Сквозь горизонт событий

— А теперь давай поговорим о том, что только что случилось, — поставив коронку Шакала на место, Белый Шум спаял место стыковки ультрафиолетовым облучаетелем, и обратился к брату прежде чем равнодушно отослать смутьяна: — Проваливай сейчас же. Кто-то должен убрать там за вами, и это точно буду не я. Оскалившись, Шакал вскочил с койки и, издав клокочущий гортанный рев, отодрал лицевую повязку. Его желание нагнуть тут всех и сразу белоснежный яут отнес в категорию «может подождать, пока они не приземлятся» и молча повел головой, показывая, что если тот не учешет сейчас – будет все совсем по-другому. С глухим рыком Шакал долбанул по двери и ушел из отсека, швырнув повязку под ноги альбиносу. Рассвет ухмыльнулся. Ну что за засранец такой? Совершенно не впечатлившись происходящим, Живая Сеть прошел в центральную часть спецзоны, чуть дальше ряда транспортировочных модулей, и сгрузил свою добычу на смотровой стол. Белый Шум как раз заканчивал раскладывать использованный инвентарь в секционный стерилизатор. Привлеченный звуком сзади, он взглянул на Вожака, на самку и... снова на Вожака. Его жвалы задергались от неконтролируемого приступа веселья: — Да чтоб мне провалиться. — Было бы неплохо, — пробормотал Живая Сеть, обойдя кушетку, чтобы встать с другой стороны и предоставить место брату. Белый Шум плавно перетек к столу, взял уманку за подбородок и повертел голову – реакция не зафиксирована. Интереса ради он похлопал по внешней стороне ее межчелюстных перепонок и потрогал выпирающий дыхательный отросток – сжал, разжал, сжал и разжал. Кожа на ее лбу забавно скукожилась. А как прикольно она зашевелила своими надглазными усиками! Бывший наемник настолько подвис на рефлексы землянки, что повторил свои манипуляции несколько раз подряд. Его громоздкая шипастая лапа была настолько огромной, что оставалась в преимущественном выигрыше перед черепной коробкой мелкой уманки. Рассвет подождал пока морщинки на ее лбу разгладятся – ибо охренительно увлекательный процесс – оторвался от самочки и, взглянув на Вожака, прострекотал: — Ну держись, вкатят нам теперь обстоятельно. — Старейшина уписается от восторга, как только они пристыкуются к дрейфующей станции для дальнейшего распределения перед наступлением того времени, когда все особи мужского пола начнут руководствоваться исключительно своей второй головой – не самой осознанной, зато дофига продуктивной. Закат, всегда и во всех случаях остающийся Вождем, оценил достоинства уманки по-своему: — Без декорации здесь было немного скучно. Рассвет хмыкнул. — Ну, это разумное замечание. После чего спроецировал свое внимание на подбитой самке. Внешняя диагностика или действенный (не всегда и не во всех случаях) народный метод «на глаз» выявили ожоги на руке, ушиб головы и плечевой вывих. Ну, с этим он справится. Школа жизни, которую они с братом прошли в подпольной группировке, научила многому, в том числе зализывать свои раны всеми подручными средствами. Хочешь жить – умей вертеться. Рассвет дернул головой и прислушался к звону золотых колец на покрытых легкой желтизной рецепторах. Занятный факт, если учесть, что клановые вышибалы, на которых лежала ответственность в виде ликвидации пропащего звена, брали заказы на стороне и ухитрялись оставаться вне поля зрения законников... Белый Шум глухо рыкнул и втянул нижние бивни – сперва все для помирающих. Более информативная картина ее состояния предстала на показателях приборов. У мелкой до кучи были сломаны ребра. Без смещения, но это мешало ей нормально дышать, так что Рассвету пришлось достать запасной респиратор. — А она везучая, — захватывая по пути кислородный баллон и на ходу перекусывая заглушку в трубках, намекнул загонщик на отсутствие тараканьего подкормыша. Подобные нештячки у него были на все случаи жизни. А затем яутжа схватил картридж с транквилизатором – таким же Живая Сеть нагнал страху на того сосунка – и, прокрутив перед братом, насмешливо подытожил: — Мы так останемся без стажеров. Уже в курсе? — Профилактические меры, — пояснил Закат, наблюдая как альбинос подгоняет по размеру и фиксирует маску для дыхания на самочьей мордочке. — Он это заслужил. — Ты всегда был любимчиком у Старейшин, — парировал Шум, намекая на явные садистские отклонения по части наказаний. Смачный треск перекрыл гул приборов и перещелкивания братьев, когда комбинезон уманки пошел по швам под лапами загонщика. Тряпка все равно в непригодном состоянии, а доступ к травмированным участкам тела был ему необходим. Полы одежды яутжа решил оставить под самкой в качестве пеленки – где-то он слышал, что уманы имели особенность обделываться в экстраординарных ситуациях. — И у тебя как всегда дерьмовое чувство такта. Закат качнул головой и кивнул на самку: — Приступай. У меня есть и другие дела. — Не вали все это на меня, мерзавец. — Попробуй еще раз. Белый Шум оторвался от нанесения на мембранную тряпку противоожоговой смеси – как раз на случай пагубного влияния блевотины жесткотелых – прищурился и ровно произнес: — Иди в жопу, приятель. Иди в жопу. Как только состав попал на поврежденную мягкую кожу, ууман слабо дернулась. Возвращаешься к нам, самочка? Рассвет траванул очередную шутку, когда вернулся к «подгонке» подарочка. — Не знаю заметил ли ты, но обычно я выгребаю из них кости, а не вставляю их обратно, — загонщик захватил кожаную ручонку, надавил свободной лапой на подмышечную зону и вытянул конечность самки. Щелчок! Плечевой сустав встал на место. Уманка крякнула в респиратор. — Вероятно, нет? — откровенно издеваясь протянул Вожак, толкнувшись боком в стол, вокруг которого его брат предусмотрительно вмонтировал решетку для слива. Он, черт подери, был уверен, что встроенный под ними утилизатор когда-нибудь заглохнет от количества поступающих туда ошметков. Белый Шум косо посмотрел на брата. Он было собрался послать его, дальше возможного и даже невозможного, когда Вожак внезапно вскинул голову и рыкнул: — Прислушайся. Загонщик замер. Прерывистое шипение донеслось до него снизу и постепенно усиливалось. Белый Шум почувствовал, как грудная клетка самки задрожала под его лапой и убрал конечность. Пиздец. Шелест дыхательного устройства от резкого вздоха девчонки дал понять, что он надавил слишком сильно и перекрыл ей доступ к кислороду. Самка заворочалась, из горла вырвался хриплый звук, не определившийся системой распознавания, веки задрожали. Памятуя о бренности умановского бытия, Рассвет взглянул из-за плеча на секцию с медикаментами и... неопределенно шевельнув мандибулами, забил на это, прекрасно понимая, что подобное вмешательство ускорит здесь прямо противоположный регенерации процесс и, скорее всего, сведет на нет все его старания – мелкая помрет от передоза. Завели зверушку, началась психушка. Интересное сравнение. Но это был настоящий пиздец. Рассвет достал моток эластичных повязок и отцепил маленькие карабины, расправляя охлаждающую материю для фиксации ребер. Его внимание также привлекли теплообменные аппликаторы и катетер для введения датчиков температурного контроля, которые он использовал для погружения объектов в состояние анабиоза. Тоже вариант. Усмехнувшись, загонщик прихватил с собой еще парочку полезных девайсов: фиксирующие ленты и прибор для нейромускульной электростимуляции. Налаживая необходимое оборудование, яутжа в конце концов подумал, что это будет даже забавным. Он знал своего брата достаточно хорошо, чтобы понять, что малек угодил ему. Самодеятельность, конечно, тут не к месту, учитывая, что они планировали залет по принципу «пришел/ушел», но этот чертов садистский ублюдок всегда знает, что делает. Помимо комбинезона на теле уманки нашлось еще несколько странных тряпочек – на груди и между ножек. Рассвет не представлял, какую пользу несли эти клочки ткани, если ни один из них даже близко не содержал защищающей функции (то ли дело его броня), поэтому от верхней части избавился, не особо заморачиваясь – некоторые из устройств должны были иметь прямой контакт с телом. К слову, забавные грудные отростки вызвали не в пример больше интереса, чем ее выпирающая дыхалка. Протянув лапу, охотник потрогал один. Затем второй. Помял. Белый Шум чуть не подавился со смеху, когда отростки начали кукожиться, и, не удержавшись, ущипнул один из них и потянул его вверх. Самочка так заерзала, что яут, издав целый ряд восторженных щелчков, придавил ее лапой и решил вернуться к этому позже. Лучше ей оставаться неподвижной, если даже переброс в перевозную камеру может усугубить и без того большие проблемы. Следующим этапом он зафиксировал ее грудную клетку с помощью повязок, а затем обернул аппликаторы вокруг запястий, ног и живота самки, и установил беспроводные зонды для электростимуляции, заранее подсоединив их к переносному контроллеру. Для перехода в режим активации требовалось задать необходимую команду через панель задач на его наруче, однако загонщик счел нужным сперва закончить аранжировку. Яут продел ленты через встроенные в стол крепления и, протянув фиксаторы поперек груди, бедер и голяшек, убедился, что теперь никуда она от них не смоется, и даже добавил один ремень на голову. Закончив, самец скрестил на груди руки и оценил плоды своих деяний: — Классно смотрится. Живая Сеть счел это не менее забавным, если учесть, что обычно попадало в эту «ловушку». Как правило все ползающее, дрыгающееся, опасное и несравнимо живучее. Он передал брату катетер, пока тот подготавливал капсулы с жидкими датчиками, когда уманка попыталась покачать головой и... неожиданно распахнула глаза. Жизнь – запутанная штука, наполненная болью и страданиями. Крики. Надрывный визг сирены. Странные звуки, напоминающие то ли звериное рычание, то ли стрекот насекомых. Раскачивания, перебросы и подпрыгивания – они доставляли ужасную боль. Влажный теплый воздух и снова боль. Когда Эсми, наконец, удалось прийти в себя, она оказалась окружена ярким белым светом и непрекращающимся гудением работающих приборов. Привычное зрелище. Наверное, нештатную ситуацию в лаборатории удалось устранить, и ее доставили в отделение экстренной помощи. Ха! Девушка почувствовала привкус горечи во рту, понимая, что случившееся на станции никак нельзя было охарактеризовать столь малозначительным определением. Ах, если бы она только знала, что геройство и самоотверженность – не самые подходящие способы решения задач. Когда ее отправили в научно-исследовательский центр «Модуль-1-АП(Арктический Полюс)» – код подразделения в Антарктиде – ей обещали чудесное времяпрепровождение среди пингвинов, морских котиков и белых медведей. Она была весьма многообещающим специалистом в области токсикологии и должна была следить за плотностью канцерогенов в воде после череды испытаний какого-то там супер новороченного биологического оружия, а в итоге... Глаза защипало от слез. Гребаный ад! Заставив себя сделать глубокий вдох, который отозвался резкой болью в ребрах, Эсми совершила неудачную попытку оглядеться вокруг и, собственно, оценить обстановку. Обездвиженное тело отказалось сотрудничать. Ее неясная голова гудела от малейшей попытки пошевелить извилинами, но страх, как правило, прорывал любые барьеры. Эсми пыталась звать на помощь? Должно быть так, если хрипы, вырвавшиеся через фильтры дыхательной маски, можно было считать полноценной мольбой. Девушка задохнулась от острой панической атаки. Ее нашли? Отменили уговор? Она и так не чувствовала себя в полной безопасности, зная, что в любое время отчим сможет добраться до нее, теперь стало в разы хуже. Дикость – настолько зависеть от прошлого, но иначе Эсми не могла. Мысли смешались в кучу. Она рванула свои руки, отчаянно пытаясь освободиться, и ее глаза моментально закатились от боли. Чертовски плохая идея, но Эсми просто до одури не хотелось терять контроль. Может, она и не получала достаточное количество свободы, но реабилитация помогала ей. Постепенно давала выход подавленным эмоциям и разрушала мертвую хватку выстроенных барьеров. Эсми не могла вновь потерять эту спасительную нить. Вибрирующий рык где-то там, над ней, заставил содрогнуться что-то глубоко внутри. Девушка застыла. Пелена горячих слез застелила глаза. Эсми почувствовала себя беспомощным слепым котенком. Что-то скользкое и шершавое пошкрябало ее кожу, накрыло голову и пригвоздило к месту. О, она видела достаточно смертей на станции и довольно точно распознала их первоисточник, чтобы сейчас предполагать худшее. Мысль об этом задушила голос в саднившем от криков горле. Внутренности девушки задрожали вместе с ней, а весь ее выстроенный заново мир раскололся, как антикварный фарфор, когда перед глазами выросло это чудовище... Белый Шум склонился над уманкой достаточно низко, чтобы его рецепторы упали по обеим сторонам от ее головы. Яутжа всмотрелся в эти испуганные сине-зеленые глазенки и осторожно склонил голову вбок, изучая, рассматривая... играя. Очень кстати прояснился факт, что ему польстило запугивать маленьких непослушных самочек. Тихое пощелкивание жутких жвал возле ее лица, которыми он прикасался к ней, и низкое рычание, выходящее откуда-то из глубин щетинистой груди, замкнули сознание Эсми на одной единственной логичной – черт бы ее побрал в такие моменты – мысли – это конец. Она посмотрела на монстра и громко подавилась кратким тошнотворным спазмом. Все в нем казалось ей жестоким. Первобытная свирепость, и он был поистине огромным, с хорошо развитой мускулатурой. Настолько хорошо, что одна его рука могла размозжить ее голову с той же легкостью, как если бы она была конфеткой с жидким центром, оказавшейся под колесом автомобиля. Белая кожа монстра на плечах, руках и боках имела плотно посаженные друг к другу роговые чешуйки и щитки, от нижней части брюха и до груди шла поросль мелких иголок. Продолговатая лобная кость была покрыта утолщенными у основания вибриссами и постепенно перетекала в головной гребень, откуда выходили длинные светлые жгутики. Боже помоги ей! Дыхание девушки сбилось. Дюйм за дюймом зверь медленно прошелся по ней угрожающим взглядом, когда она дернулась в очередной попытке освободиться. Что он собирается с ней делать? Монстр отпрянул от ее лица с глухим свистом. На мгновение девушка почувствовала облегчение. Пока не увидела, как мерзко раскрывается слюнявая клыкастая пасть и как зашевелились его нижние челюсти. Фу! Желудок Эсми скрутило в узел. А потом маленькие желтые глазки инопланетного – а по-другому тут и быть не могло, – зверя посмотрели куда-то вбок. Предчувствуя неладное, землянка повелась на собственное любопытство и, кажется, перестала дышать... Уродец клонировался? Пожалуй, это хотя бы объясняет то, что она видела здесь второго. Точно такого же, но по какой-то причине он казался ей более... опасным. Рассадник, однако! Взглянув на гуманоида, Эсми напоролась на его холодные янтарные глаза. Ремни ощутились бесполезным мусором – своим ответным взглядом он бы пригвоздил ее к месту гораздо эффективнее. Пришелец, несмотря на свои габариты, сделал несколько совершенно бесшумных шагов к дрожащей девушке. Было в нем что-то такое... звериное, и особенно хорошо проглядывалось в пугающе плавных движениях. Эсми пробила ощутимая дрожь, распространяясь от живота к груди и далее – по всему телу. Еще чуть-чуть и стол под ней затрясется. Или станет мокрым местечком. Одно из двух, и, пожалуй, девушка предпочла бы ограничиться первым вариантом. А ведь она искренне верила, что после тех черных инопланетных жуков ее уже ничто не напугает. В свое время ее выживание зависело от способности действовать «правильно», как того требовали обстоятельства. Теперь, когда она не знала, что будет этим самым «правильным», ощущение неизвестности пугало ее до чертиков. Эсми редко падала в обмороки. Можно ли было сделать исключение сейчас? — Ты смотри, кажется, мы напугали самочку, — прострекотал Белый Шум, глядя на трепыхающуюся уманку. — Какая жалость, — ухмыльнулся Закат, подтверждая выдвинутое предположение. Ее страх пробудил в нем плотоядный инстинкт охотника. Будет интересно посмотреть на ее реакцию, когда она увидит на себе его ошейник. Услышав, как они перещелкиваются между собой, Эсми забилась в своих путах. Может ей закричать? Ох, она попыталась. Но скрипы ее голоса, перекрывшиеся респиратором, едва ли можно было считать таким необходимым сейчас ультразвуком. Ее сердце колотилось о поврежденные ребра. Ремни не причиняли физического дискомфорта, но констатировали печальный жестокий факт: здесь и сейчас с ней могут делать все, что захотят. Эсми прекрасно это понимала. Есть ли смысл и дальше отгораживаться от реальности? Ее воля была подавлена. Уже давно, если говорить откровенно, а сил на сопротивление оставалось все меньше. Эсми захлестнуло безжалостное отчаяние, но биться в фиксаторах девушка прекратила. Последние надежды хоть как-то изменить ситуацию исчезли. — Сдалась, зверушка? — уточнил у нее Белый Шум, подготавливая катетер для введения датчиков. Будто бы она могла разобрать эти странные щелчки и дьявольски мерзкий стрекот. Эсми посмотрела на самца. Загнанное выражение ее лица подбивало яута как следует поиграться с жертвой перед расправой. Ну если бы! Что-то ему подсказывало, что живая самочка станет их общей головной болью. — Интересно, если я сниму намордник, она меня укусит? — Не вижу здесь проблемы, — Закат перебросил ему еще несколько капсул. Рассвет поймал их на лету – связь между близнецами была гораздо крепче, чем могло показаться на первый взгляд, а врожденное слаженное взаимодействие являлось частью того, что среди прочих народов и иных рас называли «единым целым». — Это будет забавно. — Глаза б мои на тебя не смотрели, — через пару минут пробормотал загонщик и установил проводной катетер. Эсми напряглась. По крайней мере, в этот раз ее не выставят глубокой идиоткой, а просто убьют. Ведь так? Девушка сжала ладони. Она была переполнена болью, но тогда, когда впервые выбралась на верхние ярусы Арктического Полюса спустя длительный промежуток восстановления, чтобы полюбоваться северным сиянием, почувствовала себя... живой. Полноценной. Свободной. Опять. Эсми могла часами стоять на морозе, смотря в небо, пока не понимала, что сильно замерзла, и тогда возвращалась обратно. Сейчас ей снова захотелось почувствовать себя целостной. И она знала способ. Девушка прикрыла глаза и постаралась представить дрейфующие переливы света... Не вышло. Она снова провалилась в темноту. Белый Шум ввел раствор с датчиками и запустил основные процессы, совместив их подключение с активацией нейростимулирующих зондов. Яут будет поддерживать жизнедеятельность организма землянки, пока она торчит в искусственной отключке, и постарается соорудить выгонку из концентрата обезболивающей сыворотки. Когда братья покинули помещение, вся подсветка, кроме той, что была встроена в герметичное напольное покрытие, погасла под влиянием заданной команды, превращая отсек в капсулу для транспортировки. Пора было возвращаться к своим обязанностям. Закат помассировал шею, окинув взглядом рубку. Атолл покинул чужую солнечную систему примерно несколько часов назад и теперь зависал в необъятных просторах другой галактики с заданными координатами следующей точки назначения. Вероятнее всего они залетят на «Неон» – планету-астероид, чтобы провести общий техосмотр крейсера. У них в запасе оставалось достаточно времени, чтобы успеть решить всякие мелкие вопросы. — Что за день, — следя за работой экипажа корабля, протянул Багира, поднялся на возвышение к Вождю и слегка склонил голову – это было что-то вроде приветственного жеста. Живая Сеть вернул приветствие. — Я так понимаю, у нас намечается прибавление. Так ты решил оставить уманку себе, Закат? Одной меньше на Земле. — Так и есть, — спокойно оповестил Вождь, вспоминая реакцию малявки. Она была в ужасе. Естественное поведение слабого вида, который, по большей части, годился для поддержания древних обычаев Охотников. — Как обстановка? — Порядок, — доложил Багира о результатах своего обхода. — Некоторые стажеры перестарались с регулировкой диска и запустили по всему периметру. Я бы проследил за этой парочкой. — Смотритель указал на двух молодых самцов. — Знаю, — ответил Закат, припоминая обоих на последней тренировке. — Но лучше бы они свои слабые стороны так не демонстрировали. Особенно во время охоты. Передай им, пусть возвращаются к основам. Я проведу демонстрацию. — Давно ты не устраивал открытых уроков, мне этого не хватало, — воодушевленно присвистнул один из Мастеров. — Когда планируешь начать? — В самое ближайшее время, — ответил Вождь. Альбинос встрепенулся и тихо зарычал. Он всегда действовал соответствующим образом, чтобы стать первым, но вскоре понял, что это ни хрена не так работает. Вся эта чушь с кодексом убивала в нем всяческое стремление к жизни. Опуская некоторые детали, охотник соблюдал правила, но никогда не доводил до больного фанатизма. Что касается землянки... Немногие Старейшины допускают наличие живого зверька – только если тот проявил особые качества. Какая досада, что они не всегда получают то, чего хотят.