PWP: про тебя и твоих волейболистов

— tooru.

Превозмогает изо всех сил. Больно. Старается прыгнуть выше, чем в предыдущий раз. Невозможно. Хочет быть лучше, чем самые талантливые, потому что в его силах доказать — врожденное не всегда признак первенства. Тоору может лучше, он сильнее, выносливее других. Всегда добивался всего самостоятельно, невзирая на усталость и ноющие мышцы. Пускай подниматься, после очередного падения, тяжело, но это не повод сдаваться — он может все, ему это по силам. Главное не сбивать дыхание, прыгая выше, вкладывая в удар все свои желания — Тоору другой и он докажет это. Подбрасывает мяч, разбегается, прыгает, бьет — мышцы переполняются острой болью, и вроде бы не остаётся сил на следующий подход, однако это не повод прекращать, ведь он ещё стоит на ногах. Дышать сложно — легкие болят и невозможно вздохнуть. По лицу стекают капельки пота, затмевая взор — уже не видит заднюю линию площадки, устал. Однако, вновь пальцы касаются шершавой поверхности мяча и Тоору разбегается для новой подачи. — Ойкава! — Бежишь к нему, не разбирая дороги под ногами. Они не слушаются тебя, просто несутся навстречу ему, желая предотвратить неизбежное. — Хватит! Пожалуйста! — Преграждаешь ему путь, обнимая стройный твёрдый корпус, такой горячий и мокрый под одеждой, что ткань невольно прилипла к коже. Тоору тяжело. Он еле держится — чувствуешь под кожей, как дрожат суставы и неистово колотится сердце. Но он не преклонен — готов продолжать. Просишь остановиться вновь, но всматриваясь в пустоту карих глаз, понимаешь, что он не отступит. Опирается на тебя, кладя ладонь на плечо, отталкивает. Однако ты упрямее его в сотню раз, а потому повторяешь попытку сдержать очередной порыв, ведь тебе невыносимо смотреть как страдает возлюбленный. Пускай даже и не догадывается о твоих чувствах, это не отменяет того, что ты была готова ради него на все, испытывая невыносимую боль, когда парень тренировался, уничтожая себя в ноль. Обнимаешь крепче, чем позволяла себе до этого, но все равно недостаточно — Тоору вырывается. А после отходит на расстояние, дабы избежать очередного касания, но тут же ноги его подводят. Он падает на гладкий пол. — Тоору, — скулишь от испуга, бежишь помогать, причитая под нос, — перестань уже себя изводить. Мне невыносимо на это смотреть. — Садишься рядом, устраиваясь поудобнее приподнимая истощенное тело спортсмена. Усталые глаза смотрят в потолок — берёшь его голову и укладываешь к себе на колени, избавляя мокрый лоб от лишних волосинок. Любовно разглядываешь черты парня — приоткрытые губы, все ещё жадно хватающие воздух, румяные щеки от физической нагрузки и эти глаза, в которых ты мечтала утонуть. Тоору был слишком уставшим, чтобы начать в этой позе с тобой флиртовать в своей обычной манере — он у тебя на коленях и это отличный повод для колких заявлений, — а потому лишь поднял руку вверх, чтобы погладить пальцами девичью щеку — кажется, поблагодарил за заботу о нем. Тоору приятно чувствовать эту поддержку — он растворялся в ней, несдерживаясь. Прикрывая усталый взгляд, погружался в твою нежность, размеренно восстанавливая дыхание. — Прости, что снова заставил нервничать. — Его ласковый шепот, заставлял странное тепло разливаться в груди приятным потоком спокойствия. Такой несчастный, грустный, в глазах только печаль от того, что достичь совершенства может только пройдя через круги ада. Никто не видел Ойкаву таким практически никогда — обессиленный, хрупкий, расстроенный, один взгляд на него заставлял сердце обливаться кровью из-за невозможности как-то облегчить едкую горечь. Гладишь пальчиками остывающий лоб, и он проникается каждым касанием. — Спасибо. — Я же ничего не сделала, Тоору. — Слегка усмехаешься его благодарной улыбке, украшающей чуть суховатые губы. — Ты всегда оказываешься рядом, когда нужна. Даже если я этого не понимаю сразу. — Улыбка стала чуть шире, и нежная ладонь накрыла щеку. — За это спасибо. Тоору внимательно наблюдал за твоей реакцией, хотя старался не подавать вида, что он действительно заинтересован в ней. Ему все ещё было тяжело, но боль в мышцах постепенно оттягивалась, расслабляя, отчего парень постепенно вновь оживлялся. Глазам вернулся привычный блеск, а руки перестали трястись. Сложно представить, но через подобные тренировки, он вынуждал проходить себя каждый день. А все ради стремлений, амбиций, награды, похвалы, признания его, как лучшего — у него это и так все было, Ойкава просто хотел большего. Даже достигнув самых высоких вершин старшей школы, он все равно считал себя недостойным. Надрывался, калечился, переступал через изнеможение каждый раз, достигал результатов, но не тех, что хотелось. Бедный, загнанный в угол большими талантами, он был вынужден перенапрягаться, ради того, чтобы стать кем-то, как они, значимым. Не нужна любовь, обожание, главное просто стать равным — ты читала сквозь его радость отчаяние, ведь и сегодня он не смог выжать из себя тот самый максимум. Сейчас Тоору нужен покой, он это понимает, но согласится ли довериться твоей жалости? Нужно отбросить все мысли о первенстве, соревнованиях. Просто приготовить тёплую ванную и раствориться в воспоминаниях о минувшем дне. — Ты хороший друг, — ухмыляется и привстает, опираясь на локти. Его лицо так близко, что непривычно заныло в груди, а по коже пробежали искорки смущения, вынуждая щеки наливаться краской. Он рядом и от этого так приятно, что хочется поцеловать губы, что приоткрылись, словно этого выжидая. Тоору нагнетал, делая паузу, будто ждал, что ты станешь оспаривать, но быстро раскусил твоё негодование, осознав — нечего ждать, ведь ты слишком мягкая. Никогда не хватит смелости, чтобы признаться ему. — Да, ты прав, — с болью соглашаешься, поправляя волосы, пряча румянец, вызванный близостью обстоятельств. — Тоору, — все же решаешься, — можно мне проводить тебя. Я просто боюсь, что… — Конечно. — От этой улыбки, стало невероятно легко и радостно. И в миг все понятно — ему не важно какое ты придумаешь оправдание, само предложение уже говорит достаточно. Неужели Ойкава догадывается? От этой мысли все внутри начинает переворачиваться и, провожая его, возбужденным от фейерверка счастья, глазами, предвкушаешь сладкий момент, которого так ждала давно. — Я постараюсь быстро переодеться! — Воскликнул парень, дружелюбно прощаясь. — Жди меня у парадной. — Хай! — Воскликнула ты, соглашаясь, а грудь разрывалась от эмоций, что дарил отдаляющийся силуэт любимого парня. Сегодня, пусть и не на долго, но вам представится возможность побыть рядом вне школы, соревнований, — ты проводишь его до дома, а после Тоору обнимет и прижмёт тебя к себе на прощание. Ах, как бы этого хотелось. Почувствовать его тепло, касающееся твоей нежности. Вот бы протянуть руки и повиснуть на нем, целуя куда-нибудь — в шею, щеку, ушко или же губы. Кто знает, может стоит попробовать? Стоишь в коридоре и ждёшь возвращения. Ты в назначенном им месте, жаль только время убегает бесцельно. Нервно глядишь на часы — задерживается, — а в мыслях формируется комок нервов. Тревожные предположения, заставляют думать о его самочувствии. Вдруг стало плохо? Или потерял сознание? Или просто уснул от усталости? Считаешь минуты, прошло уже двадцать — за это время, он уже давно бы успел переодеться. Как на зло и сеть пропала — не позвонить, не написать ему. Все представления о романтической прогулке начали таять — ты слишком сильно волновалась за Ойкаву. Теребишь телефон, — будто это поможет, — опять на часы, — да сколько можно уже?! Не выдерживаешь, идёшь в раздевалку, все ещё немного остерегаясь прервать его. Страшно становится от каждого шага, ведь вдруг он просто решил принять душ, а ты врываешься к нему, без спроса со своими нервными миазмами. Но открыв дверь ты испугалась больше — Ойкава сидел на скамье, опрокинув голову, плотно прижимая к лицу полотенце, обагрённое красками красного цвета. — Тоору, — восклицаешь, кидаясь ему в ноги, — что произошло? — Хех, — усмехается, стараясь не подавать вида болезненности, — видимо, я действительно превысил свой лимит сегодня. — Нет, — злишься, что никогда не случает прочих, даже когда просят усмирить пыл и немного передохнуть. — Просто не нужно каждый день так над собой издеваться! — Аккуратно забираешь у него полотенце и включаешь холодную воду в раковине. Мочишь ткань и подходишь к нему, нежно прикладывая к переносице. — Ой! — Восклицает парень, слегка ерзая на месте, стараясь увернуться от навязчивого прикосновения. — Холодно! — Потерпи, нужно остановить кровь. — Кладёшь свободную руку ему на плечо, машинально, без задних помыслов о лишней чувственности, просто чтобы сидел ровно и больше не двигался, но парень словно нарочно стал топать ногой, стараясь сдержать подступающую неприязнь к процедуре. — Тоору, не капризничай! Это не так плохо, как кажется. — В ответ он лишь фырчит и зажимает глаза сильнее — ему неприятно от таких касаний. Желая прекратить тряску, ставишь колено ему на ногу и, на удивление, к Ойкаве возвращается самообладание. — Вот так, видишь, кровь почти остановилась. Плавно, гладко, чувствуешь, как знакомые подушечки пальцев скользят по коже над гольфами. Осознание пришло слишком внезапно. Заняв весьма компрометирующую позу, ты хотела помочь ему, но вышло не так, как можно было предполагать изначально. Опираешься на него, почти прилегаешь всем корпусом, нависаешь над ним, увлеченная процессом — Тоору расценил это, как нечто другое, более вожделенное. Пользуясь моментом, он начал аккуратно прощупывать твои мотивы и интересы: сначала провёл средним пальцем по внутренней стороне колена, однако ты не приняла всерьёз этого движения, затем пошёл по бедру вверх, прикладывая остальные пальчики, и вот тогда на тебя снизошло озарение. Изящная кисть полностью прилегала к коже, устремляясь выше, лаская, будоража гнетущее. Хотелось насладиться им в полной мере, но касание другой руки стерли в мгновение иные помыслы. Она уже не стала вести поступательных движений, а сразу сжала то, что скрывала ткань школьной юбки, слегка надавливала, оставляя чувственную пульсацию. — Что ты делаешь? — Удивленно, и все же с вожделением, спрашиваешь Тоору о его намерениях. — Прости, просто не могу удержаться перед такой позой. — Его ладони поднимаются выше, задирая юбку, пока ты прижимаешься к корпусу юноши. Внутри разгорается огонёк страсти и неподдельного возбуждения — так интересно, чем закончится эта его несдержанность. Проворные пальцы проникают под трусики, впиваясь, с двух сторон, в ягодицы — Ойкава пристает и это не снится. Все ещё держишь над ним полотенце, однако мысленно уже где-то в ином месте. Наслаждаешься требовательностью прикосновений, что нарочно вызывают вожделение. Закусываешь губу, чувствуя, как нагнетает, прощупывает границы дозволенного, плотнее тебя сжимая под тканью, но разум быстро начинает напоминать о себе, рассуждая, что это неправильно. — Мы же вроде как друзья? — Шепотом спрашиваешь, боясь услышать обратное или спугнуть желание Тоору возбуждать тебя. — Это вроде не по-дружески? Правда? — Хочешь сказать, что тебе не нравится? — Рука отрывается от твоей кожи, оставляя на ней подаренное тепло, но только для того, чтобы убрать полотенце в сторону — заглянуть в глаза, желая убедиться в искренности ответа на свой вопрос. В его взгляде читается интерес и неподдельное вожделение, Тоору явно чего-то хотел, но был ли этим твой ответ? Или же твоё возбуждение? Затеял игру, что вынуждала сердце гонять кровь быстрее. Теперь главное не проиграть спортсмену в этой схватке эмоциональных потрясений. — Нет, просто странно, что после всех утверждений о дружбе, ты вот так распускаешь руки по мне. — Тем временем, его ладонь возвращается на привычное место под юбкой, поглаживая упругую кожу интенсивнее, задирая трусики, что впивались все глубже. — По-прежнему не могу уловить суть. Это протест? Или же сопротивление? — Ухмыляется, а после рывком потягивает к себе, практически выбивая из равновесия. — Мне перестать? Только скажи и я сделаю все, о чем ты попросишь. — Пальпирует бёдра, предвкушая жар женского тела, что постепенно разгорался от его настойчивости. Не хотелось, чтобы он останавливался, но школьная раздевалка, кровавое полотенце, заставляли задуматься о последствиях. Даже если Ойкаве кажется, что он поправился, ты знала — ему нужно домой, отдыхать, восстанавливаться. — И все же, хочу настоять на обратном. — Выдыхаешь с сожалением, наблюдая разочарованные гримасы парня. — Кровь уже перестала идти. Пойдём, я же обещала проводить тебя. Недовольно Тоору отвёл взгляд, хмыкая под нос. Он явно не ожидал такой непреклонности. Возможно с его стороны было глупо довериться слепой покорности, учитывая, что спортсмен и правда чувствовал себя слегка истощённым. Но одно стало яснее ясного — Ойкава знал о чувствах к себе и теперь не мог удержаться. Влюблённость в него была так очевидна и даже встречаясь с другой, он все равно оставался для тебя любимым. Возможно раньше не придавал значения или не мыслил в этом направлении, но твоя забота, волнение и переживание, стали для него ключевыми указателями. Он знал, что ты ему не откажешь, а потому, постепенно, день за днём, проверял твои реакции. От лёгкого касания щеки, до поцелуя на прощание — Тоору чувствовал, что ты испытываешь волнение каждый раз от него. Неужели он проверял тебя и сейчас? Зачем нужны были эти требовательные поглаживания? Ты нравилась ему или он просто хотел доказать себе что-то? По итогу дорога до дома не была столь вдохновляющей, как ты представляла себе. В голове много вопросов и хотелось задать ему их. Ведь зачем говорил о дружбе, раз позволяет себе подобные проявления страсти? — Перестань думать о том, что произошло в раздевалке. — Нарушил гнетущую тишину, идущий рядом. — Нам обоим хотелось этого, так что нет смысла искать мотивы — мне просто интересно какого это с тобой. — Тогда я не понимаю все твои слова о дружбе, ранее сказанные. — Ты говорила свободно, будто между вами рухнуло какое-то препятствие. — Зачем было строить эту стену, загоняя в рамки, путать, играть со мной? Иногда я теряюсь. То отдаляешься, то снова сближаешься. И после этой ситуации, я просто не знаю, чего ждать от тебя. — Хмм… — Он потупил взгляд, словно анализируя сказанное, воспроизводя каждую упомянутую ситуацию. — А чего хочешь ты сама? — Ровный голос, спокойный, глубокий, умиротворяющий — интриговало твоё признание и не менее интересно, что ты ещё готова рассказать ему. — Не знаю. — Тяжело выдыхая, соврала ты — на самом деле, ответ мог легко отпечататься на его губах, нужно только, чтобы Ойкава наклонился. Да, больше всего на свете, ты мечтала признаться ему самым ярким, наполненным эмоциями, поцелуем. — И почему-то я в это не верю. — Он рассмеялся и обнял тебя, кладя руки на плечи. Под его весом становилось так тепло и слегка тесно, что невольно ты начала задумываться о попытке осуществить мечту, сказать, мол, что хочешь Его, но в очередной раз, Тоору опередил ход твоих размышлений. — Мы пришли. — И правда, дорога заняла меньше времени, чем предполагалось или же ты просто была слишком увеличена, чтобы следить за сроком в пути, теряясь в догадках, терзающих чувства внутри. — Я всё-таки хочу услышать ответ, поэтому, приглашаю в гости. Что скажешь? И самое время отказаться и пойти домой, но что-то скребло, полагая, если откажешься, то упустишь что-то несомненно важное. Однако, тебе было страшно осознавать насколько далеко это могло зайти сейчас. — Прости, Тоору, но я лучше пойду домой, а тебе нужно отдыхать. — Но не успела мысль о доме обрести более отчетливые желания, как его губы прильнули к твоим, настойчиво требуя принять их. Черт, разве можно ему сопротивляться? Нежно, ласково, скользкий язык проникал в рот, касаясь, надавливая. Губы на пару мгновений отстранились, чтобы набрать в легкие воздуха, а после вновь возвращались, сливаясь. Ты немного постанывала, слишком приятное чувство разрывало грудь, готовое вот-вот вырваться наружу и отдать всю тебя только ему — Ойкаве. В голове не было мыслей, лишь одни ощущения, смешанные с желаниями, чтобы он целовал всегда. Сквозь закрытые глаза ты словно видела картину со стороны, искренне наслаждалась каждым движением. Тоору обнимает тебя: сначала рука была на плече, — как вы шли до этого, — а после она медленно сползла на талию, проскальзывая через лопатки неровным движением, укладываясь на женственный изгиб. Похоже, ему было мало того, что случилось в раздевалке — ты понимала это по напору, которым тебя одаривали. Прижимает сильнее от чего встаёшь на цыпочки. Ты не против, да и почему должна быть? Он нравится тебе, а потому нет смысла противиться обстоятельству. Но все же беспокоит вопрос: а ты ему тоже нравишься? Или Тоору просто пользуется возможностью. Ведь догадался, что любишь — раскусил все мотивы и замыслы, — но от этого ещё больше хочешь посвятить себя ему. Тянешь руки вверх и касаешься шеи — она такая горячая, с сильной пульсацией. Чувствуешь каждое движение, что совершает парень, целуя тебя нежно. Плавно голова то приближается к тебе, то отдаётся — кажется это мгновение длилось целую вечность. Больше ничего не нужно, только он, тепло его рук и губ на своих. Сердце билось тяжело, напряжённо, не часто, — оно постепенно покрывалось страстью. Но что-то вдруг стало не так — на щеке ты вдруг почувствовала постороннюю влагу. Он плачет? — Кровь! — Воскликнула ты отстраняясь. — Тоору, она опять пошла. — Хочешь вытереть его нос рукавом, но парень тебя останавливает, закидывает голову и зажимает нос. — Кажется, ты плохо на меня влияешь. — Смеётся он, сглатывая. — Это не смешно! — Ударяешь мягко кулачком ему в грудь — он задел твои чувства. Намекнул, что ты ведёшь себя возбуждающе. — Пошли в дом, нужно остановить ее. Молча Ойкава соглашается. Сложно признать, но его предложение состоялось: ты зашла к нему в гости, пусть и не так, как предполагалось. Истекаемый кровью, усаживается на диван, руководя тобой короткими фразами — где взять полотенце, где лёд и где находится ванная. Выполнив все обязательства, достаёшь пачку салфеток, стирая остатки алой субстанции, параллельно прикладывая охлаждающее. В этот раз не капризничает, не сопротивляется, просто терпит, наблюдая за тобой. Похоже, ему нравится твоя щепетильность от ситуации — ты аккуратно убираешь влажные капельки, поглаживая кожу любимого парня. Он разложился на всем диване, растянув руки вдоль, словно чего-то выжидая. — Она не перестала идти? — Спросил Тоору затейливо. — Вроде нет. — Ты начала всматриваться. — Не могу понять с этого ракурса. — Тогда есть идея. Давай, иди сюда. — Он легким движением подкладывает руку тебе под бедро, подталкивая, вынуждая усаживаться прямо к нему на ноги. Даже не было шанса противостоять его инициативе — смена положения произошла слишком внезапно. — Так удобнее? — Это слишком пошло, Тоору. — Краснея и отводя взгляд, оценила положение ты, хотя его настойчивость очень нравилась. Было необычно принимать это внимание, так как зачастую Ойкава просто флиртовал, а тут поцелуй, приставания и колени. Голова кругом начинает идти, если предаваться воспоминаниям. — Я смущаюсь. — Переста-ань, — растягивая гласные он приблизился к твоему лицу, — ты такая замечательная и хорошая по отношению ко мне, что я хочу как-то отблагодарить тебя. Это не значит, что я только из-за благодарности проявляю к тебе интерес. — Теперь он смутился и отвел взгляд в сторону, будто что-то припоминая. — Я знаю, что тебе нравлюсь и уже давно, но ты мне тоже нравилась и нравишься сейчас… ах… должен признать в голове это звучало лучше. — Тоору снова улыбнулся, не скрывая эмоций, блестящих в глазах. Такой смелый был в раздевалке, а теперь такой робкий под твоим приятным телом. — Я совсем не умею говорить о чувствах, прости. — Тяжело выдыхая, он откидывается на мягкие подушки, подпирающие спинку дивана. Ему грустно, обидно, что не в силах рассказать все. Видя его сожаление, ты медленно пододвигаешься вперёд — все ещё остерегаешься, боишься, что отвергнет. Упираешься грудью в мужественный корпус, а он поднимает голову, рассматривая твоё лицо, что пестрело искорками интереса. Пусть его слова были не трогательными или как-то лирически связанными, однако в них читались искренность и привязанность. Он говорил от сердца, не подбирая контекста, старался оправдать каждое, чтобы не обидеть тебя. И сейчас, отвечая на близость, Ойкава кладёт ладони на твою спину, одним решительным движением прижимая к себе — до губ осталось несколько миллиметров. Ощущаешь чужое дыхание — тёплое и вдохновляющее. Глаза смотрят в твои, растягивая момент перед тем, как сблизится по- настоящему. Ты понимаешь, что выхода больше не будет — либо сейчас с ним, либо позже шанс этот уже растает. — Хочешь, я начну первым? — Поинтересовался Ойкава, когда раскусил твоё промедление, однако так и не получил решительного ответа. — Не бойся, я буду ласков. Нежно ладони ползли вверх по телу, задирая одежду, ты чувствовала, как они переполняются трепетом. Тяжёлый выдох, вновь лёг на кожу приятным потоком — он слегка приподнялся, очевидно, для удобства. Выпрямляясь, ты смотрела в его глаза не отрываясь, внизу ощущая, как формируется нестерпимая тягость. Прикосновение губ произошло ненавязчиво, не в первый раз, однако, словно начиналось все заново. Поцелуй нежный, аккуратный, ласковый — будто просил разрешения, чтобы касаться и наполнял свои движения обещанием, которое дал минуту назад. Не требовал от тебя повиновения, просто отдавался мгновению. Язык проникает глубже — задерживаешь дыхание, выгибаешь спину, чтобы сильнее надавить на его желание. Тоору покорно тебе помогает, сжимая бёдра у основания, слегка создавая трение у самого волнительного места. Постанываешь, чувствуя влагу, что оно вынуждает скапливаться, во время такого, как твёрдый бугорок проходит по мягким впалостям. Это приятное чувство и из-за него тебе хочется больше касаний. Медленно начинаешь раздеваться, не переставая двигаться и целовать Ойкаву. Расстёгиваешь школьную блузку — он не останавливается, а лишь придаёт тебе стимула, ускоряется. В животе образуется пустота и хочется сказать ему, насколько тебе хорошо, когда он так близко, рядом. Тоору не помогает тебе раздеваться, ведь увлечён приятной стимуляцией, что заставляет его член твердеть, переполняясь возбуждением от предстоящего. С блузкой покончено, — отбрасываешь ее в сторону, — а после, задираешь толстовку, что была надета на нем — аккуратно снимаешь. Его пресс такой твёрдый и стройный — вцепляешься ноготками, царапая нежную кожу. Ойкава увеличивает темп трения, но зачем, ведь есть нечто намного приятнее этого. Ты начала понимать, что этого мало и не нужно завершать происходящее подобным образом. Конечно, было славно — внутри растекалось наслаждение, а внизу все горело от его напряжения. Но представление Тоору внутри кружило голову больше, чем трение через одежду. Размышляешь о формах, хватая ртом воздух, чувствуя подступающий предел фантазий, не замечая, как стонешь, сквозь его горячие губы. — Нет! — Резко отстраняешься, вынуждая Ойкаву прерваться. Он непонимающее рассматривает тебя, что мгновение назад задыхалась от подступающего оргазма. В его понимании Ойкава делал все правильно, только ты почему-то прервала вас. — Я не хочу так. — Прости, это моя вина. — Улыбнулся парень, признав свою ошибку, вызванную накалом тактильных излишеств. — Немного увлёкся, просто ты такая горячая. К тому же, мне очень понравилось слышать, как ты стонала. Настоящая музыка для ушей, правда. — Руки Тоору поднялись с бёдер на талию, слегка ее поглаживая, а после устремились дальше для того, чтобы избавить тебя оставшегося. Аккуратно он расстегнул лифчик и снял его. Жадно начал созерцать трепещущее тело, Ойкаве нравилось чувствовать себя причиной твоего возбуждения. — Ты прекрасна. — Единственное, что вымолвил, переполняясь эмоциями жадности — ты сейчас принадлежала только ему и он вдоволь мог насладиться каждой частью. Возобновляя поцелуй Тоору стал куда более требовательным — его член с силой упирался в тебя через все ещё присутствующую на вас одежду. Ему было абсолютно не важно чувствовала ли ты его возбуждение, он хотел большего — завладеть тобой внутри и снаружи покрыть поцелуями. Расстёгивая юбку, он выдохнул с наслаждением — его сводили с ума твои расположившиеся на нем бёдра. Тоору, не думая не секунды тут же вцепился в них пальцами, запуская их под ткань трусиков, задирая, практически до максимума, желая увидеть нежные очертания половых губ, что скоро раскроют свои объятия. Примут как можно глубже, вынуждая двигаться чаще, а потом и вовсе заставят неистово, яростно, руководствоваться одним только желанием. Понимая без слов парня, привстаёшь, помогая ему избавиться от последнего элемента одежды на тебе оставшегося, а после вновь усаживаешься на привычное место, пышущее жаром от предстоящего. Он возбужденно пожирает открывшийся вид, горящим взглядом. Никогда раньше ему не представлялось видеть или чувствовать нечто, сравнимое с сейчас происходящим. Аккуратные губки, были похожи на бантик, что манил к себе Тоору — хотел даже поцеловать его. Но вместо этого тяжело выдыхает и смотрит на открывшуюся наготу, наслаждаясь, выдыхает, а после касается трепещущего желания. Ты вздрагиваешь, откидывая голову, задыхаясь от сверхтактильного касания. Ойкава нашёл источник твоего негодования слишком быстро, практически моментально, ориентируясь на влагу из него исходящую. — Да! — Несдержанно стонешь, пока его пальцы массируют нежные стеночки полости, ненавязчиво задевая клитор, что вызывало ещё больше, распространяющихся по телу, волнительных приливов страсти. — Вот здесь, Тоору! Мне нравится! Ничего не говорит, лишь улыбается твоим восклицаниям. Движения пальцев, становятся проворнее и ты не можешь сдержаться. Выгибаешься сильнее, отдаваясь бесконтрольной пульсации, что овладевала тобой с каждой секундой все беспощаднее. Тело болело и никак не подчинялось, даже если хотела повременить со своей капитуляцией. Однако, вонзаешь пальцы ему в плечи, придерживаясь, чтобы не улететь окончательно. Спина принимает положение не естественное для тебя ранее. Двигаешься ближе к корпусу Тоору, желая почувствовать его жар, но парень лишь довольствуется твоей дезориентацией, а после целует — сначала в шею, потом в ключицу и только после решает вынудить тебя вопить его имя. Нежные губы касаются одного из сосков — проводит ими по возбужденной кожице, как бы предупреждая, но не успела ты издать и стона благодарности, как влажное тепло начало обволакивать. Стонешь, Тоору посасывает приятно — язык скользит гладко, иногда теребя сосок кончиком, сладко. Запускаешь пальцы ему в волосы и сжимаешь от напряжения — сложно держать спокойствие в теле. — Тоору, пожалуйста, — говорить сложно, слишком много внутри происходит событий, но не хватало лишь одного, — войди в меня! — Ты так мило просишь. — Прерывается на секунду для бросающего вызов ответа. — Такая мокрая, что просто не могу отказать тебе. Свободная рука парня опускается к спортивкам, он слегка приспускает их, высвобождая то, что накапливало в себе силу. Твёрдый, большой — он манил тебя. Привстаешь, помогая Тоору. Аккуратно раздвигаешь мягкие губки пальчиками, чтобы Ойкава вошёл беспрепятственно. Чувствуешь возбужденной кожей горячую головку, а после потихоньку начинаешь опускаться, сдерживая вскрики от того, насколько это сладко. Член скользит по твоей смазке, проникая все глубже, расширяя сжатое пространство — это слишком приятно. Твёрдая форма уверенно входит дальше, касаясь мягких стеночек, заставляя тебя все больше поддаваться. Тоору наблюдает, как ты содрогаешься, скованная возбуждением — тебе нравится. Все глубже и глубже, почти уже полностью — чувствуешь его основание. Опускаешься до конца и в животе приятно потягивает. Заполнил нутро — не больно, не страшно, — такой прочный, слегка ощущаешь чужую пульсацию. — Большой, — выдыхаешь, слегка восстанавливаясь. — Я люблю тебя, — произносит Тоору, рассматривая удивленное лицо, к нему обращающееся. И ты хотела ответить взаимностью, но сила с которой Ойкава поднял тебя, опустошила мысли. На мгновение показалось, что взмыла в воздух, точно душа покинула тело. Плотно сжимает бёдра, удерживая в невесомости, а после вновь тянет вниз, опять входя полностью. Как же это прекрасно, чувствовать его желание, отзывающееся приятностями, ровным потоком по венам расходящимся. Поднимает, опускает, ты прыгаешь на нем, наслаждаясь. Сдержанно стонет, ощущая твою влагу, тепло и пульсацию, что сжимает член, когда он проникает. Сильные чувства сковывают тело, заставляя двигаться все чаще, взлетая над ним и тут же вновь опускаясь. Сложно дышать, так тяжело ещё не было, но чувство, разрывающее нутро от вожделения, подстегивает не останавливаться. С шлепком принимаешь его, кажется с каждым разом все глубже и дальше. Ускоряешься — полностью не выходишь, тебе нравится чувствовать как внутри все разгорается. Живот стягивает от напряжения, Тоору возвращает губы к твоим нежным соскам, что просто горели, томясь, выжидая прикосновения. Мягко посасывает, прижимая тебя к своему корпусу, это стимулирует только больше. Часть напряжения снимается с груди, способствуя усилению ощущений. Слишком острое чувство зарождалось внизу, наэлектризовывая. Прыгаешь быстрее, притягивая это ощущение — даёшь ему форму, позволяя Тоору, биться о трепещущие стеночки все сильнее. Понимаешь, что скоро то самое чувство растечется по всему телу. — Тоору, я кажется сейчас… — Не успеваешь договорить, он ускоряет тебя и ты звучно кончаешь, опустошаясь. Воздуха нет, а Ойкава не останавливается. Влаги стало в разы больше и ему это нравится. Верх. Вниз. Несдержанно стонет в такт. Ещё пару раз и он поднимает тебя к себе, чтобы рукой закончить все окончательно. Упираешься ему в шею, согревая тяжелым дыханием. Тебе все понравилось, а чувства к нему стали сильнее, чем раньше. — Я тоже люблю тебя, Тоору. — Целуешь в щеку, устраиваясь рядом.