Нефритовое сердце

Лунный свет медленно скользнул на лицо Сюнвэя. Мягкие черты лица, плотно сжатые губы и смеженные веки не позволяли оторвать взгляд. Только вот Куанфэн смотрел на учителя совсем не из-за внешности, а из-за чужого состояния. С тех пор, как они вернулись из пещер, прошло восемь дней, но наставник до сих пор не пришёл в себя. Когда Линхунь потерял сознание в пещере, госпожа Ли лично принесла его обратно в Пубу. Сюнвэй всё ещё был в сознании и, по словам Дуия, у наставника чуть сердце не остановилось, когда лекарь вернулась с учеником на руках. К счастью, его раны уже начали затягиваться, а на обморок больше повлиял стресс и сильная физическая нагрузка. Чёрт, да он нёсся по лестнице как укушенный пауком! Да вообще удивительно, что он не свалился на лестнице без сознания. Благо, Иньин всё же привел отправившуюся им с учителем на помощь группу, иначе бы… Страшно и подумать, что было бы. Но факт того, что Сюнвэй не очнулся по истечении восьми дней, остаётся неизменным. Куанфэн почти не спит, лишь когда в изнеможении отрубается; сидит возле постели наставника совершенно не отходя. Вот и этой ночью он также неизменно сидит на небольшом стуле возле спящего учителя, лишь иногда промакивая вспотевший лоб мокрой тканью. Окно раскрыто нараспашку, позволяя лунным лучам проникать в комнату. В таком свете лицо Сюнвэя выглядит слишком белым, что заставляет Линхуня плотно сжимать грудную клетку, ощущая жгучую и ноющую боль. Учитель был единственные, кто остался у него. Точнее, почти единственные, кто был у него. Дверь из тонкой бумаги с лёгким шуршанием отъехала в сторону, а в комнату попали тёплые лучи от фонаря на длинном шесту. На пороге стоял мужчина, мрачно, но слегка устало смотря на ученика. Дуий, а это был именно он, прошел в комнату, поставил фонарь на небольшой столик, а после подошёл вплотную к юноше. — Линхунь, — со вздохом произнёс демон, подставляя второй стул и усаживаясь на того возле кровати. — Ты не брал в рот ни крошки с того самого дня, как мы вернулись из пещер. Только и делаешь, что пьёшь чай. Да и то только потому, что дева Ли настояла на этом, — голос мужчины звучал слишком мягко и обеспокоено для такого как он. Наверное, просто пытался убедиться юношу. — Я жду, когда учитель проснётся, — покачал головой Линхунь, устало потирая виски. Он устал, морально и физически. Но аппетита или сна не было. На самом деле, ему хотелось просто попасть в небытие, очнуться от очередного кошмара. Кошмара, который, чёрт бы его побрал, никак не заканчивается! — Думаешь, он будет рад видеть перед собой тощего и измождённого ученика, когда проснется? — тон Дуия слегка повысился. Демона наверняка злила вся эта ситуация. В частности, и его собственное бессилие. — Нет… — тихо признался Линхунь. Мужчина уже открыл рот, чтобы достучаться до молодого человека и заставить его хоть немного поесть, когда парень продолжил. — Но я совершенно не могу заставить себя есть. Мне кажется, меня скорее вырвет, чем я смогу съесть хотя бы что-то, — он перевёл слегка затуманенный взгляд на Дуия, который в свою очередь, замолчал, совершенно не зная, что и сказать. Линхунь, сидящий в ногах учителя, устало положил голову на чужие колени, в надежде всматриваясь в родное лицо, но оно всё также оставалось неизменно. Тишина царила в комнате, прерываемая лишь стрекотанием цикад за окном, да негромким шуршанием ветра. Он не мигал, боясь, что если моргнёт, то наставник попросту исчезнет, всматривался в лицо Сюнвэя, в надежде уловить трепыхание ресниц. Но всё оставалось по прежнему. Как и состояние Линхуня. Дуий тяжело вздохнул и поднялся с места, аккуратно похлопал его по плечу, словно утешая. — Попробуй поесть хотя-бы немного. Не ради себя, а ради Сюнвэя, — демон подошёл к столику, забрал фонарь и, бросив прощальный взгляд на двух людей, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Куанфэн через силу перевёл взгляд на практически полную луну за окном, пытаясь отвлечься и взять себя в руки. Только вот выходило совсем наоборот. Страх, что наставник более не откроет глаза, всё это время находившийся где-то на подсознательном уровне, сейчас занял все мысли. Он потянулся и сжал тёплую и слегка шероховатую руку Сюнвэя, лихорадочно пытаясь подавить дрожь в теле. Ему страшно, страшно как и каждому обычному человеку. Страшно за чужую жизнь, страшно остаться одному, один на один с миром. Что он будет делать без своего мастера? Куда пойдёт? Да и вопрос, сможет ли он вовсе что-то сделать, если мужчины не станет? Столько вопросов, а ответы искать слишком страшно. По щекам заструились пару слезинок, уже обжигая раскрасневшуюся кожу. Он и сам не заметил как за всеми волнениями веки слиплись, а сон, не шедший к нему несколько дней, любяще сжал его в своих объятиях, позволяя хоть немного отдохнуть. Если бы Линхунь продержался ещё две палочки благополучия, то с легкостью заметил бы, как бледные веки Сюнвэя дрогнули, губы расплылись в нежной улыбке, а на макушку легла свободная тёплая ладонь. Вторую руку юноша сам же крепко и сжимал, словно держась за единственную надежду…

***

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, словно нехотя вылезая из тёплой кровати. Нежные лучи окрасили мир в золотистые цвета, согревая охладевший за ночь воздух. Сюнвэй с нежностью смотрел на своего ученика, не прекращая поглаживать шелковистую макушку, улегшуюся на его колени. Интересно, как долго юноша здесь спит? И как долго спал сам мужчина? Наставник слегка приподнялся, пытаясь не потревожит сон юноши, а после и вовсе принял сидячее положение, рассматривая лицо своего подопечного. Слегка осунувшееся, с выделяющимися мешками под глазами, слегка выпирающими скулами и прилипшими к щекам волосами, скорее всего, молодой человек плакал. Наверное, Линхунь как и всегда вновь сидел около своего учителя, не отходя от постели круглыми сутками. Это не удивительно. Этот непослушный ребёнок всегда так себя вёл, а Сюнвэй никогда не ругал его. Не повышал голоса, не наказывал, не делал ничего. Мужчина просто не мог поднять руку на Куанфэна. За все свои долгие года жизни он впервые встретил человека, готового на всё ради него: отдать жизнь, стать врагом целого мира, отказаться от всего и быть только рядом со своим учителем. От этой мысли где-то внутри ледяной души разливалась еле заметная теплота. И мастер хотел защитить юношу, уберечь от всех последствий его собственных грехов. Только вот не выходило. Куда-бы не последовал Линхунь — рядом с наставником ему не избежать гонений, а прогнать учитель его не мог. Входная дверь тихо отодвинулась, а в комнату вошла женщина. У вошедший было обычное, слегка кругловатое лицо и тёмные карие глаза с отливом золота. Женщина не выделялась ничем: ни пышными формами, ни прелестным лицом, ни богатыми украшениями. Обычные небесные одеяния, небольшой вырез, слегка открывающий вид на ключицы, и две белоснежные ленты из полупрозрачной ткани, ниспадающие с рукавов. Волосы, убранные в незамысловатый пучок, украшали лишь две простые заколки с голубыми цветами. Это могла быть обычная миловидная девушка, наивная и глуповатая, если бы не манера поведения и глаза. Женщина смотрела на всё будто бы свысока, но не высокомерно, а словно наблюдая за непослушными дитя — не натворил ли чего в который раз. Прямая спина и слишком уверенные шаги для простой женщины более походили на высокомерную жену высокопоставленного знатного мужчины, а не на обычного целителя. К слову, это была та самая госпожа Ли, что занимается пост лекаря в клане Пубу. На вид ей не дашь и больше тридцати, но как известно, внешность обманчива. Посудить хотя-бы по Сюнвэю… Женщина сразу же по приходу посмотрела на мужчину. Её брови слегка удивлён вскинулись, но тут же опали в обычный «надзирательный» — как назвал его Линхунь — взгляд. Госпожа Ли обернулась, также тихо прикрыв дверь, а после подошла к кровати, поставить для себя стул. — Наконец-то мастер Сюнвэй очнулся. Господа и Старейшина уже все извили себя в переживаниях, — голос женщины, на удивление, звучало мягко и добро. У неё ведь точно нет детей? Тогда бы стоило завести. Она наверняка стала бы идеальной матерью. — Позволите? — Сюнвэй необдуманно кивнул, после чего целительница аккуратно взяла мужчину за запястье, кладя два пальца чуть ниже изгиба кисти. Морщинка, которая пролегла между двух изящных бровей женщины, постепенно разгладилась. Сюнвэй напряженно смотрел то на неё, то на спящего ученика. Госпожа Ли кивнула своим мыслями и отняла руку. — Ваше состояние постепенно приходит в норму. У мастера крепкое тело и дух, он быстро поправится, — женщина встала, отошла к небольшому столику и махнула рукавом над деревянной поверхностью. В том же мгновение звякнули и зашуршали склянки, пиала и пахучий мешочек, оказавшиеся перед ней. — Этот мастер благодарит госпожу за спасение его никчёмной жизни, — мужчина глубоко склонил голову в импровизированном поклоне, надеясь, что это не покажется грубым. Одна рука Сюнвэя всё еще удерживается Линхунем, не может же тот выдернуть её! — Это моя работа. Даже если бы я не хотела спасать Вашу жизнь, мне бы пришлось, — слегка вздохнула Госпожа Ли, что-то намешивая в пиале. Эта женщина всегда была прямолинейной и не скрывала ничего. О чём думает — о том и говорит. Именно этим женщина симпатизировала мастеру. Целительница обернулась к мужчине, держа в руках пиалу с зеленоватой жидкостью и протянула её полусидячему больному. — Это снадобье поможет мастеру восстановить силы. Сюнвэй посмотрел на протянутую посуду и взял её одной рукой. Вторая всё также находилось в плену ладоней ученика! Снадобье на вкус оказалось слегка горьковатым, словно листья некоторых деревьев. Это не был противно, это было нормально, поэтому наставник быстро опустошил пиалу, отдав её женщине. Целительница хмыкнула, слегка улыбнувшись. — Вам так удобно? — госпожа Ли кивнула на спящего Куанфэна. — Это дитя ни разу не отошло от мастера, не ело ни в какую, даже мой чай пило через череду уговоров. Я думала, у мастера более разумные ученики, — по тону женщины можно было с лёгкостью подумать о том, что она насмехается, но всё была наоборот. В душе она достаточно сильно была поражена, что ещё существуют такие люди: преданные, не заботящиеся о своей жизни, ставящие чужую жизнь превыше всего. Но при этом считала такую самоотверженность глупой. — Он так всегда, — Сюнвэй слегка зажмурил глаза, улыбаясь во все губы. Госпожа Ли ничего не ответила, лишь вскинула плечами и вернулась к столу с оставленными на нём вещами. Аккуратно закрывая всё и складывая в рукав, она то и дело оборачивалась на мастера. Но тот продолжал с такой же мягкостью улыбаться и поглаживать спящего по шелковистым волосам, словно тут и не было никого. Наконец-то собрав свои вещи, она слегка поклонилась мужчине, охватив ладонью одной руки кулак. — Вам нужен отдых, достопочтенный мастер Сюнвэй, поэтому не рекомендую вставать и делать поспешные движения пока что. Старейшина и ещё один молодой господин скоро навестят Вас, а я приду чуть позже, чтобы снова проверить Ваше состояние, — мужчина учтиво кивнул в ответ, а целительница развернулась и направилась к двери. Но за порогом она остановилась и бросила через плечо мимоходом. — А ещё заставьте это дитя поесть, иначе у меня будет на одного пациента больше. Сюнвэй не сдержал лёгкого смешка, когда дверь закрылась. На самом деле, мужчина как-раз собирался это сделать, когда Линхунь проснётся. Но ученик наверняка будет ещё спать как минимум две палочки благовоний, поэтому на этот счёт можно пока не беспокоиться.

***

Куанфэн резко распахнул глаза, с ужасом осознавая, что он уснул. Как он только мог! Линхунь тут же вскочил, точнее, попытался, но не смог. На его поясе сжались руки железной хваткой, словно норовя раздавить. Он вскинул голову, больно встретившись лбом с чужим подбородком. — Ай-яй! — Сюнвэй откинул голову назад, чтобы на всякий случай вновь не столкнуться с чужой головой, потирая рукой челюсть. — Аккуратней, Линхунь. А вдруг я бы язык себе откусил? — мужчина по доброму улыбнулся. Он просто молча уставился на подбородок наставника. Или, быть точнее, шею? Если подумать, то учитель был слишком открыт… для атаки. Глотку мужчины с лёгкостью могли бы перерезать, если бы это был не Линхунь. Ученик протянул руки к голове учителя и всё с такими же шокированными глазами опустил голову того, всматриваясь в чужое лицо. Ещё пару мгновений оба в полном молчании смотрели друг на друга, когда юноша резко обхватил руками Сюнвэя, крепко обнимая того, благо, они находились достаточно близко, чтобы он сделал это так быстро, что наставник бы и не успел отстраниться. Хотя, мужчина и не собирался, на самом деле… — Учитель, с вами всё хорошо! — руки, как и всё тело Куанфэна одолела крупная дрожь, а по щекам ручьями заструились хрустальные слёзы. Как же он испугался, что больше не увидит лица родного человека, что больше не услышит голоса наставника! О, как он испугался… Так, что в данный момент и вовсе не смог сдержать рвущихся наружу слёз. — Как же я рад, что с Вами всё х-хорошо! О, Небеса… — его голос дрожал, прерываемый тихими всхлипами. Сюнвэй лишь с нежностью прижал ученика к себе, успокаивающе поглаживая по спине. Такие припадки, если их можно так назвать, рыдания были у Линхуня редкостью, но каждый раз наставник был рядом, чтобы успокоить и поддержать, поэтому он давно знал, какие слова говорить. — Конечно же со мной всё хорошо, — мужчина с нежностью погладил ученика по макушке с распущенными волосами, мягко говоря на самое ухо. — Всё в порядке, Линхунь. Ничто не заставит меня покинуть тебя. Никогда и ни за что. Главным страхом у Куанфэна всегда было одиночество. А во всём виновато прошлое, оставившее обжигающий след на его сердце. Плечи коротко подрагивали в такт громким всхлипам. Он просто был не в силах успокоиться. Столько бессонных дней и ночей, переживаний и слёз, так много страха. Руки наставника продолжали прижимать юношу к своей груди, мягко поглаживая по голове. Молодой человек лишь сильнее заливался слезами, ощущая приятное тепло и уют, которого он не чувствовал очень давно. Мужчина не стал торопить своего ученика, позволяя ему выплакаться. Если Линхунь будет держать всё в себе, то хорошим это не закончится. Каким бы он не был грубым, сколько бы не говорил, что он справится, всё это было только маской. Внутри юноша был сентиментальным и ранимым ребёнком, нуждающимся в чужом тепле и поддержке. А ведь Сюнвэй не раз замечал это, ещё с самого первого дня их знакомства…