Dionysus

Он не исполин, а только пестрая птица, запертая в клетке собственного существования. Франц Кафка Утренний ливень перебил град. Ледяные горошины, смешанные с дождем, барабанили по толстым запотевшим стеклам. Один снежный шарик, пружинно проскакав по советскому линолеуму, закатился за высокую китайскую вазу с сухоцветами. Два человека, отняв у Вселенной ее солнце, присвоили себе дельфийское божество. С кухни же, вопреки всем штормам, подобная пьяному колдовству лютни, лилась лиричная забугорная песня, исполняемая мягким низким голосом. И так прекрасен был этот голос, что Игорь и Сергей забывали дышать. Полковник Жилин, разыскивая беглеца, метнулся сначала в коридор, потом на кухню. Agnus Dei по-турецки сидел на полу, как развратный голый трубадур, уложив гитару на член, и вдохновенно перебирал струны. Словно был под кайфом или гипнозом. Его длинная разлохмаченная челка полуприкрыла лицо, выглядывали только губы. Мент приблизился к прекрасному скульптурному ансамблю, состоящему из древнеязыческих выпуклостей и впадин, и молитвенно соединил свои губы с его губами. Потом, будто бы опомнившись, начал словесную атаку: — Какого хрена ты здесь, а не рядом со мной? — Что мне теперь и в туалет нельзя выйти? Жилин сначала прижимает его лицо к своим коленям, потом прихватывает Диониса за волосы, и уставшими, распяленными губами толкает в пах. Небесный океан разрезался на тысячи лоскутов, и обрушился остриями дождя на припаркованные у домов автомобили. Раскрываясь все полнее и ярче, не думая прекращаться, рокотала громовая симфония Тора. — Сидишь тут, поджав хвостик. Видел, что творится за окном? Сергей плотнее прислоняет его голову к своим подкашивающимся ногам. Трясется перед ним, словно в лихорадке. Потом толкает его голову снова в пах, и как законченный фроттерист трется, трется, трется о благословенные Денисовы губы. Напоследок его дыхание постепенно выравнивается, услажденная плоть расслабляется — и он гладит Диониса по спине. — Хочешь фокус? — Какой еще фокус? — Дай сюда руку. Он просовывает его руку к себе в трусы. Водит этими артистичными пальцами по своим теплым, вздрагивающим яйцам, покрытым мелким пухом естественной поросли. В трусах Сергея липко и мокро. — Я только что кончил. — Я за тебя рад. — Поцелуй меня в член. Не надо сосать, просто поцелуй. Денис, скорчив театральную гримасу брезгливости, целует сначала яйца, потом в вену на стволе, потом в головку. Задевает языком бесстыдно вывернутую прорезь уретры. Он еще слегка стоит. — Так пойдет? — С тебя, ирода, и так пойдет. Одни колючки, яд и никакой романтики. — Найди себе мальчика-колокольчика, который будет заглядывать тебе в рот и выполнит роль твоей безропотной домашней шлюхи. — С мальчиками-колокольчиками скучно. А с тобой — интересно. Жилин быстрым, почти сухим поцелуем припечатал его губы, и отстранил его от себя, заметно нервничая. — Как вам, кстати, мое завывание? Могу больше не выть песенки, если тебе или ему не нравится. — Любишь ты испортить любой идиллический момент своим ядовитым языком, маленький ядовитый змееныш. Ты сам не представляешь, насколько талантлив. Он просовывает сдвоенные пальцы между его приоткрытыми губами, водит изнутри по языку и щекам. Целует закрытые веки с пушистыми, вздрагивающими ресницами, на кончиках которых притаилось Солнце. Еще сильнее, чем обычно, пьянеет от своего домашнего Диониса. Денис горячечно подставляет лицо навстречу его губам, мент поочередно целует тонкую кожу под его правым и левым веком. Напоследок в проеме двери появляется Игорь, один подхватывает своего изящного пленника за руки, другой за ноги, и они уносят его в спальню. — Опять трахать будете, товарищи извращенцы? — Нет, сладкий, в этот раз просто смотреть. Лежи с нами рядом, держи нас за яйца и отдыхай. — Просто мы голодны до тактильных ощущений. Да и когда тебя нет рядом — нет осознания, что в нашем рафинированном извращенном мирке всё гармонично и правильно. Потом все трое улеглись на постель, зарылись, как котята, между простыней, и гладили друг друга. Полковник, перевернув его на живот, считал губами позвонки на худой спине Игоря. Затем переместился вниз, и провел языком по ложбинке меж ягодиц, не касаясь ануса. — Меня так возбуждает его худоба. Денис наклонился, и молча поцеловал Игоря в выступающий шейный позвонок. В сгиб локтя. В нежную розовую пятку. В подколенную впадину. Губы его зачем-то дрогнули, словно он только что болезненно сглотнул нервный ком. — Расскажи мне, мой мальчик, что в нем красивое, кроме лица? — начал допрос Жилин, гладя Дениса по затылку и ушам, а сам всё плотнее к нему подбирался. Он зажал в руке его идеально симметричные, наливающиеся яйца, по форме напоминающие косточку винограда, и в таком положении почти замер. Денис инстинктивно хотел вырвать свой член из его обжигающих рук, но знал, что любое движение причинит ему боль. — Так что в нем прекраснее всего? Если прозвучит правильный ответ, ты будешь вознагражден. — Всё красивое. Но больше всего меня возбуждают его глаза, задница и длинные ровные ноги. Мент одобрительно хлопает Дениса ладонью по щекам, вставляет ему в рот свой потяжелевший член, и начинает иметь так, что Бог Виночерпий захлебывается слюной и воздухом. Напоследок он трахает Диониса, раскинувшегося на животе в форме морской звезды. Игорь присаживается рядом: сначала гладит кармического близнеца по светлым спутанным волосам, потом переплетает его пальцы со своими. Перед тем как кончить, Сергей выходит из полюбившейся упругой тесноты. Его член прочерчивает толстую желтоватую струю от верха левой ягодицы до низа правой. Оставшиеся капли он также вытирает и размазывает по твердым, как скала, ягодицам Диониса. Потом уносит его на руках и ставит под душ. Моет ему задницу. Денис хватает губами его нижнюю губу и хохочет. *** Согнув Дениса в дугу между правой рукой и левой, Жилин медленно ведет языком линию по его члену, по яйцам, по талии, по спине и плечам. Потом возвращается к его губам, и упоенно, будто даже благодарно целует, забирается языком в подскакивающие от смеха уголки. Денис трепыхается под ним, вздрагивает, когда на его теле, точно звезды на небе, всхпыхивают новые чувствительные места. Сергей лижет его пятку, не смотря на его особую восприимчивость к щекотке. Напоследок распрямляет его, будто неживую тряпичную куклу, прислоняется лбом к его коленям, словно вымаливая прощение, и в таком положении ненадолго замирает. Поднявшись с него, он легко кусает Игоря за бедро. — Что стоишь без дела? Иди, займись его самым чувствительным местом. А я займусь его сладким кукольным ртом. — Зачем ты целенаправленно затрахиваешь его? Я же вижу, что ты уже сам устал. Черноглазый божок смотрит на своего доминанта, как на подопытную мушку дрозофилу. Вселенная молчит. Из-под ресниц дикого лесного бога вылетают невидимые молнии. Полковник встает перед ним на оба колена. Прижимается головой к его животу, слегка прикусывая его тонкую, светлую кожу. Повисает на нем, как на огромном распятии. В его глазах безумие, смешанное с отчаянием. — Чтобы у него не было сил смотреть на кого-нибудь, кроме нас. — Это не выход. Заканчивай то, что начал. Но больше его не затрахивай. Так он от тебя быстрее сбежит. — И от тебя. — А от меня — никогда. Жилин сначала вставляет Денису за щеку, несколько раз толкается. Потом въезжает членом ему до самой глотки, зажав собственные яйца в неплотно сомкнутый кулак. Играет с ним, дразнит, убирает член из его рта, и тут же опять вставляет. Игорь в этот момент прижимает его разведенные согнутые ноги к груди, делает язык острым, и быстро лижет его сокращающийся, пульсирующий вход в сладкую преисподнюю. Денис от приятных ощущений рефлекторно выпячивает анус навстречу его губам. Когда Сергей кончает Дионису в рот, тот выгибается и кончает на волосы Игоря, потом виновато вытирает его полотенцем и даже пытается улыбаться. Игорь, убрав последние границы разумного, целует анус второго омеги. Ветер несет в окно запах зацветающей сирени. Уже ничто не остановит весну. К вечеру менту снова захотелось оральных ласк. Он схватил Дениса за плечи, и потащил к любимому кухонному окну, а после почти насильно опустил на пол и поставил на колени. — Давай. — насупленно потребовал он. Толкнулся членом в измученный рот, попытался раздвинуть огромной елдой его плотно сжатые губы. Начал злиться. — Но он не так давно побывал в заднице. — Ты после себя брезгуешь? — Соси, хуже будет. — со смехом предупреждает Игорь. Денис покорно открывает рот, смотрит на доминанта снизу вверх, и облизывает губы, соединив за спиной руки. Сергей вгоняет свой потяжелевший хуй ему до самой глотки. Крепко держит любовника за плечи, не думая выпускать. — Но я так задохнусь. — Потерпи еще немного, я уже скоро. От недостатка кислорода и сладких слёз, скопившихся в уголках глаз, у Дениса стоит еще сильней. Он чувствует, что сдается ему со всеми потрохами. Мышцы на его животе самопроизвольно рябят и дергаются. Он хочет побыстрее доставить удовольствие подобию Атланта, чьи восхитительные яйца уже которую минуту бьются в его нижнюю губу. Во время секса ему нравилось быть его вещью. В часы будней — его любимым дельфийским божеством. Сергей долбит его в самую глотку еще какое-то время, но до разрядки себя не доводит. Он бросает его спиной на постель, скручивает ремнем его руки, соединяет его лодыжки крест-накрест, и, опираясь на них, начинает быстро и яростно втрахивать в постель. Игорь накрывает Денисову руку своей, и они вместе дрочат ему, чтоб ослабить временную боль, понимая друг друга без слов. Игорь смотрит ему в глаза, будто считывая мысли, потом губами и языком ласкает ореолы его припухших сосков. Перед тем как пустить в Дениса горячую струю, Жилин словесно его пытал в режиме блиц-опроса: — Тебе хорошо со мной? — Хорошо. — Ты меня любишь? — Люблю. — Договаривай. — Ты сегодня ни разу не устал, а я уже не могу переставлять ноги. Когда Денис согнулся в талии и забился в оргазме, он кричал Игорю в рот. Дальше они снова до полубессознательного состояния залюбливали друг друга. Денис укладывается на Игоря сверху, поднимается выше к его губам — и, часто двигая челюстью, целует в губы. Жилин подкрадывается к нему сзади, и мягко вставляет ему, начинает в нем двигаться, словно танцуя. Денис двигается вместе с ним, инстинктивно подмахивает ему, чуть приподняв задницу наверх. Его член ездит по члену Игоря вверх и вниз, смещая чувствительную кожу, как при сексе или дрочке. Двое омег к счастью и удовольствию своего доминанта стонут в унисон, целуются и лижутся как сумасшедшие. Кончают один за другим: сначала Денис, потом Игорь, слегка подсобив себе рукой. Напоследок Жилин вынимает из Диониса член, и поливает обоих спермой. — Ну что, гарем блядский, как себя чувствуете? — еще сбивчиво дыша, гаркнул мент. — Лучше всех, наш господин. Денис прижимает рукой его все еще стоящий член к животу, тянется к нему соединенными в трубочку губами, целует обмякающие яйца. Сергей молча наблюдает за ним, потом не выдерживает, и слегка трется членом о его фарфоровое кукольное лицо. — Пятнашечка тебе, Дениска. Пожизненная пятнашечка, а то и все двадцать один. Обольститель. *** Перед вечерним ужином они просто расслабленно лежат втроем. Игорь и Сергей на спинах, Денис между ними на животе, выставив на обозрение свою восхитительную задницу. Они отдыхают, восстанавливаются, гладят друг друга, в это время в организмах созревает новая сперма. Игорь поднялся вверх на Дениса, будто гусеница на вишневую ветку. Денис легко и невесомо его обнимал, словно они лежали на облаках. Луна легла на седые тучи, и немигающим глазом посмотрела в окно. В далекой темноте сверкнули две молнии. — Никому тебя не отдам. Ни с кем тебя не разделю. Кроме того обаятельного маньяка, который приближается к тебе сзади. Денис видит пристраивающегося Жилина, и раздвигает ягодицы Игоря. Развратно подмигивает ему. Сергей, когда трахает Игоря, не отрывает от Дениса горящий, полный любви и похоти взгляд. Плюет в его приоткрытый рот. Целует его. Потом вытаскивает из нижнего член, перехватывает у основания, рычит по-звериному и делает несколько коротких, резких толчков. Когда кончает — сосет кадык и язык Дениса. Позже, стоя голым у кухонного окна, он снова пытает Дениса в режиме блиц-опроса: — Что ты чувствуешь ко мне? — говорит он холодным голосом, держит белокурого ангела за подбородок, смотрит осатанелым взглядом. Желваки гуляют на лице. — Ты очень красивый. Ты умелый любовник со своим индивидуальным почерком. Ты крепкий альфа и тебя реально хватает на нас двоих. И в тебе масса личного магнетизма. — Что ты чувствуешь к нему? — Когда я вижу его, мое сердце вылетает из груди. Я буду защищать его от всех, даже от тебя, если потребуется. Я не позволю, чтобы хотя бы один волос упал с его головы по вине кого-нибудь другого. После этих слов Игорь, стоящий чуть в отдалении, бросается ему на шею, они прижимаются друг к другу всем, что есть: лбами, губами, грудью, животами, членами, коленями. Сергей подходит, и гладит обоих по худеньким спинам. — Я рад, что вы друг друга полюбили.