Сквозь горизонт событий

Подавляя стремления к противостоянию, Эсми Рейнард под пристальным надзором пришельца перешагнула низкий порог и оказалась в зоне санчасти. Монстр вошел вслед за ней, расплываясь светлым пятном перед ее взглядом, утратившим свою ясность. После очередного гастрономического испытания на выносливость человеческого желудка – а он такие подходы устраивал трижды за день, – зверь стащил с ее груди фиксирующие повязки и подтолкнул к огороженной стеклообразными листами секции. Учитывая колоссальное пропорциональное неравенство – макушка девушки при росте в пять футов шесть дюймов (прим. автора: 1.69 м) оставалась на уровне его брюшной области, – Эсми от силы толчка приземлилась на колени. Ее руки были связаны спереди. Каждая частичка в ней желала поддаться панике и не бездействовать, но жизненные силы как будто утекали сквозь пальцы. Сменив насадку смесителя, Белый Шум отсоединил длинный шланг от кронштейнов, замаскированных отражателями, и включил воду. Мощный поток с ощутимой отдачей ударил в стену напротив. Отрегулировав напор и температуру воды, загонщик отыскал свою подопечную. — Ты. Ко мне. Оставшись в одних шортах, Эсми дрожала. Как только эта мысль просочилась в ее оцепенелое сознание, девушка резко отшатнулась и врезалась затылком в стенку. Жалящие искры холода вонзились в кожу. Прежде чем она сумела вновь собраться с мыслями, лапа зверя перехватила скрепленные запястья и рванула ее податливое тело в центр секции, по пути сдирая удерживающие ремни и освобождая пленнице руки. Временно, надо полагать? — Твой недостаток послушания не ускоряет процесс и подразумевает, что мы пробудем здесь гораздо дольше. — Монотонный звук переводного устройства пробивался сквозь опаляющий ужас. Эсми била крупная дрожь. Она уставилась на монстра снизу вверх. — Делай, что нужно. Зацепив смеситель за ребра решетки, он проследовал к двери. Девушка неуверенно покосилась на увесистую зверюгу позади нее, а затем послушно присела и опустила руки к хлещущей широкой струе. Ссадины, синяки, ожоги... Эсми сжала зубы и, сняв остатки нижнего белья, чтобы использовать как тряпку, принялась счищать с липкой от пота кожи кровь и грязь. Она голая? Ну и пусть, плевать! Они морали читать не станут – не люди, да и ей не привыкать, а белье просто по умолчанию освежится. Политика, которой Эсми с недавних пор старательно придерживалась, содержала в себе один жизнеспасительный пункт: пока дают – бери и не оглядывайся. В канализацию начала стекать темная вода, вперемешку с какими-то ошметками, пока, наконец, не стала прозрачной. Спустя сравнительно небольшой промежуток времени Эсми поняла, что ограждение так и не закрыли. А за ее «игрой» с гидрантом, скрестив лапы и прислонившись к проему, наблюдал белый зверь. Ну вот просто афигеть… Вода отключилась как раз в тот момент, когда она отстирывала шорты от въевшихся кровавых разводов и застывшей слизи. Стойкое неприятное чувство, что пришельцы в контроле над ней возьмут по максимуму, напомнило, что любой протест будет загашен в самом начале. Отжав белье, Эсми скользнула во влажную ткань, которая противно облепила промежность и, не поднимая головы, сделала осторожный шаг по направлению к животной сущности за оградой. Ее тела коснулся прохладный воздух, и девушка опять задрожала. Выйдя из блока гигиены, Эсми обернулась разорванным комбинезоном и позволила вновь связать себе руки. Как мило. Пока землянка мялась, Рассвет откровенно наслаждался, наблюдая за охватившей ее тревогой, которая впоследствии обязательно перерастет в изумительное подчинение с постоянным страхом в этих широко распахнутых глазках, независимо от того, насколько болезненными для нее окажутся первые шаги по принятию действительности. Внутри него росло предвкушение, периодически вырываясь наружу удовлетворенным мурлыканьем, пока яут избавлялся от изношенных фиксаторов и разворачивал новые. Готова к части посложнее, самочка? Вытянув кусок умановской материи, за который мелкая в первую секунду судорожно вцепилась, а во вторую – послушно выронила, Рассвет взгромоздил ууман на кушетку и задрал ее руки над головой. — Держи их там, самка. — Никакой жестокости – простая незамысловатая проверка того, что мелочь готова для его работы над ней. Эсми посмотрела на него беспомощным взглядом. В глазах собрались слезы. Это было слишком. Больно. Невыносимо. Когда зверь подался вперед, нависая сверху, его длинные головные отростки упали на ее грудь, холодный металл на их концах задел затвердевшие соски. Девушка сделала дрожащий вдох и уставилась в пол. Ставить его в известность относительно чего-либо не было ни сил, ни желания. Удерживая взгляд опущенным, Эсми могла видеть лишь свои голые бедра и ободранные колени. В глубине души она не оставляла попыток взять под контроль свой страх и сдерживать эмоции. Ей уже довелось пройти через все это раньше, и она освободилась. Справится ли опять? Девушка пробежалась взглядом по выпирающим на брюхе мышечным буграм, остановившись на уровне шейного «ожерелья», а потом, подняв голову выше, вздрогнула и поспешно отвернулась. «Не смотри в глаза, Эсми». Тревога возвратилась мельчайшими острыми ощущениями. Черт, нет, она не собиралась злить его и уж тем более – бороться с ним. Самец разразился заливистым рокотом и щелкнул жвалами. — Форма «вопрос – ответ» – единственный правильный вариант для самки, которая не хочет умереть. Всякий раз, когда переводной чип, встроенный в основание ее ошейника, начинал процесс ретрансляции, Эсми прошибал озноб. Жизнь изменялась быстрее, чем допускала ее зона комфорта. Она вскинула подбородок и, несмотря на откровенно трясущиеся то ли от холода, то ли от ужаса губы, попыталась выглядеть убедительно. — А может, я хочу умереть... Рывок. Эсми раскрыла рот, но вместо того, чтобы закричать, издала резкий, втягивающий воздух всхлип, когда зверь приставил к ее горлу нож. Судорожный визг вырвался изо рта еще до того, как она ощутила жжение раздвоенного лезвия с мелкими зубцами, упирающегося ей в глотку. Ошарашенная, она зажмурилась. Ее дыхание остановилось. «Господи, пожалуйста, нет». — Нет! Яутжа наклонил голову вбок. — Самка – интересная особь. Она то хочет умирать, то не хочет. Дай мне знать, когда будешь иметь четкое понимание того, что тебе нужно. — Тебя беспокоят мои желания? — Потребности. — Он ослабил хватку и убрал оружие. Эсми сделала резкий глоток воздуха, когда поняла, что снова способна дышать. — Самка получит все, что нужно согласно требованиям, отвечающим условиям нормального жизнеобеспечения. — Зачем я здесь? — Каждая микро составляющая ее по-человечески сложного организма желала подчиниться страху, закричать, убежать, но тело как будто не принадлежало девушке. Безвольная, немощная, глупая. Последним в списке желаний Эсми было услышать ответ на животрепещущий вопрос. Она замотала головой, как тот дурацкий, приведенный в действие болванчик в виде лиловой собаки у ее бывшей соседки по комнате. — Не имеет значения. — Удавка-переводчик каждой репликой отвешивала жалящие оплеухи в сочетании с щекочущей вибрацией. — Дело ууман – не говорить и подчиняться. — Это дико! — «Да, и ты это примешь» взгляд пришельца наполнил разум отчаянием, граничащим почти с безумием. Зверь схватил Эсми за горло, вынуждая подавиться возражением. Предупреждающий стрекот дал понять, что поступить следует более благоразумно и затолкать свое мнение куда-нибудь подальше. Оба переводчика не издали ни звука, пока он накладывал ей повязки. Девушка даже не помнила в какой момент шипастая образина с гривой и клыками оставила ее одну. Он ушел. Ушел. Эсми с трудом вздохнула, зажмурила и снова открыла глаза, уставившись на свои соединенные вместе запястья. Во всяком случае, у нее все еще была возможность использовать ноги. Девушка осмотрелась по сторонам и осторожно сползла с нагретого местечка. Ей делали больно, когда она в чем-то провинилась и для собственного удовольствия, внушали, что она никчемная, но никогда прежде не оставляли такого доступа к собственным действиям. Эсми дотянулась пальцами до своего ошейника и скривилась в отвращении. Мнимая свобода – это просто еще один изощренный способ издевательской пытки. Оставляя без внимания прочие предметы интерьера – рекреационные камеры на другом конце, голографические экраны, механические манипуляторы, держатели образцов открытой конфигурации – на которые она успела налюбоваться в значительной степени в холодном арктическом подразделении компании, Эсми приблизилась к регулировочному блоку и провела рукой по сенсору. Непонятные символы-черточки отозвались на действие сменой ряда значений и миганием, а спустя минуту вернулись в первичное состояние. Каждое неторопливое скольжение пальцев по прибору вызывало противоречивые мысли предпринять хоть что-то для своего спасения. Ее руки сжались. Забудь. Остановись. Не беги. В памяти тут же всплыла картинка, как она вцепилась зубами в клювовидный нос одного из надзирателей и как потом скулила с расшибленной губой в своей клетке. Настоящей собачьей клетке. Вздрогнув, Эсми стремительно развернулась и нырнула обратно под стол, поджимая ноги. Она будет в безопасности, если только подчинится. Ее консультант заверяла, что люди с постравматическим синдромом справляются лучше, проговаривая и прокручивая те жуткие события, в которых они когда-то оказались, но девушке слабо верилось в эту теорию даже с учетом наличия, своего рода, реконструкции. Глубокие страхи, желания и сомнения сплелись в одно целое, превращаясь в единое чувство отвращения к самой себе. Поползновение за незримые границы своего убежища, что в конечном итоге и случилось, было нежеланным, но вынужденным – зов природы называется. Эсми до последнего игнорировала физиологию, пока вопрос не стал глобальным и не перерос в острую нужду. Тогда возник уже другой закономерный вопрос: куда? Она помнила смердящий запах кислого пота и мочи, когда ей приходилось ходить под себя на подстилку и уж точно не собиралась вводить это в привычку. Как и помечать территорию где попало, поэтому, прикинув варианты, девушка устроилась в гигиеническом сегменте. Встроенная решетка открывала доступ к сливу, что давало возможность сходить по-маленькому без прецедентов раскрытия, но для спокойствия Эсми решила подчистить следы своей незаконной деятельности более радикально. Стоило догадаться, что гибкий металлический шланг окажется неподъемным, когда из его сердцевины хлынула вода под напором приблизительно трех пожарных рукавов. Отдача была настолько мощной, что девушку буквально вышвырнуло за пределы зоны. Эсми отбила задницу и ушибла локти. Правый бок заныл от боли. Смеситель выкатился следом, как бы говоря «Да, детка, это отстой... да, облажалась ты, и ты теперь в этом дерьме по уши». Мощная струя обрушилась на пол с диодной подсветкой. Эсми парализовало от страха. Конечно, она не знала, что специфика работы хозяина этой комнаты предполагала хорошую приборную изоляцию, но от греха стоило хотя бы просто отключить подачу воды. Мысли путались, пока ошеломляющий ужас закручивался внутри нее и собирался где-то в районе живота. Необычное место и кошмарная реальность происходящего прямо сейчас. Девушка машинально начала пятиться назад, пока рабочий стол за спиной не преградил отступление. Неизвестного назначения прибор с цилиндрическим основанием и вытянутым заостренным наконечником, напоминающим ручку-перо, уперся прямо в локоть. Тяжелый. Но она обхватила его, примеряясь. Зачем? Краем глаза Эсми уловила красную вспышку света. И закусила губу. «Остановись и подумай!» — в голове раздался мысленный приказ. Идиотская затея, совершенно идиотская. И она не справится. Сломается, как и тогда. «Я не хочу умирать». Эсми схватилась за лицо. Но она умрет. В конце концов. Вопрос лишь в том, когда это случится, и тогда, вполне возможно, ей самой предстоит принять непростое решение. Зато она точно удостоверится, что больше никто не лишит ее свободы... Во всех руководствах по существованию в рамках программы заложников строго запрещалось предпринимать разного рода действия по самостоятельному освобождению. Ждите, пока вас спасут или примите смерть как данность. Слабое тело задрожало, переполненное смесью сомнения и решимости, когда она, оглядев помещение, взвесила шансы, которых не было, и вынесла окончательный вердикт: больше воды! «Надеюсь, я не ошиблась в непроницаемости световых панелей и меня не убьет током раньше, чем придет это чучело!» — подумала про себя девушка, запуская поток в отсек, ускоряя процесс инопланетного вторжения, а затем подошла к регулятору. Дженнифер, ради тебя, моя маленькая. Перехватив странный девайс поудобнее, Эсми с размаху вдарила по сенсору. Звук разбитого стекла застрял в ушах вместе с громом сигнализации. Подсветка в помещении стала плавно затухать, погружая пространство в непроглядный мрак и тем самым отправляя заложницу далеко за грань всех ее комфортных пределов. Закат и Рассвет как раз заканчивали вбивать координаты для переброса матки жуков на перевозочном шатле и оговаривать сроки своей стоянки, когда личный компьютер загонщика получил сигнал об отключении электропередачи. Да едрить твою через весь сраный космос! Он сорвался с места, запуская дополнительный генератор, и когда ворвался в отсек, дрожа от гнева, ощерился – жвала зашевелились, зрачки в глазах сузились, а головные усики затрепетали. Яутжа рванул к секции очистки и непреднамеренно избавил свое пристанище от смесительного шланга, вырвав тот вместе с креплениями. Воду он остановил уже потом, когда маскировочная сеть была безнадежно испорчена. Сейчас, сейчас, сейчас. Засевшая в районе транспортировочных модулей Эсми бросилась в сторону выхода. Не в состоянии долго удержаться на ногах, она упала на бок, но сумела быстро подняться. Сквозь лихорадочную пульсацию в ушах, девушка услышала рев, настолько ужасный, что он сотряс весь ее набор костей. Она до последнего момента верила, что автоматическая дверь откроется, на полном ходу буквально тараня ее. Датчики в считывающем сканере не сработали и, очевидно, контролировались другой системой. Тело Эсми отскочило от преграды, как долбаный резиновый мячик. Больно. По позвоночнику пробежался холодок. Девушка била по дверям до тех пор, пока не поняла, что монстр возвышается за ее спиной. Она обернулась и в оборонительном жесте выставила перед собой… наверное то, что вполне сойдет за дубинку. Яут посмотрел на уманку и, оценив упорство, с которым мелочь старалась отправиться к праотцам, дал ей шанс уйти с неверной тропы: — Убери. — Гортанный рык заставил все внутри съежиться от страха, но не последовать приказу. Эсми сильнее сжала эту убойную штуковину. — Кому говорю, самка? С таким же успехом он мог бы сказать ей: «Фу! Сидеть, псина». Девушку передернуло от отвращения. Ладони вспотели, ужас волнами проходил через нее. Мгновением позже ужас сменился злостью. Этого не произойдет. — Не подходи... — Последнее предупреждение. Когда двери внезапно распахнулись – да ладно?! – нехорошее предчувствие родилось в груди Эсми и она попыталась отскочить. Слишком поздно. Живая Сеть захватил ее волосы в кулак и приблизил испуганную мордочку к своим нижним бивням. Твердость его хватки говорила о том, что он понимает, насколько далеко землянка готова зайти в своем отчаянном положении. — Вы двое, развлекаетесь? — хмыкнул Вожак, оценивая масштабы нанесенного ущерба. — Ах ты сукин сын, — сокрушенно отозвался на издевку Белый Шум, думая что сделать в первую очередь: разобраться с полетевшим к собакам оборудованием или разорвать прямо сейчас мелкую вредительницу. Эсми разжала пальцы и выронила прибор. От резкого соприкосновения с полом острый конец инструмента распался на четыре лезвия и раскрылся подобно смертоносному цветку, с шипением змеи выпуская из центра тонкую иглу. Закат не понял зачем уманка сперла оборудование для обработки костей, но, подобрав, движением пальца вернул его в исходное состояние и перебросил брату. — Неверный ход, зверушка. Опасно. Да тут куда ни плюнь, как говорится... Эсми закрыла глаза и покачала головой. Ее ноги дрожали так сильно, что она просто рухнула на пол. Слезы, размывая зрение, все еще стекали вниз по щекам. Девушка ощущала себя такой потерянной. От ужасной волны страха ее тело вновь выключилось. Во рту настолько пересохло, что голос больше походил на хриплые помехи старого радиоприемника. — Мамочка. Мамочка, мне жаль. В произнесенных словах сквозило абсолютное отсутствие понимания реальности. Эсми бесконтрольно раскачивалась вперед-назад, словно какая-то душевно больная. Кровь и боль повсюду. Страх. Остекленевший взгляд застыл на звериных лапах, когда клыкастый опустился к ней. — Мамочка, прости, не надо. Закат кивнул за спину, а затем ввел комбинацию на своем контролере. Они обсуждали дополнения в программном обеспечении, когда системный блок дал сбой и его брата буквально сдуло из рубки. Яут перевел программу в режим активации и задал необходимую команду. Землянка содрогнулась, едва сквозь нее пронесся умеренный электрический заряд. Мелочь схватилась за ремешок и рухнула на четвереньки, низко пригибаясь к мокрому полу, – часть воды стекала в решетку под смотровым столом, остальное собиралось вдоль основания стен. Белый Шум, ковыряясь во внутренностях регулятора, взглянул на засранку через плечо и фыркнул: — Отпадная позиция. После чего вновь вернулся к работе. — Мне нравится. — Усмехнувшись, оценил Вождь и потянул за протектор, заставляя уманку смотреть прямо на него: — Это то, что убережет тебя от неправильного образа действий. — Сразу после Закат небрежно оттолкнул ее, поднимаясь. Эсми с трудом сглотнула, пытаясь не отвлекаться на общую абсурдность ситуации. Найдутся ли у психоаналитиков инструкции, как вести себя с похитителями, которые не имеют ничего общего с людьми? Монстр схватил ее за затылок, точно раболепную шавку, и потащил прочь из затопленной обители. Она брыкалась, вырывалась и кричала. Эсми было необходимо заставить эту тварь остановиться, поэтому она, извернувшись, укусила пришельца за лапу. Зверь схватил ее за волосы, предопределяя момент, когда зверушка успеет крепко вцепиться в него слаборазвитыми клыками, и ударил самку по лицу, отбрасывая назад. Поврежденная щека взорвалась болью. Ай-ай-ай. Ее тело сжалось, не имея возможности сбежать, и шквал переполняющих эмоций выплеснулся наружу, штурмуя разум. Получила то, что заслужила, а он просто качественно сбил с нее спесь. И это оказалось мучительно болезненно. Он навис над ней, вздергивая за подбородок. Боже, на это было страшно смотреть, не то что чувствовать. «Я не люблю боль, особенно такую». — Ты готова слушаться, самка? Эсми не слушала переводчик, не слушала и его, прижимая сразу две руки к ноющей щеке, и с медлительностью улитки отползала от монстра. Он даже не предпринимал попыток предотвратить побег, словно знал, что далеко она от него не скроется. Так оно и было. Девушка издала что-то среднее между болезненным мычанием и воплем. — Звучит уже лучше. — Зверь подтянул ее за лодыжку и поднял на ноги. Злость ушла и Эсми, встревоженная своим положением, тихо заплакала, добровольно соглашаясь отвести себя куда ему заблагорассудится. Оказавшись на капитанском мостике, Закат зацепил связанные самочьи ручонки за выемку в кресле, а после – сел сам. Он видел достаточно, чтобы понять, что сегодня мелочь будет усваивать только один урок: стойка в позиции на коленях. Девчонка выглядела как дичь, загнанная в тупик охотником, который не набросился на нее сразу. А ведь мелкая засранка могла сегодня крупно пострадать… Эсми дернула свои руки. Если игнорировать некоторые события и имеющейся контингент, можно считать это... вполне рядовым похищением. Она посмотрела на громадного, даже когда он просто сидел, зверя, и невольно сравнила себя с мелкой собачонкой, готовой услужить. Эсми нахмурилась, припомнив, как он назвал ее зверушкой. Она не желала, совсем не желала думать о том, что он имел в виду. На полпути своего знакомства с новым отсеком, девушка уставилась на ярко освещенный угол чуть правее возвышения, на котором они расположились. И зажмурилась от ужаса. Еще несколько особей внеземного происхождения, живые и настоящие, возились с набором каких-то непонятных гаджетов. Даже несмотря на то, что она точно знала, что видит, ей не хотелось убеждать себя в жестокой правдивости реалии. Эсми и не заметила, как ее рука вцепилась в колено белого уродца. Закат, отрываясь от изучения сложной проводящей среды орбиты «Неона», через которую им предстояло пройти уже довольно скоро, взглянул на самку. Все ее ощущения открыто читались благодаря природному чутью, так что он усмехнулся, видя замешательство, страх, удивление... Больше страха. Это было забавно. — Определенно милое украшение, Закат. — Прокомментировал Багира, заняв свой наблюдательный пост возле главного. — Я буду рад присмотреть за ней, пока ты занят. Украшение? Эсми пригнулась – будто это могло хоть как-то помочь ей – и взглянула на монстра, кожа которого имела насыщенный угольный оттенок, словно его хорошенько изваляли в саже. Дай ты Бог, чтобы ей это послышалось. Девушка ощутила настолько интенсивный прилив унижения, которое ни в какое сравнение даже и близко не падало с фантазией ее отчима. Закат повернулся к Смотрителю. — Она заверещит, как сигнализация, если подойдешь ближе. — Да ну? — черная зверюга смотрела на Эсми как на забавное животное, при этом не нарушая дистанцию. Пока не нарушая... — Пожалуй, тогда я просто обязан избавить ее от этого недостатка. — Встань в очередь. — Белый Шум замаячил в отсеке мокрый и злой. Игнорируя то, что самка начала старательно ныкаться за кресло, он подошел к брату и протянул ему респиратор, кислородный баллон (и это на всякий случай), мясо… Его яутжа оставил при себе – не заслужила. По прошествии трех суток с момента пробуждения самочки, Рассвет обнаружил явные улучшения в ее состоянии. Травмы были серьезными, поэтому на полное восстановление уйдет больше времени, но он уже настроился спихнуть мелочь владельцу со всем необходимым барахлом. Эсми держалась из последних сил, чтобы прямо сейчас не заорать от ужаса. Она чувствовала себя отстраненной, словно выбилась из потока жизни и наблюдала за ее стремительным ходом. Через то большое окно. Окно... Девушка нахмурилась, изучая движущийся панорамный вид – звезды, сочетания преломляющихся в пространстве цветов, редкие вспышки, глухая темнота… крик. Ее собственный, прорывающийся сквозь омерзительное пощелкивание. Нет, у нее не едет крыша... Она летит! В смысле, летит вместе с ней, на корабле этих пришельцев.