⊹──⊱✠⊰──⊹
Подлетая к залу, Хината уже во все горло кричал приветствие, чем не на шутку напугал уставших после учебы товарищей. Ребята моментально оживились из-за нежданного гостя. Вот и он, родной спортзал: местами скрипящий паркет, приятное эхо, корзина для мячей в углу. Как же Хинате этого не хватало! Но, не позволив ступить и шагу внутрь, на желанного гостя с разбега налетел либеро, крепко сжавший его в объятиях в порыве эмоций. Конечно, все были рады, и, помимо Нишинои, получить дозу солнечной энергии подошли Танака и семпаи-третьегодки. Даже на лице вечно недовольного Цукишимы промелькнуло облегчение... Никто не сдерживал улыбок: одно дело мельком пересекаться с Хинатой в школьных коридорах, когда только с помощью мимолётного взгляда можно оценить, как тот себя чувствует, и совсем другое —когда тот вновь сияет прямо перед ними. Всем не терпелось приступить к долгожданной тренировке. Идя в привычной компании Сугавары в сторону раздевалки, Хината судорожно окинул зал взглядом. Кагеямы не было... Сперва это даже показалось странным, но, в конце концов, что в этом плохого? Меньше воспоминаний о том ужасном дне. Еще на входе Хината подметил, что капитан был весь на нервах, и без конца поглядывал на время, цокая и раздраженно хмуря брови. Он, конечно, опоздал ненадолго, но все же вряд ли именно это так разозлило Даичи. Ведь тот ещё недавно дружественно похлопывал Хинату по плечу, выражая беспокойство о его самочувствии. — Ну что, тебе уже полегче? — нежный голос вывел Хинату из раздумий, заставив обратить внимание на его обладателя. — Есть свободный шкафчик с краю, можешь сильно не спешить, тренера еще в любом случае нет. — Да! Спасибо, Суга-сан, — Хината закивал, чуть ускоряя темп, дабы хоть немного восполнить опоздание. Вообще, Хинате в принципе, казалось, что начало тренировки будто бы оттягивают... Но, может, такое впечатление сформировалось из-за того, что он отвык от регулярных тренировок? Всегда ли так было? — он уже и не вспомнит. Натянув новую белую футболку, Хината негромко захлопнул дверь шкафчика и направился вновь на корт. Как оказалось, тренер уже подошёл... Но почему свистка не было? Укай радушно ухмыльнулся, заметив знакомую фигурку, и вышел навстречу: — О, Хината! Рад, что ты все же пришел! Не все навыки растерял хоть..? — мужчина, как и многие, несильно похлопал коротышку по плечу, а тот, слегка смутившись, кивнул. — Все так оживились с твоим приходом, словно по волшебству. Тут совсем уж напряженная обстановка была... Ну, хорошо, что ты снова с нами! Укай мельком осмотрел присутствующих и, наконец, поднес небольшой железный свисток, что свисал с подвески с шее, к губами. По залу разнёсся оглушительный шум. Началась тренировка... Ну, наконец-то!.. Правда, все вокруг по-прежнему были напряжены. Это немного смущало Хинату, ведь он не мог понять причины. «Ну, пускай», подумал он, решая не зацикливаться, —ведь это точно не из-за него, — и принялся за незамысловатую разминку. Все шло как и раньше — по крайней мере, именно так, как помнил Хината... После разминки— практика, и далее доклад тренера о возможных предстоящих матчах и будущей подготовке. Он слушал внимательно, вдумчиво тыкал в нижнюю губу горлышком бутылки с водой, что принадлежала стоявшему рядом Сугаваре, — свою он забыл. Низкий, хрипловатый от сигарет мужской голос разносился эхом по залу, временами смешиваясь с хныканьем и тяжелыми вздохами. Да, все порядком расслабились... От начала прошло минут двадцать, и, казалось, ничего «эдакого» произойти уже не должно было. За спиной тренера раздался грохот... В зале повисла какая-то странная, но давящая тишина. В дверях, потупив голову вниз, стоял Кагеяма. Никто не проронил ни слова, лишь несколько ребят цокнули языком. У Хинаты вновь пересохло в горле. Кагеяма, ничего не говоря и явно не желая вообще привлекать внимание, поспешил в раздевалку, но рука подошедшего капитана грубым рывком остановила его. — Ахринел совсем?! — от строгости, звеневшей в его голосе, у Хинаты пробежались по коже неприятные мурашки. Кагеяма же не шелохнулся... Ранее Даичи никогда не поддавался злости и эмоциям настолько, что позволил бы себе кричать на кого-то. Но сегодня, видимо, был совсем другой случай. — Мы в детский сад играем, а? Что за приколы? У вашего величества желания не было?! Почему ты думаешь, что имеешь право шляться где попало? Что, идем к директору на историю под чай, а!? Сколько раз я звонить тебе должен?.. Совсем отмороженный! Тишина. Почему он молчит? Хината оглянулся на сокомандников... Даже беглого взгляда хватило, чтобы почувствовать, с какой неприязнью старшие косятся на связующего. Тренер — и тот — не удосужился и носом повести в его сторону. Хината опешил, хоть и постарался не показать это открыто. Неужели Кагеяма натворил что-то еще? Взгляд карих глаз вновь заскользил в сторону двух альф у входа, а рука, дрогнув, обхватила локоть Сугавары. Кагеяма был странный... Даже слишком. Складывалось ощущение, что это был и вовсе чужой человек, просто похожий внешне на Кагеяму. Хината с трудом осознавал, что, наконец, находится рядом с причиной своего страха лицом к лицу. Случай в библиотеке был не в счёт. Нет, Хината не верил, что перед ним — Кагеяма. Сейчас это была лишь оболочка с пустым взглядом, лишенная эмоций, желаний, амбиций. Тот не владел своим же телом — что и как ему делать теперь решали окружающие. Кагеяма забит до полусмерти, но на теле ни единого синяка... Хината ведь и представления не имел, что на самом деле творилось на тренировках в его отсутствие. А то, что ему рассказывали, — по-видимому, качественно пропущенная через розовый фильтр ложь. Хината действительно злился и сильно обижался на «товарища», но не такого он ему желал... Опять в груди это мерзкое, болезненное чувство. Ведь тогда в библиотеке Кагеяма смотрел на него — по живому, разве нет? И вовсе не свысока, а, наоборот, с жалостью и сожалением? Тогда Хината не понимал, а сейчас — уже не помнил. «Тогда» он проецировал в голове совсем другое, видел в Кагеяме сформированное подсознательными страхами «кривое зеркало». И даже не дал сказать тому и слова, а сейчас... Сейчас такое чувство, что уже — поздно. Что же произошло на самом деле? Хината знал, что не должен беспокоиться о Кагеяме, но сердце обмануть невозможно, характер, душу и, наверное, чувства... Губы крепко сжались, а рыжие брови свелись на переносице — выражение лица, означающее непонимание собственных мыслей и грез. Кагеяма, наконец отмер, слегка приподнимая макушку и поверхностно осматривая зал, стоящих там людей, пока взгляд не остановился на ярко-рыжих волосах вдали... Связующий не мог поверить глазам, его губы слегка разомкнулись от шока, но уже через секунду вновь сжались в тонкую полосу. Он с силой сжал край рукава в ладони, поспешно уткнувшись в пол — они встретились взглядом всего на пару секунд, однако чувство, перенесённое после мимолетной встречи, отпечаталось в груди надписью «ненависть». Кагеяма подорвался продолжить путь, но Савамура настойчиво отдернул того назад, стоило связующему шевельнуться. — Не слышу ответа, — прошипел капитан, сверля взглядом темную макушку. Прежде чем что-либо ответить, Кагеяма сделал глубокий вдох и негромко прокашлялся, дабы хоть немного унять дрожь в голосе. — Прошу прощения, — его тон был настолько безжизненный, что даже на коже ощущался неприятный холодок. Капитан выпустил чужое запястье из рук, и Кагеяма двинулся по направлению в раздевалку. — Быстрее давай, — не особо уверенно, но с неприязнью поддакнул Сугавара, моментально отводя взгляд в сторону от проходящего мимо связующего и прикрывая телом Хинату. Как и просили, Кагеяма поторопился... Однако угнетение со стороны старших с приходом Хинаты стало ощущаться острее. Кагеяме было настолько стыдно, что лучше уже умереть на месте, да и к тому же он всё ещё откладывал извинения, хоть и знал, что должен был рано или поздно извиниться и никак иначе. А все из-за страха... Как это омерзительно, бояться открыто рассказать о собственных чувствах. Пускай это ничего не изменит, — Хината услышит его. Просят прощения не для того чтобы получить моментальное признание, а для демонстрации действительного не-безразличия к чувствам человека. А далее — пусть тот, перед кем извинялись, сам решает, доверять вам или нет... Могут пройти годы или же пара часов. После раскаяния и искреннего извинения — от «виновного» более ничего не зависит. Лишь поступать правильно и не повторять былых ошибок, как бы банально это не звучало. Натягивая футболку на истощенное тело, Кагеяма пару раз слабо шлепнул себя по щекам, недолго посмотрел на красную нить, горящую на левом запястье, и лишь после этого небольшого обряда направился на выход, тихо ступая на блестящий корт... Чувства Хинаты были похожи на американские горки, особенно по отношению к Кагеяме. Он испытывал то взлеты беспокойства, то падения обиды и ненависти, но все же... Не заметить, насколько сильно тот изменился за время, пока они были порознь — невозможно. От «прошлого» Кагеямы осталась лишь по-прежнему привлекательная, но слегка скинувшая в весе оболочка, которую можно было сравнить с марионеткой, что при пестрой внешности имела внутри пустоту и двигалась без собственной воли, желания, мнения и даже личности. От былой величественной харизмы почти не осталось следа, даже на оскорбления Кагеяма не реагировал, а если так уж какая-то ответная эмоция и была — то лишь повернутая в противоположную сторону голова и нахмуренные брови. И даже если бы Хината всего этого не замечал, плевал с высокой колокольни на отчетливо слышимые колкости и пустой взгляд в ответ, если бы так, как и остальные игнорировал сидящего в одиночестве связующего на перерыве, пока все о чем то активно общались, обмениваясь шутками... Нет, Хината не такой— как бы он этого не желал, не получалось закрывать на все глаза. Но и что-то сделать для Кагеямы он не мог. Получался какой-то замкнутый круг. Даже по окончании тренировки, в раздевалку Кагеяма заходил последний, не показывая даже намека на усталость. «Точно держит все в себе» — думалось Хинате. — «Это так неправильно»...⊹──⊱✠⊰──⊹
Собравшись скромно отметить возвращение Хинаты походом в магазин, спортсмены собрались снаружи зала, дожидаясь капитана, но вот опять... Кагеяма самый последний прошел мимо с неизменным за все прошедшие часы выражением лица, пихая руки поглубже в карманы и, не произнося ни слова, ушел в противоположную от команды сторону. Никто даже не обратил на него внимания, не то, чтобы «попрощаться». Хината старался все делать под стать остальным, но вопросов накапливалось все больше. И после последнего щелчка ключа в закрываемой Савамурой двери, он все же решился обмолвиться о беспокоящей теме... —А... вы с Кагеямой не общаетесь? — произносить фамилию связующего было как-то очень непривычно, словно Хината говорил о человеке, которого в жизни не знал и не видел. Смех прекратился, разговоры тоже. Кто-то цокнул, другие промолчали. Что вообще за реакция? — Не особо... Он творит что хочет, приходит когда хочет, меня уже это порядком достало, — Савамура поправил сумку на плече, устало вздыхая. — Нет, — вновь Сугавара спасал ситуацию, ведь понимал, что никто отвечать не собирался. По крайне мере, на его лице была печаль, а не раздражение. Наверное, как и у Хинаты в этот момент. — Мы с ним не общаемся... Все же знают о «той» ситуации, ну, в теории. — Наш «король» стал изгоем... — решил тоже замолвить словечко Цукишима. — Укай-сан думает идти или нет к директору на разговор, ведь, как Даичи-сан и сказал, творит он, действительно, что хочет... Эх, Кагеяма не понимает, видимо, в какой ситуации. — Даже после всего ты за него волнуешься? — Сугавара выдавил из себя улыбку, слегка приглаживая торчащие завитки на макушке Хинаты, который лишь внимательно выслушивал ответы, ведь поддержать тему ему так-то было и нечем. — Не стоит... Это не твои заботы... Может, пойдем уже? А то стоим тут стадом у дверей. Все расшевелились и закивали, кивнул и Хината, слегка улыбаясь Сугаваре в ответ. Не думать? Не его заботы? Что ж, легко сказать, но реализовать очень трудно. Тут скорее было бы лучше попросту плыть по течению — наверное, именно так было бы для Хинаты лучше всего. Однако как долго он сможет бездействовать..? Кагеяма направлялся в привычное ему место — парк. Он очень хорошо его знал... Там он делал пробежки, приводил Хинату на разговор, гулял в детстве, а сейчас скрашивает свой одинокий ужин. Внутри нарастало неопределенное беспокойное чувство, —наверное, то была вина. «Извиниться, извиниться...», — он раз за разом прокручивал у себя в голове это слово, будто стараясь ввести сознание в гипноз, чтобы все по итогу вышло как-то само. Более того, они с Хинатой уже даже вместе, скорее перетерпели, тренировку, и в очередной раз избежать извинений — поздно. Но жаль, что в жизни просто не бывает... Как вообще стоит действовать в таких ситуациях? Было бы намного проще, если бы Хината мог читать его мысли и беспрекословно следовал его призыву, сам явившись к нему, а там бы уже Кагеяма как-то и извинился бы, наверное... Прикупив по дороге на «скромный ужин» онигири с угрем и апельсиновый сок, он завалился на одну из лавок напротив реки, что словно зеркало отражала темную небесную гладь с одним лишь ярким, полным месяцем. Тяжело вздыхая, Кагеяма стянул с лакомства упаковку и еще какое-то время сидел, просто пялясь вдаль и незаметно для самого себя покусывая и так израненную нервами нижнюю губу парой передних зубов. Рывком он вытянул из кармана телефон с треснувшим из-за спортивного образа жизни защитным стеклом. Проверил время, повертел девайс в руке, прикусывая губу лишь сильнее... Следом, введя простенький пароль, тыкнул на иконку мессенджера. Последнее сообщение было от матери, далее шел отец и чат с получателем под именем «Рыжий придурок». Кагеяма вздохнул тяжелее прежнего, беспокойство усилилось... Почему-то отправить Хинате сообщение подсознательно было сравнимо с намеренной ампутацией конечности — страшно и отчаянно. И все же, отложив еду на колени, он обхватил девайс двумя руками. «Тебе лишь нужно его пригласить.... и все, там уже будь что будет», — паника никак не унималась, Кагеяма колебался. Но и просто трястись над телефоном, как девчонка, что боится написать сообщение понравившемуся парню, было высшей мерой позора. Кагеяма стал печатать, строго проверяя каждый знак. Вы [18;30] «Хината. Я знаю, что ты не хочешь меня видеть, но мы можем поговорить? Прошу». Кнопка «отправить», пара секунд загрузки и все... назад путь был отрезан. Он отложил в сторону телефон, и на смену в руках появился онигири. Пора было наконец поужинать, стараясь делать это максимально вдумчиво. Кагеяму, естественно, угнетало сильное желание схватить телефон вновь и как можно скорее удалить сообщение. Но так вина будет поглощать его лишь сильнее... Неужели он так жалок? С каких пор он стал таким трусом? Сам ведь заварил всю эту мерзкую «кашу» и теперь уже должен сам ее расхлебывать, именно по таким законам и существует нормальное общество. Чтобы наесться хватило всего одного онигири и пачки сока — еда в глотку не лезла, после съеденного подташнивало. Ответа не было... Но Кагеяма все равно ждал. Он никуда не спешит, его никто не ждет. Минуты длились часами в ожидании непонятно чего, а если судить шанс ответа по процентам, то, скорее всего, выходило приблизительно семьдесят на тридцать. Разве справедливо то, что начинаешь ценить определенные вещи или общение с кем-то лишь после обрыва всех связей, когда фиг знает, возможно ли вернуть хотя бы подобие «диалога». Кагеяма опустил лицо на руки, все четче понимая, насколько тоскует по их общению, хоть оно, в основном, ограничивалось волейболом. Или нравоучениями на тему того, что Хината ведет себя как пятилетка в свои-то годы, —но даже его это тупое поведение... Не хватало этой легкости, лучезарности и тепла. Хината мог даже ничего не делать, но людям вокруг него становилось лучше на душе. Похожая энергетика веяла и от Сугавары, но все же они были очень разные... В кармане завибрировал телефон, и, вздрогнув от неожиданности, Кагеяма в секунду выудил девайс из тканевых оков, поднеся его к лицу. Экран блокировки показывал одно входящее сообщение. Сняв блок, он так же быстро открыл чат. Рыжий придурок [18:45] «Через 10 минут в парке, где мы говорили. Встретимся около маленького кафе возле мостика» Кагеяма подорвался с места, собирая все вещи до кучи. Кафе именно в этом парке было от силы пара, и то место, о котором писал Хината, он приблизительно знал. Мост всего один — на другой стороне планировалось продолжение парка, но пока там лишь стояли спец. машины, да все по периметру обмотано красно-белой лентой. Кагеяма стал быстро набирать темп ходьбы, дабы успеть на место вовремя, и в итоге сорвался на бег, петляя по холмистым дорогам. Вдали довольно скоро замаячил мост, и, по мере сокращая дистанции между пунктом назначения все больше и больше, проглядывалось и нужное кафе, освещенное однотонными гирляндами и выходящим из-за панорамных окон светом от ламп внутри. Эта кафешка даже чем-то напоминала коробку, туда от силы могли зайти человек семь или восемь, но Хинатой рядом с ней не было... Тормозя, Кагеяма встал прямо напротив контрольной точки и, тяжело дыша, постарался восполнить силы. Рано... Пускай, может оно и к лучшему, как и то, что в округе не было ни души. Разве что внутри кофейни за стойкой дремал заскучавший бариста, которому и вовсе не было дела до происходящего снаружи. — ...м... Кагеяма... — тихий, достаточно высокий голос донесся откуда-то слева, и Кагеяма замер, обернувшись на звук. В паре метров от него стоял Хината... И почему он не заметил его раньше? Быть может, он сидел в кафе или только-только подошел... Неважно. Нужно собраться. Кагеяма четко видел, насколько сильно тот переживает, он прекрасно знал эти особенности по типу переминаться с ноги на ногу, сжимать подол кофты. Отойдя слегка назад, Кагеяма завел обе руки за спину и чуть склонился вперед. — Хината... — он сделал паузу, дабы наполнить легкие воздухом. От нервов чуть кружилась голова. —Послушай, всего пару минут. Глубокий вдох, но это не спасало: кислорода в легких катастрофически мало, отчего казалось, что вот-вот и он вслед за макушкой встретится с асфальтом. Однако отступать было поздно — сейчас или никогда. — Мне очень... очень жаль. Прости... Понимаю, что ужасно поступил с тобой... — Кагеяма замолк. Каждое слово словно бы царапало глотку, он всерьез боролся с собой, чтобы не делать затяжные паузы. Волнение, нагнетающееся в груди, не давало возможности сконцентрироваться, и речь выходила странной и несвязной. Кагеяма даже не видел, слушает ли его Хината, лишь надеялся, что — да. — Я не думал,— он продолжил. — Не мог мыслить адекватно, когда говорил все «те вещи»... в поездке. К тому же сделал то, чего боялся больше всего. Не ожидал, что начнется тупой гон и... черт. Я прекрасно понимаю, что ты меня, скорее всего, ненавидишь и боишься... Но я... Я все равно хочу извиниться, даже если ты и не простишь. Так что, прошу... Прими мои извинения и... И прости, что не сказал все это раньше... Переступать через себя — сложно, отвратительно сложно, как и понимать чувства других людей. Кагеяма сделал пару шагов назад, сильно сжимая за спиной обе ладони в кулак. Хината по-прежнему молчал, лишь тихонько шмыгал из-за прохладного ветра — значит можно продолжать. — Хоть я и не должен этого говорить но... Хорошо, что с тобой был Сугавара-сан тогда. А сейчас все тебе рады и поддерживают там, на корте. Но для меня там... неважно, — Кагеяма сделал очередную паузу. —Я мог бы извиняться до бесконечности, но... Для тебя это может быть пустым звуком... Просто спасибо, что не проигнорировал сообщение и все же дал шанс сказать все это... Не говоря более ни слова, он выпрямился, все так же не поднимая головы, потому что попросту боялся увидеть ответную реакцию, и далее, повернувшись в противоположную сторону, направился в сторону дома. А что ему было делать? Что еще сказать или сделать? Одно неправильное движение вызвало бы только большие опасение и недоверие у Хинаты... Больше ничего не попишешь. Совестно только, и в груди все болит. — Кагеяма стой! — не ожидая услышать в ответ хоть что-то, Кагеяма удивленно вскинул брови и, не задумываясь, обернулся, встречаясь с Хинатой взглядами. Тот моментально замялся, ненадолго поджимая губы и нервно царапая средним пальцем кожицу у пластины ногтя большого пальца противоположной руки. Сперва карие глаза скользнули по асфальту, но затем вновь устремились прямо на Кагеяму в ответ. — Я... мм... Мне нужно время. Для меня это не пустые слова, мне важно, что ты это сказал... Но жизнь такая штука... — он сделал паузу. — ...кто знает, может, наши нити сплетутся так, что мы вновь будем общаться как прежде, но сейчас, как ты видишь, все есть так, как есть. Не могу ничего с собой поделать. И п... постой, что ты хотел сказать? Ты недоговорил. Кагеяма молчал, периодически то хмурил брови, то вновь чуть расслаблял. Конечно ему есть, что сказать, но Кагеяма колебался или же сдерживал себя. И спустя полминуты молчания, когда уже Хината хотел его как бы подтолкнуть на откровения, Кагеяма, наконец, раскрыл рот. — Ты и сам все сегодня видел... Я говорю о команде, — Кагеяма медленно выпустил пар, опуская взгляд себе под ноги. — Конечно, причина такого отношения мне прекрасно известна, и сейчас я не пытаюсь себя как-то оправдать или пожалеть. Просто... Складывается впечатление, что я там уже лишний, вот и все. —У тебя совсем в голове опилки!? — сделав резкий выдох, Хината вдруг поменялся в лице, хмуря брови, от волнения и след простыл, по крайней мере, так казалось со стороны. — Ты, ну, вовсе не прав! Ты нужен команде, и вовсе не лишний! Нужен Карасуно! Ты — часть нашей команды... И то, что ты себе позволяешь, это отвратительно! Перестань опаздывать, и вообще хватит вести себя, ну, вот... вот так! — последнюю фразу Хината выпалил на повышенных тонах, как бы ругая его. — Надеюсь, ты меня услышал... Фыркнув, Хината отвел взгляд от Кагеямы в пол, залившись краской, и, поправив на плечах школьный рюкзак, уже собрался уйти. Глаза блеснули от накативших слез, и, не выдержав, одна капля пустилась по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку. Почему он плачет? Все же шло нормально, он себя контролировал, однако сколько это могло продолжатся..? Видимо, чувства все же стали просачиваться наружу через огромную стену, выстроенную Хинатой для их подавления. — Нужен? Что за бред ты несешь? Знаешь... Я устал уже от «такого» отношения. Отвратительно бежать от постоянно давления? Да, я сорвался и совершил мерзкие вещи при том, что знал, что такое может случиться... Это полностью моя вина, и я не надеюсь получить от тебя прощение. Как я вообще могу быть твоим «товарищем», если оставил шрам на всю жизнь? Сейчас единственное полезное для окружающих меня людей решение, которое я могу предпринять — это уйти со школы... Их от одного вида моего воротит, ты вообще меня боишься... Зачем все это продолжать? — видя слезы на глазах Хинаты, моментально и в разы обострилось желание подойти и как-то утешить парня, но, сделав пару шагов в его сторону, Кагеяма резко остановился, одумавшись... Куда он летит? Защитник великий. По итогу, всё, что он только смог выдавить... — Прости, что опять довел до слез. Кагеяма развернулся и продолжил движение в сторону дома, сильно сжав руки в кулаки. Борясь с желанием вернуться и сделать хоть что-то действительно полезное, поддержать или помочь. Однако он понимал — это может сделать все лишь еще хуже. — Ты вот «действительно» хоть раз подумал о команде..? Как мы будем без тебя? Почему ты все и за всех решаешь сам!? — вновь голос Хинаты за спиной за миг заставил Кагеяму дрогнуть, однако это его не остановило, разве что Кагеяма едва ли сбавил темп. Хината же перешел на тон тише. — Как же наша «супер быстрая»? Они не ненавидят тебя, пойми же! Ты только усугубляешь ситуацию своим поведением... — по традиции повисла недолгая пауза. — Я просто верю, что со временем все будет хорошо... — он уже просто без разбора вываливал все, что думал, ведь Кагеяма стал уходить, а оставлять ситуацию без определенного умозаключения вовсе не хотелось. — Я знаю, что ты не железный, и вижу, что тебе плохо, и как ты изменился. Но надо отвечать за свои поступки... Можно уже было начать хоть что-то делать. А не сидеть сложа руки и не бежать от проблем, как сейчас делаешь это ты. Если бы ты подошел ко мне с просьбой поговорить раньше, д... Да хоть бы силой заставил выслушать, то сейчас все было бы намного лучше! Хината все никак не мог разобраться в себе, тем более, стоя напротив связующего. Вновь американские горки — начиная от ненависти и отвращения, заканчивая волнением о состоянии парня и желанием начать все заново... «Черт, ничего не понимаю. Что мне делать..? Я такой жалкий», — Хината, злясь на самого себя, протер рукавами глаза и глубоко вдохнул, желая успокоиться. — Лучше волнуйся о своем состоянии, чем о волейболе... — Кагеяма не знал, что еще ему сказать, как и не знал, услышал ли его вообще Хината. Шагая вперед, он вдавливал короткие ногти все сильнее, оставляя на ладонях красные следы в форме полумесяцев. Судя по удаляющимся шагам за спиной, Хината тоже стал уходить — вот и правильно... Хреновый вышел разговор. И все же, Кагеяма понимал, что Хината прав. Если бы он догнал его еще тогда, в библиотеке, даже если бы Хината был напуган, то Кагеяма все равно смог бы объясниться, попросить прощения, уверить в том, что трогать его более не намерен. Тогда бы, может, и Хината вернулся раньше на корт, и отношения с командой бы не скатились до каторжной степени. Но даже если уже ничего не вернуть, вот уйдет он со школы вновь... И что? Вновь потерять все и строить новые отношения с нуля — сложно. Вдруг от него отвернуться, в итоге, опять? Опять новая школа, и все по новой? Углубившись в мысли, Кагеяма не сразу понял, что на губах ощущается что-то влажное и теплое; разжав одну руку, он провел кончиками пальцев по губному желобу. Кровь. Теперь уже во рту стал ощущаться отвратный железный привкус, и он поспешно присел на ближайшую лавку, в легкой панике раскапывая в сумке хоть что-то похожее на платок или салфетки. «Какого черта..? Почему кровь?» — отсутствие явной причины лишь сильнее пугало. Он ведь нигде не ударялся, чувствовал себя достаточно сносно, и тут это... Кагеяма был в смятении, понять причину и найти объяснение такой реакции организма казалось едва ли возможным. Только вот он упустил одну важную деталь — принимаемая им доза таблеток не только ведь одними побочными эффектами награждает, а и вовсе погубить может. Он в самом деле впервые почувствовал, как ухудшилось его здоровье из-за препаратов, не говоря о том, что гона за все это время не было, хотя по циклу должен был пройти уже минимум один. Хотя бы какие-то намеки на это должны быть... Даже вечно занятая мама парня стала о нем беспокоится и требовать, дабы тот сходил к врачу, но Кагеяма вечно отмахивался или уходил от ответа. Что ж, вот и первые тревожные звоночки...⊹──⊱✠⊰──⊹
У направлявшегося домой Хинаты на душе было паршиво. В голове полный хаос из-за переполняющих эмоций и чувств —он злился на себя, на тугого в выражении чувств Кагеяму—хотелось плакать от бессилия. Притормозив, он достал из кармана телефон, открывая контакт с именем «Суга-сан». А к кому ему еще идти за советом? Хоть они и виделись совсем недавно, беспокоящую тему при всех он со старшим обсудить не мог, не получив косых взглядов. Вы [19:20] «Привет, Сугавара-семпай. Ты сейчас занят? Я могу подойти к твоему дому? Есть кое-что, что меня волнует...». Суга-сан [19:22] «О! Привет, только о тебе подумал, как ты пишешь) Конечно приходи, посидим у меня... И, на самом деле, я бы тоже кое-что хотел обсудить». Ответ пришел довольно быстро, даже ждать особо не пришлось. Хината улыбнулся, ведь давненько они не общались по душам у старшего товарища дома, а в последний раз он и вовсе убежал «по зову сердца», прервав их разговор на моменте кульминации. Сунув телефон в карман, он зашагал вдоль аллеи далее, выходя из парка на лишь начинающие «ночную жизнь» улицы города, от которых веяло сигаретным дымом вперемешку с приторными мужскими и женскими духами, подтягивавшими за собой горький запах перегара. По пути он был привычно осмотрителен и время от времени метался взглядом в обе стороны улицы, пока набирал номер матери — предупредить, что он задержится у друга. Все же после случая с поездкой женщина стала пристальней следить за тем где, с кем и куда ходит ее сын. Не то чтобы это сильно напрягало Хинату, но он, естественно, все это замечал, предпочитая думать, что это «временная акция», и вскоре мама подуспокоится, а следом все встанет на прежние места. То, что сын побудет у друга, женщина против совсем не была, главное — не у альфы. А о Сугаваре она предостаточно слышала из рассказов Хинаты и вполне имела представление о нем, как о человеке, к тому же знала, что тот — бета. С пустыми руками идти было как-то нехорошо, и по пути Хината купил несколько эклеров в кафе, где они в первый раз с Сугаварой говорили о «личной жизни», оставляя от этого места теплые воспоминания, наполнявшие душу ностальгией. У невысокого жилого дома чуть поодаль его уже ожидал «хозяин» в объемной куртке песочного цвета, которая со стороны была похожа на одеяло, и эта ассоциация слегка позабавила Хинату. Заметив его, Сугавара улыбнулся и раскинул руки в обе стороны, ожидая объятий, и вскоре их получил. — Привет! Не ожидал, что ты так поздно предложишь встретиться... Дома не сидится? —отпуская младшего, Сугавара повел Хинату ко входной двери в невысокий жилой домик, где, пройдя в подъезд, они стали подниматься на нужный этаж. — Привет, я еще даже домой не заходил, ну, точнее, я к нему подошел, но потом мне нужно было уйти... Эм, мне Кагеяма написал, и мы встретились, — вспоминая сказанное Кагеямой и свои ответы, Хината как-то ощутил стыд, ведь повел себя довольно грубо. Но ведь Кагеяма на него не злился. Пожалуй, тот просто был не в том положении и дерзость в ответ позволить не мог. — И вообще, он извинился в итоге, потом мы еще поговорили, ну а затем я уже написал тебе... И, да, поговорить я хотел именно о нем. — Тобио... — в голосе старшего звучала грусть, и так было всякий раз при упоминании Кагеямы. Сугавара вставил ключ в дверь, провернул пару раз по часовой стрелке и пропустил гостя вперед. Хината вошел, начиная сразу разуваться, дабы не терять время зря. — Я, в общем-то, тоже хотел это обсудить... Он, конечно, тугодум, что лишь сейчас извинился, но, полагаю, раньше ты бы даже не позволил ему приблизиться к себе... Ну, в общем, ты проходи пока, а там продолжим. Стянув с себя куртку-одеяло, хозяин прошел на кухню, сразу ставя чайник, за ним проследовал и Хината, ранее скинувший рюкзак у входа. Он присел за стол, выставляя на середину коробку со сладким. Сугавара слабо улыбнулся, кивнув в знак благодарности за угощения и, дождавшись, пока закипит вода, залил им две чашки с улуном, следом присев напротив Хинаты. — Суга-сан, ты ведь так до конца и не знаешь, с чего все началось в ту саму ночь, в поездке. Думаю стоит начать все... с самого начала, так сказать «вскрыть карты», — Хината сделал медленный глубокий вдох, начиная рассказ, не упуская ни единой детали. Сперва короткий разговор, нежные касания, комплименты, то, как он сам поддался страсти... И доверился, хотя чувствовал что-то неладное. Наверное, именно это и коробило душу, ведь тогда он мог убежать, позвать на помощь раньше в коем-то веке. Конечно, обида-обидой, но и прямо «изнасилованием» это назвать было сложно, ну разве что «неполноценным», если такое вообще может быть. Ведь ложился то он сам, без принуждения, и тянулся к Кагеяме в ответ тоже он, только вот заблуждаясь в чувствах... И от этого паршиво. Завершая недолгий рассказ, Хината замолвил пару слов о вечерней встрече и извинении. Неприятно как-то... Даже в голосе чувствовалась прежняя боль и обида, да и сейчас от извинений она никуда не делась. Сугавара слушал внимательно, не перебивая, и лишь иногда кивал головой в знак того, что внимательно слушает. — ...Слушай, —настал черед высказаться и Коуши. — Я вообще думал, что Кагеяма сразу на тебя накинулся... А, в итоге, ты как бы сам ему позволил себя трогать. Да, конечно, он сорвался, и тут виноват он, как и сказал Даичи, ведь и так было ясно, у Кагеямы начался гон, и, по-хорошему, ему следовало бы остаться дома... Но это же очень неточная штука. Может, он даже не предполагал, что все вот так начнется, м? В любом случае Кагеяма... Себя не мог никак контролировать — это то, о чем мы когда-то говорили, и это то, почему альфы до двадцати одного года во время гона должны находиться обязательно дома. Тем более, у него молодой организм, и все такое... Понимаю, я тоже был напуган его поведением, но вот... Блин, только через время понял — у него был гон, а ему Асахи транквилизатор вколол. Крайние меры, но... Надеюсь, с его здоровьем все в порядке, — он протянул Хинате десерт, нежно погладив ладонь парня, что лежала на столе у чашки. — ...Я очень переживаю за тебя, даже слишком, но... И за Кагеяму — тоже... Мм, я вижу, как к нему относятся, но ничего не делаю, и от этого паршиво... Но я-то бета, а вот для альф... Эх, со всей этой «новой системой», совершенный им поступок, — очень низкий, и можно сказать они его... «опускают»? Не знаю, это сложно объяснить, но раз Кагеяма извинился, думаю, он очень сожалеет. — Да я тоже не красавец в этой ситуации: сам позволил себя трогать, заигрывал с ним, и был не против всего этого, но, в итоге, стал жертвой... Н... но я не хотел, чтобы все «так» закончилось! — Хината прикрыл лицо обеими руками, поджав оба плеча к ушам. —Суга-сан, все так сложно... Я волнуюсь за него, просто не могу этого не делать, он слишком изменился: то, как к нему относятся, его... молчание и пустой взгляд. Больно видеть его таким, но также страшно сделать и шаг навстречу и поддержать. Он... так замкнулся в себе. Черт... Я его видеть не хочу, но в тоже время готов крепко обнять, лишь бы ему стало легче, даже несмотря на тот случай... Я сам себе противоречу и не знаю, что выбрать. Кагеяма сказал мне, что хочет уйти, но... Как так? Он не может!.. Не может же, верно? Сугавара сочувственно вздохнул, подсаживаясь рядом, и нежно склонил Хинату к своей груди, окутывая объятьем. — ...ты же знаешь, что это мог быть кто угодно..? Система-системой, сколько бы законов не напринимали, насилие продолжится... По сути, Кагеяма еще медлил, и как бы это высокомерно не звучало, но отделался ты укусами —очень болезненными, да, но простыми —благо, не меткой... Так что даже не переживай, они со временем и вовсе сойдут, хоть сейчас и выглядят страшно... А вот где-то через год — и следа не будет! Знаешь, я грубо отношусь к Кагеяме, но... м... смотря, как это делают остальные, иногда хочется встать перед ним, закрывая от всех, и сказать, чтобы они прекратили. Это уже самая настоящая моральная пытка и... Ну, при всех раскладах, честно говоря, я не думаю, что Кагеяма всерьез уйдет... Однако и станет ли всё прежним —тоже не уверен, да и что у него со здоровьем могу лишь догадываться. Я с ним не говорил, точнее, с ним никто не общается... Того, что он играет, как бы — достаточно. — Видимо, чтоб разобраться в собственных чувствах, мне потребуется еще время... Хах, так до старости, кажется, разбираться в себе буду, — честно ответил Хината, и немного расслабляясь от тепла, убрал от лица руки. — Но, Сугавара-семпай, у меня есть просьба... Поговори, пожалуйста, с Даичи... И, в общем-то, со всеми, чтобы они оставили Кагеяму в покое— не хочу, чтобы «предположение» об уходе действительно свершилось. Просто пусть прекратят это моральное насилие... Он ведь тоже человек. Я очень хочу, чтоб ситуация в команде изменилась хоть чуточку в пользу Кагеямы... Только не говори никому, что это я попросил! И уж тем более, чтобы это узнал сам Кагеяма... — Хорошо, — решительно сказал тот, но затем чуть нахмурился. — Я поговорю с ними, но, правда... никаких гарантий дать не могу. Просто альфы есть альфы, — Сугавара сделал паузу. — Но когда ты все рассказал, да и вообще... Ты прав, это уже ни в какие рамки не лезет. Тем более, уже целый месяц прошел, если не больше! Пора уже хоть кому-то за него «чуточку» заступиться... Да, он виноват, и ситуация действительно мрачная, но он, надеюсь, все же сожалеет искренне. Так что, да, пора бы прекратить это все... Хината расплылся в улыбке, хоть в душе по-прежнему не простил Кагеяму. Однако поговорить о «грубом отношении» было бы правильным решением не только для Кагеямы, но и для всей команды. К тому же, если тот вновь будет приходить в себя, то и у Хинаты будет меньше причин для беспокойств, и, быть может, все скорее встанет на свои места... Но будучи честным с самим собой, Хината понимал, что слова, сказанные Кагеямой в парке, хоть и немного, но заставили израненное сердце восстановить ритм.