеском лагере. Всё же изначально бить «в лоб» без какой-либо тактики было несвойственно ни одному из них. Особенно Рагнвиндру, который сам был готов выслеживать свою добычу из тени, подобно сове, а потом нападать так же стремительно, как его сокол. И выжигать всё на своём пути, подобно пламенному фениксу. Случившееся ранее — вопиющая случайность, которая не должна была произойти. И он всё исправит. Нет. Они исправят.       — Как ты там говорил, напомни? Беззащитный и потерявшийся? — улыбнулся Дилюк, крепче сжимая свой клеймор и готовясь к внезапной атаке.       — Разве? По-моему, горячий и опасный. — заигрывающе подмигнул Альберих, вырываясь вперёд.       Похитители сокровищ уже были готовы к тому, что на их лагерь могут напасть в любой момент, поэтому незамедлительно всем скопом ринулись в бой. Каждый из них сражался в своём ритме, когда их соперники были единым целым — сплочённой командой. Но всё изменилось в тот самый момент, когда Альберих сильно отшатнулся назад, встретившись со спиной Рагнвиндра — чаша весов тут же перевесилась в их пользу, когда позади себя каждый почувствовал надёжную защиту. Дилюк всячески старался помочь Кэйе с боковым флангом, который выпадал из-за отсутствия обзора. Взамен он всячески уберегал его спину от шального удара мечом или болтом арбалета. И в этом безумном дуэте они оба чувствовали себя максимально смертоносно, им любой противник вместе будет по плечу.       Но разница была лишь в том, что они толком не наносили удары, потому что враги наступали на них по своей инициативе. Они оборонялись, уводя их как можно дальше от палаток с ранеными бойцами. Никто из всей этой толпы ещё не был повержен, но что-то очень сильно смутило Кэйю. Он не может досчитаться одного из похитителей, и круговое движение не помогло выцепить его взглядом в пылу сражения. Не к добру. Или же просто трусливо сбежал? Послышался хруст ветки над их головами.       — Бонзай! — крикнул тот самый «сбежавший» стрелок своим сокомандникам, целясь в напавших на их лагерь самозванцев. Его союзники моментально отступили, чтобы их не задело шальным рикошетом или не метким выстрелом. В конце-концов, все эти отщепенцы и воришки были в большинстве своём лишь самоучками с сомнительной тягой к сомнительным приключениям.

Ни единой секунды на размышления.

Будучи абсолютно уверенным в своих действиях, он повалил Дилюка на землю, нависая над ним сверху. Тот не ожидал подобной подставы со стороны своего союзника, поэтому посмотрел на него напуганным взглядом, заприметив наверху стрелка. Смекнуть что к чему просто не успел. Кэйа улыбнулся ему самой тёплой улыбкой, которую тот никогда не видел раньше, и накрыл его глаза своими ладонями, чтобы ещё одна картина чьей-то смерти впредь не отпечаталась у него в памяти. И закрыл свои, стараясь не думать о щелчке арбалета, который сейчас будет. Он не сожалеет. Изначально целились в Дилюка. Голову заполонил какой-то очень громкий шум. Уже всё?       — Прекратите немедленно! — громкий девичий голос раздался с другой стороны лагеря. — Что здесь происходит, и почему мои друзья лежат на земле?       — Барбара! — хором вскрикнули её друзья — и новые, и «старые».       — Я требую объяснений! — она подошла к одному из похитителей сокровищ и грозно ткнула изящным пальцем ему в грудь.       — Они напали на нас, госпожа пастор! А этот, — он указал пальцем на поднявшегося с земли Рагнвиндра, отряхивающего свой сюртук. — Сжёг наш первый лагерь этой ночью. Мы в первый раз пытались сначала поговорить, но они ударили первыми. Что нам оставалось делать?       — Стоп, так это от них мы сбежали этой ночью? Совсем не подходит под описание, сказанное тобой ночью.       — Ну как же? Только посмотрите на него, он ведь…       — Только попробуй ругнуться! — топнула ногой Барбара, от злости надув щёки. — Идите по своим делам, у вас там столько пострадавших. То, что я залечила им раны — не значит, что им уже точно хорошо. Помогите им!       — Я так понимаю, что вы уйдёте с ними, Барбара? — даже как-то расстроенно спросил другой похититель более юного возраста, нежели остальные.       — Да, мне пора домой, я и так заставила поволноваться очень многих людей. Дальше вы уже справитесь, я не сомневаюсь. Пожалуйста, не хулиганьте! — улыбнулась им девушка, уводя своих спутников за руки из этого места в лесную чащу. Когда они ушли от посторонних взглядов, Барбара расплакалась, бросаясь на них с объятьями.       — Вы в порядке? Они не навредили вам? Ох, Барбатос, я так испугалась. Я думала, что не успела… — она крепче прижимала к себе двух мужчин, шмыгая носом и часто моргая от скапливающихся в уголках глаз слёз.       — Воу, постой, малышка! — рассмеялся Кэйа, погладив её по голове и чуть приобняв свободной рукой в ответ. — Это мы у тебя хотели спросить. Ты в порядке?       — Я в порядке, они попросили меня помочь раненому. Они ничего мне не сделали. Я пошла с ними по своей воле. — улыбнулась она, оглянувшись в сторону лагеря, от которого они отдалялись.       — Опрометчиво. — заметил Дилюк. Увидел заплаканный взгляд Барбары, которая беспокоилась за него и Кэйю, а не за себя, и немного смягчился. — Но я рад, что ты в порядке.       — Я тоже рада, что вы в порядке! — она обвила их локти своими руками, и они бодро зашагали в сторону города. — Кэйа, господин Дилюк, вы точно не ранены?       В этот момент Альберих ощутил на своей коже прожигающий взгляд. Он повернул голову и увидел глаза Рагнвиндра, переполненные праведной злостью. В его зрачках он видел самый настоящий пожар. Таким он не видел даже в те дни, когда его настроение было игривым — самым подходящим для того, чтобы вывести Дилюка из себя лишь ради того, чтобы увидеть на его лице хоть какие-то эмоции. Он зол. Очень. И Кэйа прекрасно понимал, что он держится лишь только ради младшей Гуннхильдр, чтобы та не была свидетелем драмы, которая её совершенно не касается. Он выразительно свёл брови на переносице и демонстративно отвернулся.       — Да, не переживай, мы в порядке благодаря тебе. Дорога до Мондштадта не заняла много времени. Чаща леса была куда приветливее в дневное время суток.       — Спасибо большое, что проводили меня. Я извинюсь перед сест… Действующим магистром и перед сёстрами церкви. Но стоит ли мне сейчас далеко от вас отходить?       — В смысле?       — Я много времени провожу с сестрой Розарией. Я научилась у неё наблюдательности. Я боюсь, что стоит мне уйти от вас хотя бы на пять метров — кому-то из вас будет необходима экстренная первая помощь и неделя в лазарете минимум.       — С чего ты… — нервно засмеялся Альберих, стараясь избавить пастора от лишних беспокойств, но Рагнвиндр совершенно не умел скрывать свои эмоции, если они у него в принципе были. Он обернулся на него, ища поддержки, но увидел приближающуюся кару в свою сторону. — Понял о чём ты. Не переживай. В крайнем случае — сам себе окажу первую помощь, не в первый раз.       — Если что — кричите. Я пойду медленно. — настороженно проговорила Барбара, медленными шагами приближаясь к воротам города, периодически оглядываясь. Капитан всё это время демонстративно махал рукой и улыбался.       Пейдж ушла, и теперь Дилюк развернулся в его сторону, скрестив руки на груди и буквально сканируя каждую случайно мелькнувшую эмоцию на его лице. У Альбериха по спине прошла ледяная дрожь от такого взгляда и такого мощного эмоционального проявления к своей скромной персоне. Самое что обидное — он даже не до конца понимал, чем же заслужил он то, что будет дальше. Он же просто хотел жизнь ему спасти. Вроде бы, ожидалась благодарность или максимум — бутылка вина за счёт заведения в конце этого путешествия.       Рагнвиндра же буквально трясло от того, как же ему хотелось сейчас съездить кулаком по этому самодовольному лицу. Он понимал, что Альберих не до конца осознаёт свою ответственность за случившееся. Вернее, он знает, что сделал, но даже и не предполагает, что об этом думает Дилюк. Если ему суждено однажды погибнуть на поле боя — так тому и быть. Он всего лишь одна из пешек. Рыцарь вне ордена, который посвятил свою жизнь восстановлению справедливости и защите мирных жителей своего родного города. Ведение бизнеса отца, содержание винокурни и его верного штата, подработки в таверне и прочие вещи, которыми он занимался изо дня в день — вторичны, и не приносили ему совершенно никакой радости. Он был один. Его сердце за все эти годы так и не смогло кому-то довериться и полюбить. А у капитана были стремления, друзья, мечты, хоть какой-то вкус к жизни. Возможно, даже любимый человек. И он был готов положить себя в лапы смерти вместо Рагнвиндра. Идиот. Какой же он беспросветный идиот.       — Мне кажется, тебе даже не нужно ничего говорить, у меня и так сейчас сердце остановится от твоего злого молчания. — нервно пошутил Кэйа свою немного корявую из-за стресса шутку.       — Я жду, когда ты потрудишься мне объяснить произошедшее в лесу.       — Архонты, ты всё же видел, как я обнимался с твоим сюртуком, да? — и снова. Совершенно не получается собраться.       — Нет! — раздражённо бросил Дилюк, сжав кулаки. — То есть, да, но дело не в этом. Ты прекрасно понимаешь, что именно я хочу узнать.       Мало того, что он чуть не умер в том лесу, так Дилюк ещё и был свиделетем позора безнадёжно влюбленного капитана. Просто замечательно. Барбатос, смотрящий на него безлико с высоты собственной статуи, наверняка посмеялся бы над ним. Ох, какое в этом году красивое дерево, как же давно он не рассматривал на нём мелкие детали…       — Дилюк, я… — и он запнулся, даже не зная, как оправдаться за это. Это произошло слишком спонтанно, он в такой ситуации, где счёт шёл на секунды, принял решение абсолютно не думая.       — Чуть не умер. — помог ему Рагнвиндр, стараясь сохранить беспристрастно-спокойное лицо, но было видно, что тот старается выдержать тот шанс высказаться, которым сам Альбериха и наградил. И слишком уж внимательно он смотрел на Кэйю, ловя каждое его движение.       — За тебя. — теперь фраза выглядела законченной.       — Кэйа, зачем?       — Тебе не нравится, что я хотел спасти твою жизнь? Что с тобой не так, приятель? — лучшая защита, как ему однажды советовала Розария, это нападение.       — Со мной всё в порядке. — Дилюк, очевидно, старался придерживаться этой же тактики. — Ни один нормальный человек не будет счастлив остаться живым ценой чужой жизни!       — Во мне взыграло рыцарское благородство! — выпалил он первое, что пришло на ум. — Это ты хотел от меня услышать?       — Ты снова мне лжёшь. — в голосе сквозило разочарование.       — Я не лгу тебе, я правда не знаю, что стоит сказать. Это вышло случайно.       — Ты улыбался, Кэйа. — Дилюк выводит на поле словесной битвы последний козырь. — Неужели всё настолько плохо в твоей жизни, что ты хотел умереть?       — Глупости! — моментально возразил Кэйа. Как бы любовные проблемы ни терзали его в разные периоды времени, но в целом его абсолютно устраивала собственная жизнь, и то, что в ней происходит. — Счастливее меня в этом городе никого нет!       — Тогда что это было?       — Ты не готов услышать это сейчас. — вся былая бравада резко улетучилась, оставляя слегка затравленный взгляд, полный боли. И впервые взгляд перестал справляться с чужим, опускаясь куда-то в район носков собственных сапогов.       Возможно, будь Дилюк чуть менее сдержан, чем обычно, то он бы от души рассмеялся. Альберих оказался засланным шпионом из другой страны, у него есть проблемы с алкоголем, его лучший друг — Предвестник Фатуи, а ещё он хорошо ладит с детьми и его метод приготовления сладкого мяса не так уж и плох.       — Удивительно, но ко всему, что может хотя бы косвенно тебя касаться, я практически всегда не бываю готов. — слабая улыбка тронула его губы, и это почему-то придало капитану немного уверенности. — Говори. С правдой справиться куда легче.       — Я влюблён в тебя ещё с подростковых лет. — на выдохе оттарабанил своё признание Кэйа, почему-то глядя тому в глаза с каким-то вызовом. Он перестал слышать что-то, кроме собственного безумного сердцебиения. — Безнадёжно и, наверное, навсегда. За годы, что ты отталкивал меня или вообще был так далеко отсюда… Я не смог справиться. Это единственное, что я так настойчиво волоку с собой из прошлого, которое всячески стараюсь изменить. И несмотря на то, что я доволен своей жизнью, позволить тебе умереть я не смог. Я улыбался, потому что перспектива умереть даже не так пугала, когда твоё лицо было настолько близко к моему.       Воспользовавшись абсолютно обескураженным состоянием Рагнвиндра, он подошёл к нему ближе, уже не опасаясь быть избитым. Он взял чужие ладони, скованные перчатками, и положил их ему на глаза, подобно тому, как это было в лесу. Дилюк совершенно не сопротивлялся, будто зачарованный поддавался на каждую нехитрую манипуляцию. И Кэйа осторожно поцеловал его в уголок губ, как бы задокументировав всё сказанное на чужих устах.       — Загляни ко мне, когда будешь готов всё же поговорить обо всём, что ты хотел узнать. — грустно проговорил Альберих, когда ответа от мужчины напротив всё же не последовало. — А если теперь не хочешь говорить, то всё равно загляни. Не хочу, чтобы мой визит в Ли Юэ был напрасным.       И он ушёл, оставив Дилюка в одиночестве, если не считать каменную статую Анемо Архонта рядом с ним. Тот был абсолютно сбит с толку, смущён, растерян и даже немного напуган. Он ожидал чего угодно — мыслей о смерти, множество сожалений, моральный долг или что-то в таком духе. С Кэйи бы сталось выдумать себе что-то, что даже с учётом их сложных отношений когда-то не было бы уже давным-давно забыто и прощено виноделом. Он, в общем-то, также давно отпустил ситуацию, произошедшею в тот самый день. Не забыл, но отпустил, храня лишь самое важное сердцу. Счастливое детство и фотографии, спрятанные в секретном отсеке ящичков его рабочего стола. Осталось только простить и снова пустить в своё сердце, но… Сможет ли Рагнвиндр наступить на горло своей гордости, своим принципам и перебороть себя, чтобы хотя бы спокойно поговорить? Слова Альбериха вызвали бешеный резонанс. Снова. Он даже немного печально думает о том, что без лишних мыслей об этом нерадивом капитане в разы спокойнее жилось. Однако он давно не чувствовал такой прилив жизни. Эмоции, чувства, переживания. Он ведь практически забыл, что это такое.       А сам Кэйа чувствовал себя разбито. Из-за обострения собственных чувств он не заметил мелкие проявления в выражении лица Дилюка, и поэтому отсутствие реакции на свои слова было сродни безразличию. Лучше бы его ударили или, как в самых ярких мечтах, прижали к себе и поцеловали уже куда более серьёзно, чем смотрели как-то непонятно и молчали. Не так себе Альберих представлял день, когда очередная правда раскроется, и Рагнвиндр узнает о его истинных чувствах. И поэтому теперь ноги ведут его в таверну — нет более подходящего дня, чтобы напиться до чёртиков перед глазами. А пальцы так и касались неверяще собственных губ. Поцеловал. Решился. Жаль, правда, что это, вероятно, был первый и последний раз. Лучший, чёрт подери, поцелуй в его жизни. Рагнвиндр же остаток дня посвятил тяжёлым размышлениям, чтобы в итоге после наступления темноты в Мондштадте в очередной раз не обнаружить Альбериха в его квартире. Этого человека не нужно просить дважды — он очень серьёзно относится к тому, что его пригласили заглянуть. Ровно как и предпочитает никогда не сомневаться в принятии каких-либо решений, очень быстро придя к готовности услышать ещё какие-либо потрясающие факты из жизни Кэйи Альбериха, которые так ловко обходили его стороной (или всё же их игнорировали?). И чем больше он узнавал, тем менее безразличным он казался.