Dionysus

Он не исполин, а только пестрая птица, запертая в клетке собственного существования. Франц Кафка — Я видел Бога. Он стоял на кухне и смотрел в мое окно. Денис не оборачивался, но по его затылку Жилин инстинктивно понял, что он счастливо улыбается. — Если бы по вам с Игорем можно было бы изучать анатомию, вы были бы самыми прекрасными экспонатами на Земле. Сергей обнимает его со спины, хватает поперек мышц пресса и ведет сцепленными руками вверх от талии до груди. Втягивает губами бледную кожу на затылке. Считает поцелуями позвонки, бегает языком между атлантом и эпистрофеем. Пьяно целует стихийно распухающие губы, слегка оцарапывая их зубами. Когда отрывается от его губ, Денис, чуть задрав голову наверх, смотрит на него абсолютно поплывшим, осоловевшим взглядом. Солнечный свет затаился на кончиках его длинных, изогнутых ресниц. На его чутком, артистическом лице смесь смятения и удивления. Жилин же, напротив, выглядит полным властелином положения. Он смотрит на него иронично, ходит вокруг него акульими сужающимися кругами, кутаясь в полосатый банный халат. Он хозяйски трогает его крепнущий стояк, и тут же одергивает руку, словно его обожгло Солнце. — Я не знал, что ты можешь быть таким беззащитным и наивным. Сейчас — ни тени цинизма в твоем взгляде. Я снял с тебя этот панцирь, эту кожуру, и добрался до тебя настоящего. До твоей подлинной омежьей сути. И, да, мы ведь с тобой почти ровесники, любовь моя, но мне постоянно кажется, что ты на десять лет меня моложе. Ты вообще не соображаешь, насколько красив? Чего ты здесь один? — Хочу подышать весенним воздухом. — У тебя очень молодое тело, как у двадцатилетнего. Точно — вампирская кровь. Он почти до синяков сминает пальцами его совершенные плечи, будто высеченные долотом гениального мастера, одномоментно сочетающие в себе дихотомию плавных и упругих линий. — А я хочу подышать твоим запахом. Хочу вдыхать тебя везде. Страж порядка бешено притискивает его к себе, покрывает голодными поцелуями всю длину и объем его члена. Потом разворачивает его в другую сторону, заставляет опереться на собственные руки, чуть прогибает над подоконником, делает язык длинным и острым, и обрабатывает анус. Денис долго не выдерживает. Он медленно сползает на чистый пол, и молча становится в коленно-локтевую позу. Длинная челка полускрывает его лицо, наружу выглядывают только губы. Сергей звучно шлепает его задницу, и вгрызается в них. Когда Игорь пришел за ними на кухню, мент сидел на нем верхом, как на лошади или собаке, и, закрыв глаза, яростно таранил его трясущееся от наслаждения тело. Несколько пальцев по первую фалангу он просунул ему в рот, Денис поскуливал и облизывал их. У Игоря от увиденного сразу встал. Больше минуты он дрочил, зажав яйца другой рукой, и кончил на спину Сергея. Жилин завел руку назад, и одобрительно погладил его по заднице, Игорь наклонился к нему, они улыбались друг другу и целовались какое-то время. Потом он с громким криком кончил в приподнятый зад Дениса. — Теперь вот этого сладкого осталось до оргазма довести. — объявил Жилин, пьяно скользя губами по затылку второго омеги и кусая выступающий шейный позвонок. — А он уже: посмотри на пол. Это был салют в твою честь, мент. Игорь, взяв его кукольное лицо в обе руки, потерся яйцами о его припухшие губы, прежде чем помочь Богу Виночерпия подняться с пола. Сергей подхватывает Игоря под задницу, и аккуратно, сантиметр за сантиметром, насаживает на свой могучий член. Медленно начинает, словно танцуя, потом подкидывает на себе вверх. Взмокший и будто сошедший с ума дикий лесной бог рвано дышит сквозь стиснутые зубы, как роженица при родах, зажимает и закусывает губы от удовольствия. Денис курит и наблюдает за ними, стоя у окна. — Красивые. Очень красивые. И, кстати, вы похожи между собой. — Подходи сюда и съедай с наших животов его сперму. — У нас так заведено, Денис. Пассивный партнер подчиняется своему доминанту. Это несложно. Подчиняйся только ему, больше никому. Игорь опускается вниз, и отправляется к нему по полу уже на коленях, повисает на нем, как на огромном распятии, обнимает Дениса за бедра и талию, беспорядочно целуя. — Трясешься весь как паутинка на ветру. — тронув его лоб, говорит гость с особой нежностью. Сергей в это время стоит у холодильника и щепетильно наблюдает за ними. — Я хочу, чтоб ты дальше был с нами. — Ты не поверишь, а я в тебя уже влюбляюсь. Что в тебе есть, что вскрывает во мне все вены? Безумие моё, мент был прав. Полковник обхватывает ладонью снизу Денисов подбородок: — А теперь ты сменяешь его на посту. Он тащит жертвенного агнца за руку к окну, ставит впереди себя, а его согнутую левую ногу поднимает вверх на столешницу. Втягивает губами его покусанные, обагренные спекшейся кровью губы. Медленно заполняет его собой, слегка вибрируя. Довольно скоро он чувствует, что вот-вот кончит, потому пережимает свой член у основания, когда изо всех нечеловеческих сил таранит его совершенное, элегическое тело. *** В прошлый вечер он привез Дениса домой, еле заставив обратно надеть шубу. Пригладил его мягкие светлые волосы, густую растительность в районе ключиц. Повертел его лицо в разные стороны, щепетильно разглядывая. Увлажнил бесцветной помадой его губы. — Изо всех сил верю, что ты понравишься ему. Правда, Дионис? Ответа не последовало. — Можешь молчать, но ты всегда будешь нравиться людям нашей породы. — Загорелась в жопе береста. — Заткнись, маленький ядовитый змееныш, и жди меня здесь. Перед тем, как войти в квартиру, он зачем-то отечески поцеловал его в лоб. Потрогал пальцами тонкую мимическую морщинку между бровями. Ущипнул за напрягшийся, поджатый зад. Денис хмурился. Он заметно нервничал, его трясло. — Игорь, я тебе... нам... кое-кого привез. Он должен тебе понравиться. Только не кричи, не дерись и не царапайся. Agnus Dei, заходи. За порогом Денис, дрожа ресницами, раскрывает ему объятия, наклоняет корпус чуть вперед, и замирает. Ни один звук не срывается с его губ, ничто не говорит о его намерениях, только поза — в которой он уязвим, беззащитен и почти что гол. Игорь, немного помедлив, потрогав его лицо руками, обнюхав его по-звериному, походив вокруг него зачарованно, нападает на него с голодными волчьими поцелуями. Запускает руки под штаны и шубу. Сминает пахнущее весенней свежестью тело. Потом они синхронно, не сговариваясь, крепко обнимаются, уложив головы на плечи друг друга. — Признал. Признал своим, признал. — болезненно выдыхает полковник, словно тубекулезник, и еще плотнее притискивает их друг к другу. — Не расцепляйте объятий, умоляю. Вы можете трахнуться у меня на глазах, если вам так хочется. Я буду не против. Он сидел в углу на табурете и курил, не глядя на них. Только слышал звуки соития двух близких мужчин. Руки у него тряслись. — Серег, иди к нам. Сидишь как неприкаянный. Сначала Игорь трахал Дениса, потом поднял колено вверх, и плавно опустился на его член. В первые минуты из его глаз посыпались искры, а потом внутри лопнула невидимая пружина, и приятное тепло разлилось в низу живота. Он уперся руками ему в грудь, и раскачивался на нем, как в гипнотическом трансе. Денис просунул пальцы ему в рот, и гладил язык вместе с нижним рядом зубов. — Меняйтесь местами: ты вставляй Дениске, а я вставлю тебе. — И заживем прекрасной шведской семьей. — хохотнул Денис, потянулся вверх и больно присосался к губам Игоря, круговыми движениями гладя его по талии и худым, привлекательно очерченным плечам. Он пощипывает волоски в районе его коленей и бедер, смыкаясь с ним взглядами. Игорь ойкает, морщится, но возбуждается еще сильнее — и в оконцовке срывается на более быстрый ритм. Сергей подходит, и также больно присасывается к губам Игоря, скачущего на члене Дениса. Звонко шлепает его по заднице. — Меняйтесь, милые, пока я не озверел. — Вы единственные, кто не относится ко мне как к куску мяса, который нужно сожрать, переварить и выплюнуть с обратной стороны. Пока Игорь приближается к оргазму, Сергей гладит гипнотические Дионисовы волосы цвета зрелой пшеницы, путаясь в них пальцами. Денис тянется губами вбок, коротко целует ласкающую руку. Он смотрит на доминанта из-под темных ресниц слегка расфокусированным взглядом, в котором мешаются растерянность и робость. Потом откидывает голову назад, трахая окончательно сомлевшее тело Игоря, в это время полковник присасывается к его перемещающемуся под кожей кадыку. — Забудь что было как страшный сон. Больше никто, нигде, никогда... Кроме нас двоих. А кто дотронется — убью. Засыпают, как насытившиеся волчата, втроем: Денис посередине, Игорь и Сергей его с обеих сторон обнимают, закинув на него еще и ноги. Денис еще долго не может уснуть, он улыбается в полусне. Трогает Сергея за усы, а Игоря за грудь, колени и задницу. Серебристый лунный свет проникает в комнату, смягчая очертания предметов, подсвечивая тела и лица всех троих. После полуночи он все-таки проваливается в более глубокий сон, и бестревожно засыпает до утра. Первым просыпается Игорь. Он босой, с сигаретой в зубах и в длинном кухонном фартуке — осторожно тормошит Дениса. Дергает его за сосок. По его черным, выгнутым бровям Денис понимает, что он негласно требует от него быть любимым, замеченным и обласканным прямо здесь и сейчас. Пока Сергей видит сны о единорогах, они играют переплетающимися языками. — Пошли что-нибудь приготовим. А он пусть отдыхает и спит. Он один, а нас у него теперь целых двое, сам понимаешь. Хотя здоровье у него как у самого Атланта. — Ну-ка повертись. Когда Игорь обернулся вокруг своей оси, выяснилось, что под фартуком у него ничего не было. Он кратковременно сверкнул голой задницей, и снова повернулся к Денису лицом. — Обожаю тебя. С таким охрененным поваром хоть на край света.