–О–
- Беги, Джим, – голос его матери дрожит, пока она шепчет ему на ухо эти слова. Ее горячие слезы падают на его щеку. – Беги и не оборачивайся. Беги, – она толкает его в спину, достаточно сильно, чтобы он запнулся и не успел остановиться, уходя со света в тень. Когда он все же выпрямляется, совершенно не намеренный послушаться свою мать – потому что он никогда ее не слушает – один из солдат рявкает: «Эй! Куда собрался? Обратно в линию!». Он машет фазером в сторону Джима, но прежде чем мужчина делает шаг в его сторону, Вайнона выскакивает из строя людей и набрасывается на солдата. Она слишком тонкая, слишком хрупкая, и он уклоняется еще до того, как она хватает его, выворачивает ей руку и швыряет на колени. Джим кричит, бросается к ним, и в этот момент жизнь замирает. Обрывается. Солдат стреляет его матери в голову, и она падает на землю. Разверзается хаос. Вопли и отчаянные рывки в строю заключенных. Слышится еще больше выстрелов, призывы к тишине. К порядку. Джим проталкивается через этот ужас, от криков его горло как наждачная бумага. Рука сжимает его плечо. Это пара Т’Кал – Сорел – слабый вулканец с редким дегенеративным заболеванием. Один из первых, кого Кодос назвал бесполезными. Джим моргает. - Покинь это место, – шепчет вулканец. – Делай, как она велела. Живи. И в кои-то веки Джим поступает так, как ему сказали. Он просыпается, его дыхание сбившееся и судорожное, волосы прилипли к взмокшему от пота лбу. Не понимая, где он вообще находится, он отдергивается, когда на его локоть опускает ладонь. - Все хорошо, – тихо произносит Леонард. Но в этот раз Джим не может перестать дрожать, не может просто не двигаться. Он отстраняется от пытающегося успокоить его друга и отползает до тех пор, пока спиной не упирается в изголовье кровати. - Я в порядке, – бормочет он. – Я в порядке. Это не кошмар. Для них еще слишком рано. Между ними обычно проходят месяцы. Это не кошмары. Они липкие, мрачные, всегда смазанные и размытые, никогда не являются точным отражением того, что с ним случилось когда-то. Он все равно трясется, судороги будто рвут его на части. Неважно, сколько времени проходит, он никак не может забыть лицо своей матери, когда она падает на пыльную землю. Они оба... Они оба умерли, чтобы он мог жить. Один из психиатров назвал это синдромом выжившего. Джим Кирк, счастливый ублюдок от рождения, получает этот самый шанс выжить дважды. Леонард дотрагивается до его ноги, и Джим медленно выдыхает, пытаясь замедлить сердцебиение, но потом вспоминает, что Спок может это чувствовать. Он снова столкнется с его болезненно-смирившимся взглядом, если Леонард снова проведет ночь в его постели. Кроме того, «для двух взрослых людей будет некоторой аномалией лежать на одной кровати». Да вообще все это чертовски ненормально. Джим прижимает колени к груди и старается унять стук зубов. - Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает Леонард, потому что все идет не так, как обычно. И если он и впрямь предлагает ему лекарство, Джим добрался до нового уровня раздолбанности. - Нет, я просто… все в порядке, – он морщится и кое-как улыбается, зная, что весь бледный как простыня. – Я в порядке. Леонард хмурится то ли от беспокойства, то ли от раздражения, хотя нет – его лоб пересекают линии, указывающие и на то, и на другое, и на все остальное. Слова Джима ему определенно не нравятся. Джим опять выдавливает кривую улыбку и подталкивает друга в плечо. - Все нормально. И у тебя завтра экзамен, – демонстрируя свою вменяемость, Джим прячется под покрывалами и многозначительно поднимает брови. Боунс еще несколько секунд пристально смотрит на него, потом поднимается, но снова замирает. - Джим… – он качает головой и возвращается к своей кровати. Вид у него слегка растерянный, когда он укутывается в одеяло и гасит свет. - Спокойной ночи, – говорит Джим, просто чтобы заполнить тишину. - Спокойной ночи, – ворчит МакКой. Джим еще не до конца осознал – возможно, и Леонард тоже – но все скоро изменится. Да, они все еще будут вместе на одном корабле, но все будет по-другому. Поэтому так даже лучше. Дело тут не только в Споке. Джим не может быть офицером по тактике на флагмане Звездного флота и по-прежнему бояться темноты. Ну, не темноты как таковой, но это уже детали. Ему двадцать пять лет. Он давно не ребенок. Серьезно. Так лучше. И то, что он не засыпает снова, даже слушая постепенно выравнивающееся дыхание Боунса, не значит, что это не так.–О–
Леонард пристально наблюдает за ним за завтраком. То, что ему нужно уйти заниматься со своей группой, настоящее облегчение. Когда он поднимается со своего места, рядом появляется Спок. - Привет, – улыбается ему Джим. Он представляет другу своего… ну, он на самом деле не уверен, кем для него является Спок, так что он просто говорит: – Это Спок. - Доктор МакКой. - Спок. И на этом их беседа и заканчивается. Покосившись на Джима, Леонард бросает: - Мне пора. Напиши мне, если что-нибудь понадобится. Мой экзамен не начнется до 1700. - Удачи. Боунс бормочет что-то о том, что она ему понадобится, когда в него почти врезается Гэри, неся слишком много еды и кучу ПАДДов. - Черт, прости, – быстро извиняется он, сваливая все на стол. – Боже, хотел бы я отправиться с вами, парни. Еще один год в этом месте, и я свихнусь. - Если у вас есть конкретные жалобы касательно ваших курсов, – серьезно замечает Спок, и Гэри вскидывает голову, только сейчас замечая его присутствие, – приемлемый выход может быть найден после консультации с вашим научным руководителем. Гэри испуганно сглатывает ком в горле, а потом машинально выпрямляется, отводя назад плечи. - Да, сэр, простите, сэр, – отчеканивает он, а потом, кинув на Джима взгляд, прямо орущий «Ты мне потом еще это все объяснишь», выкрикивает: – МакКой, подожди! – и, подхватив ПАДДы, убегает за ним. - Ты его завалил, что ли? – весело спрашивает Джим. Он собирает вместе жалкие остатки завтрака Гэри и ногой отодвигает от стола пустой стул. Спок опускается на него и протягивает к нему руку. - Мне не дозволено обсуждать работы кадетов. Ты плохо выглядишь, – добавляет он, внимательно его изучив. Джим улыбается. - Мы, люди, предпочитаем комплименты. Это так, на будущее. Он не думал, что Спок воспримет все так буквально, но, конечно же, именно это и происходит, и вулканец добросовестно заявляет: - Я нахожу черты твоего лица эстетически красивыми. Ты нездоров? - Это тоже не совсем то. Не парься, – усмехается Джим, постукивая пальцами по запястью Спока, превращая это в слабое поглаживание, когда глаза Спока опускаются, отслеживая его движения. – У тебя очень мягкие руки… - Кожа вулканцев сохраняет поглощаемую из воздуха влагу более эффективно, нежели homo sapience. Это механизм выживания, необходимый в условиях пустыни. Джим рассматривает его угловатое лицо, заостренные кончики ушей; Спок не отрывает от него взгляда. - А что-нибудь от человека в тебе есть? - Мне говорили, что у меня глаза моей матери, – пауза, когда Джим не сдерживает улыбки. – В сравнении с другими вулканцами, мой эмоциональный контроль менее крепок. Перед тем, как принять приглашение академии Звездного флота, я размышлял над тем, чтобы пройти ритуал избавления тот всех эмоций, дабы более не иметь этого недостатка. Джим хмурится. - Это не недостаток, это твоя природа. Ты же наполовину человек. - Отличительная черта, обладать которой я не желал, будучи ребенком. Слегка поставленный в тупик этим признанием, Джим касается пальцев Спока, которые тут же мягко оборачиваются вокруг его собственных в ответ. - Ну, я рад, что ты не закупорил все свои чувства. - Ритуал не завершился бы успехом, – говорит Спок, словно это само собой разумеющийся факт. – Наши узы уже существовали. Они сделали бы Kolinahr невозможным. - О. Прости, – Джиму кажется, что он обязан извиниться. - Ты не несешь за это ответственности. Джим пожимает плечами и, компенсируя недостаток слов, поднимает руку Спока, коротко целуя его ладонь. Темные глаза Спока слегка расширяются. Его голос непривычно дрожит, когда он замечает: - Подобное действие на Вулкане в общественном месте считалось бы неприемлемым. Поморщившись, Джим начинает отстраняться, но во взгляде Спока появляется какой-то блеск, заставляющий его поинтересоваться: - А здесь? Спок поднимает бровь. - Мне ничего неизвестно о каких-либо земных обычаях, которые запрещали бы подобное взаимодействие между двумя взрослыми людьми. Коротко засмеявшись, Джим снова прижимает губы к светлой коже. Спок обращается к нему все тем же низким голосом: - Если ты желаешь сопровождать меня на Вулкан, дабы укрепить наши узы, нам следует обсудить детали. «Желаешь» это не совсем верное слово. Он согласился и отказываться не намерен. И неважно, насколько безумно звучит эта идея. - Церемония в песках и полноценные узы, да? – ага, и горячий секс тоже в меню. И бой между ними двумя, пока один из них не сдастся, совсем как в древние времена. – Я готов. Нам просто надо забронировать два места на рейсе. - Мой отец намерен прислать за нами свой личный шаттл. - Это ведь не совсем необходимо? - Это его желание. Спорить глупо. Спок ведь сын посла в конце-то концов. Подобные привилегии являются само собой разумеющимися. - Ладно, – Джим опять переводит свое внимание на длинные пальцы, скользнув по ним губами. – Когда? Спок не отрывает взгляда от их ладоней. - Выбор за тобой. - Хм. Тебе это нравится, да? – подразнивает его Джим. - Ощущения… любопытные. И хотя это, возможно, самый худший комплимент, который когда-либо слышал в свой адрес Джим, – ну, в отношении его романтических умений – он все равно улыбается. - Что ж, похоже, одна из человеческих гипотез это правда. - Какую гипотезу ты имеешь в виду? - Что руки вулканцев очень чувствительные. В интимном плане. Брови Спока вопросительно подскакивают к его челке. - Ну, как эрогенная зона… легко стимулируемая… эм, – поясняет Джим, когда Спок просто пялится на него. – Что, нет? - Отрицательно, – с внезапными искорками в глазах опровергает его убеждения Спок. – Мои руки не обладают данными качествами. - Ясно, – ситуация слегка дурацкая, так что Джим замолкает, а вот Спок явно по-прежнему развеселен. - Если бы это было так, я испытывал бы возбуждение при работе за терминалом, во время пилотирования шаттлом… - И обо всем этом как раз мечтали люди… ну, не о том, как ты это делаешь. Хотя, может, и об этом, – Джим ухмыляется. – Ты жутко привлекательный. Особенно в этой форме. - В самом деле? И это уже искреннее удивление, что потрясающе – Спок понятия не имеет, насколько он шикарен. - О да. Тебе стоит надеть ее на telsu церемонию. Спок, опять рассмешенный его словами, переплетает их с Джимом пальцы. - Это называется sof’el’itju - боевой танец [1]. Джим прекрасно знает, как это называется. Древние слова выжжены в его памяти. И не только потому что в итоге сия вещь обещает ему дикий секс в пустыне. - Ну, так или иначе, – продолжает он, – тебе бы пошел черный китель. Спок просто вскидывает бровь. - Нет? – уточняет Джим. – Ну ладно, попытка не пытка. Уверен, все будет прекрасно и без этого. Спок уже объяснил, что там будут только они двое, и пускай Джим и игнорирует ту часть, где фигурируют неразрушимые узы, звучит это очень здорово. Что уж говорить о том, что он успешно отвлек Спока от обсуждения его кошмаров, которые были не совсем кошмарами.–О–
- Ну, что думаешь? – интересуется Джим, красуясь своей новой золотой форменкой и поглядывая на лейтенантские нашивки. - Думаю, что ты спятил, – спокойно произносит Леонард, что определенно является неправильным ответом. - Ой да брось, я неотразим, – все его тесты сданы и проверены; он прошел экзамены, да к тому же его официально повысили. И поскольку Леонарду осталось разделаться с одним последним курсом, Джим пока что выше его по званию. Ну еще на два дня. Это он и заявляет, довольно усмехаясь, и получает за это показательное закатывание глаз. - Я не это имел в виду, – бурчит Леонард. – Ты знаешь Спока всего десять суток. А теперь ты собираешься лететь на Вулкан, чтобы на нем жениться… - Я тебе об этом уже давно сообщил. До тебя только сейчас дошло? Леонард демонстративно машет своим ПАДДом. - Мне, в отличие от некоторых царственных особ, еще надо к тесту готовиться. А вся эта фигня… Его ворчание было прервано писком звонка. - Открыто, – бодро кричит Джим; он совсем не в настроении для напыщенной речи своего друга. Дверь отъезжает в сторону, и Спок перешагивает через порог, облаченный в свою черную профессорскую форму; не то чтобы Джим был против. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель. - Добрый вечер, – говорит он и привычно приветствует Джима ozh’esta [2]. Тот затылком чувствует, как хмурится Леонард, но все равно отвечает на жест. – Приятно снова видеть вас, доктор. - Ага, я тоже в экстазе, – МакКоя начинает собирать свои ПАДДы. - Тебе не нужно уходить, – протестует Джим. Леонард слегка стучит себя планшетом по лбу. - У меня все еще экзамен на носу. Развлекайтесь, – сказано это не слишком-то любезно, но, скорее всего, искренне. - Видишь? – усмехается Джим, когда они остаются одни. – Тебя не все боятся. - Я искренне сомневаюсь, что доктор способен быть напуган чем-либо, – сухо соглашается Спок. - По иронии судьбы он в ужасе от полетов. О, и от транспортаторов. Спок наклоняет голову. - Авиафобия должна была исключить для него возможность получить назначение на борту «Энтерпрайз». - Это не диагноз, он просто драматизирует. Спок по-прежнему кажется не менее растерянным, но, по-видимому, проблемы Леонарда волнуют его не достаточно сильно, потому что его глаза сужаются, а цепкий взгляд скользит от лица Джима по его груди и обратно. - Ты получил официальное продвижение по службе. - Ага. - Хотя это и нелогично, – медленно тянет Спок, – я нахожу, что предпочитаю эту форму. - О как? Спок шагнул к нему. - Утвердительно, – это простая констатация факта. Кожу Джима покалывает: и от близости Спока, и от его внимания, и от абсолютной твердости в каждом слове. Он хочет сказать что-нибудь остроумное, что-нибудь о своей любимой фантазии, начинающейся именно так: со Спока, являющегося его первым офицером, и с Джима в своей новенькой форме лейтенанта. Но он сомневается, что Спок это оценит. Или поймет. Еще один шаг, Джим упирается спиной в стену, и… боже… Он ощущает, как ускоряет свой бег кровь в его венах, как тепло расползается по его щекам, и Спок уже стоит вплотную, он должен понимать, что делает. Хотя он, кажется, ни с кем прежде не был, так что, может, он… - Когда будет инициирован sof’el’itju, – Джим чувствует дыхание Спока на своих губах, – один из нас выйдет победителем. - Что? – и да, горло у него слегка пересохло. – А, ну да. Я в курсе, – быстро спохватывается он. Угу. Схватка и секс. - Я в три раза сильнее тебя, – мягко напоминает Спок. Звучит как вызов. Да нет, это не может быть вызов. Но пальцы Спока обхватывают его запястья, и сердце Джима начинает колотиться быстрее. Возможно, Спок и догадывается об этом; ну какие у Джима в самом деле шансы на то, что он способен это скрыть? Нулевые. Спок отпускает одну его руку, приподнимая подбородок Джима и намеренно отводит его в сторону так, чтобы получить доступ к бьющейся жилке на шее Джима. Его губы прижимаются к ней, и черт, Джиму это совсем не на пользу. Доказательства этого, наверняка, прямо фонтанируют волнами от его тела. Рот Спока смещается, и его зубы совсем чуть-чуть смыкаются на линии челюсти. Джим втягивает воздух носом, закрывает глаза. Ощущение скользящего по коже шершавого языка заставляет его дернуться. - Боже, – вырывается у него, и Джим судорожно пытается обратно включить свой мозг. – Спок… – Заставить голову работать оказывается очень сложно, – тебе лучше остановиться… – «…если ты хочешь, чтобы мы успели добраться до Вулкана». – Я… не могу. Спок прижимается ближе – хотя это и должно быть невозможным – и глубоко вдыхает, крепче стискивая пальцы. А потом он отстраняется, и между ними снова приемлемое расстояние. Джим моргает, отмечая слабый оливковый оттенок на щеках вулканца. Спок смыкает руки за спиной, принимая ту невозмутимую позу, к которой Джим уже привык, но сейчас он ею не одурачен. Этот фасад Споку явно дается нелегко. Это заставляет Джима по-идиотски улыбаться. Что он и делает. - Следует ли нам приступить к ужину? – спрашивает Спок, и даже ритм его голоса слегка сбит. - Ужин… – тупо повторяет Джим. – Да, пожалуй. [1] Sof’el’itju – вулканское боевое искусство, в буквальном смысле означающее «боевой танец», корни которого уходят к временам до Реформации; участники боя не подходят друг другу ближе чем на метр. [2] Ozh’esta – вулканские поцелуи, кажется, так называются.