дихотомия

Вместо трубки мира они раскурили кальян. Олегу было непривычно. После армейского сухпайка и дисциплины в Питере казалось странным всё, на что падал взгляд. У него ещё не было профдеформации и паранойи напополам с птср, в армии не пришлось повоевать, так — бегали с автоматами наперевес под матерные окрики старшины, да чистили картошку. Но на гражданке, — Олег катал это слово с лёгким оттенком гордости и тоски, — привычная армейская рутина казалась другой жизнью. И такой Серый — тоже другой. За те несколько лет разлуки он ещё немного подрос, из бледного, вечно убитого учёбой подростка превратился в почти холёного программиста, или кем он там сейчас работал. Универ ещё не закончил, зато на фрилансе зарабатывал неплохо. Успел разболтать за те полчаса, что они ехали на такси от вокзала до квартиры. Олег не знал, что с ним таким делать. Весной, перед набором, они разругались так, что несколько месяцев даже не списывались. Олег не выдержал первым. Серый, вроде, отошёл, активно интересовался его жизнью в армейке, несколько раз даже прислал посылки с продуктами. И пропал. Какой-то у него важный проект был, времени совсем не было, Олег не требовал ни писем, ни созвонов, но перед побывкой не выдержал — набрал знакомый номер, и как-то так вышло, что вместо серой обезличенной квартиры, выданной государством, в Питере он сразу поехал к Серёге. — Ну, Волч? Сам что расскажешь? Как там у нас нынче в армии, слоники хорошо бегают? Олег улыбнулся. Серый всегда был либеральных взглядов, упрямо доказывал ему, что так Олег точно станет очередным винтиком системы, что в этом нет никакого смысла, что убивать людей — плохо, и много чего ещё, что Олег не запомнил. Тогда ему было без разницы. Хотелось вырваться из Питера, где всё было тошнотворно-бетонное, и где только Серый вечно находил красоту? Он затянулся кальяном, дым скрыл уставшее, вытянувшееся лицо. Мятная сладость разлилась на языке вместо привычной горечи дрянных сигарет. Серёга был совсем другой. Может, позволил себе наконец расслабиться, когда появились деньги, может, он всегда таким был, просто раньше Олег этого не замечал. Глаза у него в полумраке квартиры блестели золотом, расплавленным и тягучим, рыжие ресницы дрожали, когда Серый тянул дым или закидывал в рот виноградину. Олег его таким никогда не видел, и теперь не мог оторвать взгляда. В ярком чёрно-оранжевом халате и приталенных чёрных брюках Серый не выглядел, ну, Серым. Длинные изящные пальцы с кольцами и аккуратно подпиленными ногтями держали мундштук. Олег помнил, как, нервничая, Серёга вечно грыз ногти и получал по рукам от воспитательниц. — Хорошо. По уставу. Он дотянулся до стакана с коньяком, сделал глоток. Коньяк был что надо, явно не то, чем они накидались на выпускной. Серый подвинулся ближе, и теперь его лицо, бледное, словно из мрамора, оказалось прямо перед глазами. Олег сглотнул вязкую слюну, кадык дёрнулся. Подтянутый голый живот в прорези халата привлекал его взгляд, но Олег держался, не сводя глаз с лица напротив. Они часто видели друг друга без одежды, бывало, спали вместе в одних только трусах, но никогда он не реагировал на Серёгу так. Тот был другом, хорошим, самым лучшим, и даже если иногда бросал на Олега заинтересованные откровенные взгляды — так это для изучения анатомии. Они были нормальными. Совершенно. Кальянная трубка ткнулась в губы, и Олег послушно затянулся. Чужое колено, обтянутое мягкой тканью, прижалось к собственному, горячее даже через две пары штанов. Серый смотрел на него, дым окутывал рыжие волосы, смягчая черты лица, скрывая за неплотной завесой. Олег не выдержал: — Ты всё ещё на меня обижаешься? У Серёги блеснули глаза. В его выражении Олег видел законченный вопрос: «за то, что бросил меня? За то, что предупредил в последний момент? За то, что променял меня, — меня! — на армию?». Но Серёга только улыбнулся, тонко, по-лисьи, и щёлкнул его по носу кончиками пальцев. — Никаких обид, Волч. Ты надолго в Питер? Олег покачал головой. От кальянного дыма мысли смешались, стало пусто и хорошо. Он позволил себе расслабиться, растечься по дивану под чужим внимательным взглядом, когда Серый оказался ещё ближе, бедром к бедру, обжигающе-горячий, почти привычный, если бы не тысяча «но». — Первый контракт через две недели. До этого времени здесь. Сергей вскинул бровь, фыркнул, но не отодвинулся. За окном засигналила машина, послышался собачий лай и двор снова затих. Олегу казалось, что он слышит стук собственного сердца. Последний глоток коньяка разлился приятным теплом по всему телу. Олег смотрел на Серого, на красивый аккуратный пупок, чистое белое тело без шрамов и сколов, тоненькое, жилистое, занимался он чем-то, что ли? Почувствовал, как ненавязчиво и аккуратно его погладили по щиколотке, приподнимая ткань спортивных штанов вверх и вниз. Это движение, неожиданно интимное, Олега почти испугало. Серый навалился на него сбоку, запутал пальцы в чёрных волосах, горячо задышал в плечо. — Тише, тише, ну что ты, Олежа? Весь вечер на меня так смотришь, будто сожрать хочешь, — по голосу было слышно, что он улыбался. Тёплая насмешка прорезалась в интонации, и это было привычно, Серый всегда говорил так со всеми, будто был умнее и лучше, но никогда — с ним. — Что там с тобой такого в армии сделали, Волч? Олег выдохнул воздух, хрипло и прерывисто, а затем чужие пальцы надавили на макушку, и последнее, что он увидел, как растворялось золото в чужих глазах. А затем Серый коснулся его губ своими, передавая сладкий холодный дым, легко скользнул языком, юрким и скользким, по кромке зубов, и рассмеялся ему прямо в рот. Дым заскользил к потолку, Олег положил ладонь на бедро, прикрытое мягкой приятной тканью, и Серый поцеловал его в этот раз по-настоящему. Это не было похоже ни на один поцелуй, который Олег получал от девчонок. Он пытался подстроиться, но очень быстро сдался под чужим уверенным напором, позволил заласкать свой язык, мокро и горячо, пока длинные изящные пальца с кольцами крепко держали его за макушку. Серый отстранился, напоследок лизнув нижнюю губу. Олег смотрел на него, растерянный, по инерции поглаживая тёплое бедро, и ему казалось, что они едва не впервые поменялись местами, хотя он всё ещё был выше, шире в плечах и мог запросто Серого скрутить. Но чужая уверенность, непререкаемая, колкая, Олег не чувствовал такого ни от одного своего командира в армии, подчинила его так, что он поддался без раздумий. — Оставайся у меня эти две недели, Волч. Соскучился я по твоей готовке. Серый улыбнулся ему, отодвинулся, будто ничего и не было. Дым в колбе оседал на воду. Олег смотрел на него, на этот чёрно-оранжевый халат и приталенные штаны, развязность и томную лукавость. Смотрел, думая, что из армии возвращался к своему Серёже, а попал к совсем другому человеку. Смотрел, думая, что упускает что-то важное и неправильное. И пока не понимал — что.