Прошлое подобно разбитому зеркалу.
Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться.
(«Max Payne»)
Бегемот отмахивался от ударов изрядно уставших Данте и Вергилия, как от назойливой мухи – легко и непринужденно. Слова обмена телом его малость заинтересовали, в глазах что-то мелькнуло. Но только на мгновенье. Обмен был бы неплохим: тело взрослого полудемона, против тела потомка древних эльфов? Бегемот понимал, что это походит на размен шила на мыло, хоть они и могли виртуозно использоваться в разных областях. Всё это время он наблюдал за метаниями Цири в собственных кошмарах, а когда её разум надломился, осталось только показать, что же случилось на самом деле. – Если тебе интересна судьба Фен’Харела, то его убили, – заговорил после долго молчания Бегемот. – Впрочем, как и всех тех, кто решает достичь мира войной. Этот эльф поступил как умно, так и отвратительно: перенести в ад душу в мертвом теле, как в ловушке. Представляешь? Гнить заживо, без возможности умереть. Это воплощение самого настоящего некроманта или нежити. Вот только ты не была бы ни тем, ни другим. – Но раз я мертва, почему контроллер сказал, что живым тут не место? Бегемот поджал губы, явно не рассчитывая на такое быстрое развитие событий, желая вести все в удобном для себя темпе. – Потому что в твоем теле долгое время был я, – ничего демону не оставалось, как начать говорить, как было на самом деле, пусть и с опережением. Цири покачала головой. Снова предприняла попытку встать. Шумело море, пахло солью, дул легкий влажный воздух. Бегемот в теле человека продолжал восседать на камне. На его лице показалось куда больше этих черных слез. Пепельные волосы трепыхались на ветру. Руки еле заметно дрожали. Он с грустью смотрел на Цири. – Восстанавливал твое тело, которое еще окончательно не начало умирать. Не дал твоей душе уйти в поток, сохранил её целостность в тебе. Сам взял на себя роль ядра, который питал его. – Ты с самого начала знал, что вытеснишь мой разум? Тот договор был лишь красивой ширмой? – голос Цири дрожал. – Договор всегда для нас красивая ширма. Ты продаешь душу, и неважно что там по договору. Демоны живут тем, что отнимают жизни, совращают души. Такова наша сущность. Цири начала ощущать холод, который подступал к её рукам. – Восстанавливал тело для себя, получается так? – уточнила она. Бегемот взглянул на неё из-под упавших на глаза волос. Тяжело вздохнул, сжимая и разжимая руки. Кожа начала слетать с его кистей. – Мне хотелось прожить жизнь смертного, вспомнить ваши самые простые чувства: страх, ненависть, злость, любовь, отчаяние, надежду и эту невесть откуда взявшуюся веру. Они сражаются со мной, зная, что не смогут победить. Но сражаются. Это так… воодушевленно. Хотя, я ведь не могу знать как это, у меня нет души. Демон встал с камня. Сделал шаг. Рассыпался в черную пыль, снова принимая облик черного кота. Он лежал, откинув задние лапы, как будто не чувствуя их. Цири подошла, присела рядом, неуверенно протягивая руку к нему. – Я так устал, – прошептал он ослабевшим голосом. – Как же я устал. Ничего не кончается. И мое существование тоже. Я больше так не могу. Я пришел найти смерть в Пустошах, но нашел тебя. Придумал славную легенду, сделал так, чтобы демоны затащили тебя как раз туда, куда нужно было мне. Его тело становилось все меньше и меньше. Цири взяла его на руки, чувствуя, как его шерсть распадается на маленькие частицы. – С самого начала я знал – одному не отделиться от другого без последствий. Ангелы лишили меня почти всей моей силы, оставив маленькую часть. Все что я использовал, это была твоя сила, Цири, мне приходилось воровать, потому что сам я уже, увы, ничего не мог. Авторитет и мои заслуги еще заставляли многих предо мной преклонять колени. Но такое не могло продлиться вечно. – А нападение на Азазеля? Зачем это все? – Искал достойных, кого могу смело рекомендовать брату, как верных Аду и его могуществу. Впрочем, мне так захотелось. Знаешь, напоследок узнать, из какого теста вы слеплены. – Узнал? Бегемот слабо усмехнулся. – Да. Из одинакового, до тошноты правильного и жертвенного. Тоже готов отдать свою жизнь в обмен на твою. Цири сразу поняла о ком идет речь. Она ведь хотела спасти его жизнь не меньше, чем он её. Демон на руках стал совсем маленьким котенком. – У меня осталось не так мало времени, пожалуй, пора прощаться. – Спасибо, – прошептала, сдерживая слезы Цири. – За что это? – проскрипел Бегемот, пытаясь скрыть свои истинные чувства, до конца желая слыть циником. – Я мучил тебя кошмарами. – Ты отдаешь свою жизнь в обмен на мою. – Ага, – фыркнул Бегемот. – Считай это особой формой самоубийства. Цири смотрела искренне на умирающего демона. Он убрал весь свой напускной цинизм. – Это тебе спасибо, Цири. Перед смертью я прожил неплохое приключение, а под конец понял своего отца. Спустя миллионы лет. Лучше поздно, чем никогда? Цири всхлипнула. Она до конца так и не смогла ответить себе на вопрос, какие чувства вызывает в ней Бегемот и его противоречивые действия. – Да, лучше поздно, чем никогда, – кивнула Цири. Бегемот дернул усом. – Я никогда так не был близок к смерти. Цири сжала его крохотную лапу. – Но мне не страшно умереть ради кого-то. Страшнее всего, за мое существование было то, когда мой отец отвернулся от меня. Когда я осознал, кем я стал. – Я буду с тобой до конца. – Осталось немного. А эти кошмары… Они ведь больше не смогут сломить тебя? Она только сейчас ощутила тяжелый воздух Ада, который надавливал на неё с новой силой. К ней, пусть и медленно бежали Вергилий и Данте. Цири держала на руках маленького черного котенка, который еще пару мгновений назад назывался Темным владыкой Бегемотом. – Такого конца я не мог предвидеть для себя. Это оказалось чертовски приятой неожиданностью, – Бегемот посмотрел в глаза Цири, понимающе кивнул, улыбнулся по-доброму, как это позволяла его кошачья мимика. – Прощай, Цири. Его тело растворилось и то же мгновенье метка с руки ведьмачки пропала. Вся тяжесть Ада легла на её плечи, но она могла её выдержать. Все это время могла. Она поднялась, с её рук ссыпалось то, что некогда было Бегемотом. Тронный зал давно рухнул вниз, откинув братьев далеко назад и сейчас, видя, что потерянная Цири стоит посреди обломков, они, не понимая ничего до конца, шли неуверенно к ней. – Его больше нет, – сказала девушка, смотря на черный пепел, что стремительно летел с её рук. – Цири? – позвал настороженно Вергилий. Цири подняла на него глаза, в которых стояли слезы. Она потянулась к нему, ища опору в его объятиях. – Да уж, – проговорил подошедший к ним Азазель. – Габриэль любил людей. Этого у него было не отнять. – И где же он сейчас? – спросил Данте, напряженно оглядываясь по сторонам. Азазель вскинул голову к небу. – Вернулся к отцу, искупив свои грехи верой и принесённой жертвой. Габриэль никогда его не разочаровывал, – демон опустил голову, взглянув на Данте. – Даже когда отец скинул нас всех с небес, вырвав крылья, он верил в своих сыновей. И Габриэль смог вернуться. – Откуда ты знаешь? – спросил Данте. – Я увидел его вознесение. – Он с самого начала так хотел? – нахмурился Вергилий, все еще прижимая к себе плачущую Цири. – Вознестись? – вскинул вверх рыжие брови Азазель. – Габриэль не мог знать, что отец простит его. Он просто устал от этого существования. Вот и все. – Надо же, – прошептал Данте, пытаясь уложить в голове происходящее. – Для вас у меня есть еще кое-что, – сказал Азазель. – Это последнее, что вам остается решить, и больше вам в аду делать нечего.
***
– Я никогда врагом ада не был. Великолепный сценарий выставить меня размазней и найти оппозиционеров, верных только аду. А впрочем, неплохой вариант найти и тех, кто заслуживает смерти. Азазель вел троицу куда-то по коридорам, рассказывая интересные вещи про себя и Бегемота. – Я готов поспорить, что сейчас он запрет нас где-нибудь и с раскатистым смехом скажет, что мы тут сгинем, – проговорил Данте. – Не удивлюсь, – кивнул Вергилий. – Но ты не поверишь, как мне все равно. – Верю. Я устал не меньше твоего, так что был бы не против уснуть где-нибудь пусть и на нарах. Азазель повернулся к ним, демонстративно закатывая глаза. – Я вам даже место короля Ада предложил, никому из вас это интересным не показалось, – проговорил с ноткой обиды он. Цири держала за руку Вергилия, лишь кратко рассказав, что ей сказал Бегемот. Он не торопил её с откровениями, понимая, насколько ей непросто. – Лично я привык демонов убивать, а не руководить ими, – беззаботно ответил Данте. – Мне не очень хочется снова садиться на демонический трон, – отозвался следом Вергилий, когда Азазель перевел взгляд на него. – Пусть и более властный. – О как! – воскликнул демон. Он привел их в помещение, походившее на больничные палаты. Всюду кружили медсестры и санитары в белых одеждах. – Тут содержатся все те, кто пострадал от нападения ангелов на Лимбо, – Азазель провел рукой вдоль дверей. – Уже догадались к кому я вас привел? Цири почувствовала напряжение Вергилия. Она прижалась к нему, стараясь перенять его себе. – Спарда сражался не за Ад, – продолжал говорить Азазель. – Он сражался за то, чтобы вернуться к семье и остаться с ней. Но ангелы оказались беспощадны. В одной из палат, в кресле сидел пожилой мужчина, внешностью своей одаривший двух своих сыновей. Пепельные волосы братьев, высокие скулы Вергилия и крючковатый нос Данте. Его взгляд пустой и безжизненный. – Он понимает что-нибудь? – спросил Данте. Азазель покачал головой. – Память кое-какая сохранилась, но все же разум был выжжен ангелами. Вергилий подошел к отцу, присел рядом с ним. Тот никак не отреагировал. – Я столько лет хотел заглянуть ему в глаза и спросить его, где он был, когда на нас напали демоны, – проговорил старший брат. – Но сейчас я в такой растерянности. – Не ты один, – кивнул Данте, подходя сзади и кладя руку на плечо брата. – Цири, выйди пожалуйста. Нам нужно решить кое-что. Цири поняла, что имел в виду он. Она не могла их остановить, не хотела и не имела никакого права на это. Если бы с Геральтом случилось то же самое, он бы точно хотел освобождения. И Цири бы ему его подарила. – Но если они убьют его здесь, то душа его будет принадлежать аду, разве нет? – она повернулась к Азазелю. – Они убивают его не как демоны демона, а как дети человеческие своего отца, – ответил демон. – Такое убийство не заставит душу блуждать в потоке. И это не убийство, а освобождение. Вся сила в том, какие помысли тобою двигают. Разве ты еще не поняла этого? Цири отвернулась. Она смотрела в окно, вид которого простирался на все Лимбо Сити. Свет начал литься так, будто занимается рассвет. Азазель одобрительно кивнул. – Приглядись, девочка. Это называется освобождение демона из оков ада. Ей показалось, что прямо по солнечному лучу идет прекрасная женщина и воинственный демон.***
Азазель подготовил им портал, ясно дав понять, как настроить его в любое место, какое они захотят. – Вот и глаза Агриэля пригодились, – со смехом проговорил он. – Я вас тревожить не буду. Думайте куда топать, мне все равно. Желаю удачи и, надеюсь, больше не свидимся. После этих слов демон скрылся из виду, оставив троицу у портала. – И куда ты Данте? – спросил Вергилий. – Ясное дело, – фыркнул он. – Вернусь в свой офис, небось эти две фурии уже не оставили там ничего живого. Ну, а ты? Вергилий посмотрел на Цири, которая и сама не знала ответ на этот вопрос. – Ты говорила, что хотела проверить информацию того эльфа, – напомнил он ей. – Да, но я не знаю… Ты разве пойдешь со мной? – Пойду, а ты этого не хочешь? – Нет! – тут же всполошилась Цири. – Хочу, чтобы ты был рядом. Данте ухмыльнулся где-то позади. – Что ж, как закончите или заскучаете, милости прошу в свою нескромную обитель, – проговорил он. Потом перевел взгляд на брата. – Удачи. И берегите друг друга, ребята. Надеюсь, мне не нужно объяснять, как это делается? Он прыгнул в портал. Никто из собравшихся не любил долгих прощаний. – Ты просил Бегемота обменять меня на себя, – вдруг заговорила Цири. – Ты столько раз спасал меня, спасибо тебе. – Нет, Цири, – покачал головой Вергилий. – Это ты спасла меня.