start the engine.

once monsters – chains

      Происходящее походило на их самый первый раз. Именно тогда Юнхо показал свой истинный характер, в который раз заставив стратега поверить в гороскопы и прочую лабуду. Злой и ревностный Чон был подобно ему самому, не держи Сонхва столь много переживаний внутри себя. Он попросту привык с детства находиться в одиночестве, сохраняя проблемы как личного характера, так и в целом, зарывая всё в глубокую могилу. Только вот с первой влюблённостью дела обстояли совсем худо. Но, если бы не её существование, то кто знает: узнал ли Пак о чувствах товарища по группировке? Или же тот продолжил упорно молчать? Однако, Хо только упорно мог впиваться, словно прокусить мягчайшие уста насквозь желая, ибо три года – это сложно. Это невыносимо и Чон неимоверно злился: как на самого себя, так и на Сонхва, взявшем на себя слишком тяжёлую ношу. Юнхо не считал себя достойным кандидатом, ради которого можно было вот так жертвовать, буквально утопив на дно всё доверие 'Бесконечных'. Чужое решение и поведение раздражало, пусть в то же время Чон понимал одно. У настоящего стратега всегда есть козырные карты в рукавах, целая папка из различных планов. Его любовник слишком проницателен, дабы попросту из-за злости к лидеру последовать на тёмную сторону, нет, это не в стиле Сонхва. Причина скрыта в тёмной кроличьей норе для всех, но для Юнхо – оставалась на поверхности. Пропитанные единственным в своём роде теплом пальцы до сих пор оглаживали горящие щёки механика, плавно переходя на шею. Сокол чувствовал как при каждом мелком сглатывании дёргалось адамово яблоко, до которого так и хотелось дотронуться влажно. Но Юнхо не отпускал, вплоть до момента когда дыхания попросту начинало не хватать и задохнуться бы не составило проблем. Тем более, когда всего лишь несколько минут назад юноша чуть не совершил самоубийство. От нарастающего темпа чужой ладони Пак думал лишь о том, насколько жарко в чёртовом лёгком пальто с водолазкой, да и в целом. Юнхо словно подбросил десяток дров в их общий костёр, пока не позволял себе лишний раз отдышаться. Резким движением оказалась поднята тонкая синтетика тёмного цвета, пока пальцы стратега успевали зарыться в смолисто-густые волосы, уже-таки несдержанно простонав. Поцелуи раскидывались по различным чувствительным точкам, начиная от впадинок в ключицах и затвердевших сосков, вплоть до начала пресса. Покусывая при этом бледноватую кожу, Чон сильнее сдавливал пальцами орган парня, прибавляя необходимого давления. Да выбивая из лёгких любовника протяжный стон с новой порцией дрожи. – Хо… Блять, я не выдержу, – кажется, именно к этим слетающим с чужих уст фразам, завязывающимся в стонах, юноша и стремился. Юнхо давно мечтал, мягко говоря, осквернить это место. Раньше мастерская была каким-то недосягаемым объектом, грустным напоминанием о главной проблеме. Они обходили её стороной, прикрыв на некоторое время после захвата Кюсона в плен 'Кровавыми Драконами', ибо переживания буквально сдавливали сердце механика. Все эти три года он даже не знал жив ли отец и не решила ли враждующая группировка разобраться до конца с предателем. Если бы не Сонхва и его одна большая жертва, возможно, Чон бы ему сейчас не дрочил столь интенсивно, заставляя блядски прогибаться на древесной поверхности. Сокол вырисовывал в воздухе дугу из собственной спины, которая наверняка уже вспотела. Лишь контраст холода от стола был единственной точкой расслабления, пока в остальном напрягался не на шутку. Сонхва не контролирует собственный организм, который попросту разрывался от сексуального голода, оставляя множество шрамов-царапин внутри. Он слишком скучал по этим рукам, устам, по глубоким глазам цвета чая. Любовь глупа и зла одновременно, но настолько благодаря ней хотелось дышать, да бороться. И даже несмотря на то, что всё происходящее – ошибка прошлого. Обжигающая сперма разливалась меж длинных пальцев, пропитывая насквозь пластырь на одной из фаланг. Этот протяжный, на тон выше обычного голоса, играл особенной мелодией на слух Юнхо. Голова кружилась будто при опьянении, когда они нещадно запивали саднящие раны ящиком виски и находились словно в невесомости. Чона покачивало, пока на самом деле тот стоял на месте, проводя шероховатым языком по содрогающейся груди. – Горячий, как и всегда, – Харитон шепчет почти что в бреду каком-то, пока несдержанно кусает за бусину левого соска, вынуждая Пака прикусить нижнюю губу. И ругнуться несдержанно, опускаясь вновь в лежачее положение. Вот только теперь полностью, с закинутыми на стол ногами в тяжёлых берцах. Юнхо любезно помог немного изменить положение, прерывая тишину и своим дыханием. Пока шнурок берцев распускал чистой рукой, дабы хоть один ботинок стянуть, полностью спустив штанину с бельём. Ухмыляясь, глядя на всё ещё напряжённого и раскрепощённого стратега, Чон так же расслаблял бляшку ремня. Хотелось скорее коснуться пропитанными пальцами до собственного члена, да почувствовать ораву мурашек по всему телу. Поворачиваясь на грохот упавшей твёрдой подошвы о пол, Сонхва тихо сглатывал. Наблюдая затуманенным взором за тем, как юноша надрачивал сам себе, шумно вздыхая, просыпалось желание дотронуться до самого себя. Словно это была лишь очередная эротическая фантазия, слишком приятный сон, прежде чем Пак снова проснётся в нелюбимых руках и ледяном поту. Он почти что тянется к собственному пенису, но цепкий захват действует как удар током. Подошедший Юнхо приближает запястье стратега к себе, позволяя прохладным кончикам пальцев проникнуть под хлопковую ткань свободной футболки. Мог вечно прогревать свои пальцы об эти рельефы, ощущая немного влаги словно от парникового эффекта. – У нас совсем мало времени, а я ещё не всё рассказал тебе, – негромко пробасив, опускаясь пальцами по лобку и оглаживая основание возбужденного члена, зрачки темноволосого невольно сузились. Не потому, что его буквально взглядом прожигали, склонившись чуть ниже: влажные от выделений пальцы прошлись точно по промежности, очерчивая сжатое кольцо мышц. Во рту мгновенно пересохло, будто прошлой ночью Пак безбожно бухал и всё никак не мог наладить дзен внутри себя. Изо всех сил прикусывая собственную губу, темноволосый немного ёрзал, пытаясь хоть как-то освободить самого себя от оков верхней одежды, которая мешала и заставляла задыхаться. Но ощущения пальцев у ануса возвращали в далёкие фантазии и самую настоящую реальность, ведя взглядом в неизменные глаза. Да он издевался, никак иначе! – Успеется. Мне правда хочется услышать всё, но увы, мой разум сейчас где-то далеко, – наигранно выдыхая, Хо вновь усмехался слышно, продолжая оглаживать напряжённое колечко. – Три года без твоего тепла… Думаю, ты понимаешь насколько мне сносит голову. Или всё та же Сынхи получше будет, хм? Подобрать какой-нибудь колкий ответ Сонхва попросту не успевает. Конечно, хватало и секунды чтобы взъесться на эту тему хорошенько, да осадить наглеж юноши, но последний изменял абсолютно всё. Даже общий настрой Пака, откинувшего резко голову назад, да простонав более ярко, громче. Юнхо вводил сразу два увлажнённых пальца за место одного, принося настолько смешанные чувства, что внутри бывшего 'Бесконечного' вот-вот взорвётся эмоциональный вулкан. Внутренние стенки плотно сжимают в себе пальцы, принося ещё больше смешанного дискомфорта с достижением поставленной цели удовольствием, от которого попросту рыдать хотелось. Пак же сдерживался, жмурясь, да пряча под веками скопившиеся слёзы, теперь-таки полностью сгорая от собственной лавы. Юнхо вошёл всего на половину длинны собственных пальцев, а уже вызывал целый шторм с грозой, пока пальцы только и могли ответно сжимать основание чужого органа. Улавливая томный вдох где-то вдалеке, сердце внутри грудной клетки стратега разгонялось настолько, что с лёгкостью бы перегнало известную Формулу-1. – Расслабься, хуже ведь будет только, – ниже обычного басил Чон, минутно касаясь и оглаживая скулу любовника, прежде чем повернуть его голову в свою сторону. Горячее и тяжелое дыхание попадало прямо на головку, из которой уже сочился предъекулянт. Благодаря тому, что член дёргался, она касалась до покусанных в мелких ранках уст, проходясь по мягкой половинке. А Сонхва не нужно было слов, чтобы услышать какие-то указания: его так или иначе тянет к Чону, к особенному жару из истинных чувств. И последний готов стонать так же громко, стоило прочувствовать влажные губы, обхватывающие головку ствола, словно фруктовый лёд в жаркую погоду. То, что заставит его наконец-таки вдохнуть жизнь по новой, пусть это и будет лишь сжатый гаражный воздух с остатками монооксида.