Пару слов о Чарли Дженкинс

Седьмое июля было пасмурным и унылым — как с пятого зарядил мелкий моросящий дождь, так и не думал толком расходиться, изредка давая людям передышку. Кто-то шептался, что само небо плачет по их городу, кто-то винил антициклон, но дождь шел. А потом из проходящего через Литтл-Вью автобуса вышла девушка — невысокая, с розовыми волосами в хвосте и серыми словно то самое пасмурное небо глазами. Она натянула капюшон зеленой ветровки, устроила рюкзак на обоих плечах, и, коротко оглядевшись по сторонам, поспешила в кафе “У Мо”. Типичное, с полированной стойкой и крошечными столиками между обитыми дерматином диванчиками, оно было открыто в шесть утра и было чуть ли не единственным местом в Литтл-Вью, куда можно было пойти в этот час. Высокая и тощая блондинка, Хелен, которая работала в утреннюю смену, с удивлением оглядела незнакомку, но ни слова ей не сказала, потому что это было событие — чтобы кто-то оказался в их городке в разгар лета. — Эй, Хел, кто там? — уточнил Алекс — тучноватый повар с залысинами в темных волосах и носом-картошкой. — Сейчас узнаю, — пообещала Хелен, — но дадим ей пару минут, хорошо? А незнакомка прошла до конца, где диванчики были обрезаны, чтобы вместить ретро-автомат с пластинками, бросила к окну рюкзак, села за столик, устало вытянув ноги в берцах и откинувшись назад. Она стянула резинку, расправила чуть влажные волосы и вздохнула, словно готовясь к бою. И да, Хелен она понравилась. — Длинноносая, — подошла к ней Хелен. — Что-то будешь заказывать? — Длинноносая, — повторила девушка. — У меня есть бейджик, — хмыкнула Хелен. — А о тебе я могу сказать только то, что носик у тебя длинный. У тебя с этим проблемы? Девушка посмотрела на Хелен очень внимательно, фыркнула и сказала с насмешкой: — Как я понимаю, это кафе — единственное, что работает в шесть утра в этом городе, а? — Ну, — задумчиво протянула Хелен, — еще есть полицейский участок, пожарная часть, медицинский кабинет… и церковь. — Последнее, думаю, мне подойдет, — сообщила девушка, вставая. — Спасибо, было неприятно познакомиться. Она вышла, натягивая на ходу капюшон и накидывая лямки рюкзака. Хелен подошла к облокотившемуся на стойку Алексу и хмыкнула: — Посмотрите, обидчивая какая. — Хел, ну вот чего ты такая, а? — уныло спросил у нее Алекс. Хелен посмотрела на него почти с осуждением. Она твердо знала — слухи до нее всё равно дойдут. И… неужели, эта странная девица действительно явится к святоше Фреду? Даже интересно было посмотреть. — Не-а, — сказал Алекс. — Даже не думай. Никто тебя не отпускал. Хелен фыркнула, но не стала спорить. Правда, из кафе всё же выглянула, чтобы убедиться, что девчонка идет в направлении церкви. Фредерик Симмонс проверял наличие библий, когда дверь открылась. На пороге стояла девушка. — Как там начинать? — спросила она чуть устало. — Прости меня, отче, я согрешила? — Приберегите это для исповедальной, — улыбнулся ей Фредерик. — Вы проездом? — Почти, — согласилась девушка, стягивая с головы капюшон и освобождая розовые волосы. — Как видите, я не местная, а в кафе сказали, что в этот час открыты только копы, пожарные, медики и церковь. — И вы выбрали церковь, — кивнул Фредерик. — Ну, церковь хотя бы спасла меня пару раз, — пожала плечами девушка и кивнула: — Простите, я не представилась. Шарлотта Дженкинс. Но вы можете звать меня Чарли. О. Дженкинс. Фредерик невольно сделал шаг назад, пытаясь найти в этой незнакомке черты миссис Дженкинс, но не находя. — И вы знали Констанс, — кивнула Чарли. — Что же… сочувствую вам. — Простите, — кашлянул Фредерик. — Думаю, это мне стоит принести вам свои соболезнования. Вы хотите посмотреть на место последнего упокоения миссис Дженкинс? — Только для того, чтобы убедиться, что она не выбралась из гроба, — хмыкнула Чарли. — Думаю, она с удовольствием пришла бы за мной, только для того, чтобы в очередной раз напомнить, насколько же я бесполезна. — Это… похоже на миссис Дженкинс, — признал Фредерик. — Простите мне мою невежливость. Меня называют отцом Фредериком. — Нет, — сообщила ему Чарли. — Простите, но мой максимум — “отче” и “Фредерик”. “Отец Фредерик” — это перебор. — Каждый выбирает для себя, — кивнул Фредерик. — Итак, вы… добрались до нашего города издалека? — Типа того, — пожала плечами Чарли. — На самом деле я была неподалеку, когда поверенный Констанс сообщил, что она мне что-то оставила, и мне стало любопытно. Так что… я здесь. Я не собираюсь смотреть на могилу Констанс или молиться за упокой ее души, потому что сейчас она в Аду соблазняет демонов, и это почти точно, мне просто любопытно, а сюда я зашла, потому что мне некуда было идти. Фредерик вздохнул, а после сказал спокойно: — Спасибо за правду. Но, может, вам есть за что молиться помимо души Констанс? Посидите, подумайте, а я пока сделаю вам чашку горячего кофе. Сколько кубиков сахара? — Два, — улыбнулась ему Чарли. — И… спасибо, отче. Фредерик просто кивнул ей. Он ушел спокойно, словно зная, что Чарли Дженкинс — родственница Констанс Дженкинс, да — не доставит этой обители хлопот и неприятностей. Кофе у него был довольно дешевым, растворимым, на любителя, но он был сладким и горячим, а порой этого хватало для того, чтобы привести в гармонию душу и тело, так что Фредерик нес кружку с кофе очень осторожно, а после замер, глядя на Чарли, что сидела странно, прислонившись спиной к алтарю и пристроив свой рюкзак рядом. — Мисс Дженкинс? — позвал Фредерик. — Отче, — улыбнулась ему как-то печально Чарли. — Простите. Ничего, что я… так? — А почему не на скамью? — нахмурился Фредерик. — Однажды, — сказала Чарли, глядя на свои пальцы, — я в похожей церкви сидела спиной к алтарю, дожидаясь рассвета и надеясь до этого момента не сдохнуть. Не буду рассказывать, вы мне не поверите, хотя, кажется, человек, что верит в Бога… Но нет. Не поверите. — Вы выжили, — вместо всех вопросов сказал Фредерик. — И вы сейчас выпьете кофе. — Хорошая идея, — посмотрела на него грустно Чарли. — И… спасибо? — Пожалуйста, — как можно мягче ответил Фредерик, протягивая кружку, а потом понимая, что всё еще держит ее за ручку. Надо было что-то сделать, повернуть ее, передать так, чтобы Чарли не обожгла пальцы, но она, усмехнувшись, стряхнула рукав ветровки на пальцы, пряча ладонь, и взяла кружку рукавом фактически. — Довольно предприимчиво. — Приходится, — улыбнулась ему Чарли. — Так как давно идет дождь? — Простите? — нахмурился Фредерик. — Дождь? Вы про ту мелкую морось за окном? Вроде… с пятого? Да, утром мы похоронили миссис Дженкинс, а после обеда начался дождь. — Ясно, — кивнула Чарли, отпивая кофе. — Мистер Аркинсон работает с десяти? — Вроде бы, — нахмурился Фредерик. — Честно говоря, у меня не было повода, чтобы это выяснить. — Я потом вам расскажу, — пообещала Чарли. — И… присаживайтесь, что ли? Прислонитесь спиной к алтарю. Вы дали мне кофе и укрытие. Я дам вам кое-что в ответ. Это… интриговало. Фредерик машинально огляделся по сторонам, а потом сел рядом, точно так же прислонившись спиной к старому дубовому алтарю. — Руку дайте, — протянула ему ладонь Чарли. — Про репутацию Констанс знаете? — Слышал кое-что, — неуверенно ответил Фредерик, потому что… ну кому понравится, если его почившую родственницу ведьмой назовут? — Но это… слухи. — Ведьмой она была, — сообщила Чарли, ловя ладонь Фредерика и сжимая ее крепко. — Я ни душу не продавала, ни с демонами под луной не танцевала, но по верхам нахваталась — сложно не нахвататься, если тебя с малых лет растит ведьма. А теперь закройте глаза. Фредерика продрала жуть мурашками по спине, но он закрыл глаза, отчего-то доверяясь незнакомой девице с розовыми волосами и признанным родством с единственной ведьмой их города. Сначала ничего не происходило, а потом… его словно тепло окутало, словно он окунулся в само понятие доброты и теплоты. — Хороший здесь алтарь, — как сквозь туман доносился голос Чарли. — Старый, намоленный, но не призваниями покаяться в грехах, а молитвами за других, надеждами и верой в лучшее, теплотой людских сердец напоенный. И вы в эти молитвы свое сердце вложили. Теперь будете чувствовать его и сердца людей, что молятся здесь. И его ладонь отпустили, но тепло осталось. Фредерик посмотрел на Чарли растерянно, а она улыбнулась ему в ответ: — За кофе. Люблю сладкий. Спасибо. Я посплю на крайней скамейке, если вы не против. Она поставила пустую кружку на пол, взяла рюкзак и направилась к самой первой от входа скамейке. Фредерик смотрел, как идет она в лучах солнечного света, и слова вымолвить не мог. А потом он понял — дождь кончился и вышло солнце.