Пару слов о Чарли Дженкинс

Джен Саливан не планировала возвращаться в Закатный Дом, но восьмого июля к ней на воскресной проповеди подсела с одной стороны Хелен, а с другой — Миллисент. Две подружки-сплетницы. Окружили со всех сторон, так сказать. — Джен, а ты не наведывалась в Закатный Дом? — вкрадчиво уточнила Хелен, пока остальные усаживались, готовясь к проповеди. — Просто там кто-то ходит, — в тон ей добавила Миллисент — полная противоположность Хеллен, темнокожая кареглазая пышная брюнетка. — Люди говорят, что в доме был включен свет ночью, а двери вчера — распахнуты настежь. — И именно к тебе перед смертью в библиотеку приходила Констанс Дженкинс, — сладко продолжила Хелен. — Она обещала тебе что-то… отдать. Может, ты решила взять это сама? Сердце в груди Джен громко стукнуло, но спорить она не стала, сказала только: — То, что обещала мне миссис Дженкинс, не имеет материального воплощения. — Значит, грабитель, — кивнула Миллисент. — Или миссис Дженкинс восстала из гроба. — Или та приезжая девчонка забралась в пустующий дом, — хмыкнула Хелен. — В этом случае ее можно считать грабителем? — Дамы, — мягко позвал остановившийся рядом с их скамьей отец Фредерик. — Мы начинаем через пять минут. Настройте свои умы не на сплетни, пожалуйста. Конечно, новые слухи тоже являются пищей духовной, как вы доказали мне, Миллисент, но я прошу воздержаться от них в ближайший час. — Как скажете, отец Фредерик, — подняла на священника слишком уж алчущий взгляд Хелен. — О чем будет сегодняшняя проповедь? — О принятии различий меж нами, — кивнул отец Фредерик. — О жестокости в суждениях голословных. И вы, дамы, тому яркий пример. Миллисент, ваш цвет кожи нетипичен для нашего города, но вы, Хелен, приняли Миллисент и дружите с ней с детского сада. Вот о чем будет сегодняшняя проповедь. И… Джен, не могли бы вы мне помочь? Я подобрал литературу для подростков, но не уверен, есть ли у нас в библиотеке эти издания. Вы можете посмотреть? — Да, конечно, — с облегчением кивнула Джен, выбираясь из окружения главных сплетниц Литтл-Вью. Отец Фредерик уже двинулся в сторону алтаря, и Джен, оправив подол платья, поспешила за ним. — Джен, мне показалось, вас нужно спасать, — мягко сказал отец Фредерик. — Вам правильно показалось, — улыбнулась Джен. Она просидела всю проповедь, на этой самой проповеди пытаясь сосредоточиться, но внутри головы словно перекатывались тяжелые каменные шарики-мысли, не давая сосредоточиться ни на чем. Констанс Дженкинс была мертва, да, это неоспоримо — Джен видела могилу, она положила на нее цветы, потому что она пришла тревожить покой мертвой и правильно извиниться неким… подношением, так что на могиле лежали цветы, а Констанс Дженкинс была мертва. И… Джен немного зациклена на этом. Но кто тогда ходил в доме Констанс? Кто открывал настежь окна и двери? Кто тревожил Закатный Дом — логово старой и мертвой ведьмы? Может, преемник? И если преемник, то… — Джен? — мягко позвал отец Фредерик. — Вы в порядке? — Что? — сморгнула Джен. — Проповедь… кончилась? — Да, — кивнул отец Фредерик. — Я могу налить вам чаю и выслушать ваши думы. — Спасибо, — мелко помотала головой Джен. — Я не готова пока. — Приходите, когда будете готовы, — улыбнулся ей отец Фредерик. Он был хорошим, лучше отца Августина, что был до него. Августин крестил Джен, венчал, когда ей исполнилось восемнадцать, а спустя пять лет хоронил ее мужа, но он никогда не предложил бы ей чай и разговор. Джен вздрогнула, поняв, что в мыслях своих почти дошла до Закатного Дома. Что же, раз ноги сами сюда ее привели… Почему нет? Калитка не была заперта, а на стук входную дверь отперла заспанная розоволосая девушка. Босая, в мягких спортивных штанах и огромной футболке, она посмотрела на Джен как-то странно, словно внутрь заглянула, потом кивнула и спросила хрипло: — Вы к Констанс? — Я, — выдохнула Джен, теребя в руках сумку, — не знаю. Она ведь… мертва? — Я уговорю себя убедиться в этом не раньше, чем через три дня, — хмыкнула девушка и шагнула назад. — Мне нужен кофеин, чтобы продолжать разговор, но кофеина у меня нет. Вы как? Чай пьете? — Пью, — чуть робко отозвалась Джен. — Тогда будем пить чай, — кивнула девушка. — Меня зовут Чарли Дженкинс. — Джен Саливан, — шагнула в Дом Джен и закрыла за собой дверь. Коридор был тем же — небольшой, с темными стенами и зеркалами на стенах, которые казались порталами в другой мир. Ее отражения со всех сторон словно скалились, и это пугало, да, но страх был каким-то… фоновым, словно она должна бояться, а потому боится. — Некоторые закрывают зеркала, — сказала Джен, входя на кухню, где Чарли уже ставила чайник на плиту. Кухонные шкафчики почему-то казались неправильно-темными, словно тут должен был стоять другой набор мебели, но у Джен иногда были проблемы с восприятием мира. Дежавю, чувство, что всё “не так”. Это было… сложно. Она предпочитала не думать об этом. — Поверьте, — хмыкнула Чарли, — в этих зеркалах не заблудится дух Констанс. Да и любой дух, если честно. Я проверила — на них есть руны. — Руны? — повторила Джен, сжимая ручки сумочки. — Там дикая смесь, — усмехнулась Чарли. — Констанс любила… кроссоверы. И сейчас мне с этим разбираться. И… почему же вы, Джен, пришли к Констанс? Простите, просто вы выглядите как типичная библиотекарша. Ну знаете, ваши темные волосы в пучке, сухощавая фигура, миленькое скромное платье, сумочка. Вам только очков не хватает. — Я… ношу линзы, — тихо ответила Джен. — И я работаю в библиотеке. — О, — сморгнула Чарли. — Бывает. Нечасто, но бывает. И вопрос прежний. — Констанс приходила ко мне, — Джен сглотнула, выдохнула, чуть неловко улыбнулась, не зная, как признаться. — Она просила у меня прощения, но я даже слушать ее не стала, буквально выгнала из библиотеки. Я… Я на нее кричала. А на следующий день стало известно, что она умерла. Чарли оперлась задом на кухонную тумбу, взъерошила волосы, пропустив их через пальцы, посмотрела на розовые пряди, хмыкнула: — Длинноносая? — Простите? — нахмурилась Джен. — Не важно, — качнула головой Чарли, отпуская волосы. — Этот разговор не к вам. Итак. Джен. Констанс перед вами извинялась? То есть… серьезно извинялась? И спустила вам крик на себя? — Да, — кивнула Джен. — Так, — посмотрела прямо перед собой Чарли. — Это чертовски непохоже на Констанс, чтоб вы знали. — Она глянула пронзительно: — Что именно она сказала? За что извинялась? — За то, — выдохнула Джен, — что… исказила мою память и приворожила меня к моему покойному мужу. Это звучало как бред, но я… — Узнаете этот дом? — кивнула Чарли. — Значит… Констанс жила здесь не полвека назад, как я думала, а… — Ее точно не было на моей свадьбе, — нахмурилась Джен. — Это было двадцать один год назад. Чарли крупно вздрогнула всем телом. Она отвернулась, оперлась обеими ладонями на кухонную тумбу, выдохнула с силой, начала размеренно дышать. Кажется, это было важно. Джен шагнула к ней, собираясь спросить, может ли она чем-то помочь, но Чарли обернулась резко, потянула ладонь: — Дайте мне свою руку! Сейчас! И Джен подчинилась, протянула левую руку — отчего-то она знала, что нужно левую, — и крупно вздрогнула, когда Чарли подняла рукав платья, обнажив глупую татуировку — порыв подросткового возраста. — А детей у вас нет, — сказала Чарли глухо, отпуская руку. — И после мужа вы не любили никого. А еще… — Она выдохнула. — А еще у вас есть уверенность, что некоторые вещи или события должны быть другими, да? Джен сглотнула и кивнула: — Да. Я… — Мне нужна минутка, — попросила Чарли. — Давайте я сделаю нам чай… и я объясню. Не могли бы вы… присесть? Джен скромно устроилась за столиком на двоих, выбрав стул поближе к окну и поставив сумочку себе на колени и следя за тем, как Чарли, думая о чем-то и хмурясь, передвигается по кухне, машинально доставая из шкафов стеклянные баночки и произвольно добавляя из них в заварочный чайник травы и семена. Это выглядит так… привычно и буднично. Джен даже становится интересно — чем же живет эта девушка за пределами Закатного Дома? Уж не ведьмовством ли? — Я не ведьма, — хмыкнула Чарли. — На меня часто смотрят как на ведьму. Но. Я не ведьма. Для того, чтобы стать ведьмой, нужен дар. Которого нет у меня, но который был у Констанс… и у вас. Она смотрела устало и грустно. — Простите? — мелко покачала головой Джен. — Это шутка? — У вас на запястье руна одал, — мягко сказала Чарли. — Это не татуировка, нет, это — клятва ведьмы обучить и воспитать силу, что живет в той, что выбрана ученицей. Констанс взялась вас учить, но… я помешала. И она стерла вам память, приворожила к симпатичному парню, уехала. Она вернулась в город одиннадцать лет назад, да? — Примерно, — кивнула Джен. — Я… всегда избегала ее. Переходила на другую сторону дороги… или уходила из магазина… или… — Но в библиотеку она пришла к вам только недавно, — кивнула Чарли. — Кто за ней гнался, что она решила раздать долги? — Гнался? — повторила Джен. — Ее убили? — Думаю, скоро я это выясню это, — хмыкнула Чарли, обернувшись к закипевшему чайнику. — У Констанс были враги, но они ее уважали и боялись. Она налила кипяток в заварочный чайничек. — Погодите, — попросила Джен. — Как вы могли помешать моему обучению? Чарли выдохнула, покачала головой и начала осторожно: — Мне было четыре, когда Констанс меня… забрала. Это было примерно двадцать один год назад. Она бросила всё, увезла меня в такой же крошечный городок. Сюда она меня везти то ли не хотела, то ли боялась. А вас бы никто не отпустил со старой ведьмой, да? Джен… запуталась. Она… не понимала. Ее любовь, ее брак… это было обманом? Ее одиночество, ее страхи, ее уверенность, что мир неправильный… это всё… всё это… просто заклятье старой ведьмы, которая решила передумать и не обучать ее, да? А потом над ухом раздался мужской голос: — О, милашка Джен вернулась. Что? Снова будешь шугаться от меня, милая? — Джек, отстань от человека! — шикнула Чарли. — Она тут пытается понять, что Констанс ее жизнь исковеркала. — Ну, сочувствовать я ей не буду, — сообщил Джек. — Но — эй! Я и без того не трогал ее с тех пор, как она меня слышать разучилась. Погодите. Она меня слышит? Снова слышит? — Констанс мертва, чары слабеют, — вздохнула Чарли. — Так. Джен. Сначала мы выпьем чай, потом я буду прозванивать знакомых ведьм, и мы поймем, как снять с вас приворот, если от него что-то осталось, и восстановить память. Хорошо? — Хорошо, — заторможенно ответила Джен. А потом она начала плакать. И вцепилась крепко в обнявшую ее Чарли. — Джек, налей нам чай, — попросила чуть устало Чарли, поглаживая Джен по голове. — И не надо врать, что не можешь. Джен продолжала плакать, и в этих слезах было облегчение от того, что она… не чокнутая. Мир ненормальный, а она — просто его часть. Вот и всё. Вот. И. Всё. Спустя полчаса она, всё еще шмыгая носом, пила чай, а Чарли по громкой связи спорила с какой-то Эшли, которая хотела приехать, но не “в дом Констанс же!” — Можете пожить у меня, — шмыгнула носом Джен. — Можешь пожить у нее, — хмыкнула Чарли. — Тогда ждите меня через пару дней, — царственно сообщила Эшли и отключилась. — Ведьма! — сообщила телефону Чарли и посмотрела на Джен: — Эй? Вы как? — Еще не знаю, — призналась Джен. Чарли молча сжала ее руку и улыбнулась как-то понимающе. Джен решила, что обязательно нужно убедить горожан, что она хорошая. Чтобы никто не смел ее задирать, а то знает она местных кумушек. Но… правильное слово — там, шепоток — тут. Джен выросла в этом городе, проще простого. Надо бы начать с бакалейного магазина. — Так, — отпустила ее руку Чарли. — Вот сейчас я вижу, что вы у Констанс учились. У нее лицо точно такое ж было, когда она новый ритуал придумывала. — Да? — нахмурилась Джен. — Это… плохо? — Переживу, — хмыкнула Чарли. — Пейте чай. Остынет же. А потом они сидели и пили чай, негласно решив оставить разговоры на потом.