Сквозь горизонт событий

Мозг Эсми постепенно оттаивал и приближался к отметке «приемлемое функционирование». Ее слабые пальцы сжали знакомое на ощупь синтетическое волокно. Точно, униформа научных сотрудников «Полюса» из отдела анализа и разработок с повышенным уровнем опасности состояла как раз из таких полимеров. Открыв глаза, она сфокусировала взгляд на помещении: металлические панели на полу, стены, отделанные множеством камерных ячеек, встроенные в расщелины между ними световые диоды, экранный потолок – минимально, стерильно, практично. Девушка попыталась двигаться. Неудачно. Эсми неодобрительно посмотрела на ремни, которые плотно удерживали ее лодыжки и запястья. Головной фиксатор отсутствовал, так что теперь это хотя бы представлялось возможным. Она встревоженно осмотрелась. «Я не узнаю это место». Во рту пересохло, ее пульс подскочил. По мере того, как возвращались воспоминания, дыхание Эсми блокировал удушающий спазм. Станция. Авария. Эвакуация. Инопланетное вторжение? Ее челюсти сжались. Во всяком случае, теперь она знает, что биоорганическая промышленность (выпуск лекарств, химических средств и пр.) международного конгломерата, принадлежащего ее отчиму, не придерживалась строгих производственных рамок. Корпорация проводила секретные разработки новых видов оружия. Глаза Эсми наполнились слезами. Она – «ставшая жертвой насилия и частично потерявшая память на фоне сильнейшего стресса» – чувствовала себя одинокой и беспомощной. До сих пор. Девушка помнила с какой жалостью на нее смотрели коллеги. Как же! О ее биографии позаботились с той же осторожностью, как и о ней самой, заперев глубоко под водой и толстой ледяной коркой. Очередное воспоминание вызвало острую боль в сердце, брови сошлись на переносице. Эсми удалось поднять голову, не уронив ее обратно в течение нескольких секунд. Чувствительность возвращалась медленно. Все ощущения сводились к пережатому во сне кровотоку, который постепенно приходил в норму. Но даже это пугало намного меньше, чем если бы она опять потеряла бдительность от препаратов. Девушка запрокинула голову, чтобы охватить взглядом как можно больше незнакомой территории, и задохнулась от новой порции воздуха, когда огромное белое пятно бесшумно скользнуло в кресло обтекаемой формы в противоположной от нее стороне. Эсми дернулась, как от удара электрошокером. Он не заметил ее? От увеличившейся внутри нее паники респиратор на лице предательски зашипел. Чередующиеся щелчки разной ритмоинтонации и резкий перезвон металла при повороте звериной головы убили предположения касательно «невидимости». О Боже! Не бойся. Думай. Девушка закрыла глаза и принялась делать медленные глубокие вдохи, позволяя по возможности напряженному телу обмякнуть. Если у нее есть шанс – Эсми позволит ублюдку думать, что она спит. Рассвет, следуя заложенному охотничьему инстинкту, тихо приблизился к самке и вопросительно склонил голову. Он держал зверушку в отключке около семи земных суток и запустил обратный процесс всего несколько часов назад, контролируя постепенное повышение внутренней температуры. Данные приемника о функциональности организма фиксировали полное соответствие норме, и яут – хоть убейся – не мог догнать, почему ууман не подает признаков жизни. Притворяется? Отложив инъекцию обезболивающего, которую Белый Шум разработал специально под ее пропорции, загонщик достал действенное средство от хитрости, отстегнул дыхательную маску и закрепил небольшой распылитель в виде кольца на носовой перегородке самочки. Едкий ярко выраженный запах кошачьей мочи и антисептика заставил Эсми распахнуть заслезившиеся глаза. Опираясь своей большой лапой на кушетку, монстр посмотрел на нее долгим, неспешным взглядом, от которого ей стало только хуже. Его глубокий вибрирующий вой, прогремевший на все помещение, девушка сочла за издевку. Белый Шум сжал самочий затылок и отодрал пискнувшую мелкую головешку от смотровой лежанки. — Давай без истерик, бледень недобитая. Полюбовавшись на его природную «красоту», Эсми почувствовала, как сдохло ее восприятие действительности и обмякла прямо в его хватке. Некоторое время Шум внимательно изучал бледную самку, которая стремилась придать себе такой же оттенок кожного покрова, как и у него самого. Охренеть просто. Его ухмылка стала зловещей. Отчаянно мотая головой, она попыталась вырваться. С низким рычанием яутжа приподнял уманку выше и поймал ампулу инвазивного действия, когда та полетела на пол. Рот землянки был плотно сжат, а глаза остекленели от ужаса. — О, Боже... — сквозь стиснутые зубы выдавила она и задрожала, чувствуя себя беспредельно уязвимой. Все это дурно пахло. Догадавшись о его намерениях, Эсми рефлекторно задергалась сильнее. Что она за специалист по ядам, если позволит неизвестному ей по свойствам препарату оказаться в собственном организме? Тело подчинялось с трудом, любые колебания отдавались болевыми ощущениями. Острые когти чуть не вспороли живот, когда этот кошмар-и-ужас прижал ее к столу. Загонщик изъял антиседативный материал из носа и поднес картридж с обезболивающим к распластанной под его лапой человечке. Эсми тут же охватил страх, и она закричала. И кричала снова и снова, пока не поняла бесполезность такой нагрузки на голосовые связки – этот сукин сын оказался настолько невосприимчивым, будто крики были для него чем-то естественно обыденным. Дженнифер – ее сестра – назвала бы это кучей дерьма. Белый Шум, дав уманке то, в чем она нуждалась, а именно – проораться как следует, невозмутимо вкатил ей дозу анальгетика. Ему нравилось расширять свое представление о возможностях землянки с позиции охотника. Усмехнувшись, самец проверил крепления на ее мелких лапках, отстегнул от поясного ремня контейнер и извлек наружу герметичную упаковку сбалансированной жратвы. Дрянь редкостная, если начистоту, но скоропортящаяся пища на корабле не хранилась. Изучив выражение сморщенной мордочки и оставшись довольным оказанным эффектом, самец вскрыл питательный паек и отодрал кусок от мяса. Эти фиолетовые прожилки всегда вызывали у него желание проблеваться, может самке прокатит? Предупреждая всяческое сопротивление, яут протолкнул шмат прямо ей в рот. Дурная самка к его радости сумела скукожиться сильнее, но выплюнула жратву. Рассвет молча пронаблюдал за тем, как кусок скатывается по ее подбородку и падает на поверхность стола, после чего отмерил навскидку шматок поменьше и прогнал по отработанной схеме. Когда и этот жест-его-доброй-воли оказался в пролете, загонщик неверяще фыркнул. Да иди ты в жопу, мелочь! Проблемная зверушка. Слишком много работы. Его мало волновали заморочки землянки, а жрать ей придется так или иначе. Яут с чувством выругался, после чего вгрызся в мясо и навис над испуганной девушкой. Открывай ротик, самочка! Эсми забилась в истерике. Еда, которую он принес, не могла поступать в организм естественным путем – человеческие зубы были не в состоянии пережевать настолько жесткую пищу. А даже если и могли бы – отвратное сочетание душка мокрой половой тряпки и вкуса речной рыбы, которую девушка не переносила с самого детства, не располагало к снятию проб с местного ланча. Эсми зашевелила ватным языком и вытолкнула еду. Она ощутила напряженность его взгляда, когда он снова начал ходить вокруг нее. Знай Эсми, что произойдет дальше, определенно пересмотрела бы свои вкусовые привычки... Когда морда рептилоидного аборигена оказалась напротив ее лица, девушка ощутила, как жвала перебираются по щекам и подбородку. Эсми не сразу сообразила, чего он добивается, но когда дошло – было слишком поздно. В следующую секунду нижние бивни развели ей челюсти, что-то мерзкое коснулось языка, а затем рот вплоть до задней стенки горла заполнился склизкой – очевидно, благодаря сочетанию с его ротовой секрецией – густой массой. Эсми подавилась. Он оперся руками по обеим сторонам кушетки и скармливал ей пережеванный фарш. Девушка велела себе терпеть и ни за что не глотать, но этот образец инопланетной жизни умело надавил на горло и таким образом протолкнул массу по глотке к пищеводу. Из глаз Эсми брызнули слезы боли и унижения. Он кормил ее как немощного птенца. У нее не было возможности проявить излишнюю строптивость. Она уже совершила однажды неимоверно глупый поступок, ведясь на стойкое чувство справедливости, но тогда все плохо закончилось. Теперь это. Жвала крепко удерживали нижнюю челюсть девушки, не позволяя ей закрыть рот. Со следующими двумя заходами Эсми пришлось начать глотать самостоятельно, потому как переработанный местный деликатес начал выливаться за пределы ее рта и попадать в нос, вызывая острый приступ удушья. К моменту, когда он закончил, Эсми почувствовала себя изнасилованной... Разобравшись с кормежкой, Белый Шум вытер пасть – свою и уманки – убрал остатки в утилизатор и ушел налаживать устройство голосовой ретрансляции. Понять самку они, может, и смогут, переводная же составляющая их языка была просто по нулям. А вообще где-то у них валялись допотопные переводчики с устаревшей базой данных, которые собирали одиночки и потом передавали сведения в «Общую» – систему коммуникации между кланами. Разместившись в кресле, загонщик подтянул импульсный ошейник и искоса взглянул на человечку. Его брат никогда не останавливался на достигнутом и иной раз поражал соратников по ремеслу странными проявлениями фантазии, и тем не менее свои им восхищались. Неудивительно. Мастера Охоты в клане являлись редкостью и всегда были на особом положении. Дорогие небеса! Ни живая ни мертвая Эсми сделала глубокий вдох и издала протяжный низкий вой, невольно привлекая внимание охотника. Рассвет только усмехнулся, максимально сосредоточившись на своей основной задаче. Он слышал, как самка кряхтит и ворочается, напрасно пытаясь избавиться от фиксаторов. Эти штуки были такими крепкими, что могли выдержать даже термическое воздействие жесткотелых тараканов. Яутжа закрепил устройство дистанционного контроля на нейлоновом ремешке и отрегулировал контакты на предмет уровня интенсивности и продолжительности воздействия. Ошейник был также снабжен функцией отслеживания – это позволит самочке передвигаться по кораблю и информировать хозяина о своем местоположении. Охотник стоически терпел нытье уманки все время работы, пока в какой-то момент та не отрубилась. Он уже заканчивал налаживать ограничительный резистор, когда понял, что ууман ведет себя слишком тихо. Самец навернул кружочек другой вокруг стола, присматриваясь к ней, после чего закрепил ошейник на тонкой шее и замкнул конец в считывающем блоке. Пиликающий звук подтвердил активацию. Отлично. Белый Шум отстегнул землянку от креплений и направился в тренировочный центр. Пока отвратительно глупая самка повторно притворялась мертвой, охотник собирался задать программу управления в личном компьютере Вожака и проверить девайс в действии, чтобы исправить возможные недочеты технического фактора. Убедившись, что она осталась одна, Эсми приподнялась и сползла с кушетки. Ее подкосило практически сразу, едва голые ступни коснулись обжигающе холодной решетки. Вероятно, она пробыла без сознания достаточно долго, чтобы приобрести такую слабость. Девушка ахнула и осела на колени, ощутив ноющую боль в подреберье, животе и лодыжке. Все это выглядело слишком надуманным. Эсми обняла себя руками, пытаясь унять дрожь. После окончания учебы в университете она рассчитывала на работу, где ей не придется видеть смерть и кровь. Много, много крови... Дьявол! В ее животе все похолодело, когда перед глазами встала картина с брызнувшей кровью и булькающим всхлипом Бет – сотрудницы внутренней службы безопасности – едва хвостовой шип экспериментального образца чудовищной инопланетной твари с вытянутой головной короной пронзил ее тело насквозь. Женщина билась в агонии, а она не смогла ей помочь – пистолет с транквилизаторами был единственным доступным оружием. Это напугало так сильно, что Эсми стошнило. Игнорируя желание вновь свалиться на задницу, девушка оперлась трясущимися руками о край кушетки и поползла вверх. Она обернулась остатками форменной одежды и захромала в направлении выхода. Жесткий металл встретил ее холодными объятиями, когда перед глазами все поплыло. Собрав остатки сил, Эсми выплеснула весь гнев в удар по стене, к которой подползла пару мгновений назад. Тревожный звук сигнализации обрушился на уплывающее сознание. Ворвавшись в отсек, Белый Шум чуть не окоченел. Охотник стремительно пересек пространство до панели управления с устройством терморегуляции и раздосадованно уставился на землянку, мечтая ее хорошенько вздрючить. Он разговаривал с братом, когда его контроллер возвестил о резком падении температуры в отсеке и возможной разгерметизации. Белоснежный яут начал вспоминать руководство по расчленению ууманов, мысленно воспроизводя сразу две техники, и делал он это, мчась по коридорам. Режим с отрегулированным уровнем влажности и температуры полетел, что называется, по всем параметрам! Самец отбуксировал экземпляр умановской особи обратно на кушетку, когда его ботинок внезапно погряз во что-то мягкое. Стоя с самкой на руках, он медленно посмотрел вниз и понял, что зверушка успела еще и нагадить в его сравнительно недолгое отсутсвие... По правде говоря, он был охренеть как взбешен происходящим. Не успела зверушка появиться, а ему уже натерпелось вышвырнуть мелкую засранку в гребаный открытый космос. Багира, волочащий за собой очередного нарушителя местных законов, остановился на звуки ругани у дверей, чтобы поинтересоваться: — Неприятности, Рассвет? — Боюсь, что так. — Загонщик решительно возвращал все фиксаторы по местам. Его неодобрительный взгляд оказался на провинившемся горе-воине, и тот моментально вжал голову в плечи. Белый Шум злобно рявкнул: — Глаза на меня. Не подчинился. — У тебя сегодня проблемы с послушанием? — Багира небрежным движением швырнул яута в проход. — Проклятье, Рассвет, я был уверен, что он отделается выговором. Его поставили регулировать погрузку в зоне хранения. Поганцу объяснили о недопустимости нарушения субординации, но он пропустил этот важный момент. Дважды. Белый Шум, не отрываясь от стягивания ограничителей на руках умановской самки, встал вполоборота и прищурился: — Твое имя? — Эо, Мастер Рассвет. Белый Шум осмотрел яута. Он помнил его со времен, когда тот взошел по трапу «Неуловимого», неся в руках первую добычу. Хороший, способный воин. В будущем он вполне сможет стать настоящим Мастером Охоты. — Верно, и я предпочитаю соблюдение определенных дисциплинарных требований. А теперь иди к Вождю и проси прощения. Если он сочтет твое раскаяние неубедительным, ты же и попросишь его придумать тебе наказание. — Загонщик удовлетворенно отметил неверящее фырканье самца. Унижаться, добиваясь пощады? Позорище, если учесть, что у них в принципе отсутствовало такое понятие как извинения, но это научит его оценивать свои шансы гораздо лучше любой драки. — И, Эо, в качестве дополнительной мотивации, я попрошу всех проявить активное участие в этом представлении. Багира рыкнул: — Блять, Рассвет, а ты умеешь посылать нахер так же красиво, как и твой брат. Кивнув загонщику, Смотритель поволок своего подопечного дальше. Обычно своими ребятами Багира занимается самостоятельно, но пусть будет немного полезного разнообразия. Завершив работу над креплениями, Белый Шум принялся подчищать за новым зверьком. Свидетельствами возвращения самки к жизни стали неразборчивое бормотание и легкая амплитуда колебаний тела. Яутжа уже установил устройство ретрансляции и вроде как настроился идти на контакт. Маску с встроенным респиратором, светофильтром на линзах и трансформатором речи Белый Шум предусмотрительно зафиксировал на своем поясе. Оттуда и поступила первая сигналка о помощи, которую даже адекватный переводчик счел каким-то бредом: — Мамочка, не надо... пожалуйста, мне жаль. Белый Шум сверил запись перевода с показателями состояния особи ууман и понял, что землянка боится. Глубокий страх ощущался и его органами восприятия. «Ну понеслась!» — раздраженно подумал охотник, приводя девчонку в чувства легкой стимуляцией посредством тока в ее ошейнике. Ощутив усиливающееся покалывание, Эсми с трудом распахнула глаза. Она впилась ногтями в прохладный металл, а затем повернула голову. Искаженный ее воображением бред стоял рядом и пристально наблюдал, изредка совершая жуткие движения своим внушительным набором клыков и, казалось, чего-то ждал. Рвущийся наружу приступ паники приглушил другие воспоминания, когда она была настолько наивной, что верила будто ее мать действительно та добрая и любящая жена, которой она являлась до смерти отца. На автомате замещая реальность прошлым, девушка посмотрела на монстра перед ней, видя собственную мать, холодную как все ледники Антарктиды, и зашевелила губами: — Мне так жаль. Яутжа тряхнул головой. Глюки как побочка от препаратов? Ну и заебись теперь. Когда самка вцепилась в его руку, он предупреждающе зарычал и выдернул конечность. Вероятно, землянка приняла этот жест как попытку замахнуться и зажмурилась, чтобы начать лепетать: — Это не я. Я ничего не сделала... Он издал грубый звук недовольства и, поддев когтями ошейник, встряхнул девчонку. — Лежи смирно, ууман. Шок от глухого рычания распространился по телу сотней мурашек. Эсми пришла в себя столь же резко, как и погрузилась в прострацию. Она чувствовала мокрые дорожки от слез на лице, но больше не плакала. Вместо этого девушка уставилась на монстра, речь которого воспроизвел в повторке переводчик. Белый Шум фыркнул: — Маленькая самка, если ты в чем-то и провинилась здесь, то это все твои грязные делишки. Нагадишь еще раз – убирать придется самостоятельно. Это, должно быть, шутка? Не зная как реагировать, Эсми застыла. Удивляться инопланетной форме жизни она прекратила с момента прояснения некоторых отягчающих обстоятельств в работе компании, так что вопрос был скорее в другом. С тяжестью от испытываемого шока, девушка перестала ощущать под собой поверхность стола. Ее окатило жаром, затем холодом, когда она, наконец, произнесла: — Убей меня... Яут откинулся на спинку кресла и тихо зарычал. — Не сегодня, — выдало переводное оборудование, хотя пасть клыкастого пришельца оставалась неподвижной. Выглядело это, по меньшей мере, просто жутко. Ее глаза расширились. Не убьют. Слава Богу? Эсми была бы и рада воздать хвалу небесам, однако ей почему-то казалось, что для этого едва ли имелся повод. — Пожалуйста. Просто сделай это... — Просто не будет, самка. Будет так как говорят и приказывают. От страха у нее потемнело в глазах. Эсми стремительно пересекала ту грань, когда могла еще контролировать себя. Снова одна, снова привязана, снова ничего не может сделать. Девушка обнаружила, что он не зафиксировал ее левую руку. Может быть, если она прекратит шевелиться, он не вспомнит об этом. Удерживающие ремни больно врезались в кожу. Находясь в ловушке, хуже всего осознавать не то, что тебя прикончат, а то каким образом это собираются сделать. Эсми горько усмехнулась. Ведь «зеленые человечки» явно не из тех ребят, кто привык использовать классические методы, не так ли? — Ты... ты сделаешь мне больно? Монотонный звук переводчика, напоминающий женскую речь голосового помощника станции, сквозь помехи произнес: — Причина? Это зависит от тебя, самка. Желудок девушки ухнул вниз. «Будь послушной девочкой, Эсми, и все будет хорошо», — царапающий тенор отчима ударил ей в голову. Переключатель, отвечающий в ее организме за режим обороны, щелкнул на отметку «послушание – выживание». Специалисты-промыватели мозгов работали над этим довольно долгое время, но, очевидно, триггер засел гораздо глубже, чем могло показаться. Она сжала руки в оставайся-здесь-и-не-теряй-бдительности жесте и заставила себя взять под контроль поплывший рассудок. — Ты отпустишь меня? — Наверное, глупо было спрашивать об очевидном. Эсми скорее бы следовало задать логичный в возникшем положении вопрос относительно их местонахождения, однако, как показывала практика, подобная инициатива каралась в значительно большей степени, да и он на тупицу не смахивал. На вопрос «Где она?» Эсми предпочла ответить в самостоятельном порядке: «Здесь. Она была где-то здесь». Охотник взглянул на замеревшую в ожидании перевода самку. И как приговор сквозь шипящие помехи отчетливо прозвучало категоричное: — Нет. Губы Эсми задрожали, когда монстр подвел эту неутешительную черту. Запредельное отчаяние, зародившееся под грудью, разрывало на части, а сам факт того, что она в этот раз легкой кровью не отделается, принять было гораздо труднее, чем новость о своей смерти. Девушка тихо заскулила. — И что будет дальше? — она уставилась в мигающий потолок, всматриваясь в линию красных символов, и напряглась. Разобрать интерпретацию переводного устройства было не проще, чем до иностранца донести значение русских идиом. И то ли он не понял, то ли переводчик не так растолковал, но голос ретранслятора после длительного шипения выдал единственное: — Согласно распорядку. Самка будет принимать пищу. Принимать пищу, принимать боль, принимать все, что они дадут ей. Волосы на затылке встали дыбом. Она вспомнила, как он кормил ее. Это казалось невыносимым. После того как зверь вновь навис над ней, откровенно любуясь ее реакцией, девушка задержала дыхание. — Верно, самочка, это будет больно. Тебе лучше потрудиться и сделать это самой. — Нет... — простонала она, снова пытаясь вырваться. — Да! — рявкнул в ответ переводчик и Эсми непроизвольно сжалась. Ее тело бесконтрольно дрожало, когда она всмотрелась в пронзительные желтые глаза, а с губ сорвался судорожный вопрос: — Кто вы такие? Белый Шум повел жвалами и развернулся. — Смерть. — Его ответ растворился в пустоте темного коридора. Господи, помоги ей...