Рыцарь Кадош.

Ши Ло разбудил собачий лай. Игнорировать его оказалось сложно, он проникал даже сквозь подушку и одеяло, и волей-неволей Сяо Хоувэй открыл глаза. Спать в таких условиях он не в состоянии. - Сейчас же не весна, зачем так надрываться-то? - Пробурчал он чуть слышно. Сяо Синчень, лежащий рядом, тоже уже не спал. Да, собственно, оно и неудивительно. Что ещё страннее, лай доносился не со стороны окна и, соответственно, двора, а из-за двери, выходящей в коридор. Ши Ло нахмурился. Что-то не заметил он в Нечистой Юдоли обилие собак. То есть нет, собаки были, но там, где надо - во дворе, на псарне, у ворот. В доме-крепости была только одна собака - большая, пушистая и очень умная, которая не будет просто так надрываться. Когда послышался скрежет собачьих когтей в дверь, Ши Ло сдался. Заснуть Фея им не даст, так что придётся выйти и посмотреть, что стряслось. Но стоило открыть дверь, как влетевшая собака-оборотень схватила его за край нижних одежд и потянула куда-то так настойчиво, что Сяо Хоувэй смог бы освободиться из хватки только ценой куска ткани, чего ему не позволила сделать жадность. - А-Чень, захвати мою одежду, а то она меня не пускает! - Жалобно попросил Ши Ло, следуя за Феей, которая уверенно и довольно быстро вела его по коридорам Цинхе Не. Что-то подсказывало Хоувэю, что ведёт она его к собственному хозяину. Во всяком случае, позавчера она именно так и делала. И вообще, Ши Ло уже дважды видел Цзинь Лина, и оба раза парню нужна была помощь. Правда, как он умудрился попасть в беду, будучи в гостях? Да, собака привела Хоувэя к какой-то двери и заскреблась в неё, жалобно скуля. Ши Ло постучал и, выждав из вежливости несколько минут, переглянулся с Феей и ударил уже ногой, снося дверь с петель. Это была спальня, однозначно. На кровати лежал и спокойно спал Цзинь Лин, и вот тут Ши Ло почувствовал неладное. Вой собаки смог разбудить его, но не разбудил этого мальчишку? И звук ломающейся двери не помог? Ничего не понимая, он подошёл к спящему и пригляделся. Живот болезненно сжался, а по затылку к шее прошла волна холода - Цзинь Лин был бледнее простыней, а на его шее был Источник Истины! - А-Чень?! - Ши Ло не понимал, что происходит и что надо делать. Он снова почувствовал себя наедине с катастрофой, и не знал, что делать. Но Синчень всё не шёл, и Хоувэю пришлось начать решать проблему самому. Фея жалобно скулила, чувствуя, что её хозяину плохо, и прося поторопиться. Пробормотав "Он узнал достаточно", Ши Ло дрожащей рукой стянул бусы и небрежно отбросил. Он с усилием усадил бледного, слишком холодного для жаркой летней ночи подростка и постарался прощупать пульс. Пульс был, но слабый, неровный, и не нужно быть врачом, чтобы понять - дело дрянь. "Надо его разбудить," - пронеслось в голове Ши Ло, и он осторожно влил немного светлой ци в меридианы, жадно впитавшие даже столь жалкую подачку. Дыхание, едва слышное и слабое, стало громче и быстрее, и когда Сяо Синчень наконец-то вбежал в комнату, Цзинь Лин открыл глаза. По спине вновь прошёл холодок - глаза открыты, но разум ещё не здесь. - А-Чэнь, что делать? Он полночи проспал с моими бусами! - О, Небеса, - пробормотал Синчень, бледнея и бросаясь к едва живому юноше. - А-Ло, нужен...нужен сладкий чай, и сладости, и...и ещё травы, сходи! Ши Ло кивнул и побежал выполнять простой и понятный приказ. Он перепугал до полусмерти слуг, но получил и горшочек мёда, и сладости, и чайник кипятка, и посуду, и если бы он потребовал чью-нибудь кровь, ему бы и её достали, ведь Ши Ло в такие моменты отпускал себя и становился больше Сюэ Яном, чем Сяо Хоувэем. Успокоительные травы мог не просить, но как вспомнил, что в таком случае ему придётся возвращаться в их с Синченем спальню, так сразу и передумал - с его везением он полночи проблуждает! Когда он вернулся, Цзинь Лин выглядел...не лучше и не хуже, только ещё то и дело крупно вздрагивал. Синчень понемногу, маленькими порциями вливал в него ци, а Фея скулила и, забравшись на кровать, улеглась рядом. Хорошая собака, мягкая и тёплая, как раз такая и нужна. - Ты меня слышишь? - Тихонько позвал Цзинь Лина Ши Ло, садясь рядом с уже заваренным чаем, куда от щедрот положил столько мёда, сколько обычно клал себе. - Тебе нужно пить. Давай, хотя бы маленький глоток. Он вспомнил, как поил лежащую в жару А-Цин - аккуратно наклонял чашу, вливая отвар понемногу и так, чтобы она не захлебнулась. Вот навыки опять пригодились. К счастью, как бы плохо не было юноше, силы на глотки у него остались. - Очень хорошо. Теперь пирожок. Он сладкий, так что ешь скорее, а то я тоже хочу, - хотя на самом деле Ши Ло почти не хотелось сладкого. Он требовал сладости не для себя, а для того, кому сейчас срочно нужно успокоиться и восстановить силы. Съев половину пирожка с клейкой сладкой начинкой, Цзинь Лин наконец-то заплакал. Синчень привычным жестом обнял плачущего, прижав голову к груди. Для него это ничем не отличалось от тех случаев, когда в это самое место рыдал Ши Ло, который сейчас пусть и сам был в раздрае, но держался и только надеялся, что Источник Истины не свёл беднягу с ума. Ругать несчастного, ещё не пришедшего в себя юношу ему не хотелось. Хотелось обнять и накормить сладким, чтобы несчастный не дрожал в холодном поту. И оба эти желания он исполнил, когда Цзинь Лин, чуть-чуть успокоившись, оторвался от уже насквозь мокрого ханьфу Синченя и проглотил остаток пирожка. И ещё немного чая. И засахаренные кусочки фруктов. Синчень снова влил ци, и наконец-то лицо юноши из бело-серого стало просто бледным, а пульс выровнялся. Парень всё ещё всхлипывал, не шевелился и порой открывал рот, пытаясь что-то сказать, но сглатывал и молчал. Сяо Хоувэй, вздохнув, ненадолго оторвался, чтобы заварить чай с другими травами - какие несколько раз использовал сам, чтобы заснуть и спать как минимум до обеда без кошмаров. - Ничего не говори. Всё утром, - прошептал Синчень, и Ши Ло с ним согласился. - А сейчас ты ляжешь спать. Не бойся, мы тебя не оставим. Мы будем рядом. - Вот, выпей. Это поможет спать без снов, - неясно, понял он просьбу-предложение Ши Ло или нет, но чашку выпил до дна, после чего позволил себя уложить обратно в постель. Фея, умнейшее существо, немедленно устроилась под боком горе-хозяина, а Ши Ло и Синчень, выполняя обещание, не уходили и сидели рядом, и Ши Ло что-то пел, а Синчень читал стихи. Очень красивые. Про природу и погоду. Ши Ло жадный, очень жадный, катастрофически жадный. Ши Ло как-то сломал руку несчастному, пытавшемуся обсчитать их всего на один цзяо. Ши Ло уже в третий раз приходит на помощь этому мальчишке, и, следовательно, Цзинь Лин теперь его, как Вэй Усянь, Сун Лань и другие. А свои могут брать всё, что пожелают, и Сяо Хоувэй будет только счастлив, если сможет им помочь. Только плохо, что он Источник Истины без присмотра надел. А уж заснуть с ним, активированным... Так глупо. Источник Истины - артефакт чудовищной силы. Он работает, медленно и верно выкачивая ци из заклинателя, и только безнадёжный болван или самоубийца будет надевать его перед сном. Цзинь Лин именно такой. А ведь так хорошо всё начиналось... Быстро заснув, он действительно увидел родителей - такими, какими их видел, будучи грудным ребёнком. Он не должен был этого помнить, но почему-то вспомнил, и это точно было действие Источника Истины. Он видел мать с отцом, и они совершенно точно его любили. Отец подолгу сидел у его колыбельки и с радостью шептал, что он станет великим фехтовальщиком, раз с малых лет тянется к Суйхуа. Мать соглашалась и добавляла, что у него будет великая судьба, что долгожданного наследника будут оберегать от бед все его родственники, от них самих до Вэй Усяня. Он получил ответ на свой вопрос сполна, но на этом артефакт не успокоился. Он прочитал в сердце Цзинь Лина другие вопросы и показал больше, гораздо больше. Цзинь Лин вспомнил, как после смерти отца с матерью его взяли на руки сперва бабушка с дедушкой, а потом и дядя Цзян. Как госпожа Цзинь лично подбирала ему кормилицу из тех, кого в жизни бы не тронул её супруг - Цзинь Лин знал о репутации своего деда по отцу, но при всём равнодушии к бастардам Цзинь Гуаншань обожал законного внука. Он вспомнил, как у его колыбели впервые появился дядя Яо, тогда только-только получивший признание. Позже появилась и Цинь Су, которая попыталась стать для него если не матерью, то кем-то похожим: укачивала, пела песни, давала играть с украшениями и даже потрогать округляющийся живот. Она не сомневалась, что Жулань и Жусун поладят, и уверяла, что не бросит племянника с рождением сына. Не бросила. А после его смерти словно сосредоточила всю нерастраченную любовь на чужом, неродном ребёнке. А между тем Цзинь Лин подрастал. Раньше он думал, что не запомнил смерть дедушки и бабушки, но Источник Истины доказал, что помнит - помнит переполох, беспорядок, разговоры полушёпотом о слишком юном наследнике и возможном регенте, помнит посеревшую и в считаные месяцы постаревшую госпожу Цзинь, которая совсем скоро усохла как осенний лист, помнит залегшие под глазами Цзинь Гуаньяо круги, когда тот передавал его дяде Цзяну - и только теперь понял, что так дядя спасал законного наследника. Но Цзинь Лин уже тогда обладал поразительной способностью видеть, не замечая - он лишь радовался, что сможет снова побегать и поиграть в Пристани Лотоса. Как давно всё это было...а Источник Истины всё не прекращал, показывая юноше, каким он был и каким становился год от года. Юноша смотрел и приходил в ужас. Он рос надменным и хмурым - подражал дяде Цзяну. Не мог поладить со сверстниками, а старшие относились к нему снисходительно, и его истерики всё чаще сотрясали Башню Кои. Уж не подарил ли ему дядя Цзинь Фею не столько как телохранителя, сколько как няню и...друга? Потому что из всех живых существ к наследнику Цзинь тянулись лишь дядя и собаки, и только с ними он чувствовал себя легко и свободно. Он рос и грубил тёте Су, видя и не замечая её грустных улыбок, а ведь после смерти родного сына он был её утешением - она сама говорила. Он...он этого не замечал! Он расстраивал всех, всех своих близких, и с каждым годом всё чаще! Да что же он за человек такой? Источник Истины дал ответ и на этот вопрос. Цзинь Лин видел себя со стороны - избалованного, наглого, самоуверенного юнца, которого от последствий собственных глупостей спасали только дяди, да вот теперь ещё эти заклинатели, которых он не поблагодарил, а теперь ещё и обокрал. Тёмный заклинатель из тех, которых его дядя пытал до смерти десятками, дважды пришёл ему на помощь, а дядя Мо, изгнанный из Башни Кои за домогательства к собственному сводному брату, в жизни не сделал Цзинь Лину ничего дурного и прежде при случайных встречах кланялся и поскорее уходил, а теперь спасает. Цзинь Лин приносит одно горе тем, кто его любит или просто проявляет доброту. Он - бессердечная мразь, хуже тёмных заклинателей, хуже обрезанных рукавов. В нём нет и не может быть никакого смысла - так зачем его разбудили, почему не дали умереть от Источника Истины? Почему тот, кого он так нагло ограбил, напоил его сладким отваром и дал сладости? Почему глава Ордена странствующих заклинателей позволил пачкать белоснежные одежды слезами, делясь ци? Они и после не оставили, и даже погружаясь в сон, он слышал негромкое мелодичное пение Сяо Хоувэя. Что страшнее всего, он не сможет забыть ничего из того, что показал ему Источник Истины. Мир навсегда разделится на "до" и "после", и если "до" он был уверен, что его ждут успех и признание, то "после"... - Наши ветви ломались под тяжестью снега, Скрипели стволы. Нас пугали шаги человека И скрежет пилы. Мы сплелись в неподвижном танце, Где ведёт зима. Мы деревья, и не можем друг к другу прижаться И укрыться в дома. О чём он поёт? Не важно. Тяжёлый, отчаянно-тоскливый мотив успокаивал и отвлекал, и усталость накатила каменным покрывалом. Цзинь Лин не знал, что будет делать завтра, когда проснётся (слишком глупо надеяться, что он умрёт во сне), как будет жить дальше, зная так много. Ему было так страшно засыпать, так страшно - но сил бороться с собой нет, чуждая песня так похожа на колыбельную, а до рассвета ещё слишком далеко...