PWP: про тебя и твоих волейболистов

— rintarou.

— Прости, но я не чувствую того же по отношению к тебе. Мне жаль. Боль. Заесть ее мороженным и прогулять школу, нагрев градусник до 38,5 — ты не о чем не жалела. Разве что немножко и только себя. Отвергнутая. С пеленой уныния заливающей глаза, так что даже очки не помогают — пропадает зрение и уже нет этой тоске предела. Из груди вырастает цветок, лепестки его краснеют от крови — неужели разбили? Сердце, от которого остались только осколки, хрусталем сложившиеся лишь в имя Рин. Холодные глаза. Стройный силуэт. Надменная улыбка. И самый странный вопрос: ты влюблена? Для ответа закончились силы. Ты его не просто любила — на чувства ложились пылинки алмазной крошки из слез. Он тебя никогда не забудет — а может через год? Покидая школу разве вспомнит тебя? Ту, что ловила его в коридоре, приносила булочки из столовой и задыхалась восторгом на матчах, скандируя имя, точно молитву для кумира. Поддерживала его больше, чем свои психи — не это ли тебя погубило? Уже неделю не ходишь в школу, притворяясь больной, леча мороженным сорванные связки — разве не это тебя погубило? Его губы прилегают к чуть красным нежным щекам, а руки касаются скрытого под формой тела с запахом лаванды после утреннего душа. Смотришь в окно и надрываешь нервы. Непослушная соленая влага убивает все вкусы, но продолжаешь пить апельсиновый сок — ты его никогда не любила, но Суна, однажды, так мило протянул стакан в столовой, что его тонкие пальцы кольнули кожу — и в миг все стало любимым. Внутри вспыхивают искринки — поцелуй в шею капризный, сплетение губ, он снова рядом и это почти избавление. Он разорвал идеальный мир, обратив каждый день в безнадёжный поиск слов, улыбки и нежнейших объятий. Ринтаро не любит, но сердце само начинает биться чаще, стоит вспомнить беспорядочные поцелуи на коже, вязкость момента и тяжёлые стоны, знаменующие окончание суток. Ринтаро всегда приходит с закатом — и вроде что-то его беспокоит, но язык не слушается — силясь спросить, — невольно ты раз за разом сдаёшься, потому что так надо, иначе… иначе он просто больше не будет рядом. Как странно стать для кого-то поводом — любить и посвящать себя закатам с любимым, но никогда не стать для него той единственной. — Почему не ходишь в школу? — Спросил он, надевая футболку. Агония чувств уже стихла, остаётся только сладкое послевкусие его тела и легкий запах пота на коже. — Не хочу, — прикрывая одеялом обнаженную грудь, будто пряча свои секреты, отвечаешь ты. Все ещё неловко после всего, что было. Тепло, разоженное им частыми проникновениями, все ещё бродило внутри — болезненно и необъяснимо, щекотало приятно живот, сохраняя горесть опустошения. — Дело во мне? — Его косой взгляд был полон недоверчивости, он знал, что разбил тебя, но, похоже, до сих пор не понял на сколько осколков ты разлетелась. — Если так, то знай, решения я не поменяю. Мне нравится приходить к тебе, но отношения — это только посредственность. Люблю ли я тебя? Скорее нет, чем да. Но чувство, что ты нужна мне чуть больше других, пожалуй, отрицать не буду. Каждое слово ножом резало душу — в груди, со звоном в ушах, разбивались осколки и сердце умирало в бессильной злости. Хотелось кричать, чтобы он наконец-то услышал и перестал уже играть на нервах. Ведь пару месяцев назад ты была так красива, а сейчас же лишь блеклая тень той, что улыбалась ему без причины. — Тогда ты дал мне ещё один повод, — уже подавляя слёзы, робко бросила ты. Старалась задеть? Возможно. — Перестань, — он развернулся, уложив тебя обратно в постели, нависая и прижимная всем весом сильного тела, — глупо страдать из-за парня, который тебя даже не любит. — Однако трахает в любой удобный момент, когда у него есть силы.- Ты обхватила его ладони, что заботливо стирали текущие по щекам слёзы. Губы дрожали не веря, что с них сорвалась накипевшая правда. Холод в глазах напротив сменился на вожделение. А он точно не любит? На лице Ринтаро появилась ухмылка, взгляд прошелся вдоль хрупких ключиц, словно изучая изгибы, и укус в шею разорвал болью способность мыслить. Сколько бы ты не противилась, он всегда побеждал твою истину, веру в себя, и торжествовал в наваждении, наслаждаясь податливыми формами, раздвинутыми перед ним в этом мгновении. Суна всегда был с тобой неукоризненным, — с первого дня, парень точно знал, что ты станешь его персональной игрушкой, а потому всегда давал тебе поводы в него безоговорочно влюбиться. Усаживал на колени, носом зарывался в волосы, вдыхая навязчивый запах духов, будто старался запомнить каждый уголок твоего тела и движений. Сперва ты смущалась, но стоило его губам прикоснуться — тут же теряла голову, задыхаясь от жарких прикосновений. Касаясь сильных плеч, улетала в далекий мир сказок, где было только его повествование. Руки небрежно задирали рубашку, — в коридоре никого не осталось, — ты прижималась к его желанию, кусала ухо, шею и губы, только бы Рин не останавливался. Его бесстрастный взгляд холодом обжигал сердце, внутри все сжималось, а он, точно ничего не заметив, углублял свои пальцы, заставляя кончить ему на колени. — Наконец-то ты заговорила, — не шепнул, но прорычал тебе на ухо Суна. — А теперь покажи, как сильно ты меня ненавидишь. — Ринтаро-кун! — Воскликнула ты и попыталась вырваться из-под громоздкого тела, но попытка была тут же прервана ещё более сильным давлением. — Не стараешься, Т/И-тян, — он поцеловал ссадину после укуса и влажный язык прошёлся по твоей шее к самому уху. Ты попыталась поджать колени, ведь было щекотно, но Суна прижимался к тебе слишком цепко. — Давай ещё раз. Так и быть, немного поддамся. Он послушно чуть отстранился, а после со вздохом рухнул рядом, внимательно изучая тебя и твои планы прищуренным взглядом. Ты поднялась, все ещё нервно сжимая в руках одеяло, будто воздушный щит мог скрыть наготу, которую Ринтаро уже успел выучить — все формы, изгибы и родинки, что целовал он при случае. Его рука легла на твою обнаженную спину — прикосновение было тёплым, но до сих пор волнительным. Неужели ты ещё не остыла? Ещё раз или он что-то другое задумал? Не важно. Главное сейчас он здесь, остальное лишь мелочи. — Решил трахнуть ещё раз? — Подыгрывая ты развернулась и, отдёрнув облачное одеяло, разоблачая себя и свою искренность, потокая желанным рельефам полного набора кубиков на прессе, ты нависла над Ринтаро. — Только если ты об этом хорошо попросишь. — Его руки легли на твои ягодицы, пара шлепков разогнали кровь и заставили сжаться внутри чуть сильнее от предвкушения, собирая тянущий комок нервов в едино. Он массировал твои бёдра едва уловимо подталкивая их — так, чтобы создавалось трение и ты стала куда более сочной для его проникновений. Не выдерживая, создаваемого Суной, давления, руки, на которые ты опиралась, предательски задрожали. Готова вот-вот разорваться? Пожалуй. Сейчас тебе нужно немного — огонь его страсти до сих пор не утих, а внутри фантомно бродили знакомые формы, возобновляющая агония оттягивала низ живота и сквозь упоительный стон ты попросила: — Войди, — смотришь на его довольную улыбку, он так радуется твоему отчаянию, — пожалуйста, Ринтаро-кун, я долго не смогу! — Дыхание сбивалось в стонах, ловкие пальцы массировали упругую плоть, а влажный бугорок терся о выступающий член Суна сквозь его боксеры, оставляя характерный шлейф влаги. — Тебе нравится, да? — Он опустил тебя ниже, грубее и жёстче, прижимая к твёрдому прессу, так что твоя голова легла на его грудь в бессилии. Лишь прерывистое дыхание выдавало в тебе признаки жизни. — Только ты недостаточно хорошо просишь. Попробуем иначе. Он рывком толкнул тебя вперёд, отрывая от своей структурной плоти, что успокаивала твою нервозность, и раздвинул твои ноги ещё шире, предлагая сесть ему на лицо. От ощущения его дыхания ты встрепенулась, по телу пробежался разряд — он сейчас коснётся тебя своим горячим и влажным языком. Только бы выстоять. — Не дрожи, — его холодный взгляд ничуть не успокаивал, — я сделаю это нежно. — Ты почувствовала как его пальцы раздвигают твои половые губы, видела, как он смотрит на твоё лоно, упиваясь видом, облизывается в предвкушении и снова смотри тебе в глаза, добавляя: — Какая же ты потрясающая и, — он делает паузу и два его пальца проникают в напряжённое влагалище, словно прощупывая обстановку, — такая мокрая, киска. — Фаланги пару раз входят и выходят, вызывая у тебя судорогу в ногах, от чего Рин вновь усмехается. — Какая беззащитная киска. Я хочу ее попробовать. — Его жаркий рот накрывает своим теплом все, что горело и умоляло о прикосновении. — Суна-а! — Воскликнула ты, когда острый кончик языка парня потеребил капюшон клитора. В тот момент тебя словно пронзили тысячи игл — было приятно и больно, но тебе не хотелось, чтобы он останавливался. — Тише, — слова его прерывались, так как парень был увлечён дегустацией, плавно полизывая приятные формы, стараясь покрыть каждую складку, — я не хочу, чтобы ты сдалась мне так быстро. Рин словно испытывал тебя. Язык скользил по половым губам, интенсивно ласкал клитор, то и дело посасывая его, — так как на это ты реагировала ярче всего и Суна не мог этим не упиваться, — а временами проникал глубже, туда от куда лились твои соки. Ты облокачивалась на спинку кровати, зубами вцепляясь в нежную кожу своих рук. Почти до крови, кажется ты даже чувствовала ее вкус, но ему нельзя было проигрывать. — А ты хорошо держишься, — отметил парень, когда твоё молчание затянулось, но ты лишь пыталась подавить истерию от надвигающегося оргазма, что иголками пытал твою плоть, вызывая неконтролируемую дрожь. — Мне нравится, когда ты такая. — Только сейчас ты заметила, как в его глазах отразились трепетные чувства. Они определенно смотрели на тебя, — задыхающуюся, взъерошенную и раскрасневшуюся от страсти, — в них читалась непередаваемая нежность и, наверное в этот момент, любовь. Поцеловав клитор, точно на прощание, Суна покинул скованное судорогой трепещущее тело и, не желая менять твою, — столь пикантную позу, — пристроился сзади. Обессиленного ты начала сползать ниже, оставляя его взору широко раскинутые бёдра. Обе твои дырочки сжимались и разжимались от возбуждения, словно сообщая о том, что пора в них проникнуть — хотя бы в одну. Но Ринтаро не спешил, а потому начал сперва наслаждаться видом. В очередной раз сжав твои ягодицы он раздвинул их чуть шире, чтобы видеть как ты трепещешь внутри — влага после куни поблескивала по внутренним частям бёдер, влагалище было более розовым, чем обычно, а анальное колечко пульсировало в такт твоему дыханию. Он простонал, закусывая губу, словно вид сводил его с ума и сносил крышу от возбуждения. — Попроси, — сквозь зубы, еле сдерживаясь, прорычал Суна. Ты почувствовала, как он вновь раздевается, а после то, как влажная мягкая головка уперлась в тебя. — Скажи, что хочешь его, Т/И-тян. Через плечо ты бросила на изнемогающего Ринтаро его же фирменный взгляд, что вызвало у парня новую волну нетерпения и уже более громогласно он повторил приказ. Но ты так и не ответила ему, отчего он злился сильнее. Член пульсировал, затмевая рассудок, он хотел тебя — войти, вывернуть податливое лоно наизнанку, чтобы ты кричала его имя, задыхаясь от оргазма, чтобы твоя грудь билась в его ладони, ощущая пульсацию всего тела, — но ты не потакаешь ему. Условие, что Рин создал, вредило парню сейчас больше, чем тебе. Насмешливо ты, выгнув спину ещё больше, демонстративно потянулась к своему влагалищу и, на зло Ринтаро, вставила свои маленькие пальчики в себя, попутно издавая наигранные стоны. Пары движений вполне хватило, чтобы он потерял голову окончательно. — Чего ты этим добиваешься? — Он прервал твою мастурбацию и, схватив за волосы, подтянул к себе, прижимаясь всем корпусом к желанному телу, едва его не протыкая. По пульсации около бедра стало понятно, что он возбуждён, в равной степени, как и недоволен. — Ты любишь меня? — Голова была слишком натянута и выгнута достаточно неестественно, от чего звук искажался, но слова долетали до слуха любовника достаточно четко, но он не вознаградил твои старания ответом. — Мне кажется любишь, — повторила ты и положила ладонь на его член, поглаживая головку, — иначе не делал бы приятно. — Приятно? — Оскалился Суна и, толкнув тебя вперёд, резко навалился. — Твою мать, Т/И, — рычит он, — я люблю тебя больше, чем могу признаться в этом. — Шепчет тебе на ухо и ты чувствуешь на сколько горячее его тело. Подаваясь бёдрами навстречу его словам, ты ощущаешь как член трется об твою промежность, возбужденно угрожая войти. — Я люблю твои формы и тело, особенно, когда ты кончаешь. — Сильная рука подтягивает таз, ставя его в удобную позу, и нежно проверяет достаточно ли смазки. Наслаждаясь его шепотом и движениями, ты вытягиваешься, потокая ровному тону мужского голоса. — Я хочу чувствовать и упиваться твоей любовью, когда она сжимает мой член. — Шумно выдыхает тебе в затылок и, сопровождаемый полустоном, Рин врывается в тебя, заставляя ноги раздвигаться шире, забвенно его принимая. — Ринтаро, — задыхаешься, цепляясь за смятые простыни, закатывая глаза от глухих ударов в животе, когда упругая головка врезается в чувствительные точки, растягивающегося влагалища. — Ещё, — просишь надрываясь голосом, — глубже, — умоляешь ты, напрягая пальчики на ногах. Суна лишь усмехается твоей просьбе и входит по самое основание, звучно выдыхая горячий воздух от блаженного ощущения того, как резко ты сжалась в попытке приспособиться к размеру. Так глубоко он ещё не входил. Подаёшься ему навстречу, и его стон повторяется, для него ты всегда была самой узкой, но ритмично сжимаясь и разжимаясь, ты стимулировала парня ещё больше. — Продолжай, малышка, — бормочет он сбивчиво, — так приятно долбить твою киску. Поддаёшься ощущениям, — как твёрдый член растягивает изнутри, ударяясь в живот, — стимулируешь клитор и течёшь от каждого толчка в себе все сильнее. Рин ускоряется, побуждая нутро вопить от накала и напряжения. Выгибаешься в спине, — вспомнится скользкий язык на своём лоне и нежный взгляд Суны, — вот-вот и ты сейчас кончишь. Теребишь клитор сильнее, ощущая разгорающееся чувство, но вдруг Рин разворачивает твой корпус и поднимает одну ногу, закидывая себе на плечо. Слишком глубоко и непривычно. Ты кончаешь практически с визгом, сжимаясь ещё сильнее от чего Суна шумно скулит на мгновение, скандируя твоё имя, выходит и помогая себе рукой, выливает на тебя свои чувства. Без сил он ложится на тебя сверху. Отдышаться — кажется нереально, но оба вы приходите к выводу, что оно того стоило. — Так ты меня правда любишь? — Поглаживая его непослушные волосы, хотелось обнять его, если позволит — в первую очередь это зависело от ответа сейчас. — Сколько раз подряд я должен тебя трахнуть, чтобы ты наконец поняла? Обнимает. Целует. Медленно сплетая губы, — теперь ты его и эти чувства не прошли бесследно. Аккуратно вытирает с твоего живота сперму и твоему счастью нет предела.