Эстет

— Ты точно уверен? — спрашивает Ральф у двери в свой особняк. Микки сглатывает, старается усмирить дрожь и решительно кивает. — Малыш, — альфа слегка проводит носом по его шее, — мне кажется, ты сегодня не готов к наказанию. —Как это не готов?! — почти искренне возмущается омега. Ему хочется поскорее поставить жучки в подвале и сбежать, иначе он за себя не отвечает. Эстету необходимо быстрее закончить свою работу. Как только он оборвёт жизнь альфы и отчитается перед заказчиком — он вздохнёт спокойно. Хотя нет… Сначала Микки напьётся до чёртиков в глазах, а потом забудет о Ральфе Хольмберге как о страшном сне. И тогда уже спокойно вздохнёт. — Конечно готов! — подтверждает Микки, с вызовом смотрит на альфу. Ральф чуть улыбается, глядит на него, как на неразумное дитя: — С каждой минутой ты пахнешь всё слаще. Боюсь не выдержать этого. — Он ласково ведёт ладонью по спине Микки, гладит обнажённое ниже края шортов бедро. Подталкивает в распахнутую дверь. Омега прикрывает глаза, тихонько вздыхает, словно боится спугнуть бабочку, севшую на цветок, и делает шаг в дом, ставший ему почти родным, — за эти два месяца, что он наблюдал за своей жертвой, Микки запомнил каждый уголок этого особняка. Кроме подвала! Но сегодня он и там установит камеры. И больше никогда не увидит альфу! Разве что в момент убийства. — Если ты переживаешь, что я могу потечь, то уверяю тебя, в ближайшие дни у меня не будет течки, — без обиняков сообщает Микки. — Я бы не был столь самоуверен, — отвечает Ральф, но ведёт омегу к тайной двери. — За это тоже буду наказан? — Разумеется! — Светлые глаза режут льдом, большая ладонь альфы уже больно сжимает тонкое запястье Микки. — Ты ещё можешь передумать, — говорит он, сводя с ума своим цитрусовым ароматом. — Даже если бы захотел, уже не смогу, — говорит Микки первую правду за всё время их недолгого знакомства. Ральф снова проводит рукой по спине омеги, накрывает задницу и отворяет дверь в свою тайну. У Микки словно весь воздух выходит из лёгких. Перед ним лестница сбегает в настоящую комнату для взрослых игр. На стене стенд с креплениями для рук и ног, на другой стене развешаны всевозможные девайсы: плётки, шлёпалки, кнуты и прочая дичь, о которой Микки даже не слышал. Чуть ниже целая коллекция наручников и ошейников — от пушистых из розового меха до жутковатого вида конструкций из какого-то средневековья. Ещё на одной полке фаллоиммитаторы и игрушки всевозможных форм, размеров, цветов и конфигураций. Особое место занимают маски — игривые с кошачьими ушками, более громоздкие в форме собачьих морд, простые полоски с прорезями для глаз и глухие кожаные на всю голову. Посередине круглой формы постель и кресло с широкими подлокотниками. С потолка свисают верёвки и цепи. У Микки захватывает дух. Так вот что столь тщательно прячет аристократичный альфа! Вот какую тайну скрывает безупречный герцог Аргентский! Вот в какие игры играет великолепный Ральф Хольмберг фон Троттен! У Микки внутри всё сжимается, будто сердце останавливается, а затем бешено, пульсирующими толчками разносит по всему телу предательский ванильно-яблочный жар. Ноги сводит, в голове пустота, в паху горячо, зад мокрый. Так паршиво омеге не было даже в пекле боя. — Я должен выбрать стоп-слово? — тихо выдыхает он. Как будто это слово остановит ту душевную боль, в которую он провалился, согласившись убрать Ральфа. Альфа резко разворачивает его к себе лицом. — Стоп-слова не будет, — говорит он, глядя прямо в глаза омеги. — Какие-то ограничения? — Никаких, — выдыхает Микки, не совсем понимая о чём речь, но согласен на всё. — Ты так доверяешь мне? — Ральф покровительственно гладит омегу по волосам, проходит по рёбрам, выбивая требовательный стон. Себе доверия нет. А Ральф не сделает ему больно… Микки в этом абсолютно уверен. И снова кивает. — Будешь моей сучкой сегодня! — Альфа срывает с него шорты. Лёгким шлепком по заднице приказывает раздеться дальше. Микки, словно в бреду, снимает оставшуюся одежду и украшения. Слышит, как барабаном стучит сердце под рёбрами. Это означает, что сбежать не удастся. Омега понимает, что он и не хочет сбегать. Он хочет Ральфа! — Красивая сучка! — Альфа поглаживает полностью обнажённого омегу по бедру, следит пальцами вдоль рисунков на спине и груди, слегка выкручивает штанги в сосках, проводит ладонями по гладко эпилированной промежности и чуть ласкает уже возбуждённый член парня. Завязывает глаза широкой шёлковой лентой и куда-то ведёт. Микки наполняется жаром. Осторожно переступает длинными ногами, будто боится расплескать своё острое желание отдаться альфе. Идея о размещении камер улетучивается вместе со всеми мыслями. Осталось только предвкушение сладкой боли. По звукам зажурчавшей воды Микки понимает, что он в ду́ше. Теперь тёплые ухоженные ладони в геле намыливают омегу, скользят по всему телу. Из-за ленты на глазах у Микки обостряются другие чувства. Он начинает тихо поскуливать, выгибается, ластится к Ральфу. — Сегодня я — твой господин, — говорит Хольмберг приглушённо, пробуждая в омеге самые низменные желания. — На что готов на сегодняшней сессии? — На всё, — выдыхает Микки. Он согласен на всё, что ему предложит альфа с сильными руками, свежим запахом цитрусов и проникновенным голосом. — Уверен, что твой сладкий запах не помешает мне? Микки кивает. — Хорошо. — На какое-то время альфа перестаёт трогать омегу. Наверное, сам намыливается. — Ральф? — Микки инстинктивно включает режим «Морского Леопарда», словно он на разведке в кромешной темноте: замирает, прислушивается, пытается дотянуться до альфы. Тихая усмешка и горячее дыхание над ухом. — Уже почти. — Омегу обнимают струи тёплой воды, смывающие ароматную пену. Потом, судя по звукам, Ральф одевается. Затем берёт Микки за руку, помогает выйти из кабинки и ведёт назад, в комнату для игр. — Руки протяни! Омега послушно выполняет приказ. На запястья ложатся кожаные наручники, вокруг шеи оборачивается высокий ошейник. — На колени! — тихо приказывает Ральф. — Руки подними над головой! Микки покорно опускается на пол, широко разводит ноги в стороны. Альфа скрепляет наручники короткой цепью и привязывает к верёвке, свисающей с потолка. Омега тихо всхлипывает от накатившегося желания. — А ты и правда похотливая сучка, — заявляет Ральф и шлёпает раскрытой ладонью по оттопыренной заднице. Микки прогибается и вскрикивает. Жаркая волна окатывает болью и растекается по всему телу удовольствием. — Так тебе нравится? — удовлетворённо говорит альфа и шлёпает снова и снова. А затем бесстыже проходит сильными пальцами по шелковистой промежности. Подразнивает небольшой член, слегка надрачивая и бросая перед самой разрядкой. Крутит штанги в сосках. Микки с ужасом понимает, что ему нравится стоять в такой унизительной позе и испытывать боль. Нравится ошейник на шее, нравятся наручники на запястьях, нравятся жёсткие ласки в анусе и шёлковом паху. Больше всего нравится, что он ничего не видит — только чувствует, слышит, обоняет… — Да, Ральф! — стонет парень от полной расслабленности, от наслаждения, что над ним властвуют, от сладкой боли. — Какой испорченный мальчик, — шепчет ему в губы альфа, выкручивая соски так, что омега прикусывает нижнюю губу и поскуливает. По стройному телу пробегают разряды мучительного удовольствия. Он покорно принимает в рот шарик на ремешках с креплениями. Омега не понимает, почему же он раньше не расслаблялся подобным образом. Это так приятно, когда сильный альфа затягивает на шее широкий ошейник с цепью и разговаривает, как с домашним питомцем! А когда Ральф вставляет в промокший анус анальную пробку, Микки начинает рвано дышать, чувствует, как его вздёрнутый член жаждет разрядки и шлёпает влажной головкой по животу. Хочется одного — наслаждаться властью Ральфа. Микки тянется к губам альфы, облизывает шарик во рту, словно это член Хольмберга. — Место! — как собаке, приказывает Ральф и шлёпает по раскрасневшимся ягодицам. Микки уже не может сдержаться. Он хочет этого альфу. Хочет, чтобы Ральф грязно вытрахал его, чтобы говорил ему пошлости, обнимал своими сильными руками, топил в своём аромате и доставлял болезненные искры восторга. Омега чуть дёргается. Снова получает шлепок. Альфа ослабляет верёвку на потолке: теперь Микки в ещё более унизительной позе: едва касается пирсингом в затвердевших сосках пола, спина прогнулась в пояснице, задница торчит выше уровня плеч. — Хороший мальчик, — говорит Ральф, схватив парня за ошейник и подняв к себе его лицо. — Послушный, — снимает с головы маску. И обжигает ледяным взглядом. В серебристой голубизне глаз удовлетворение своей новой игрушкой. Альфа спускает шарик изо рта Микки на подбородок, едва касается губами припухших губ омеги. Поглаживает его исстрадавшийся член и включает вибрацию в пробке. Микки вздрагивает, извивается от игрушки в анусе. Получает щедрый шлепок по ягодицам и скупой поцелуй в губы. Тихо скулит, выпрашивая ещё. — Но какой ты нетерпеливый, — улыбается Ральф, смотрит в глаза изысканно-похотливым с покровительственной насмешкой взглядом. — Обслужишь меня? — Д-да… — пошло поводит бёдрами Микки, вскидывает голову. — Я хочу твой член в свой рот. Ральф качает головой и пальцем. — Здесь только я озвучиваю свои желания, — напоминает он и не сильно, но довольно болезненно сжимает горло. — Но на этот раз наши желания совпали, моя шлюшка. Ральф щёлкает ремнём, вжикает молнией, и перед Микки предстаёт красивый большой член роскошного альфы. Крышесносно пахнущая цитрусами и морской свежестью головка качается прямо перед лицом, до безумия хочется отсосать это роскошество, украшенное яйцами в золотистой поросли волос. — Ты этого хотел? — насмешливо смотрит сверху вниз Хольмберг. — Поработай ртом, сладкая зверушка! — Да, господин. — Микки тянется губами к крупной головке, слизывает первые капли смазки с дырочки в вершине, проходит языком и губами по всей длине, посасывает тяжёлые яйца. — Какая умелая шлюха! — выдыхает Ральф, стоя над омегой, широко расставив ноги и держа его за ошейник. — Нравится? Тот что-то мычит: он заглотил огромное великолепие целиком и сжимает его горлом. Ральф направляет Микки, насаживает глубоко, шумно сопит от удовольствия. Любуется не по-омежьи широкими плечами, плавной линией прогнувшейся спины. Тонкие, но крепкие руки с едва заметным рельефом прелестно смотрятся, схваченные в запястьях широкими чёрными полосками с цепью. Выемки над крошечной задницей притягивают взгляд альфы и подстёгивают его: он сильнее насаживает рот партнёра на свой член. Задница омеги с блестящим камушком игрушки в анусе восхитительна, отшлёпанные до красноты ягодицы чуть подрагивают. А как Микки поводит задом и сладко скулит, если альфа меняет режим вибрации! Как напрягаются его стройные бёдра, когда парень переступает на коленях, чтобы дотянуться до плоти Ральфа! — Нравится отсасывать у альф? — спрашивает Хольмберг. Взгляд бархатных тёмных глаз снизу вверх приводит его в ещё большее возбуждение. Ральф оттаскивает поскуливающего омегу от своего члена, отвязывает от верёвки с потолка, вынимает из него ещё жужжащую игрушку и бросает животом на постель. — Похотливая шлюха, — говорит Хольмберг, но любуется подрагивающим от желания Микки. — Ванильно-яблочная сучка. Перед глазами у Микки всё плывёт, накрывает горячим острым желанием. В заду пылает, анус нетерпеливо сжимается. Член дрожит и готов выстрелить. По бёдрам обильно течёт смазка. Покалывает в припухших сосках. — Ральф… Пожалуйста, господин, — умоляюще скулит омега, чуть не плача и страстно желая наконец-то заполучить член альфы в свой зад и кончить. С ним такое впервые. Он полностью отдался во власть любовника. Он стал игрушкой в умелых руках. Но ему это нравится! Жаждет, чтобы его вытрахал этот альфа! Ральф ставит Микки на колени, крутит штанги в сосках, поглаживает по бёдрам, коленом разводит ноги и довольно грубо толкает лицом в подушку. — Какая горячая дырка! Мокрая, узкая, — восхищённо говорит он, раздвигая ягодицы и глядя на пульсирующее, истекающее смазкой отверстие. Звонко шлёпает и сразу же с тихим стоном засаживает на всю длину. Крепко держит за ошейник. Микки вскрикивает от первой боли, скулит от наполненности альфой, чуть не теряет сознание от его огромного цитрусового достоинства в себе. Омега немыслимо извивается, подмахивает и хрипит. Ральф за ошейник загибает парня лицом к себе, пальцами другой руки жёстко перекатывает штанги в напрягшихся сосках. Жадно впивается в истерзанные губы. Покусывает их, слизывает стоны. — Моя ненасытная сучка, — сладко шепчет Хольмберг. — Потрахай свою развратную дырку моим членом. Ополоумевший от болезненного наслаждения Микки жёстко насаживается на плоть любовника, облизывает её своими мокрыми дрожащими стеночками, выпускает почти полностью, а потом заглатывает на всю длину. Неожиданно Ральф хватает за ошейник так, что Микки нечем дышать, выходит из него и сильно бьёт по заднице. — Сучка! Хватка альфы чуть ослабевает. Микки жадно ловит ртом воздух. На глазах выступают слёзы. Ральф натягивает на его голову глухую маску. Чувства обостряются ещё сильнее. И снова альфа берётся за ошейник. Микки сдавленно стонет. Слышит визг плётки, его обдаёт лёгким ветерком, и на бёдра опускаются жалящие хвосты. Омега вскрикивает, хочет запрокинуть голову назад, но сильная рука альфы держит крепко. — Что же ты творишь? — Ещё несколько обжигающих ударов заставляют Микки прогнуться в пояснице. Омега хнычет, толкается назад, ищет жадной дыркой вожделенный член альфы. По всему его телу пробегают искры, по венам, кажется, гуляют разряды тока. Он не может говорить — в горле будто горячий кисель. Ноги затекают, сердце вот-вот пробьёт грудину. На шею опускаются мягкие губы Ральфа. Микки воет. Чуть не теряет сознание. Его словно пронзает раскалённым прутом. От неизвестности, что будет в следующий момент — обжигающий удар взвизгивающей плётки с жёстким «Ты что творишь, сучка?!» или нежное прикосновение горячих губ и тихий шёпот «Мой сладкий мальчик» с жадным тыканьем носом в шею, где притягательно пахнет ванилью и яблоком, — у Микки кружится голова и всё тело сводит. В какой-то момент омега слышит, что Ральф начинает дышать чаще, яростнее порет или нежит до сжимающегося сердечка. Микки понимает: его трясёт не оттого, что отдался власти альфы. Он осознаёт, что уже не Ральф доминирует. Над ними обоими властвует неожиданно начавшаяся течка Микки. — Ральф, — тихонько стонет омега, — кажется, ты был прав насчёт моей самоуверенности. Природа взяла своё, — и всхлипывает. Теперь он точно не сможет уйти. И не сможет убить Ральфа. Не потому ли он так провоцирует альфу, бессознательно надеясь, что Хольмберг самого омегу запорет до смерти?