Последняя осень Драко Малфоя

Уговорить Малфоя на поход в Хогсмид было намного сложнее, чем на квиддич, и это было вполне понятно. Драко привык к тому, как к нему относятся в школе. Если изначально на него смотрели, как на нечто отвратительное, зловредное или жалкое, по прошествии месяца для большинства он стал не более, чем грязью под ногами, на которую не обратишь внимания, если не вляпаешься. Были и те, кто полностью растерял какую-либо враждебность, были сокурсники, большинство из которых относились к нему дружелюбно, были мстители, что больше никаких действий не предпринимали, но зыркать злобно и угрожающе продолжали, так что Малфою оставалось лишь надеяться, что они угомонились и дадут ему спокойно пожить до конца осени. Но Хогсмид — это совсем другое дело. Это другие люди, другое отношение, другое всё. Это снова презрительные взгляды, снова перешёптывания, возможно, даже открытые насмешки или угрозы. Драко не хотел возвращаться к этому. Не хотел вылезать из своей норы, коей для него сделался Хогвартс, чтобы не разрушить иллюзию того, что его не так уж ненавидят. Конечно, в компании Национального героя никто не посмеет в открытую напасть на него. Но зато поползут слухи, пересуды и сплетни, которые Драко не хотел впускать в их едва устоявшийся мирок-на-двоих. Ему не хотелось терять Гарри, хоть он и знал, что эти их неофициальные отношения заранее обречены из-за его же выбора в первую очередь, хотя Малфой очень сомневался, что, даже если бы он не запланировал своё самоубийство, у них бы вышли долгосрочные отношения. Герои не создают семью с Пожирателями, это даже звучит глупо. Оттого и непонятнее было для него, что Гарри, кажется, было совершенно плевать, что о нем подумают или даже напишут, увидев их вместе. — Они — никто для меня, Драко. А тебя… ты мне нравишься. И я хочу погулять с тобой где-то, где не Хогвартс. Расслабиться, полюбоваться осенней деревушкой, закупиться сладостями… Если ты хочешь, то обойдем все наиболее популярные заведения стороной. Пожалуйста. На самом деле, Гарри не особо и нужен был этот поход в Хогсмид, но он был убежден в том, что это необходимо Драко. Последние дни он сильнее обычного хандрил, часами неподвижно сидел у озера или проводил кучу времени за пологом в спальне, но при этом был постоянно не выспавшимся, и снова почти не ел. Поттер понятия не имел, с чем связаны подобные ухудшения, и есть ли вообще для них причины, но на вопросы Драко отвечал, что все нормально, и начинал раздражаться. Гарри так хотелось, чтобы Малфой хотя бы вспылил по-нормальному, не сдерживая себя, как сделал бы это раньше. Но и этого он не получил. Никакие попытки приободрить парня не венчались успехом. Прогулки по территории школы стали сопровождаться тяжелым молчанием (благо Драко хотя бы не вырывал руку, если Гарри держал её), в гостиной сидеть Малфой наотрез отказывался и всё чаще просил оставить его в одиночестве. Тогда Гарри пришло в голову, что Драко стоит сменить обстановку. Это в любом случае расшевелит его, а это намного лучше, чем ничего. Тем более самому Поттеру прогулки по Хогсмиду всегда поднимали настроение, да и Драко, насколько он мог судить из прошлых лет, любил это место. И Поттер несколько дней упорно упрашивал Малфоя пойти с ним, игнорируя его раздражение и недовольство. И Драко себя за это ненавидел, но он сдался. Он никогда-никогда не мог противостоять Поттеру и его чертовым зеленым глазам, особенно вкупе со взглядом просящегося на прогулку щенка. Он всегда терял голову и делал глупости, когда дело касалось Гарри, хотя раньше сам Поттер для этого ничего не делал — он буквально просто существовал, а Драко рвало крышу. Теперь же, когда Гарри, кажется, добивался его (Малфой правда не мог поверить в это), у него не оставалось ни шанса. Поэтому, позавтракав (как обычно из одной тарелки), они направились в Хогсмид. На улице было влажно и прохладно, так что Драко был рад, что оделся в утеплённую мантию и намотал на шею шарф, который Гарри поправил несколько раз еще до того, как они покинули территорию школы. Поттер был одет полегче, но он вечно был горячий, как печка, так что, оденься он как Малфой, — употел бы сразу. Драко слегка нервничал, комкая беспокойными пальцами рукава мантии, так что Гарри мягко взял его за руку. Малфой, трогательно покраснев, взглянул на него удивленно. Гарри обычно не делал этого, когда вокруг было много людей, ведь сам Драко был против. — Не нервничай, всё будет хорошо. Драко не поверил ни на секунду, но правда смог немного расслабиться. Воздух одуряюще пах пряной листвой и пропитанной дождем землей. На шестом курсе примерно так же для Малфоя пахла амортенция. Его волосы слегка вились от влаги, но он отчаялся что-то с ними сделать — он уже давно не делал старую прическу, на которую уходило безбожно много чертовски дорогого геля, а иначе с блондинистыми предателями было невозможно договориться. Гарри, по правде говоря, был в восторге от этих белых завитков. Драко старался не слишком заметно пихать листву ботинками, впитывая в себя её шелест. Он делал так с самого детства, и это была одна из немногочисленных вредных привычек, что отец так и не мог из него вытравить. Ботинки из-за неё были всегда пыльными, но Драко было плевать. Даже сейчас, будучи уже взрослым, он не переставал это делать. Он старательно игнорировал любопытные взгляды, что облепили их ещё на самом входе в деревню. Враждебность, которую в его сторону направляли некоторые прохожие, жгла ему кожу, но он держал лицо, отчаянно концентрируясь на своей холодной руке в плену пальцев Гарри, который, видимо, совсем не обращал внимания на окружающих. Он обсуждал занятия, друзей, всякие приятные или веселые моменты из прошлого, и эта непринужденность была лучшим утешением для Драко, со всех сторон прожигаемого презрительными и шокированными взглядами. В основном они просто гуляли по улочкам. Гарри сказал, что ему тоже нравится осень, но в большей мере потому что в сентябре он возвращался в Хогвартс из дома его ужасных опекунов. Лишь короткой характеристики его жизни с ними хватило, чтобы Драко закипел от сочувствия и негодования. К этому ещё прибавилось чувство едкой вины за все те слова, что он говорил Гарри в попытке зацепить и привлечь внимание, никогда в полной мере не осознавая, как они его ранили. — Да как они посмели?! Ты же не чертов домовой эльф и не прислуга, чтобы так с тобой поступать! А каморка! Как можно держать ребенка в чулане?! — Гарри только усмехнулся на это по-доброму. — Это всё в прошлом. Я больше не держу на них зла, да и вообще редко вспоминаю. На войне те, кто казался врагами, часто становятся максимум недругами, перед лицом настоящих врагов, — Поттер заметил, как Малфой заметно поник, поэтому перевел тему. — Пошли в Сладкое Королевство! Хочу закупиться шоколадом, а тебе возьмем ящик сахарных перьев. — Откуда ты знаешь, что я люблю сахарные перья? — Гарри вспыхнул румянцем, но просто пожал плечами, как это всегда бывало, стоило ему проговориться о мелочах, связанных с Драко, которые он по идее не должен знать. Драко правда не хотел заходить ни в какие магазины, особенно, если учесть, как много сейчас в Сладком Королевстве будет людей — в основном третьекурсников, так и не привыкших к тому, что на выходных им можно посещать деревеньку и закупаться сладостями. Когда-то давно он тоже был таким же. Кажется, в другой жизни. Малфой попытался не заострять своё внимание на том, как улыбка продавца из радостной и заискивающей превратилась в натянутую, стоило ему увидеть, кто пришел за руку с героем. Раньше и перед его семьей лебезили, отчего Драко чувствовал в равной мере удовлетворение и раздражение. Воспоминания как обычно кольнули где-то внутри. Гарри же выглядел напряженным до тех пор, пока они не отошли от кассы. Драко теперь с удивлением оглядывался на дни, когда завидовал его геройской славе и думал, будто это внимание может нравиться Поттеру. Сейчас это казалось идиотизмом. Они неспешно прогуливались между полок с различными вкусностями, и возле каждой Гарри останавливался, облизывая сладости глазами так, будто никогда не ел ничего подобного. Мерлин, Драко был ужасно влюблен в этого идиота. Поттер взял два шоколадных котелка и коробку сахарных перьев для Малфоя — «я же обещал». Драко даже не стал обращать внимания на посетителей, чьи глаза сверлили в нем дыру, когда они покидали магазин. Потом Гарри безапелляционно потащил его в лавку какого-то старьевщика на окраине Хогсмида, аргументируя это тем, что там почти никогда никого нет, зато интересных вещиц полно. Драко не особо и хотел сопротивляться. Несмотря на те взгляды, что сопровождали каждый их шаг, Малфой почти расслабился. Последние дни он чувствовал себя особенно подавленно, но сейчас, гуляя с Гарри вдоль улочек, что любил обхаживать еще подростком, он смог немного отвлечься. К удивлению Драко, в этой небольшой захламленной сверхмеры лавке они встретили Рона с Гермионой. — Гермиона захотела себе напоминалку, как у Невилла на первом курсе была. Правда, я сомневаюсь, что она может забыть хоть что-то, — добавил Рон шепотом. Драко бросил быстрый взгляд на владельца лавки — очень старого мага, что не обращал на них никакого внимания, ковыряясь в каких-то громоздких часах. — Это чтобы не забывать напоминать тебе учиться каждые пять минут, — хмыкнул Гарри, заработав отчаянный взгляд Уизли. Драко фыркнул в кулак, рассматривая коллекцию странных кукол с одеждой из веток. Глаза одной из них, кажется, двигались. — А вы здесь зачем? — Хочу найти что-нибудь интересное. Та музыкальная шкатулка, которую я нашел в прошлый раз, прекрасна. Малфой вопросительно вздернул бровь, одновременно с этим отшатываясь от огромной каменной скульптуры огурца с глазами (кому вообще может пригодиться что-то подобное?). — Она играет мелодию, подходящую под твоё настроение. Я покажу тебе, когда вернёмся, — объяснил Гарри. Драко приподнял брови — действительно интересная вещица. — Черт побери, это что, шахматы из коллекции Алехина?! — воскликнул Рон, решительным шагом направляясь к ближней полке. Драко тут же оживился. — Не может быть! — Сам посмотри! Закатив глаза, Гарри удалился от этих двух фанатиков подальше, забредая в глубь лавки, скользя взглядом вдоль полок. То ли он засмотрелся и оступился, то ли это был сквозняк, то ли еще что, но внезапно Поттеру на голову что-то упало. Он вытащил палочку быстрее, чем успел вообще сообразить, что произошло, наставив её на потревоживший его предмет. Это был дневник в черной кожаной обложке с небольшим замочком сбоку. Проверив его на следы враждебной магии, парень настороженно поднял предмет, осматривая его со всех сторон. Опыт, что у него был в прошлом, не вызывал доверия к таинственным дневникам. Повертев его в руках, Гарри заметил под корешком перо, вероятнее всего, зачарованное на бесконечные чернила. Замочек был зачарован, скорее всего, на магический отпечаток владельца, но пока дневник был бесхозным, его можно было легко открыть. Внутри были обычные слегка шероховатые страницы цвета слоновой кости. Не зная, почему его вообще так заинтересовал этот дневник, Поттер решил подойти к старьевщику — тот уж точно должен был знать, в чем его суть. Шестое чувство подсказывало, что этот дневник ему нужен, а со времен войны Гарри стал слушать его беспрекословно. — Добрый день, мистер Риггсон, — старик оторвался от изучения часов, доброжелательно глядя на Гарри. Когда Поттер впервые посетил это место, он заподозрил, что старьевщик даже не узнал его. Возможно, так и было, ведь мужчина оттаял к нему только тогда, когда Гарри стал посещать лавку каждую неделю. — Я хотел бы узнать, что это за дневник. Мистер Риггсон взял вещь слегка трясущимися руками, сощурив глаза за очками с толстыми стеклами. Он пожевал губами и, кивнув самому себе, достал палочку, невербально призывая к себе объект. Удивительно ловко поймав его налету, старик дал Гарри в руки теперь уже два совершенно одинаковых дневника. — Это связники, — Гарри вопросительно взглянул на него, в который раз удивляясь тому, какой у мага приятный, чарующий голос. — По ним можно переписываться. Всё, что напишешь в один дневник, появится во втором, и наоборот. Поттер задумчиво уставился на связники в своих руках. Он чувствовал, что они нужны ему, но для чего, если общаться подобным образом можно и через Патронус? В этот момент раздался довольно громкий раскат смеха, тут же заглушенный малфоевским «не ори, придурок, мы не на улице!» Точно. Драко же не умел вызывать Патронус. Гарри обернулся к старьевщику, что смотрел на него как-то странно. Так, словно знал больше, чем известно остальным. Поттер слегка тряхнул головой, сбрасывая с себя странное ощущение, вызванное этим взглядом. — Я беру. — У меня для тебя есть подарок, который ты получишь вечером. — Подарок? — Драко удивленно вздернул бровь. Они вчетвером шли обратно в школу, переговариваясь о всякой ерунде. Малфой был заметно повеселевшим, и Гарри хотел верить, что в Хогвартсе он не замкнётся вновь. — По какому поводу? — Без повода. Раньше, чем Драко успел что-то ответить, вмешался Рон: — Ну вот! Гарри дарит Малфою подарки, а ты мне ничего не даришь, Гермиона! Неужели ты меня не любишь? — Ещё как люблю, поэтому в гостиной тебя ждет аж три подарка, — выдержав драматичную паузу, девушка продолжила: — Целых три эссе, что ждут, когда ты их закончишь! Смех троих подростков огласил всю улицу, пока Рон, надувшись, понуро брел, глядя себе под ноги.

***

В случившемся на этот раз был виноват Драко и только он сам. Недосып был его лучшим другом уже который год. Если по ночам он просыпался не от кошмара, то от судорог, которые были последствиями пыток Круциатусом, что он терпел множество раз за время, проведенное в мэноре. Пожалуй, худшего Пожирателя, чем он, сложно было представить, оттого и наказания он получал едва ли не ежедневно. Порой те были столь жестоки, что Круциатус на их фоне казался актом милосердия. Иногда ему все ещё снились кошмары, где он оказывался заперт в клетке с крысами. Однако те крохи сна, что ему удавалось уловить за ночь, помогали ему выдержать целый день, пускай и с онемением в руках и лице и поплывшим зрением. Но всю прошлую ночь он сидел за подготовкой к письменной работе по трансфигурации, потакая своему желанию не разочаровывать Макгонагалл, что из всего профессорского состава действительно была к нему милосердней остальных. Он не старался по остальным предметам (по крайней мере, пока на него за компанию с Гарри и Роном не нападала Гермиона), однако трансфигурация, которая никогда не была его сильной стороной, оказалась для него в приоритете. В конечном итоге он не поспал вообще, чувствуя себя весь оставшийся день наполовину мертвым, пускай с работой он справился без проблем. Тело едва его слушалось и чувствовалось почти полностью онемевшим, голова была ватной, перед глазами все плыло, и они закатывались каждый раз, стоило ему моргнуть. Гарри с десяток раз предложил ему пойти в комнату и всегда услужливо подставлял плечо для чугунной головы Малфоя, но тот упрямился, зная, что его прогулы потом потребуют объяснений и обоснований, за которые «я хотел спать» не сойдет. На ужине Поттер едва ли не кормил его с рук, и порой Драко выпадал из реальности. Возможно, на эти короткие мгновения он засыпал с открытыми глазами. В конечном итоге он лег спать раньше восьми часов вечера, едва переодевшись в пижаму, задернув полог и включив ночник. На большее его не хватило и он, коснувшись головой подушки, моментально заснул. И, конечно, он забыл заглушающие чары. Проснуться от адской боли в икрах — привычное дело. Драко неосознанно громко застонал через стиснутые зубы, пытаясь через сонное марево осознать реальность. Внезапно полог раскрылся с одной стороны, впуская Гарри с испуганным лицом. У Малфоя даже не было времени удивляться и анализировать ситуацию. Он уже старался потянуть на себя носочки, в надежде избавиться от судорог, зажмурившись и стиснув со скрежетом зубы. Под сомкнутыми веками от боли заплясали искры. Поттер, справившись с первичным испугом, избавился от оцепенения, забираясь на кровать, и хватая Драко за ступни, помогая ему тянуть носок. Малфой простонал от боли, вцепившись в сбитую простынь. — Потерпи еще немного, Драко, скоро пройдет. Потерпи, мой хороший, — тревожно бормотал Гарри, глядя на искаженное болью лицо. Ласковое обращение едва мазнуло по затуманенному сознанию Драко, но прокатилось волной тепла по его груди. Через некоторое время Малфой вымученно улыбнулся, чувствуя, как боль отступает, оставляя после себя опустошение и подрагивающие мышцы икр. Не спрашивая, Гарри переместил руки на голени, начиная с силой, но аккуратно их разминать. Это было приятно, и Драко, позволяя себе забыться на некоторое время, откинулся на взмокшую подушку. — Спасибо. — Часто такое бывает? — Малфой отвернулся, борясь с самим собой. Он всё ещё чувствовал себя слабым и слегка дезориентированным, так что дал слабину: — Часто. — И как ты сам справляешься? — Заглушающие. Ну и терплю. Сегодня, наверное, так хотел спать, что забыл про чары. Я тебя, наверное, разбудил. Извини.  — Бред. Я читал, так что все равно не спал. А Рона с Невиллом даже крик мандрагоры не разбудит, уж поверь мне, — Малфой кривовато усмехнулся, разглядывая Гарри из-под ресниц. Лохматый, в нелепой футболке с утками и таких же штанах, в старомодных очках. Красивый до одури. Внезапно обстановка показалась Драко очень интимной. То, как Гарри бережно прикасался к нему, как смотрел… Малфой вздохнул, отводя взгляд. — У тебя на ступнях, кстати, такие странные рубцы. — Гарри аккуратно провёл большими пальцами вдоль глубоких шрамов прямо посредине обеих стоп. Это было очень щекотно, и Драко непроизвольно дёрнулся. — От чего это, если не секрет? Драко мелко вздрогнул, чувствуя, как вся непринужденность и интимность момента разлетается на осколки, вонзаясь ему в легкие. Ему так сильно хотелось поделиться этим с кем-нибудь, но он никогда не чувствовал себя в достаточной безопасности и достаточно ценным, чтобы делиться чем-то травмирующим. Об этом знала лишь его мать, и то, будь его воля, никогда бы она не узнала об этом случае. Он закрыл глаза, собираясь с мыслями. Он всё ещё с трудом мог поверить в то, что Гарри правда всерьез увлечен им как человеком и партнером, но то, как он с судебного заседания вел себя с ним и то, что он делал сейчас, незаметно заставляло Драко верить. Ни с кем он не чувствовал себя в такой безопасности, как рядом с Гарри. Эта мысль была тревожной, но в то же время приятной. И Драко сдался. Он так сильно устал быть сильным и создавать видимость относительной нормальности. Он так устал хранить всю эту мерзость, всю эту отраву в себе… — Моя тетка… Беллатрисса, конечно, она… Она пыталась сделать меня «нормальным». В её понимании нормальности. Чтобы я перестал быть изгоем и все такое. Она часто пыталась заставить меня пытать магглов или других пленных, но я никогда не мог. Меня часто за это наказывали, но она была менее жестока. Она заставляла меня смотреть на пытки. Думала, что они вдохновят меня… — Малфой прочистил резко пересохшее горло, избегая пристального взгляда Гарри, что уже просто держал свои горячие руки на его голенях, внимательно слушая. — И мне всегда было тяжело на это смотреть, меня тошнило и… один раз я попытался сбежать, а она разозлилась и прибила меня к дощатому полу двумя кинжалами, «чтобы наверняка досмотрел шоу», — Драко поморщился, вспоминая, как это было. Чертовски больно, страшно и очень кроваво. — Это… пиздец, — выдавил пораженно Гарри, сильно хмурясь. Малфой фыркнул почти весело. Ему действительно стало чуть легче, когда он поделился этой историей, а такая знакомая, такая искренняя реакция Поттера помогла расслабиться. — Рад, что с твоим красноречием ничего не случилось. — Нет, серьезно, Драко, это… блять, это ужас! — Гарри зарылся пальцами в свои торчащие во все стороны волосы, прикусывая нижнюю губу. Малфой решил тактично промолчать о том, что эта сцена — ничто по сравнению с тем, что ждало его дальше. Ему очень захотелось перевести тему. — Да ладно. Хочешь, расскажу тебе сказку? — Драко не знал, с чего вдруг решил это предложить. Может, потому что Гарри выглядел как маленький, испуганный, потерянный ребенок. Или потому, что ему очень не хотелось лишаться этого непривычного чувства защищенности и спокойствия, что он испытывал один на один рядом с ним. Поттер слегка покраснел, прикусив нижнюю губу, но потом решительно кивнул и, когда Драко сдвинулся, лег рядом с ним на свободную половину кровати. Они лежали близко, соприкасаясь конечностями, но в этом не было ничего пошлого или возбуждающего. Это было тепло и интимно, и Малфой не смог сдержать мягкой улыбки. — Надеюсь, это будет не одна из тех страшных волшебных сказок, где в конце все умирают. — Не-а, мне в детстве они очень не нравились, и мама тайно от папы рассказывала мне маггловские сказки на ночь. На самом деле, половина маггловских сказок — реальные истории из магического мира, просто слегка переделанные, — Гарри зевнул, сняв очки и, положив их на тумбу, движением руки завесил полог. Драко уже привык к его беспалочковой магии, но все равно мимоходом восхитился его силой. — Какое название? — «Лэмтонский змей». — Почему я не удивлен, что сказка про змею? — глаза Поттера смеялись, пока в них отражались звезды из ночника. Вопрос окончился широким зевком. — Чш! Иначе не получишь никакой сказки! В общем, юный Роберт, сын лорда Лэмтона, очень любил удить рыбу… Тихий, убаюкивающий голос Драко разрезал тишину, пока знакомые с детства слова сами собой срывались с языка. Он смотрел на Гарри, чьи глаза закрывались всё чаще и на всё большие промежутки, не заметив, как он сам заснул. Они проспали в обнимку до обеда.

***

Драко все ещё было тяжело поверить в реальность происходящего, но в этом учебном году ему стоило привыкнуть к подобному. Он всегда игнорировал балы, устраиваемые в честь Хэллоуина (ох уж эти безвкусные украшения и пьяные ученики), а в этот раз весь вечер танцевал медленные танцы с Гарри Поттером, остальное время сидя рядом с ним в неприметном уголке с бокалом шампанского — одним на двоих. Драко до сих пор не помнил, каким образом Гарри удалось его уговорить, но был уверен, что был задействован щенячий взгляд. Да и чем ближе приходил конец его срока, тем более податливым он становился, позволяя себе и другим в разы больше, чем обычно. Он упорно отгонял от себя мысли о том, что о его поступках сказал бы отец. Его отца больше не было. И его скоро не станет тоже. Признаться честно, он не слишком понимал, зачем вообще Гарри понадобилось тащиться на эту вечеринку. Он и так был не любителем подобных мероприятий, а если взять во внимание, какой сегодня день, то становилось совсем уж не ясно, что он забыл в этой толпе. Он выглядел сияюще и сногсшибательно в новой модной мантии, оттеняющей цвет его глаз, и Драко точно залюбовался бы, если бы сам Гарри не был таким… потухшим. Малфой замечал, что, чем ближе тридцать первое октября, тем более натянутые его улыбки, более рассеянный взгляд. И он понимал это и готов был поддержать, но был совсем не готов к тому, что Гарри приспичит пойти на бал. Они переступали с ноги на ногу под очередную медленную композицию, обнявшись. За вечер у Драко, кажется, выработался своего рода иммунитет к пристальным взглядам, выражающим совершенно разные эмоции по отношению к их паре. Конечно, все относительно привыкли к их что-бы-это-ни-было, но появление на балу в качестве пары вызвало новую волну сплетен и недовольства. Впрочем, пока Гарри держал его за руку и трепетно обнимал во время танца, он мог позволить себе расслабиться. Даже полумрак был не так страшен рядом с ним. Однако то, каким несчастным выглядел сам Поттер, не давало Малфою покоя. Он взглянул из-за его плеча на Рона с Гермионой, что, счастливо улыбаясь, кружились в танце; на Луну и Невилла, что, тесно обнявшись, слегка забавно покачивались под музыку, но явно были всем довольны; на Дафну и Стефана, у которых, кажется, что-то намечалось, а потом перевел взгляд на Гарри. Мерлин, он выглядел так, будто вот-вот заплачет. Драко отстранился и, взяв его за руку, потащил через толпу людей. — Куда мы? — недоуменно спросил Гарри ему на ухо. В его голосе слышались нотки облегчения. — Подальше отсюда. Выйдя в коридор, Драко тут же зажег Люмос, не обращая никакого внимания на шипение недовольных парочек, чьё уединение в темных нишах было так беспардонно прервано. Малфой тянул несопротивляющегося Поттера вдоль коридора, думая, куда бы они могли пойти. Не желая наткнуться в гостиной на кого-либо из однокурсников (даже не обязательно обжимающихся), Драко, отперев кабинет ЗОТИ простой Алохоморой, втащил Поттера туда, сразу же зажигая все свечи на стенах. Это, возможно, в какой-то степени нарушало доверительную атмосферу полумрака, но Малфой не мог этого не сделать. Он усадил всё ещё какого-то зомбированного Гарри на парту, размещаясь рядом. — Гарри, — тот наконец поднял на него свой взгляд. Малфой очень давно не видел Поттера таким убитым. — Расскажи мне. Гарри не стал отпираться и притворяться, что всё нормально. — Я просто… — Поттер снял очки, по-детски кулаками потирая глаза. Они стали покрасневшим и очень-очень зелеными. А ещё без очков они были удивительно большими и делали все его лицо беззащитным. Драко взял его за руку, после чего уголки губ Гарри дрогнули. — Я пытался оставить прошлое в прошлом, хотя мой психолог и говорила, что не стоит так кардинально относиться к этому совету и нельзя насильно заставлять себя чувствовать радость, но я… я так ненавижу этот день и… я идиот, наверное. Гарри никогда не умел справляться со своей болью и чувствами. С появлением в его жизни специалиста ситуация заметно улучшилась, хоть и не исправилась полностью. Поттер до сих пор с некоторым омерзением вспоминал свое лето после пятого курса. Он не мог никак справиться со смертью Сириуса и с чего-то вдруг решил, что залатать дыру в сердце можно чередой беспорядочных половых связей. Он крупно ошибался. И ошибся вновь, когда решил, что притвориться, будто ему не больно, и попытаться провести этот день так, будто он ничего для него не значит, - хорошая идея. Гарри горько усмехнулся, и Драко, придвинувшись ближе, обнял его лицо руками, вынуждая взглянуть в свои глаза. — Ты не идиот, Гарри, просто ты запутался. Тебе ведь даже никогда не давали времени для скорби, отправляя в новый бой. От тебя так много времени требовали, чтобы ты был сильным, чтобы был бесстрашным и вдохновлял остальных… Я прекрасно знаю, как трудно избавиться от внутренних установок, что в тебя вдалбливают с малых лет, — Драко тяжело сглотнул. Даже то, что он сейчас себе позволяет, явно не одобрил бы его отец. — Но у тебя есть близкие люди, которым нужно лишь, чтобы ты по-настоящему был счастливым, понимаешь? — Малфою до боли захотелось сказать, что у Гарри есть он, но он сдержал себя. Это все усложнило бы. — Ты должен позволять себе быть слабым, грустным, злым… Да просто блять быть человеком! Эти слова заставили внутренности Гарри трепетать. До этого момента он сильно сомневался, но теперь был уверен: Драко правда было не все равно на него. Это было написано у него на лице. Поттер уже давно не видел, чтобы Драко говорил так горячо и живо, как он делал это сейчас. Он так сильно любил его и так сильно хотел, чтобы Малфой, полный огня и жизнелюбия, вернулся, даже если ему такому больше не нужен будет Гарри. Гарри положил свои руки поверх ладоней Драко, что все ещё обнимали его лицо, и они были как обычно ошеломляюще горячими. — Спасибо, — искренне проговорил Гарри на грани шепота. — Я бы очень хотел тоже помочь тебе, Драко. То есть, мы все бы хотели, но я… Договорить Поттеру не дали мягкие губы, примкнувшие к его искусанным. Драко впервые поцеловал его сам.