— Значит, ты живёшь здесь, дитя? — мягко спрашивает Хранитель Дождя Вонголы, улыбаясь, и Юни кивает, с подозрением косясь на бессознательных юношей под ногами, и тут же встречается со взглядом с Угетсу, сжимая пальцы.
Вот уж где черти водятся.
А вот встретиться взглядом с Алауди ей хотелось ещё меньше. Спасибо хоть на том, что тот вышел, забрав с собой тех двоих.
(Боялась, что обознается.)
— Можешь пожалуйста рассказать нам, откуда ты знаешь этих людей? — её внимание снова переводят на разговор, и девочка кивает, начиная чуть запутано объяснять.
— Они приехали буквально вчера утром — и пришли ко мне тем же вечером, сказав, что у их товарища рана, и нужно что-то, что поможет ей быстрее затянуться.
— Ты умеешь делать лекарства? — с каким-то удивлением переспрашивает японец, и девочка чуть покачивает головой, прикрывая глаза:
— Не совсем. Я просто знаю, какие растения от каких недугов могут помочь, — Юни обводит рукой, показывая потрёпанные в перепалке засушенные ветки, и не может удержаться от вздоха, с намёком посмотрев на дверь, за которой скрылось Облако Вонголы, — Но из-за кое-кого мне придётся переделать половину, если не больше.
— Тебе не привыкать, — ей тут же отвечают снаружи, и Юни удивлённо вскидывает бровь, спрашивая:
— А вы откуда знаете?
— Не знаешь, что болтают за твоей спиной? — парирует Алауди, показываясь на долю секунды в разбитом окне, — Не думал, что ребёнок ведьмы настолько доверчивый.
Юни впадает в секундный ступор, пытаясь понять, оскорбили ли её или похвалили, и хранитель Дождя берёт ситуацию в свои руки, тут же спрашивая:
— Не хочешь поехать с нами? — что ставит Джиглио Неро в ещё сильные раздумья, поднимая вопросительный взгляд, — Во-первых, Алауди наверняка бы хотелось извинится за свое неосторожное поведение — и восстановить часть потерянного безвозвратно. А во-вторых — мы подозреваем, что были пойманы не все… злоумышленники. Не хотелось бы оставлять настолько юную девочку одну.
Юни неуверенно кусает губы, скользя взглядом по обстановке вокруг, собственным рукам и одежде, гостю и снова по кругу — её согласие может повлечь слишком много изменений от той ветки, к которой она привыкла.
Но… разве она здесь не за этим?
Девочка кивает себе, поднимая уверенный взгляд на терпеливо ждущего её ответа Угетсу, и поднимается, уверенно смотря на собеседника:
— Хорошо, я согласна. Надеюсь, я не принесу слишком много проблем вам. Только… — Юни показательно оглядывает свою сорочку, и неловко улыбается, сжимая шкатулку в руках, — могу ли я собраться?
Японец улыбается, вставая следом, и кланяется, выходя из дома и давая Юни время на сборы. Девочка вновь окидывает взглядом настоящий бардак вокруг, и прикладывает руку к виску, вспоминая, где есть что.
Она малодушно надеется, что найдёт всё, что ей может понадобится на несколько дней вперёд.
Сумка, минимум необходимых вещей, — Юни быстро оглядывает себя, надеясь, что ничего не забыла, и закрывает тёмные шторы, с болью под сердцем смотря на
опустевшее помещение.
«Я обязательно сюда вернусь» — обещает себе девочка, выходя навстречу солнцу, и прижимает свою сумку как можно ближе к себе, молясь, чтобы её не укачало во время поездки.
На лошади она будет ездить впервые.
***
— А вот и особняк, — спокойно говорит ей Угетсу, спрыгивая с седла, и Юни моргает пару раз, выходя из полусонного состояния. Её мягко опускают вниз, и девочка довольно выдыхает, ощущая под ногами твёрдую землю.
Она готова почти что молиться на неё.
— Тебя не укачало? — мужчина заботливо присаживается рядом на корточки, и Юни отрицательно кивает, пытаясь улыбнуться.
Ну что ж, на троечку потянет, — констатирует Джиглио Неро, видя, как на секунду хмурится юноша, и хватается рукой за белый рукав, боясь потеряться в незнакомом месте.
Девочка оборачивается, замечая, как спешивается Алауди, отдавая приказы подошедшим людям, и подходит ближе к хранителю Дождя, прижимая свою сумку другой рукой.
— Позволите? — звучит незнакомый голос впереди, и Юни вздрагивает, поворачиваясь вперёд.
На неё смотрят уже две пары глаз, ожидая реакции, и Джиглио Неро прячется за спину спутника, настороженно наблюдая за дальнейшими действиями.
Простите, но мамочка говорила доверять своей интуиции — а вы ей не очень нравитесь.
— Познакомься, Юни, это Адамо - дворецкий семьи Вонгола, — девочка выглядывает, вежливо кивая, и продолжает удерживать сумку у себя, — Ему нужно взять твои вещи, чтобы их доставили к тебе в комнату.
— Хорошо, — Джиглио Неро сдаётся, отдавая свои пожитки мужчине, и прищуривает глаза, запоминая отпечаток пламени.
Если понадобится, она может спустить свое Небо по его следу.
Хорошо, что шкатулка может закрыться и открыться только по отпечатку ее крови и пламени — но вот саму ее Юни тоже не хочет терять.
— Сейчас я тебя познакомлю с нашим боссом — Джотто, — Угетсу ведёт её по просторным, залитым солнцем коридорам, и девочка щурится от приятных глазу лучей, — Он — глава нашей семьи Вонгола. Не переживай, он только задаст несколько вопросов, и всё.
— Хорошо, — Юни понятливо кивает, рассматривая интерьер вокруг, и с легким уколом грусти вспоминая другое, то поместье.
Но сейчас — не двадцать первый век. Не её время.
— Джотто, это я, Угетсу, — хранитель Дождя мягко стучит, предупреждая о своём прибытии, и открывает дверь, позволяя Юни пройти вперёд, — И со мной приехал кое-кто.
Юни ежится, проходя под странно-знакомые стены, и смотрит на сидящего впереди человека, ощущая, как падает сердце.
«Действительно похож на Тсуну» — болит душа, но Юни лишь улыбается, скрывая руки за спиной, кланяясь:
— Здравствуйте, я Юни Джиглио Неро, — и останавливается, смотря прямо в рыжие-рыжие глаза.
И Юни хочется плакать от этого узнавания. Но сейчас представляют не её.
— Здравствуй, юная синьорина. Меня зовут Джотто Вонгола, — юноша встает, присаживаясь на корточки, и их глаза становятся прямо в уровень, позволяя Юни не запрокидывать голову, — Угетсу, ты же выполнил мою просьбу?
— Увы, не до конца. Поэтому эта девочка и здесь.
— Хорошо, — после некоторого молчания Джотто встаёт, подходя к хранителю, и мягко улыбается, склоняя голову, — Спасибо и за это. Не против подождать, Юни?
— Нет, я понимаю, — и, встречая ободряющую улыбку хранителя Первого Дождя, робко улыбается, прошмыгивая за дверь.
И становится напротив, постепенно опускаясь на корточки.
Юни обнимает себя за плечи, стараясь найти хоть каплю пресловутого спокойствия, и опускает взгляд на качающийся мешочек, в котором спрятана пустышка. Девочка берёт ту в руку, едва сжимая ту, и тихо мурлычет колыбельную, пропевая куплет раз за разом.
— Юная синьорина? — её мягко окликают из-за приоткрывшейся двери, и Юни быстро вскакивает, едва краснея:
— Прошу прощения! — и быстро пробегает внутрь, с недоумением наблюдая, как Угетсу, поклонившись, выходит из комнаты.
Оставляя их одних.
— Позволишь задать тебе несколько вопросов? — Примо жестом показывает на мягкое кресло, и Юни кивает, забираясь на тот, и едва ерзает, прежде чем найти более-менее удобную позу.
И замирает на секунду, ловя очередное дежавю.
— Ты — дочь
Арии Сепиры? — и девочка прикрывает глаза, прежде чем решительно посмотреть:
— Да. Теперь я должна хранить пустышку неба.
— Прости, что не помог раньше, — как-то неловко улыбается парень, снова рассматривая Юни, словно что-то подмечая про себя, и Джиглио Неро наклоняет голову в лёгком любопытстве, прекращая любые попытки извинений:
— Вы же наверняка не знали, где мы жили с мамой — так что ничего страшного не произошло. Тем более, вы хотите помочь мне сейчас, и я рада этому, — и мягко улыбается, протягивая руку, — будем знакомиться заново? Я Юни.
— А я просто Джотто, — усмехается более по-живому юноша, принимая ее руку и пожимая, как взрослой, — Расскажешь о себе?
Юни смеется, счастливо жмурясь, и может наконец-то расслабиться, ощущая тёплые волны от узнавшего ее отпечатка кольцо неба Вонголы.
И все ещё не немного побаивается незнакомцев.
Юни прожила свои шесть лет в маленьком городке — и хоть знает, что ей ничего не сделают, что-то рвёт её вперёд, на улицу.
На свободу.
Девочка выглядывает в окно, рассматривая ухоженный сад, и кивает себе, прежде чем спуститься с подоконника.
Себя не развлечешь — никто не развлечет, — заключает Юни про себя, тихо прикрывая дверь за собой и оглядываясь по сторонам, не замечая никого больше в коридоре.
И устремляется к витиеватой лестнице, стараясь как можно быстрее спуститься вниз.
Трава приятно щекочет кожу лодыжек, и Джиглио Неро еще какое-то время раздумывает, до того как снять неудобную обувь и счастливо улыбнуться, немного попрыгав на мягкой земле.
Там, где бегала она, земля была слишком скалиста — и выбирая между ссадинами и занозами, Юни все же одевала жёсткие туфли.
Лечить ступни и ноги было слишком муторно.
Правда, это все равно не сильно спасало при вывихах и небольших ранках — но девочка привыкла.
Человек ко всему привыкает.
Юни подбегает к возвышающемуся дереву, и прищуривает глаза, быстро осматриваясь вокруг.
Благо, что ветки низкие — и маленькая Джиглио Неро поднимает руки, цепляясь за колышущиеся ветви, и подтягивается, зацепляясь ногой за выпирающиеся сучья.
Туфли, конечно, остаются внизу — и Юни недовольно цокает языком, все же не спускаясь — и запрокидывает голову, чтобы заползти еще выше.
Ветер приятно колыхал листья, создавая приятное шелушение листвы, и Юни радостно улыбается, оглядывая поляну с высоты.
Мелочь, а приятно.
Все же, она проснулась слишком рано — печально констатирует девочка, чувствуя, как опускаются веки, и опускает руки, лёжа на толстом суку. Ей остаётся надеяться, что она не упадёт, когда проснуться.
Лёгкий смех заставляет дрогнуть веки и недовольно прикрыть рукой глаза, и мозг запоздало вспоминает, где же находится тело.
Юни вцепляется обеими руками в ветвь, приподнимаясь, и встречается взглядом с красивой девушкой, что ласково смеялась, глядя на неё.
— Тебе не холодно? — заботливо спрашивает та, подходя ближе, и Юни отрицательно качает головой:
— Нет. А как вас зовут?
— Елена, — девушка становится прямо под ветви дерева, склоняющиеся вниз, и протягивает руку Джиглио Неро, — А тебя?
— Я Юни, — девочка садится на ветку, начиная прокачивать босыми ногами, — А вы друг Джотто?
— Да. Он просил передать, что желал бы видеть тебя на обеде вместе с нами всеми.
Девочка ничего не отвечает, раздумывая какое-то время, и вздыхает, примеряясь.
И стремительно прыгает вниз, перекатываясь под громкий вскрик.
Юни фыркает, потряхивая головой от неприятной карусели перед глазами, и замирает, стоило нежным рукам взять ее лицо.
Озабоченный взгляд голубых глаз скользит по ее телу, словно стараясь выявить любые помехи, и девушка вздыхает, не находя никаких ран:
— Ты бы могла пораниться, так что больше так не делай, — её мягко журят, оттряхивая платье от прилипших травинок, и девочка виновато жмурится, втягивая плечи:
— Простите. Я думала, что надо срочно.
— Джотто подождёт столько, сколько понадобиться. Не надо рисковать своим здоровьем так бездумно, — Елена хмурится, оглядывая её целиком, и покачивает головой, прежде чем обратиться к ней:
— Не стоит молодой синьорине садиться за стол в грязном. Не хочешь переодеться?
— А. ну… — Юни оглядывает свои грязные ноги, юбку, и суетливыми движениями пытается избавиться от некрасивых пятен, опуская голову ещё ниже.
У неё не было много платьев или юбок, если честно — а вот к её «выходкам», как штаны или шорты, могли отнестись не так предсказуемо, как в её городке.
Вышло и вправду неудобно.
— Простите, — Юни неловко смотреть на незнакомую аристократку, когда та лишь легко улыбается, кивая подошедшей служанке:
— Не переживай. В конце концов, ты — гостья нашей семьи. Приготовь, пожалуйста, горячую воду и другую одежду для девочки, — и служанка понятливо кивает, взглядом окинув Юни и спокойно уйдя.
Юни неуютно, Юни стыдно и непривычно — и девочка прячет лицо в ладони, второй в едва начавшейся панике хватаясь за пустышку на груди.
Вдох — почему ей страшно?
Выдох — нужно успокоиться, пока Пламя не вышло из-под контроля.
Вдох — Юни четко кивает, неуверенно улыбаясь в ответ на заботливую улыбку девушки, и позволяет взять себя за руку, чтобы увести в направлении чужих комнат.
Выдох — (пока не появившиеся) ожоги жгут кожу под одеждой, и девочка шепчет «я могу сама», привычно снимая грязное платье и аккуратно то складывая.
Она может сделать многое сама — жизнь в одиночку и не предполагает других вариантов.
Но вот всё Юни одна не сделает.
***
Когда ночь в полутёмной комнате не даёт заснуть — Юни забирается с головой под одеяло, прижимая руки и пустышку в них к груди, неуверенно шепча любимую колыбельную Сепиры.
Мягкий свет словно рассеивает страх, позволяя провалиться в сон, и Юни закрывает глаза, опять ощущая липкие нити ужаса.
Это было её ошибкой.
Везде
было
Пламя.
Юни задыхается, Юни плачет беззвучно, держа безвольную руку Арии, и вытирает слёзы отвратительно белоснежным рукавом, размазывая те по лицу.
Пламя в небесном артефакте потускнело окончательно, и Юни опускает голову, сжимаясь и сдерживая крик, ощущая, как болит голова и распирает горло изнутри.
И не может сказать ни слова.
Огонь вокруг лижет ей кожу, подступаясь к чужой душе, и хочется сбежать из мертвой комнаты — хоть в окно.
Юни открывает глаза, равнодушно смотря, как на шее послушно висит Пустышка, и прячется в углу, стараясь натянуть
ту самую улыбку.
Всё Пламя идёт от неё.
Смотреть, как сгорает заживо Сепира, Юни больше не может.
Юни опять ничего не может сделать — никак не может помочь, и Юни рыдает, вцепившись в чужую кисть, умоляя взять хоть немного её Пламени.
Пусть только не мучается больше — а шаманка слабо улыбается, мягко гладя дочь по голове
всё той же слабой рукой.
И тихо поёт колыбельную бессильным, всё тем же нежным голосом.
Пламя вспыхивает под кожей, волнуясь, и Юни больше не может кричать — лишь выть на одной ноте, прижимаясь всё ближе и ближе.
Она не знает, сколько она так сидела у изголовья — горе лишь продолжало не утихать, заставляя мысли возвращаться к одному.
Почемупочемупочему опять…
Юни слышит чьи-то размытые голоса, но не может заставить себя даже повернуть голову — сил нет.
И сжимает изо всех оставшихся усилий игрушку Системы в руке, едва вырываясь из чужих объятий, опять к холодной постели.
Синие глаза, бывшие такими теплыми для Юни…
остекленели.
Юни кажется, что что-то толкает её из снов, окутанное знакомым синим Пламенем, и рывком встаёт на кровати, захлёбываясь криком в груди.
И сжимается ещё сильнее, замечая рядом с собой других.
— Юни, Юни, — чье-то лицо мелькает перед ней, и девочка отшатывается в испуге, вжимаясь спиной в стенку, — Юни, это я, Елена.
— Е-елена? — Юни прижимает одеяло к себе, и чувствует, что это (воспоминание) всё ещё не хочет отпускать от себя.
Девочка всхлипывает, ощущая себя
пустой, и протягивает руки вперёд, замечая, как те дрожат.
И тело тоже вздрагивает — ей не просто страшно.
Она в ужасе.
— Ну-ну, тихо, — девушка в белом, словно призрак, мягко прижимает к себе, нежно поглаживая по голове, и плотина
па — да — ет.
Юни утыкается в бледную ткань, и крепко обнимает встревоженную Елену, ставшую внезапным центром её мира.
Боясь, чтобы та не исчезла.
Как её мать.
И заходится в плаче, цепляясь за взволнованный голос, как за путеводную нить.
Утро встречает довольно неласково — голова словно расколота надвое, и Юни тихо хрипит что-то неразборчивое, приподнимаясь на ослабевших руках.
Та истерика выпила слишком много сил ночью — и девочка не сопротивляется, опускаясь обратно на смятую постель.
Почему она не помнила об этом раньше?
Тревога, иррациональная, медленно подняла голову, и девочка опять хочется схватиться за пустышку на шее. И холодеет внутри, подрываясь с места.
Потому что её нет.
Юни быстро оглядывается, не замечая на постели знакомого по кошмару сияния оранжевого, и спрыгивает с кровати, от резких движений падая на колени, больно стукаясь о пол.
Слёзы на секунду выступают из глаз, и Джиглио Неро тихо шипит, хватаясь за кровать в попытке привстать.
Ноги не держат — девочка медленно поднимается с места, хватаясь за болящее горло, тихо кашляет, осматривая комнату. И чувствует, как целая гора падает с плеч при виде знакомого отблеска оранжевого.
Пустышка лежала на столике напротив её кровати, словно приветствуя нерадивую хозяйку, и Юни быстро подходит к мебели, мгновенно хватая артефакт и прижимая тот к себе, опускаясь на стул.
И обмякает, кусая губы от нахлынувших чувств.
Плохо быть видящей, не зная, как справляться с душевными порывами.
Так и сойти с ума недалеко.
