PWP: про тебя и твоих волейболистов

— akira.

Зачем людям нужно общаться? Постоянно истощать себя неоднозначным речевым потоком, что, порой, не несёт в себе никакого смысла, лишь утомление. Иногда даже хочется сбежать от навязчивого любителя поболтать, желая скрыться и избежать посредственного общения. Такие люди докучали — они были пустые, словно в их головах ветер и ничего серьезного. Общение не обязательно должно выстраиваться на диалоге, его основой должно стать понимание. Первый год в старшей школе был именно таким — одноклассники завязывали между собой странные разговоры ни о чем, стремясь прощупать сознание, личность друг друга. Как хорошо, что это не относилось к тебе. Их первые попытки были настолько неудачными, ведь ты постоянно дулась и всем видом старалась показать, что вовсе не склонна к общению, что в скоре, они просто забыли о твоем существовании. Точнее не забыли, а просто смирились — ‘она никогда не станет одной из нас’ — раз так, ну и ладно. Зачем тратить силы, когда можно провести время иначе? Но в своих лишениях ты была не одна и это весьма удивляло. В классе был ещё один парень, что, подобно тебе, избегал надоедливых диалогов. Его звали Куними Акира. Спокойный, тихий, обособленный от прочих, но в тоже время душа компании. Он производил впечатление человека-загадки, сохраняющим интригу и собственное достоинство, избегая нападок. Да, многие хотели с ним подружиться или просто поговорить, но парень никогда не расщедривался на подобные порывы, всегда сохранял равновесие, балансируя между отрешением и крайней обходительностью. Он понимал, когда был нужен и никогда не отказывал, однако стоило обратиться к нему, как будто извне, как Акира тут же превращался в колючего ежика, который отпугивал всех окружающих. Неудивительно, что из всех многочисленных персон в классе, сдружились именно вы. Два одиночества — не желающие, чтобы их покой тревожили. Находящиеся друг к другу так близко, но все же, так далеко, стоило только только присмотреться. Редко разговаривали, уважая личное пространство, но при этом всегда ходили вместе, словно связаны невидимой нитью понимания, ведомого лишь двоим. Наверное, любители поболтать даже окрестили вас ‘парочкой’, но какое им дело? Что они вообще понимают в настоящей дружбе? Куними был ближе всех, с кем ранее тебе приходилось общаться. Он стал первым настоящим другом. Разве это не хорошо? Ты никогда не могла ответить на поставленный вопрос, теряясь в догадках. С одной стороны очень приятно, чувствовать кого-то рядом, не вдаваясь в причины и следствия обстоятельств, при которых свела вас судьба — всего лишь одноклассники. Но каждый раз в груди что-то щёлкало и ты обращалась к нему, зная, что тот ответит на любую фразу или предложение, словно пыталась получить его подтверждение дружбы, все ещё не веря в ее искренность. Но осознание, что из всех прочих знакомых, одиночество Куними выбрало именно тебя, не оставляло, подпитывая высохшие эмоции новым потоком, вынуждая вести себя, словно хищница, оберегающая добычу. ‘Он только мой друг! ’ — Рычала ты, когда кто-то завязывал разговор с ним, но парень никогда не упускал твоих порывов и всегда обращал на них внимание, подзывая, а иногда и подключая к диалогу. Можно подумать, тебе интересен кто-то, кроме Акиры? Однако, когда навязанный разговор заканчивался, Куними тошнотворно выдыхал, будто все происходящее до, вызвало у него приступ рвоты, а после обращался к тебе, предлагая чем-нибудь заняться или куда-нибудь пойти, стремясь развеять осадок после утомительной болтовни. Наверное, поэтому из всего класса, комфортно тебе было только в его обществе. Никогда не лез в твои дела — ты знала, что он не из тех людей, что станут, за неимением темы, пытаться высосать диалог из пальца. Нет, этот парень никогда не станет лишний раз перенапрягаться — ему достаточно того, что он имеет сейчас, даже если это обоюдное молчание. Интересно, а если бы ты могла любить, то влюбилась бы в него? Странно уложенные волосы, унылый взгляд, редко следил за осанкой, хоть и спортсмен — совсем не похож на идола. Иногда ты представляла вас в виде пары, но что-то всегда шло не так. То мысли разбегались, то не совсем понятно зачем людям изводить себя таким чувством, как ‘любовь’. Акира понимал твое смятение и поддерживал: зачем заведомо причинять себе боль, когда можно абстрагироваться и жить дальше? Во всех бессчетных произведениях говорилось о таинствах любви, но что представляет из себя это чувство? На что оно похоже? Почему сначала оно приносит счастье, а потом печаль? По описанию, оно схоже с желанием пообедать — сначала ты радуешься каждому блюду, но насытившись до придела, ненавидишь себя за каждый съеденный кусочек. Странная аналогия, не отвечающая на поставленный вопрос — ты никогда не испытывала отрицательных эмоций и тем более не начинала ненавидеть себя, после общения с Куними. Но чувства к нему были, а вот их природа, оставалась загадкой. Сегодняшний урок литературы только подливал масла в огонь, терзающий твое сознание. Акира же, казалось, ни о чем не задумывался. Он усталым взглядом изучал потолок, ровными ударами кончика ручки, отбивая секунды до конца. А ведь еще нужно было дежурить, но о каком дежурстве может идти речь, если ему уже ничего не хочется. Последний урок, по своей продолжительности, ощущается как самый долгий и нудный. Особенно, если это литература, особенно, если его тема о чувствах, которые школьникам ещё не знакомы. Да и о каких чувствах может идти речь, если за окном такое тёплое, по-весеннему согревающее, солнце, ветерок — так и хочется бросить все и отправиться на прогулку, возможно даже на пляж. А все происходящее в кабинете нагоняло на Куними тоску и по нему было видно, что парень вот-вот уснёт, растворившись в мечтах о чём-то ином, далеком, приятном. Ты же наоборот никак не могла унять обеспокоенность, то и дело перечитывая то лекции, то само произведение, силясь найти ответ на свой вопрос. Что такое любовь? Что такое чувства? И почему ты хочешь, чтобы все знали о твоей дружбе. Ищешь логичное объяснение привязанности к Куними, считаешь, что она должна быть обоснована чем-то, кроме взаимовыгодных отношений. Как-то это самонадеянно слишком… На деле же, просто готовишься к эссе, которое задали на выходные. Хоть с Офелией у тебя мало общего, однако, данное не помешало тебе утонуть в собственных мыслях и ты потеряла счёт времени. Из омута растерянности и бесконтрольно затягивающей мнимости, тебя вытащил знакомый голос. — Только не говори мне, что всерьёз анализируешь эту посредственность, — надменно заявил, возвышающийся над тобой силуэт друга. Его лицо слегка исказилось, но не от презрения к тебе, скорее он просто хотел поскорее закончить дела, чтобы заняться чем-то более приятным, нежели уборка, а твоя усидчивость, явно нарушала его план. — Просто пытаюсь понять, зачем нам изучать то, чего мы не понимаем. — Нерешительно начала ты, перебирая тетрадки и укладывая их в сумку. Куними же внимательно слушал. — Я о том, что, как нам составить рациональное мнение о вещах, которые в виду возраста и отсутствия надлежащего опыта, нам недоступны. Говорят о целомудрии, а сами подсовывают неоднозначные произведения, подначивая вкусить запретный плод. — Звучит так, будто ты хочешь его попробовать. — Парень ехидно улыбнулся, разгадывая твой намёк, которого ты не подразумевала. — Вовсе нет. — Протест был ярким, как и твои щёки, ведь Акира задел самую тонкую струну сознания, что вызвало внезапный прилив крови к лицу. — Я про несправедливость! Как нам рассуждать о том, чего мы не знаем? — Никак. — Сухо ответил друг и постепенно начал поднимать стулья, словно диалог ему надоел. — Просто выдумай что-то и все. Хорошая оценка не стоит таких умственных усилий. Тем более на такую глупую тему. ‘Что такое любовь? ’ Даже звучит смешно. Реакция Акиры немного озадачила, ты в первые увидела раздражение на его лице и оно не было вызвано кем-то, а скорее родилось само из глубин души. Неужели он знает о ней? Или когда-то был влюблён? Боль — это то, что следует за плохой любовью. Он испытал ее? Что с ней стало? Где она сейчас? Почему сердце так сжимается и дышать становится сложно? Будто разряд пронзает плоть от обжигающе холодных слов друга. Куними просто друг, но болит так, будто он никогда им не был. — Акира-кун, — выпалила ты, не контролируя своё тело. Думала, что это будет мысленно, но язык и голос решили иначе. От неожиданности ты перекрыла рот ладонью, все ещё не веря самой себе, а парень лишь обернулся на голос и, смотря на одноклассника, буря эмоций, буревшая в тебе, никак не состыковалась со спокойным лицом, обращённого в твою сторону. — А-а, — неожиданность все ещё нервировала сознание и ты старалась подобрать нужные слова, выдерживая паузы, — а как бы ты описал это чувство? Колкий взгляд пронзил вновь. Куними был недоволен расспросами и вообще темой. Какой смысл обсуждать эссе сейчас, когда вы все равно будите делать на выходных уроки вместе, не говоря друг другу ни слова. Зачем сотрясать воздух раньше времени? — К чему это? — На выдохе Спросил парень, поднимая последний стул, а после, скрещивая руки на груди, облокотился на парту, продолжая нервировать тебя взглядом. — Мне просто интересно. — Поддержала сухой тон диалога ты и чувства наконец-то успокоились. Наконец-то нашла в себе силы. Определенно, эта книжка на тебя плохо влияла и поневоле ты превращалась в королеву драмы, однако вид смиренного Куними, вернул осознание собственной личности. — Без ножа меня режешь. — Вновь тяжело выдохнул он, но в этот раз с легкой улыбкой, будто разговаривал с капризным ребёнком, что настаивал на своём. — Я не хочу ничего рассказывать, но у меня есть предложение получше. — Ты внимательно следила за его движениями: вот руки опустились по швам, а после ладони спрятались в широкие карманы, вот Акира оттолкнулся от парты и вот, он медленно сокращает дистанцию. Когда парень оказался в нескольких сантиметрах от твоего лица, ты почувствовала его тёплое дыхание на своих вновь распалившихся щеках, внутри появилось странное чувство зудящей пустоты и смотреть Куними в глаза становилось все тяжелее. Парень же наоборот, был спокоен как океан, манящий своей глубиной и прохладой. — Я могу тебя поцеловать. Если ты что-то почувствуешь, то хорошо. На какое-то время это должно унять твой интерес. А если нет, то значит, ты просто не способна на подобные чувства и они навсегда останутся для тебя загадкой. Согласна? — Да, — шепотом произнесла ты, ощущая как тепло Куними медленно накрывает тело — он сокращал расстояние ещё более протяжно, чем до этого, но, правда, сейчас тепло, исходящее от него, доносилось до тебя совершенно иначе. Ты чувствовала как он дышит и то, насколько крепки его мышцы под одеждой — Акира был слишком близко и от этого легкие становились все неподъёмнее, тяжелее. Тебе даже показалось, что ты забыла как дышать, предвкушая момент. Ладони сами потянулись к манящему корпусу и ты уложила их на его талию — чтобы хоть как-то компенсировать нехватку пространства, ища опору взамен. Боялась? Наверное. Все слишком необычно и ново. Губы невольно приоткрывались, вожделенно прося о прикосновении, что вот-вот должно произойти. Нервы до боли в висках натягивались, кружа голову, а в ушах был лишь собственный стук сердца, но все эти чувства разом покинули тебя, стоило мягким, влажным губам прикоснуться. Нежные касания — приятный отпечаток. Гладкий кончик языка — мокрый и тёплый внутри твоего рта. Естественно, натурально — слишком реально, но ничего возвышенного и непередаваемого. Ты могла описать каждое его движение, однако никакого запредельного чувства из книг не было. Твоя душа не стремилась вспорхнуть ввысь, а в животе не было бабочек — слишком по-настоящему. Волнение, трепет — да, они были, но за ними пришло реальное ощущение чужих губ. Медленный, аккуратный поцелуй, он не был похож на поток страстных эмоций, вынуждающий героинь терять голову. Лишь действительность и анализ происходящего — Куними поцеловал тебя, а ты так и не поняла, что такое любовь. — Ну как? — Спросил парень, отстраняясь, будто ничего особенного не произошло. Его взгляд по-прежнему пустовал, не излучая какие-либо искорки интереса или ‘вожделения’. Да, поцеловал. Да, удовлетворил интерес. Но это потолок — горизонтальная стена, в которую ты упираешься, но не перепрыгиваешь. — Что-то почувствовала? — Ну-у… сначала было очень волнительно, а потом как-то… просто приятно. — Ты уже привыкла к теплу, что принадлежало телу лучшего друга, а потому, отвечая незамысловатыми рассуждениями, все ещё его обнимала, перебирая в пальцах ткань пиджака. Очень не хотелось отпускать это чувство близости. — Я так и думал, — сухо заключил Куними, пожимая плечами и, доставая одну руку из кармана, чтобы поправить выбившуюся прядь, добавил, — когда будешь писать эссе, просто покажи его мне, я исправлю твои провалы. Медленно корпус Акиры стал отстраняться, а сам он стремился вернуться к уборке. Было ли ему обидно, что ты такая сухая? Возможно. Однако своего разочарования он все равно не показывал, лишь, когда вы заканчивали дежурство, Куними отметил: — Мне тоже было приятно. И снова ничего. Обычно в такие моменты героини кидаются на грудь возлюбленному, они вновь целуются и живут долго и счастливо, но Куними не такой. Он друг, на которого можно положиться, довериться, — как ты это сделала сейчас, — но его нельзя было назвать ‘героем любовного романа’ или же любимым, хотя привязанность к нему была сильнее обычной радости отношений. Он был не просто другом, а тем, кто по-настоящему понимал. Даже когда ты пребывала в смятении, Акира знал, что нужно сделать, дабы избавить тебя от дурных мыслей. Показал правду. Разве это плохо? Тогда почему так больно на него смотреть? — Теперь домой? — Нарушила воцарившую тишину ты, надеясь избавится от гнетущего ощущения недосказанности, что сковывало внутри, казалось, вас обоих. — Верно, — как-то разочарованно согласился парень. Скорее всего он ожидал другого ответа, но ты не понимала какого именно. Возможно просто не могла найти нужных слов, а возможно, просто не хотела принимать очевидный факт. Но только какой именно? Сколько не мучай себя догадками и предположениями, чужая душа всегда остаётся потемками, даже если человек, кому она принадлежала, самый близкий. Сложно распознавать его эмоции, когда практически всегда парень закрыт, однако тепло губ и нежность, говорили о чём-то ином. Не исключено, что Куними, помогал определиться не только тебе, но и, возможно, предполагал получить ответы на свои вопросы, которыми задавался. Нет, никаких намеков или двусмысленности, только интерес и желание добраться до правды. Ты ничего не почувствовала, а он? Подсознательно надеялась, что тоже, иначе это было бы несправедливо. Всего лишь поцелуй — тактильный и мягкий, необремяненный ничем, просто интерес со вкусом чужого тела. Разве не приятно? К вечеру в голове стало появляться ещё больше навязчивых мыслей — ты никак не могла оставить тот самый момент. Куними сказал, что если ты ничего не почувствуешь, значит тебе это не дано, а что если он ошибся и отзвук от поцелуя настигает сердце потом, когда событие превращается в воспоминание, смешанное с сожалением и невозможностью вернуться в прошлое. Нежный. Его губы плавно переплетаются с твоими и только сейчас, воспроизводя в памяти упущенное событие, в груди словно рой насекомых. Они скребутся о рёбра, силясь научиться летать, но им просто не суждено однажды воспарить, ведь они не того вида — рождённые без крыльев. У них есть лишь маленькие лапки, отчаянно хватающееся за остатки чувственности, что когда-то жила в тебе. Ты не поняла слов парня — не понимала намеков. Медленно, но верно, осознавала свою суть и следствие терзаний — кажется, была влюблена. Не наигранно, искренне. Поэтому, когда Куними пришёл в назначенное время, ты сперва растерялась, а после невнятно начала отвечать на вопросы, стараясь спрятать розовый румянец смущения. — Все хорошо? — Пытаясь распознать причину твоего негодования, спросил Акира, рассматривая лицо, что ты все время отворачивала. — Ты не заболела? Ведёшь себя немного дико. — Акира-кун! — Воскликнула ты, явно недовольная его словами, но парень лишь рассмеялся твоей реакции. — Я вовсе не дикая, просто после вчерашнего немного не по себе. Куними слегка потупил взгляд, словно на короткое мгновение вернулся назад во времени, а после, так же холодно, будто ничего и не было, посмотрел на тебя. Учебники выложенные им из рюкзака аккуратной стопкой лежали на столе, выжидая своего часа, ровно как и ты, что ожидала его ответа. Да, наверное именно это вчера происходило внутри у парня — невыносимое желание получить обратную связь, но ты подвела его фантазии ловкой сменой темы, бросив его стремления на произвол судьбы, оставив ни с чем. — А что вчера было? — Старые книжки оказались интереснее, а потому бросив весьма неоднозначный ответ, Куними принялся открывать знакомые страницы на вклеенных закладках, словно диалог незначим. — Я про эссе и его тему, — отрешенность друга внушала нерешительность и продолжать двусмысленные намеки, становилось все тяжелее, — не про поцелуй. Знаешь, обсуждать такое с парнем… немного странно. — Но я же не твой парень, чего ты боишься? — Вновь пронзает до костей, а горло сжимают клешни безысходности. Зачем так прямо? И почему так больно? Он же это специально, да? — Ничего, — собирая остатки гордости, отбрасывая сожаления, — они не стоят твоих нервов, — садишься рядом с ним, раскрывая уже свои учебники. — И речь не об этом. Поцелуй меня не смущает, твои намеки тоже, я просто сделала акцент на абсурдности ситуации, возникшей между нами. — Да, я так и понял, — улыбаясь твоей наигранной самоуверенности, ведь голос предательский дрожал, Куними склонился над тетрадкой по литературе, — просто тоже сделал акцент. Было непреодолимое желание ответить на вызов, но проигнорировать оказалось более уместной идеей. Внутри все кипело от досады, что он так подло исказил твои слова. Хотелось отомстить или поступить так же, но буря быстро утихла, стоило лишь переключиться, когда Куними начал читать твое сочинение в слух, иногда поправляя ошибки, проговаривая их, а временами и дописывая необходимые пометки карандашиком. Необычно, но одноклассник увлёкся вычиткой текста и, на самом деле, исправлял его в лучшую сторону. Его глаза степенно бродили по строчкам, анализируя каждое слово, будто пытался понять подходит ли оно в данном контексте или нет, а потом, отвлекаясь на замечание, смотрел на тебя, и просил обратить внимание на недостаток. Он был очень милым за работой. Невольно, по мере прочитывания текста, ты подсаживалась все ближе. Было ли это связано с тем, что Акира намеренно занижал голос, превращая его в шёпот или же он делал это несознательно, стараясь лучше анализировать написанное тобой, бормоча под нос. Неизвестно. Но результат был очевиден — теперь ты располагалась в опасной близости к его лицу и губам, а мысль о домашнем задании медленно покидала. — Ты чего? — Вдруг обратился Куними и тебя будто пронзило током, ты резко отстранилась, словно кошка, отпрыгнувшая от только что пролитого молока, в надежде избежать наказания за проступок. — Ничего, — сама возненавидела себя за слова, пестрящие ложью, фальшивостью с долькой опрометчивой тупости, будто она могла защитить. — Да? А мне так не кажется. — Его взгляд изменился и стал более наигранным, словно парень раскусил причину твоих сегодняшних конвульсий и странного поведения. — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя ещё раз? — Что? Нет! Ты просто тихо читал, вот я и… — невольно глаза начали бегать из стороны в сторону, стремясь избежать прямого контакта с Акирой. Он слишком хорошо понимал тебя и все, что происходило. А большего и не нужно, если он сейчас предложит тебе вернуться во вчерашнее мгновение, то ты не сомневаясь согласишься. — Не переживай, я планирую над тобой издеваться. — Он вновь посмотрел на тетрадку, будто в ней было написано то, что он собирался сказать дальше, а после вновь на тебя и стало понятно зачем — он просто собирался с мыслями. — Я сам об этом думал и не раз, должен признать. Рассматривая твои внезапно налившиеся блеском глаза, Куними вновь ухмыльнулся. Ты была красивой — румяные щеки от смущения, дрожащие от восторга зрачки, а губы, не описать то, насколько сильно они манили к себе несчастного парня. Бледно розовые, мягкие, — вчера он слишком поверхностно к ним прикоснулся, но даже этой маленькой крупинки хватило, чтобы Акира мечтал теперь только о них. Оторвать взгляд от изумленного лица не хватало сил и невозможно надеяться на большее, но Куними протягивает к тебе изящные руки, плавно проводя кончиками пальчиков по скулам. В ответ на касание, забвенно прекрываешь веки, выгибая длинную шею — это приятнее, чем просто поцелуй. А он лишь наблюдает, облизывая губу. Сладко. Аккуратно начинает притягивать к себе, — задним умом понимаешь, что это конец, Куними повторит все снова, — поддаешься влечению, предвкушая, то о чем сама мечтала. Его губы вновь стали слишком близки и приятный поток тёплого воздуха согревал нежную кожу — рядом и осталось совсем чуть-чуть. Пара тяжелых вздохов и кончик носа Акиры утыкается в твою щеку, а после знакомые губы, подхватывают твои. По телу стремительно пробегается легкий холодок: ты чувствовала, что ему страшно, но и тебе тоже было не по себе. Чтобы хоть как-то снять растущее напряжение парня, ты подалась навстречу, отвечая на робкий поцелуй. Вчера это был лишь эксперимент, сейчас же вы обнажали сердца — два трепещущих тела, сливающиеся в нежных касаниях. Такие чистые и невинные, по-детски неопытные. Касаясь прохладных влажных губ Куними и ощущая на щеке его тёплое дыхание, ты чувствовала, что сердце вот-вот пробьёт грудную клетку и выпрыгнет наружу, настолько сильно все твое тело сотрясалось от бешеного пульса. От подобного давления боялась вздохнуть лишний раз. Будто все происходящее, было лишь наваждением, которое может исчезнуть, стоит только набрать в легкие побольше воздуха. Но Акира был рядом и никуда не собирался. Он целовал тебя снова и снова — нежно прихватывая губу, по неопытности небрежно, но, вместе с тем, невероятно страстно, что хотелось стонать от каждого его движения. Весь самоконтроль, взращиваемый годами, летел к чертям, под трепет от неведомого прежде тянущего удовольствия, пробуждающегося где-то в районе живота и постепенно сводящего с ума. Нужно было остановиться. Но так сложно оторваться от этого прекрасного чувства, что расслабляло тело приятной слабостью, распространяясь из живота к конечностям, потом просачиваясь в мышцы, будто набивая их ватой. Хочется больше. Зайти дальше, чем можно себе позволить. Попробовать этот манящий плод наслаждения, что могут испытать лишь влюблённые. Но не все сразу — нужно остановиться. — Подожди, — его губы все ещё касались твоих, размякшее женское тело, покоилось в юношеских руках и мир замер, словно ожидая, пока Куними вновь запустит его ритм, — я хочу попробовать кое-что ещё. Сложно понимать слова, что мелодично касаются ушей, но все же, тая, словно мороженое на солнце, в объятиях и тепле, растекающегося по коже, ты поняла, что Акира имел в виду. Он хотел тебя. Ты чувствовала выступ из его джинс — разве поцелуй может так возбуждать? Он прижимался к тебе своим желанием и страх, с каждой минутой отступал на задний план, пока вовсе не был вытравлен ощущением непередаваемого вожделения. Всем нутром почувствовать Куними. Его силу, глубину и жажду наслаждения. Так близко, но так далеко. — Я, — голова по-прежнему была наполнена ватой, мешающей рассуждать здраво, — мне, кажется, что пока рано для подобного. — Врешь себе и ему. Ты хотела этого сейчас больше всего на свете, но почему так странно сковывает грудь, парализуя решимость? — Не говори так, — холодные губы отстранились, но лишь для того, чтобы поцеловать нежную шею, так податливо выгибающуюся под воздействием чего-то неосязаемого, внушительного. — Я хочу тебя. Простых поцелуев мне мало и я хочу чувствовать тебя полностью. — Одна из рук ослабила хватку и медленно направилась по талии вниз, минуя чувствительно вздымающийся от неровного дыхания живот, а после требовательно заползая в трусики. — Твой жар, — пара твёрдых пальцев коснулись бархатной кожицы, — твою влагу, — они продвинулись ещё дальше, раздвигая половые губы, прижатые плотной тканью нижнего белья, — и то, насколько ты можешь быть глубокой. Ты не успела возразить его горячим словам, как мягкий клитор оказался зажат между сильных фаланг. Из груди, от неожиданного прилива чувственности, вместе со сдавленным ранее воздухом, вырвался стон. Оглушительный и пронзительный — Куними знал, где нужная точка, отвечающая за твое напряжение, которое он стремился ослабить, раскрепостить тебя. — Все ещё не согласна? — Плавно массирует воспалённую зону, вынуждая издать повторный стон, но ты противилась, сдерживалась. Если сейчас поддашься искушению, то дороги назад уже не будет. Отдашь ему не только своё юное сердце, но и непорочность тела. Ты представляла первый раз иначе. — Акира-кун, — подушечки пальцев впиваются в юношеские плечи, силясь подавить порыв захлестывающего наслаждения, чувствуешь каждую манипуляцию с твоей невинностью, — это слишком… — Приятно? — Обрывает на полуслове, лишая и шанса на протест, усиливая давление внизу живота, начинает работать рукой сильнее и ты уже не можешь терпеть. — Согласен. — Шипит на ушко, отталкивая назад. Горячая рука покидает трепещущее лоно, оставляя после себя, просящую продолжения, прохладу, из-за которой ты неосознанно, но все же с надеждой раздвигаешь ножки, укладываясь на подушках удобнее. Подобный призыв вызывает улыбку, парень хотел слов, но получил действие — тебе нравилось, как он медленно истощает твои запасы нерешимости. Медленно растягивает, аккуратно снимает лишнюю одежду, освобождая от оков бренной плоти. Сложно уже представлять как ты жила без всего этого. Мучала себя отрешением, не замечая очевидного. Сейчас было доступно все — через пару мгновений он будет в тебе и, возможно, ты наконец-то узнаешь ответ на свой вопрос. ‘Что такое любовь? ’ Помогает раздвигать ножки шире, готовя к основному действию. Жадно изучает глазами раскинувшееся перед ним женское тело — округлые формы, розовые соски и нежный бутон твоей розы, блестящий от спровоцированной им влаги. Девушка перед ним больше не была похожа на ту сухую особу, скупую на эмоции. Сейчас она горела, словно только что разожженное пламя, выжидающее секунды, чтобы затмить своим светом взор каждого, кто обратит на неё внимание. Перед ней невозможно устоять, так и хочется нарушить ее первозданность, что невинно пульсирует в теле. Хочется проникнуть, ощущая каждую складочку пылающего лона. Отдаться этому теплу, что влагой будет обволакивать напряжение. Входить глубже, пока она не начнёт надрывать голос, а после резко выходить, но только для того, чтобы вернуться в неё с новой силой. Большой палец вновь проходит по клитору, надавливая и ты слегка выгибаешься. Мышцы заполняются напряжением и осознание, что Куними вот-вот станет больше, чем просто друг, отдаётся в висках приятным противоречием. Это неправильно, но так сладко. Нарушить одни оковы и предаться другим, обязующим стать друг для друга теми, кто познал таинства любви, пусть даже плотской. — Сомневаешься? — Немного дрожал, но не понятно — либо от возбуждения, либо до сих пор не мог поверить в происходящее. Было ясно одно: эмоции и ощущения зашкаливали. — Нет, — вытягиваешь изящную ножку вверх, укладывая ее на плечо Куними. Он обнимает протянутую конечность и слегка помогает тебе развернуть корпус боком. — Тогда, я вхожу. Он слегка наклонился вперёд, придерживая за бедро, а свободной рукой помогал себе. Легкое касание прохладной кожицы его мужского начала, волной растеклось по телу, парализуя. Ты затаила дыхание, ощущая давящее на горло предвкушение. Медленно, головка начинала входить, обволакиваемая стеночками влагалища, плавно скользя по ним, устремляясь все дальше и глубже. Напряжение болело во всем теле и ты сжала единственное что было подле тебя — пару подушек. Они достойно приняли твои конвульсии и в полной мере позволили насладиться пульсацией, что осваивалась внутри. Больно. Куними старался входить медленнее, растягивая сжимающееся от испытываемого давления лоно, нежно поглаживая, успокаивая дрожащее тело. — Какая ты узкая, — выпалил он, сдерживая порывы учащающегося дыхания. — И тёплая. Принимая его до конца, выгибаешься и издаёшь стон. Вновь боль. На этот раз режущая и пронизывающая до костей. Член Акиры ударился о что-то упругое и продавил, возбуждая очаг нестерпимых ощущений. Но все это было приятным. Не злым, не плохим, а просто приятным. Растянутая плоть пульсировала, позволяя наслаждаться продолговатой твердостью внутри, вылепляя очертания, заполняющие живот. Куними не на долго задержался в тебе, позволяя привыкнуть, параллельно подавляя собственные чувства, которые не были сравнимы ни с чем. Плотные, жгучие, они обхватывали его член полностью, словно он находился в раскалённой печи, на деле, лишь коснулся твоего жара. Нежная натура под ним волнительно дышала, ожидая продолжения, а он все никак не мог расстаться с этим теплом, в которое только что погрузился. — Ах, не могу, — выпрямляясь выдохнул он, — это слишком… — Приятно? — Поддержала его ты и коленом коснулась распыленной щеки. — Именно. Обхватывая бедро, словно он служил рычагом, возбужденный твоей игрой слов, Акира вышел с характерным звуком, а после вновь вошёл, но в этот раз, не растягивая момент — рубеж пройден, теперь главное дойти до конца. Прижимаясь, казалось, сильнее, Куними ударился тяжелым телом об тебя и тут же вновь оставил внутри пустоту. Он повторил этот процес ещё несколько раз — покидая лоно полностью, — но в итоге, понял, что это слишком утомительно, а потому, задрав твою ногу ещё выше, сужая доступное пространство влагалища ещё больше, навалился на тебя, набирая темп. Интенсивно, сильно, быстро, Куними разрывал тебя, выворачивая на изнанку. В такой позе член ударялся об достигнутый ранее барьер чаще, причиняя нестерпимую боль. Ты стонала именно от неё, но до ушей парня долетало лишь подлинное удовольствие. Резче, чаще, мощнее, он бился об твои бёдра, создавая ритмичный звук и где-то внутри, болезненные миазмы, плавно начали превращаться в пульсирующее биение. Оно постепенно формировалось в нечто иное, совсем не похожее на то, что доводилось чувствовать ранее. Колючее, сдавливающее низ твёрдой сцепкой, сосредотачивалось в одной точке, чтобы в один момент прорваться на волю. Ты ощущала, что этот момент близок. Член продолжал ударяться об этот трепещущий ком, каждый раз, касаясь одной и той же точки, но боли не было, лишь нарастающее давление, притягивающее к себе все самые острые чувства. — Быстрее, — вдруг проронила ты, понимая, что твой придел почти достигнут и накопленное вот-вот разразится гигантской волной, что накроет все тело. — Акира, прошу, я не могу это больше терпеть. Исполнить твою просьбу, даже при всем желании Куними не мог, ведь если он это сделает, то сам отдастся этому прорыву, а потому, уступая твоей прихоти, он вновь коснулся клитора большим пальцем, стимулируя самую чувствительную зону помочь достигнуть забвенного. Плавно массируя влажный выступ, Акира слегка замедлился и по ногам проступила дрожь, он понял, что вот его кульминация и нужно срочно покидать приятное тепло. Под звук кричащей от оргазма подруги, Куними, помогая себе рукой, излил все чувства, что принадлежали теперь ей навсегда. Вязкие и горячие они плавно стекали по бедру, пока она силилась восстановить дыхание, блаженно изучая утомленное лицо парня.