Лотос

Мэй не идеально, но уже более ли менее контролировала свои превращения. Она могла бы обернуться человеком, но не хотела. Ей было нечего сказать. Разгневанные жители, которые решили, что от нее одни беды, они были правы. Ещё эта похабная гостья, «милый», хотелось бы задать очень много вопросов, но воспитание не позволит спросит даже одного. Не придумав ничего лучше, кицунэ быстро бросилась к двери, стараясь проскользнуть в проём. – Не так быстро. Синие волны подняли лису в воздух, ко всей витающей мебели. Кицунэ недовольно тявкнула и оскалила зубы, тут же убрав их, смутившись собственных эмоций. – Давай поговорим. Предметы начали медленно возвращаться на свои места. Лисица плыла к кровати и аккуратно опустилась на неё. Но едва магия перестала управлять ей, пушистые лапы снова прыгнули на пол. И теперь уже без спешки, а размеренно и глядя в глаза колдуна, она покинула комнату, а затем и дом. Подбегая к дому Чонгана, Мэй заметила небольшое скопление детей и зевак, заглядывающих в окно. – Такая страшная – На тебя похожа – У нее зубов больше, чем во всей деревни насчитаем Услышав эти слова, лисица на ходу развернулась и направилась к пещере в поисках гребня, что Сино-Одори скинула, чтобы быстрее донести раненого ронина до помощи. Звуки у пещеры были омерзительные. Гнетущее чувство, которое она научилась ощущать благодаря ёкаю, в животном обличии было ярче, во много раз сильнее. Лапы невольно замедлялись. Всё нутро говорило бежать прочь от леса, но лисица упорно двигалась за гребнем. В темноте было сложно найти маленькую безделушку и Мэй упорно обходила одно и тоже место, надеясь напороться на нее случайно, пока факел не осветил выход из пещеры. – Хвостатая, что ты тут делаешь? Кадзу выглядел измотанным. Весь перепачканный в крови, пропахший запахами гниения, жареного мяса и мокрой плесени. Сердце лисы опять сжалось. «От неё одни беды…» – пронеслось в голове. Синоби успел стать ей хорошим другом, не такого вечера она ему желала, не такой работы. Но вернувшись памятью к издёвкам у окна Чонгана, кицунэ снова продолжила прощупывать землю лапами в поисках магического аксессуара своей подруги. – Это ищешь? – Кадзу опустился на корточки и протянул ей, вытащенный из кармана гребень. Мэй довольно кивнула и взяла его с руки, немного втеревшись головой в раскрытую ладонь, как бы говоря «спасибо». – Ну-ну, давай без пошлостей, а то меня предадут анафеме. Лисица кивнула и поспешила назад к дому лекаря. Толпа у его окна не собиралась расходиться. Взяв разбег, рыжие лапы стремительно пронеслись между собравшихся жителей и запрыгнули прямо в открытые ставни. – Ого, это та самая ведьма – Смотри сколько хвостов – Весь шабаш тут собрали, бедный Чонган Мэй застыла на подоконнике оглядывая комнату. Чонган сосредоченно зашивал огромный надрез на животе Масамунэ. Сам же ронин бился в лихорадке и стонал. В его ногах, пытаясь спрятаться в тени стен сидела Сино-Одори, едва дыша и провожая зрачками каждое движение иглы в руках синоби. У входа стоял Такао, он первым заметил её прыжок. Снова встретились глазами. Лиса спрыгнула и подошла к ёкаю, которая, казалось, вовсе не заметила её, пока пушистая голова не толкнулась о серые плечи. – Мэй? Спасибо. Сино быстро вставила гребень волосы и приобрела человеческий вид. – Мидори бы такую заколку, точно бы женился на ней, – не отрывая глаз от раны, ехидно пробубнил дедушка Чонган. Масамунэ издал нечеловеческий всхлип и попробовал рукой оттолкнуть лекаря. – Держите его, если не хотите, чтобы я ему еще наподдал, – рассерженно сказал Чонган, и синие волны магии стали путами на руках ронина. Кицунэ озарило, она пулей понеслась в комнату хозяина дома и вернулась через несколько минут в его одежде. – Мэй, это вообще-то мой парадный костюм. – Прости, дедушка, дело срочное, – и гейша в небольшом поклоне обернулась к Такао, – вылечи его. – Что? – нахмурил брови дзёнин и приоткрыл дверь из комнаты, приглашая девушку выйти для разговора в другое помещение. – Спасибо, ещё ваших ссор тут не хватало. Только руки его не отпускай, впереди самое неприятное, – продолжал комментировать всё происходящее в комнате Чонган. Оказавшись за дверью, гейша сразу начала: – Как меня лечил, когда порезы на руках были, в палатке, магией лечил, даже шрамов не осталось, сделай также. – Мэй, я не могу сделать это с ним, это помощь оберега. – Так наколдуй ему лотос тоже, – поспешно затараторила девушка. – Как ты думаешь, почему его нет у каждого жителя этой деревни? Они все мне дороги. Кицунэ грустно опустила глаза, она не знала причины, но сразу поняла её весомость. – Время, проведенное полностью в магическом облике, магия, творимая в нём же, все это отнимает время моей физической жизни. Я становлюсь не только проводником магии, но и её источником. Я приближаюсь к смерти в обмен на действие оберега. Шок пронзил девушку. Испуганный взгляд бегал по лицу колдуна, задавая множество вопросов. – Если я попробую дать еще один лотос, не факт, что выживу. Именно нанесение оберега забирает самую большую часть времени. Ведь я действительно отдаю часть себя. – Почему не сказал раньше? Я так бездумно тратила лепестки. Не знала, извини, – стыдливый взгляд опустился на локтевой сгиб. Четыре. Всего четыре лепестка осталось, – я бы никогда не пользовалась им, зная цену. – Если бы я не хотел, чтобы ты им пользовалась, я бы не дал его тебе. Тёплое чувство пролилось по телу девушки, мягко обволакивая её. Это забота, которую она почувствовала. Смутившись, она нежно сжала ладонь дзёнина и исподлобья произнесла – На всякие глупости тратили оберег. Мужчина рассмеялся, холодные руки обняли гейшу. – Ради некоторых глупостей, Мэй, не жалко и умереть, – тихий шепот около ушка погнал волну мурашек по телу. – Мы ничего не можем сделать для Масамунэ? – Это не у меня надо спрашивать, – мягко улыбнулся Такао и открыл дверь в комнату, которую они едва покинули. Вернувшись к ронину, кицунэ постаралась поймать взгляд Сино-Одори, но ёкай продолжала гипнотизировать иглу, нашептывая что-то себе под нос. – Мэй, как прижигать будем? Настоящим огнём или железом по классике? – поднял глаза лекарь. – А как ему лучше будет? – Ну железом тыкать нужно, я бы огонь выбрал. Тем, более вон у нас сколько зрителей, пора тебе показать, что тоже пользу приносишь. – Она не должна ничего никому показывать, – синие искры резко захлопнули окно. – Мальчик мой, я тебя люблю как сына, но если ты будешь закрывать окно, и не пускать свежий воздух, пока я штопаю твоих людей, то мы все тут сдохнем, кто от запаха, кто от ранений, а тебя я лично задушу вот этими руками. Гейша подошла к окну и снова открыла его настежь, мягко улыбнувшись Такао. – Мне нужно найти смену Кадзу. Руками не пошевелит, пока я не вернусь, – дзёнин направился к выходу. – Стой, я пойду, – отчетливо проговорила Сино-Одори, впервые оторвав взгляд от лечащих рук Чонгана, – я сильнее всех твоих синоби, и с этими покалеченными тварями у меня теперь есть личные счёты. Приходите завтра. – Я не думаю…– начал колдун – А я не думаю, что кто-то из твоей деревни захочет помогать нам. Я слышала, что они говорят обо мне, о Масамунэ, – взгляд ёкая мельком прошёлся по кицунэ, – мы начали это впятером, впятером и закончим. Сино-Одори губами коснулась потного и трясущегося лба ронина и отправилась к пещере сменять Кадзу. – Ну так что, Мэй? Огонь или железо? Тут два неглубоких есть, их нужно прижигать, зашивать не буду. – Я попробую. – Ну так иди сюда, или оттуда пробовать будешь? Гейша подошла к Масамунэ и впервые заглянула в его глаза. Трясущиеся веки, пустой взгляд, храбрости в девушке заметно поубавилось. – Не бойся, выживет он, раз до сих пор не умер, значит судьба ему благоволит. Смотри, сюда и сюда, – старые пальцы указали на два небольших, но глубоких пореза в животе ронина. Слёзы набежали в глаза девушки, и она накрыла раны своими ладонями. Сомкнула веки и ручьи побежали по её щекам. Масамунэ начал громче стонать и брыкаться. – Прости меня, – тихо прошептала кицунэ, не отрывая рук от кровоточащих дыр в его теле. – Ну чего-то ты долго, нам нужен живой, а не жареный, – подтолкнул лисицу в бок Чонган, – Батюшки, ювелирная работа, смотри, Такао, как будто уже неделю заживает. Ты молодец, Мэй, – снова перевел взгляд на колдуна, – А ты можешь отпустить его. Исчезнувшая магия ослабила поддержку и руки ронина обмякнув свесились с кровати. – Всё, теперь ему нужен только сон и отдых. Так что, не обессудьте, но пошли вон! – устало разогнулся Чонган, – я сам присмотрю за ним. Дзёнин едва коснулся спины гейши, и они покинули дом лекаря, угодив в окружение начинающих расходиться зевак. Толпа с интересом и абсолютной тишиной разглядывала их. – Большинство из них дети, им интересно всё необычное, Мэй. – Я слышала и не детей. Когда лежала дома, я слышала, как твои люди относятся к нашему договору. Ужаснее всего то, что они все правы. От меня только беды. – Это не их забота. К сожалению, склоки невозможно искоренить. То, что мы уже узнали о твоем деле, обязывает меня участвовать в нем для их же защиты. Если бы они это знали, отношение было бы другим. Но я не хочу… – Сеять панику, да, это я тоже слышала, – сказала Мэй, упорно вглядываясь в дорогу и моля богов о том, чтобы Такао не увидел, как краснеет её лицо, когда она вспоминает о его разговоре с той гостьей. – Верно. Помочь они не смогут, а мешать своими идеями и советами точно будут. – Пожалуйста, дай мне знать, если я могу как-то облегчить все происходящее. – Для этого я и внёс поправки в наш договор, Мэй. Не переживай, я за всем слежу и на то, что ты отправилась к пленнику без согласования я тоже обратил внимание. – Но я не знала, что всё так обернётся. Да и если бы мы не направились туда, мы могли не спасти Масамунэ. – Я не ругаю тебя, лишь доказываю, что всё вижу. Разговор подвел их к дому, усталость накатила на девушку едва она ступила на порог. Но сразу же на смену ей пришла щемящая боль: проклятый сборник стихов всё ещё лежал на полу. Значит и противная гостья его видела. Интересно, что она чувствует по отношению к Мэй? – Я не обладаю стремлением выбрасывать книги. Если поставлю на место или спрячу, решишь, что дорого. Действуй сама, – поймал обеспокоенный взгляд гейши Такао. Кицунэ подняла книгу и невольно еще раз посмотрела на послание. Ужасная пошлость. Но комментировать это было бы не меньшей безвкусицей. Легким движением она вернула книгу на полку, но игриво взглянув на колдуна, задвинула её подальше, спрятав за остальными книгами. Дзёнин рассмеялся и подошёл к ней. Бинтованные ладони подняли её лицо, заставляя смотреть прямо в глаза. Мужчина осторожно наклонился к её губам, Мэй прикрыла глаза в ожидании нежности. Но услышала «ты иногда такая шаловливая». Румянец коснулся щёк гейши, но решение проблемы со сборником и вправду дало ей сил. Мэй решила оправдать слова колдуна и мягко прикусила его нижнюю губу, чуть оттянув её. Она опустила теплые ладони на его грудь и аккуратно подтолкнула Такао к спальне. Мужчина не отрывал глаз от её движений, добровольно подчиняясь каждому из них. Шаг за шагом девушка оттесняла его к комнате, направляя к кровати. Остановилась, обошла его со спины, стянула кимоно с мужских плеч. Не переставая оглаживать его, вернулась лицом к нему и аккуратно коснулась его пояса. От такой смелости, трезвость немного ударила кицунэ в голову, и она смущенно опустила голову. – Тебе помочь? – с небольшой издёвкой в голосе спросил он. Смущение отступило перед гордостью, и гейша наиграно сердито посмотрев, ещё раз толкнула его уронив на кровать. Бинтованные руки увлекли её за собой. Щелчок пальцев и одежда сама собой растворяется столпом синих искр. – Жаль, конечно, расставаться с праздничным костюмом Чонгана, – улыбается дзёнин, всё еще прижатый тёплой девушкой. – Я могу его вернуть, если тебе нравится, – поднимается девушка и остается сидеть на мужчине, ведя ногтями по его телу. Двигает бедрами, отмечая для себя желание партнёра и оставляя свои влажные следы, демонстрирующие взаимности. – Думаю, не в этот раз, – рывком он поднимается и увлекает её в удушающий поцелуй. Холодные ладони приподнимают девушку за бедра и плавно опускают, соединяясь в одно целое. Тихий стон срывается сквозь ее губы. Откидывает мужчину обратно на спину, кицунэ начинает очерчивать бедрами бесконечность, не выпуская его. – Ты бесподобна, – бинтованные руки тянутся к груди девушки. И словно падая к ним навстречу Мэй опускается и сливается с ним в очередном поцелуе. Жар наполнил комнату. Тихие стоны и глубокое рычание, небольшое поскрипывание кровати и треск свечей – так звучала их сегодняшняя ночь. Всё-таки уступившая гейша теперь млела на спине, пока руки Такао мягко придушивали ее. Обветренные губы не оставляли ни одного не задетого места на её лице. Магия, окутавшая колдуна, синими лентами поглаживала и покалывала всё её тело. Ускорение. Женский крик. Обезоруживающая пульсация. Рычание. Мягкий укус за ключицу. Девушка смахнула прилипшие волосы со лба и стыдливо улыбнулась. – Прости, если что делала не так. Обнимающие и укладывающие ее спать руки не удостоили ее ответа, как и губы зарывшиеся, где-то между ее плечом и волосами. – Спокойной ночи, любимая.