— Не реви! — Хнык. — Не реви! — Хнык. — Это ты ревёшь или я реву? — Я реву. — А я не реву! — И не реви. © Карлсон.
— Не хочешь кое-куда съездить? Хоши внимательно посмотрела на Сатору, всё ещё храня в глубинах души обиду. Нет, она на самом деле знала, что Сатору не выстрелит… Но всё равно было обидно. Она надеялась. Стоило запомнить — Сатору редко делал то, что ему не нравилось. Единственное, что он делал не для себя любимого — работа на ненавистное начальство. Хоши чувствовала себя отомщенной, когда видела малейшие изменения в мимике парня. При мысли о начальстве кожа на его лице натягивалась, обнажая острые углы черепа. Его губы складывались в тонкую-тонкую полоску. Сама аура менялась, сгущаясь и давя на окружающих… На самом деле он редко позволял своим монстрам сорваться с цепи, поэтому немногие знали каким он мог быть. Хоши тоже не хотела бы знать. Потому что становилось страшно. Но она, к своему сожалению, знает. Что-то древнее, что-то знакомо-незнакомое шепчет ей из глубин времён бежать как можно дальше от него. Хоши всегда давила этот шепот гордыней и осознанием простой истины — Сатору не настолько тварь, чтобы нападать на неё. Хоши лениво оцарапала кожу на своей ноге и цыкнула. — Нет. Ненависть к нему давно уже сменилась обычным раздражением, какое испытываешь к нассавшему в тапки коту. Вроде животинка дорога сердцу, а вроде ведет себя как скотина последняя. Но если кота можно было ударить тапочками по пушистой наглой жопе, с Сатору такой трюк не пройдет. Тапочки, газеты и даже кипяток, отскакивали от него как комары от спрея. Бесконечность позволяла ему оставаться неприкасаемым при любых условиях, если он того хотел. Что иронично, Сатору всегда был чертовски тактильным. Если он не хотел, чтобы его касались — его не коснёшься. Если он хочет кого-то коснуться — он обязательно коснется. Свою ненависть Хоши пережила. Перебесилась в прошлом после того, как они разделили свой подростковый максимализм и первый горький вкус свободы. Шрамы всё ещё жгут кожу, подобно раскаленному в адском пламени металлу. Вечное клеймо об их общей тупости. — Очень жаль! — Насмешливо протянул Сатору. — Потому что мы туда поедем! Хоши вяло рыкнула (больше похоже на старого, умирающего льва). Попытка ударить наглую рожу не увенчалась успехом. Сатору хихикнул и перехватил её руку, притягивая к себе… Горячее дыхание обожгло нежную кожу, но всего на мгновение, потому что следом Годжо повернул её спиной. Иноэ слабо дёргается в его руках. — Тебе стало лучше, Хоши-тян? — Участливо интересуется Годжо. Хоши не обманывается. Он не может быть настолько заботливым, просто не может. Он всегда был большой занозой в жопе, так с чего ему сейчас менять привычки? Хоши старательно игнорирует тот факт, что он долгое время поднимает её с кровати и заставляет жить. — …не особо. — Сухо отзывается девушка. Они редко говорят о её состоянии. Ещё реже она отвечает на вопросы о своём самочувствии, упрямо поджимая губы и недовольно хмурясь. Это не та тема, на которую ей хотелось говорить… — Трагедия! — Сатору снова хихикнул. — Хули ты сеанс обнимашек устроил? — Она злобно шипит. — Не будь такой злой, змейка! От ответа он уклоняется (хотя он и не требовался). Ну как… Сатору Годжо слишком часто не отвечает на вопросы, кто бы их не задавал. Он может ловко перевести тему, а может это сделать топорно и грубо, показывая всё неуважение к собеседнику. Хоши ругается. — Сукин сын! Сатору ухмыляется. Хоши это не видит, но чувствует каким-то шестым чувством (он самая настоящая заноза в заднице). Шаман оставляет на бледной, женской коже алый, влажный след, хихикая из-за матерных криков. Хоши тяжело поддавалась лечению, но он не зря тратил свои время и деньги.***
Они впервые начали публично творить всякую дичь именно здесь. Хоши недовольно щурится и пытается ударить Сатору локтём поддых. — Нафига ты привёл меня сюда? — Голос её вновь наливается усталостью. — Ну как… Здесь нас впервые арестовали, помнишь? — Шаман усмехнулся. Хоши ссутулилась ещё сильнее, от чего сложилось впечатление, что её спина вот-вот сломается. Запас энергии и эмоций она растратила практически на месяц вперед за несколько часов. Даже её рука в итоге безвольно повисла, оставляя шамана в покое на долгое время. — Помню… — Она прикрыла глаза. Конечно, помнит. Здесь они когда-то искали проклятье, но спустя время не нашли ни одного и… Потрахались. Они, конечно, спрятались, но не услышать стонов, криков и пошлых шлепков кожи… Ну в общем извращенцев задержали. Сбежать удалось раньше прибытия дражайших родственников. — Хочешь повторить? — Сатору весело хмыкнул. — Нет… — Сил уже не хватило даже на показательный вздох. Они уже давно не спали друг с другом, оставляя это в общем прошлом. Хоши на удивление (и к горькому сожалению) мало кто привлекал в этом плане, будто бы она своё уже натрахала с Сатору. — Как жаль! — Он сложил губы уточкой. Хоши даже покачать головой было лень, поэтому она оставила раздражающего шамана без реакции. Апатия и безразличие накрывали куполом тлеющие огоньки эмоций. Резко стало все безразлично… Кажется, Сатору вздохнул… Но ей всё равно. Хоши на мгновение прикрыла глаза и… — И что мы делаем на крыше супермаркета? — Холодный воздух проник в лёгкие. — Тебе нужно освежиться! Девушка прищурилась. Что он имеет ввиду? От неё пахнет? Или он подразумевает что-то другое? Как же тяжело думать… Мысли словно протекают через пелену воды, такой тяжёлой… И они будто погружаются всё глубже и глубже, на самое дно, где будут раздавлены невыносимым давлением. Всё так мутно, непонятно… Сатору цокнул языком, подхватывая Хоши на руки. Опустевший, почти стеклянный взгляд явно указывал на то, что ей стало хуже. Его вина? Нет, инструкции были четкие, не зря же он разбирался в людской психологии… Он не мог пичкать Хоши таблетками. Ну вернее мог, но… Лечение назначал психиатр, а Хоши упрямо отказывалась посещать врачей. Ей просто не могли назначить лечение только по объяснениям самого Годжо. Он не мог помочь ей, потому что она сама этого не хотела…Вашей дочери не нужно счастье, ей нужен я! ©Чёрный плащ.