Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

У Гвоздей был секрет, о котором не знал никто, кроме Чжоу Цзышу, а с этого момента его и вовсе можно было считать похороненным вместе с владельцем. Дело в том, что если бы все семь гвоздей были вбиты одновременно, то даже у кого-то, обладающего настолько же огромной силой, как Чжоу Цзышу, остался бы всего один вдох на то, чтобы покинуть дворец. И хуже того! Он, вероятно, превратился бы в безжизненный кусок плоти ещё до того, как добрался до ворот. Но если вбивать по гвоздю каждые три месяца, позволяя телу адаптироваться к ним, а гвоздям врасти в плоть — хоть смерть через три года всё равно будет неизбежна, да и к тому же придётся пережить восемнадцать месяцев изнуряющей боли — то возможно сохранить рассудок и, по крайней мере, половину своей духовной силы, и жить как нормальный человек. Говорили, что этот метод способен вогнать человека в агонию и свести с ума от боли, но Чжоу Цзышу с удивлением обнаружил, что слухи эти не правдивы. Вдобавок к тому, что он до сих пор был в здравом уме, он чувствовал себя так счастливо и спокойно, как никогда раньше. За покинувшими Тянь Чуан следовали до конца их дней: информация о том, кто они, когда ушли и где умерли, собиралась и в деталях записывалась. Организация была похожа на гигантскую паутину, из которой бесполезно было пытаться выбраться до тех пор, пока не испустишь последний вздох. К счастью, после полной жертв жизни в организации, он собрал вокруг себя немало преданных людей и смог уйти спокойно. Чжоу Цзышу — обученный императором всевозможным ремёслам для должности лидера Тянь Чуан, был крайне искусен в боевых искусствах и искусстве маскировки. Он отлично сливался с толпой, и его было практически невозможно узнать. Самый страшный человек дворца исчез, и на его месте появился свободный духом, но жалкий на вид странник, едущий верхом на тощей лошади, грызущий соломинку и напевающий народные песни. Ему первому удалось выпутаться из сетей практически без последствий. На его лице была совсем не изысканная маска, разрисованная болезненными пятнами так, что на первый взгляд могло показаться, что человек этот находится на грани смерти. Посмотревшись в речную гладь во время утоления жажды, он почувствовал, что эта внешность идеально сочетается с ситуацией, и чем дольше он смотрел на маскировку, тем больше был ею удовлетворён. Он ловко стащил простолюдинскую одежду из дома фермера, стоящего у дороги. Снял и сжёг свою. Повязал к поясу флягу, наполненную нефильтрованным рисовым вином. Чжоу Цзышу, поняв, что его имя за все эти годы так и не было раскрыто, а теперь навечно спрятано в тёмных углах дворца, радостно отбросил все планы об использовании псевдонима и сразу же отправился в путь. Ему было всё равно куда. Цзяннань показалась ему хорошим местом, потому он направился туда, намереваясь, возможно, пограбить по пути, чтобы помочь бедным и раздобыть немного денег. Он прошёл мимо Кайфэна и Пэнлая, и после трёх месяцев неспешного пути наконец-то увидел красочные пейзажи Цзяннани. Он пробрался в винный погреб самой знаменитой таверны, перепробовал всё сладкое вино и утонул в пьяном угаре. Он чувствовал себя ликующим, таким, будто в жизни не существовало радости большей, чем эта. Десять дней спустя, едва не попавшись, он пришёл к выводу, что, хоть вино и было хорошим, но вкус его стал чёрствым и неинтересным, потому он покинул это место, оставив после себя немного серебра. После этих десяти дней он выглядел ещё хуже. Вид его был жалким, а лицо явно больным. Истощённый, с пропахшей вином одеждой и растрёпанными, словно птичье гнездо, волосами, он действительно выглядел нищим. Вот почему, когда он сидел на обочине и загорал, пухленькая девчушка прыгала вокруг него, держа в руках медную монету, но не знала, куда её бросить. — Эй, дядя, а где твоя миска? — спросила она, спустя некоторое время. Её тут же увёл взрослый родственник, оставив его в сомнениях: смеяться тут или плакать? За многие годы жизни, большинство его друзей и знакомых или исчезли без следа, или уже были мертвы. Чжоу Цзышу прислонился к стене, вытянул руки и ноги, блаженно купаясь в тёплом солнечном свете, и уголки его губ тронулись в насмешливой ухмылке. Он задумался: а чего же он на самом деле хотел после стольких лет мучений? Ещё когда он был зелёным юнцом, он считал себя кем-то вышестоящим и приветствовал всевозможные похвалы в свой адрес: насколько он умён, насколько хитёр, как хорош в боевых искусствах, насколько широк его кругозор… И то, что если он не попытается чего-то добиться в жизни, то это будет огромная потеря для человечества. Но теперь, когда Цзышу подумал об этом осмысленно, чего же он на самом деле хотел? И что потерял? Он отказался от свободы, чтобы служить королевской семье в тени; его жизнь замкнулась в бесконечный круг, и всё, чем он когда-либо владел, должно было стать компенсацией за совершенные поступки. Теперь он — просто одиночка с пустыми руками, который сломал голову при разработке триумфального плана побега, из-за которого сейчас находится на грани смерти. Он даже подумал, что это было достаточно умно с его стороны — добиться успеха. Он вдруг пожалел себя и почувствовал самым глупым человеком из самого глупого мира. А сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз позволял себе вот так греться на солнышке у дороги? Было ужасно наблюдать за тем, как люди, которые шли мимо, торопились сильнее него — полумёртвого человека, у которого осталось совсем мало времени. — Хозяин, Вы только посмотрите на этого человека! — раздался звонкий женский голос из соседней таверны, — если он нищий, то почему у него нет простой разбитой миски? Если это не так, то почему он всё утро сидит без дела и глупо улыбается? Он, должно быть, идиот, Вам так не кажется? Несмотря на то, что Чжоу Цзышу сохранил только половину навыков боевого искусства, его слух был всё так же великолепен. Таверна стояла на шумной дороге, а голос девушки не был громким, но, тем не менее, он не пропустил ни единого слова. Прежде чем он успел тихо посмеяться над собой, он услышал мужской голос. — Он просто загорает, — отвечал тот. Голос был глубоким и очень приятным на слух. Каждое слово проговаривалось медленно и чётко. Чжоу Цзышу невольно поднял взгляд. На втором этаже таверны напротив стояли красивая юная дева в пурпурном, опершись на балконную перегородку, и мужчина, сидящий рядом и одетый в серое. У него было бледное лицо, ярко выраженные отчётливые черты и настолько тёмные глаза, что, казалось, они способны поглотить весь свет вокруг. На самом деле, он не выглядел похожим на человека. Чжоу Цзышу встретился с ним взглядом, как только тот поднял голову. Человек в сером без особых эмоций взглянул на него, после чего отвернулся, снова сосредоточившись на еде. Чжоу Цзышу расхохотался, подумав о том, как в этом огромном море незнакомцев он каким-то образом всё-таки нашёл того, кто смог его понять. Девушка в фиолетовом всё ещё смотрела на него сверху вниз блестящими глазами. Спустя время она уже не в силах была перебороть любопытство, потому, предупредив спутника, взволнованно спрыгнула вниз и подошла к Чжоу Цзышу. — Эй, господин нищий, как насчёт того, чтобы я угостила вас едой? Чжоу Цзышу лениво поднял на неё взгляд и покачал головой: — Я бы предпочёл, чтобы Вы купили мне вина, милосердная юная дева. Девушка грациозно рассмеялась и, повернувшись к своему хозяину, крикнула: — Хозяин, этот дурак назвал меня милосердной! Он не слушал и, казалось, даже не обращал на неё никакого внимания. Даже если бы небо прямо сейчас упало на землю, он всё равно беспокоился бы только о своей еде. — Все остальные попросили бы еды, — снова начала девушка. — Чего такого хорошего в вине, что заставляет тебя так сильно жаждать его? Насытит ли тебя питье? — Вино может привлечь прекрасных дам, разве ты не знаешь? — не удержался он от шутки, подметив, что девушка очень даже хорошенькая. Ответ её удивил, и она неудержимо захихикала, сотрясаясь от смеха. Чжоу Цзышу показалось, что госпожа удача улыбнулась ему, ведь, смотря на девушку, он понял, что Цзяннань действительно была полна красоты. Вздохнув, он сказал: — Дорогая, прекрасная, сжалься над этим бедным стариком, негоже смеяться над людскими страданиями. Девушка удивилась ещё больше: — А, теперь ты строишь из себя учёного? Она присела на корточки и молниеносно отвязала фляжку с вином от его талии, побежала обратно в таверну и через несколько минут вышла. Чжоу Цзышу хотел забрать флягу, но девушка быстро отстранилась, улыбаясь: — Я задам тебе вопрос, и если ты ответишь правильно, то я верну тебе это и даже предложу ещё, а если ошибёшься, то отравлю вино и заставлю сгнить твои кишки. Чжоу Цзышу беспомощно рассмеялся: что за суетливая душа скрывается за красивым лицом? — Я выиграл эту фляжку у другого старого нищего, и бог знает, сколько там вшей. Ты можешь взять её, если хочешь, я даже буду счастлив, если ты действительно это сделаешь. Она закатила глаза и усмехнулась. — Значит, всё это вино я принесла зря? Теперь ты меня так разозлил, что я хочу тебя убить. «Экий маленький дьяволёнок, — подумал он, — пустая трата красоты». — Спрашивай, — подчинился он. — Зачем ты сидишь здесь и попрошайничаешь, если у тебя даже миски нет? — А кто сказал, что я о чём-то прошу? — ответил Чжоу Цзышу, уставившись на неё. — Я просто загораю. Девушка вздрогнула, невольно оглянувшись на мужчину, сидящего на втором этаже таверны. Наверняка, у него тоже был исключительный слух, но его движения замерли лишь на мгновение, и с невозмутимым лицом он беззаботно вернулся к еде. — Не понимаю. Оно того стоит? — смущённо сказала девушка и посмотрела на солнце. Чжоу Цзышу покачал головой и выхватил фляжку обратно, как только девушка ослабила бдительность. Она вскрикнула и уставилась на него в недоумении. — Вы ещё молоды. У Вас есть много вещей, которые Вы хотите сделать, и вполне естественно, что Вы будете использовать время, чтобы набить живот и жить жизнь в её лучшем виде. — А что я? Я уже одной ногой в могиле, мне только и остаётся, что пить и загорать в ожидании гибели. Он одним глотком опустошил фляжку и причмокнул губами. — Большое спасибо, юная дева! Повинуясь инстинкту, девушка попыталась схватить Чжоу Цзышу, когда тот уходил. Она считала, что достаточно хороша в боевых искусствах, но неожиданно ей не удалось даже прикоснуться к мужчине, несмотря на то, что тот находился всего-то на расстоянии вытянутой руки. В мгновение ока нищий исчез в толпе, и больше его никто не видел. Она уже собралась погнаться за ним, когда мужчина сверху тихо сказал: — А-Сян, я понимаю, что ты недостаточно способная, но я и не знал, что у тебя ещё и плохое зрение. Перестань позориться. Он говорил чуть громче, чем шепотом, и не вкладывал в голос силы, и всё же тот долетел со второго этажа, сквозь переполненную улицу, прямо до ушей девушки. Та выглядела удручённой и больше не осмеливалась принимать опрометчивые решения в присутствии своего хозяина. Прежде чем вернуться в таверну, она всмотрелась в прохожих. Тем временем Чжоу Цзышу, покачиваясь, шёл куда глаза глядят с фляжкой наперевес. Цзяннань славилась своими судоходными путями. Прогуливаясь около одного из мостов, Чжоу Цзышу взглянул на своё отражение и сделал вывод, что реальность несколько удручает. Было понятно, что ни одна гостиница его не примет, потому он пошёл вдоль берега реки за город. На реке стояли небольшие рыбацкие лодки. Стояла весна, и все они были битком набиты туристами. Он с трудом, но нашёл свободную, и пошёл к ней. Лодка с чёрным парусом стояла рядом с другими занятыми, и не было понятно — действительно ли она свободна? На берегу реки, растянувшись, дремал рыбак, и лицо его было прикрыто соломенной шляпой, из-под которой торчала седая голова. Чжоу Цзышу сел рядом с ним и стал ждать, когда старик проснётся. Но через несколько минут рыбак уже не спал. Он сдёрнул с лица соломенную шляпу, сердито пыхтя и глядя на гостя с большой неприязнью. — Чёрт побери! — выругался он. — Разве ты не видишь, что я, мать твою, сплю?! Чжоу Цзышу его слова нисколько не обидели и он сказал: — Старик, дело есть. — Ты, маленький засранец, тебе рот нужен для чего? Говорить или пердеть? Если хочешь воспользоваться лодкой — говори громче! Он встал, потянулся и похлопал себя по заднице, но когда заметил, что Чжоу Цзышу всё ещё сидит, снова взорвался и гневно спросил: — Ты что, к земле прилип? Чжоу Цзышу внезапно понял, почему эта лодка стояла без дела. Он встал, переборов недовольство, и пошёл за стариком. — У тебя не найдётся чего-нибудь поесть, — бесстыже спросил он. — Я не откажусь и от остатков риса. — Проклятье, ты что, реинкарнация голодного призрака? — сплюнул старик. Он вытащил пирог с явными следами зубов и бросил в гостя. Чжоу Цзышу усмехнулся и вгрызся в него, пока шёл к лодке. Рыбак погрёб прочь. — Вот же чертёнок, — шепнул он, украдкой взглянув на Чжоу Цзышу.