Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

В этот момент жизни Чжоу Цзышу ничего не беспокоило — в конце концов, ему были знакомы игры со смертью, потому пошлости рыбака пролетели мимо ушей. Лодка ровно плыла по воде. — Продаю водяные каштаны! Не желаете ли приобрести немного? — мелодично выкрикивала женщина с другого берега. Время словно бы замедлилось вместе с речным потоком, и текло медленно, вяло. «Даже если я умру прямо здесь и сейчас, это будет стоить того», — подумал Чжоу Цзышу. Эта мысль приходила к нему и раньше — ещё тогда, когда он взбирался на Гору Бессмертных в Пэнлае, однако тогда он вспомнил, что ещё не посетил Цзяннань и не узрел всех её природных красот, и потому отправился на юг. И вот, мысль вернулась именно здесь и сейчас. Его охватило неведомое чувство. Он откусил сухой и твёрдый пирог, с трудом пережевал и изо всех сил постарался проглотить. Затем посмотрел по сторонам, наслаждаясь созерцанием. Он заканчивал путешествие по Цзяннани здесь, но впереди были ещё три знаменитых и пять священных гор, не посетить которые было бы большой ошибкой. Осмыслив всё это, он отбросил мысли о смерти. Внезапно рыбак перестал ругаться, словно слюной поперхнулся. Он нагнулся, склонил голову и уставился на что-то, практически не моргая. Чжоу Цзышу это заинтриговало, потому он выглянул из лодочной каюты и попытался проследить за взглядом старика. Тот внимательно разглядывал двоих, идущих по берегу — это был тот самый красивый мужчина в сером и хорошенькая юная дева в пурпурном, которых Цзышу встретил в таверне. Рыбак, может, и был стар, но взгляд его не растерял проницательности. Присмотревшись к нему поближе, можно было разглядеть торчащие из-под непокорных волос виски; толстые, сильные руки и жилистые мышцы. В нём было нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд. И те двое, за которыми он наблюдал, тоже наверняка были не так уж просты, раз заставили его насторожиться. Девушка вела себя оживлённо, но непременно шла на некотором расстоянии позади мужчины, и никоим образом не нарушала этой границы. Чжоу Цзышу с одного взгляда понял, что она была либо служанкой, либо наложницей. В её облике было нечто цепляющее, черта, которую Цзышу оценил, но, в конце концов, девушка уже принадлежала другому, потому он не сильно долго задумывался на этот счёт и довольно быстро переключил своё внимание на чёрствый пирог. Это был Цзянху, в конце-то концов, и двуликость являлась одним из основных его элементов. Если королевский двор был полем битвы за славу и власть, то Цзянху был полем битвы между белым и чёрным. Многие, к сожалению, не могли этого понять и нарочито серьёзно относились к званию странствующего героя до самой смерти. Но какое это имело отношение к такому оголодавшему нищему, как он? Чжоу Цзышу стало скучновато, когда рыбак перестал ругаться, потому он решил его подначить и сказал: — Эй, старик, этому пирогу не хватает вкуса! Не важно, крупная эта соль или мелкая, но можно ведь было добавить хотя бы щепотку? Сработало, старик снова пришёл ярость и завопил: — Как ты, дерьмо, умудряешься говорить с набитым ртом? Жадный маленький говнюк! Я буду морить тебя голодом три дня, и посмотрим, как ты тогда запоёшь… Стоило ему открыл рот, как речь его превратилась в бесконечный поток ругательств. Чжоу Цзышу удовлетворённо улыбнулся и продолжил жевать пирог с ещё большим энтузиазмом, ощущая себя малолетним проказником. Цена за переправу была не велика — несколько медных монет, но Чжоу Цзышу долго не задумывался, и бросил в рыбака серебром. Тот, похоже, не чувствовал себя благодарным и считал, что всё заслуженно. Он развернулся и ушёл, с напускным видом неудовлетворённого сборщика дани. Ему не терпелось выкинуть незваного гостя из лодки. — Не трать моё время, у меня ещё много важных дел, — пробурчал он, как только лодка причалила к берегу. Чжоу Цзышу размеренно доел пирог, сладко потянулся, и только тогда покинул палубу. — К чему такая спешка? Ты что, не успеваешь к перерождению? Глаза рыбака округлились и стали похожи на блюдца. Казалось, он хотел проклясть всю семью и предков дотошного выродка, но кое-как проглотил ярость, словно вспомнив о чём-то важном. Старик развернулся и, ворча, поплыл прочь. Для простого лодочника он был невероятно беден. Наверное, всё это было прикрытием для чего-то большего. — Ну и пошёл ты, — пробормотал Чжоу Цзышу с видом абсолютного литературного превосходства, смотря на уплывающую вдаль лодку. Большую часть своей жизни он общался с культурными идиотами. Всё, что они делали, это с важным видом бубнили, мол, Конфуцианство то, Конфуцианство сё, а о том, чтобы отпустить хоть одно грубое слово со своих священных уст — и подумать боялись. Цзышу почувствовал дикий восторг после того, как позволил себе этакое небольшое проклятье, такой, словно все годы сдержанности и разочарования улетели вдаль вместе с этими словами. Удивительно, но ругаться было очень даже приятно. Он растянул рот в улыбке и всё шептал и шептал: — Поешь дерьма, ублюдок, взял мои деньги, а работу свою засрал. Просмаковав слова, он понял, что с каждой грязной фразой, они становились всё слаще и слаще. Это поднимало настроение. С довольным видом он пошёл вдоль берега. Чжоу Цзышу шёл куда глаза глядят целый день, и в итоге к темноте добрался до окраины города. Он нашёл пруд и тщательно вымылся, потому что выносить запах собственного тела становилось всё сложнее. По крайней мере, теперь он был больше похож на человека. Он подумал, что неплохо было бы найти место для ночлега. Пройдя ещё немного, он наткнулся на полуразрушенное святилище. Он сгрёб соломенный тюфяк у ног статуи Будды, повалился на него и заснул. Ночь была спокойной, и Цзышу чувствовал себя хорошо, так, словно может проспать до утра глубоким сном без сновидений. Пока не услышал шаги. Поблизости. В дверях святилища появились три силуэта. Запахло кровью. Чжоу Цзышу нахмурился. Раненого человека в шляпе поддерживал юнец. Тот явно владел боевыми искусствами, но его ци ощущалась не по возрасту нестабильной. Он дышал неровно, словно больной бык, но всё равно пытался помочь раненому. Последней пришедшей была старуха в одежде служанки. Она ковыляла за ними, держа в руках большую сумку. Юнец прошёл вперёд, боязливо осматривая святилище. Чжоу Цзышу укрылся в тени статуи, а дыхание его было лёгким, как пёрышко. Он остался незамеченным. — Дядя Ли, давайте спрячемся здесь ненадолго, Ваша рана… — тихо начал юнец, обращаясь к человеку в шляпе. Он не успел закончить. Старик выкрутился из его рук, изо всех сил пытаясь встать, и указал в сторону Чжоу Цзышу: — Этот человек… Он вдруг замолчал и замер с поднятой головой. Чжоу Цзышу понял — это был тот самый рыбак. На его спине красовалась большая рана от меча, а по телу расходился алый цвет. — Это ты! — воскликнул Цзышу. — Чёрт его дери, и правда, ты тот самый нищий! — горько рассмеялся рыбак. Он пошатнулся, не успев договорить. Юнец поспешно подбежал к нему, чтобы подхватить, но силы ему не хватило, и оба повалились на землю. — Дядя Ли… — всхлипнул он. Старик вздрогнул. Чжоу Цзышу не выдержал: подошёл, чтобы осмотреть рану, и заметил ненормальный пурпурный цвет в смеси с привычной кровавой краснотой. Губы старика были мертвенно-бледными. Цзышу нахмурился. — Ты ведь не семью свою предал, мальчик, так чего ноешь? — изо всех сил стараясь улыбнуться, тихо сказал рыбак. — Я ещё даже не умер… — Старик Ли, — проскулила женщина, утирая слёзы. — Что же будет делать молодой господин, если с тобой что-то случится? Рыбак уставился на неё, тяжело дыша и, перебарывая дрожь, сказал мальчику: — Я… обычный человек, у которого нет будущего… Но давным-давно этот человек задолжал твоему отцу, и, помимо собственной жизни, у него нет ничего, чем он мог бы отплатить, — он закашлялся, но продолжил. — Молодой человек, запомни навсегда… Он не успел договорить. Снаружи послышались быстрые настойчивые шаги. В святилище вошёл человек в чёрном, на его неприкрытом лице виднелся большой шрам. — Молодцы, сумели убежать настолько далеко, — скривил он рот, разглядывая троих людей, загнанных в угол. Мальчик закусил губу, обнажил меч и бросился на человека в чёрном. — Я убью тебя! — вскрикнул он. К сожалению, импульсивный порыв не был подкреплён достойными умениями. Выпад выглядел неуклюжим. Юнца обезоружили одним небрежным движением, ещё до первого удара. Пинком в живот мужчина отбросил его на несколько метров. Мальчик с трудом встал, его лицо было покрыто грязью. Он заорал и вновь бросился в бой, но уже с пустыми руками. Старик попытался встать, но рана этого не позволила, и он тут же повалился обратно. — Только посмотрите, маленький кролик обнажил зубки, — холодно улыбнулся враг, легко уклоняясь от атаки. Он сложил два пальца и нацелился в спину мальчика. В лунном свете его руки не были похожи на человеческие, сделанные из плоти и крови. Они светились светло-голубым, и были готовы в любую секунду нанести смертельный удар. Вначале Чжоу Цзышу не хотел влезать в эти дела, но с рыбаком их, право, свела судьба, как говорят — довелось оказаться «в одной лодке». Да и мальчишка был ещё слишком молод для встречи со смертью. Цзышу взял маленький камушек, но атаковать не успел. Раздался свист. Человек в чёрном тут же припал к земле, а мальчик споткнулся и упал, ударив воздух. На том самом месте, где секунду назад стоял человек в чёрном, красовалось оружие в форме лотоса. — Что за негодяй будет издеваться над детьми и стариками, ночью, да ещё в такой глуши? — раздался тонкий голос. — Как дерзко! Чжоу Цзышу вздрогнул. Голос был знакомым. Он положил маленький камень на место и вернулся на импровизированную кровать, собираясь молча наблюдать за тем, что произойдёт дальше. Лицо человека в чёрном исказилось, взгляд засверкал злобой. Шрам будто бы стал ярче. Его гнев выглядел смешно. — Где ты прячешься, потаскушка?! — сердито сказал он. В дверях, улыбаясь, появилась юная дева. Та самая, в пурпурном. Та самая, которая утром угрожала отравить вино. Удивительное дело, половину из собравшихся здесь людей Чжоу Цзышу уже встречал. Сегодня. Это вгоняло в ступор. Хозяина девушки видно не было. Она наклонила голову, прислонилась к косяку и с невинным выражением лица легонько провела пальцем по щеке. — Бесстыжий ублюдок, как ты смеешь нападать на стариков и детей, не щадя даже того, кто стоит на пороге смерти? Рыбак, заслышав, что его назвали «тем, кто стоит на пороге смерти», не смог даже ругнуться и бесшумно осел на землю.