Рядом с Евой

      Рука предательски дрожит, отказываясь слушаться в полной мере, а мысли путаются из-за пережитого ужаса, что довелось испытать мне в заброшенном доме моего доброго друга, Ольгимского Влада–младшего, потому письмо может быть неразборчивым и несвязным. Но я всеми силами постараюсь передать суть произошедших со мной пугающих событий, чтобы предостеречь того, кто вздумает добраться до тайны, которая открылась моим несчастным глазам. Хотя, возможно, лучше бы я забыла все это навсегда!       Попробую начать сначала… В Городе-на-Горхоне мои родители имели во владении обсерваторию, которая перешла мне по наследству после их трагической гибели. И когда жизнь в Столице начала меня тяготить как финансово, так и духовно, я решила приехать в этот маленький городок в добровольное отщепенство от цивилизации. И за те годы, что я провела в этом затерянном в Степи месте, я узнала множество преданий и легенд, которые теперь уже не видятся мне столь немыслимыми и невозможными, какими казались раньше.       Здешний бесхитростный быт сразу очаровал меня своей простотой и близостью к земле. Вдобавок, жители города оказались, по большей части, людьми образованными и интересными, поэтому я быстро нашла себе здесь приятелей. Одним из них стал упомянутый мной Влад–младший. Он вёл затворнический образ жизни, был нелюдим, но на мои пригласительные письма всегда отвечал согласием, и частенько наведывался в Омут. За чашкой крепкого чая мы могли проговорить до глубокой ночи.       Именно от этого человека я узнала о местной странной и даже пугающей мифологии, которую он изучал с маниакальной увлеченностью – о хтонических божествах и древнем культе Бодхо. И будучи человеком, одаренным любознательным умом и бурной фантазией, после его историй я, бывало, страдала от кошмаров – слишком ярко представлялись мне образы жизни Уклада, степного люда, про который красочно и со всеми возможными подробностями рассказывал мне Ольгимский–младший.       Однако, время шло, но мужчина не спешил приглашать меня в свой дом с ответными визитами вежливости. В гостях у Влада мне довелось побывать лишь единожды – вчерашним вечером, и видят боги, как я теперь жалею о своём согласии, а та злоклятая встреча стала для нас последней.       Записку от Ольгимского я получила ближе к обеду. В ней была лишь пара строк и адрес, по которому мне следовало прийти к назначенному времени. Что-то в его манере письма мне показалось странным: торопливый почерк, прыгающие от явного волнения буквы – все это было не свойственно моему другу, но я не придала своим замечаниям особого значения и, отмахнувшись от шепчущего предостережения шестого чувства, принялась готовиться к встрече.       Ровно в 23:00 я стояла на пороге полуразрушенного здания на окраине Жерла. Влад открыл мне не сразу, осторожно высунулся в дверную щелку, пугливо озираясь по сторонам, схватил меня за запястье и втащил внутрь помещения.       — На вас лица нет, что случилось? И к чему вы назначили такой поздний час для встречи, да ещё в заброшенном доме? — Я взволнованно глядела на своего приятеля, который сейчас спешно запирал входную дверь на увесистый засов.       — Ах, Ева, я так благодарен вам, что вы все-таки пришли! — затараторил Влад, повернувшись ко мне, — Только вам я могу рассказать о том, что обнаружил! Все это время, что я вас знаю, вы были мне прекрасным другом, верили в меня и поддерживали мои стремления, потому я сразу же подумал о вас, когда совершил своё открытие! Вы просто обязаны в этом участвовать!       Из его сбивчивой речи я не поняла ровным счетом ничего, и заметив смятение на моем лице, Ольгимский вновь схватил меня за руку и подвёл ближе к возвышающейся в центре комнаты насыпи, которая при ближайшем рассмотрении оказалась ни чем иным, как колодцем. Заглянув в его бездну, в попытке прикинуть глубину, я отшатнулась, ужаснувшись, ибо чернота, затаившаяся там, казалось, не имела предела.       — Боже, Влад! Вы же лучше меня знаете, что в Городе запрещено законом копать даже неглубокие ямы, что уж говорить о подобном!       — Поверьте мне, это сейчас совершенно не важно! Вслушайтесь… — Мужчина перегнулся через борт колодца и жестом велел мне следовать его примеру. Нехотя я склонила голову над зияющим провалом и тут же оцепенела от раздавшегося из чёрной глубины пульсирующего и чавкающего звука.       — Что это?... — Гулкий стук неизвестного происхождения в недрах темноты, обдавший меня неприятным холодком, не оставлял возможности списать его за слуховую галлюцинацию – он был реален до невообразимости.       — Слышите? — взволновано прошептал Влад, а в голосе его задрожали истеричные нотки. — Там что-то есть! Вне всяких сомнений! Это корень моих исследований, и сейчас мы с вами стоим на пороге великого открытия! А теперь помогите мне спуститься.       Ольгимский достал откуда-то ветхую веревочную лестницу и принялся крепить ее основание за каменный уступ колодца. Любопытство пересилило подступающий к горлу страх, и я поспешила на помощь другу. Когда лестница была надежно закреплена и сброшена в чернеющий прогал, Влад взял в руку старую закопченную масляную лампу и первым принялся спускаться вниз. Замешкавшись на секунду, я неуверенно последовала за ним. И чем глубже мы спускались в чрево бездны, тем сильнее я жалела о своей любознательности.       Когда мы достигли дна колодца, ноги погрузились в вязкую бурую жижу, а в нос ударил запах разложения, и я невольно зашарила рукой по карманам в поисках надушенного платка, чтобы с его помощью хотя бы чуть-чуть перебить эту ужасную вонь. Моего друга, однако, удушливый смрад совершенно не смущал. Высоко подняв над головой лампу, он осветил окружающее нас пространство. Тусклый огонёк выхватил из темноты покрытые омерзительными наростами стены тоннеля, разветвляющегося на два узких прохода, и Влад уверенно направился в сторону левого коридора, откуда отчётливо слышались неизвестные нам шумы. Преодолевая нарастающий ужас и отвращение, я шла за ним след в след, боясь упустить своего спутника из виду и навсегда потеряться в этом жутком месте.       Выбранный Ольгимским путь петлял и расходился множеством каналов, но мужчина каждый раз безошибочно находил на очередной развилке нужный нам коридор. Рокот и пульсации сотрясали стены подземного хода все сильнее, и с каждым шагом во мне росло неистовое желание повернуть назад и бежать-бежать как можно дальше от этих пугающих звуков инфернальной природы.       Но наконец, тесный коридор расступился и вывел нас в куполообразное помещение, из глубины которого и доносилась таинственная какофония. То, что открылось моим глазам в неровном свете лампы, невозможно представить и уж тем более описать здравомыслящему человеку! Мы оба тогда потеряли дар речи и способность двигаться, застыв как вкопанные напротив огромной, богопротивной, вибрирующей субстанции, отдаленно напоминающей óрган какого-то гигантского существа. Влад первым вышел из оцепенения и сделал шаг навстречу содрогающейся массе.       — Вот оно! Вы видите?! Вот оно, сердце всея Бодхо! Я знал! — закричал он в исступлении, воздев руки вверх. Лампа выскользнула из ладоней мужчины и ударившись об пол, разбилась, расплескав остатки масла, что тут же вспыхнуло, ярче осветив ужасающую картину. В эту же минуту словно отовсюду раздалось заунывное, пробирающее до костей клокотание и бульканье, а крупицы самообладания, что я так бережно старалась не растерять на пути сюда, покинули меня безвозвратно. Рассудок помрачился, и не помня себя от страха, я бросилась бежать, не разбирая дороги, лишь бы поскорее покинуть этот кошмарный зал и не видеть больше ту сущность, что таилась во мраке. Я слышала крики моего несчастного друга, но не находила в себе сил ни остановиться и подождать его, ни даже оглянуться.       Долго бежать в кромешной темноте мне не удалось, с разбегу я врезалась в резкий поворот коридора и испачкалась в отвратительной слизи, что покрывала его стены. Судорожно сунув руку в карман, я обнаружила там драгоценный коробок спичек, и с его помощь принялась освещать себе путь к спасению. Судя по тому, как рокот и крики за спиной постепенно стихали, я сделала вывод, что двигаюсь в верном направлении. И действительно, не прошло и десяти минут, как я вышла к основанию проклятого колодца, нащупала дрожащими руками конец веревочной лестницы и начала взбираться наверх.       Но даже оказавшись на поверхности, я не почувствовала облегчения. Из последних сил я ринулась к выходу из заброшенного дома и бежала до самого Омута. Накрепко заперев дверь, я сползла по стене на пол и дала волю эмоциям – меня колотил изнутри распирающий ужас, и в себя я пришла только когда часы в коридоре пробили шесть. За окном занималось утро, однако обманчивому солнечному свету не под силу было принести в мое пошатнувшееся недавними событиями сознание ощущение безопасности.       Только к вечеру этого дня я нашла в себе мужество для того, чтобы сесть и записать все то, что я пережила. Сейчас меня терзают угрызения совести, ведь я оставила несчастного Влада, своего друга, в той проклятой неизвестной бездне. Что с ним теперь? Жив ли он? Нашёл ли путь назад? Я пытаюсь отогнать эти мысли и не ввергать себя в еще более плачевное душевное состояние.       Решено. Сегодня ночью я покину этот чертов город и не вернусь сюда никогда. Покоя мне здесь больше не найти… А всех тех, чей путь будет пролегать мимо Города-на-Горхоне, заклинаю во имя всех святых – десятой дорогой обходите это гиблое место!…