Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

Цитра звучала невероятно тонко, словно натянутые нити паутины, раскинутые по комнате и поющие о смерти. Гу Сян почувствовала, как от этого звука скручиваются внутренности, но вовремя сообразила, что происходит, и прикрыла уши. Вэнь Кэсин, который только что спокойно спал, теперь молча стоял у окна. Лунный свет окутывал его лицо и смягчал черты, а тёмный взгляд сосредоточенно, не моргая, смотрел сквозь мрак. Длинная тень мужчины покрывала комнату от стены до стены. Он не двигался. Выражение лица то озарялось мимолётным весельем, то снова пустело, из-за чего Вэнь Кэсин походил на загадочную и возвышенную каменную статую. Под покровом ночи ничего не ограничивало его истинную ауру. Сейчас Вэнь Кэсин был похож на злобного призрака, лишённого человеческих чувств. Гу Сян изо всех сил старалась блокировать звук цитры. Она села, выпрямилась и, после пары минут медитаций, смогла наконец избавиться от тошноты. Тонкие пальцы Вэнь Кэсина скользнули по оконной решётке. — Им удалось привлечь даже «Зачарованную песнь» Цинь Сун… — понизив голос, усмехнулся он. — Определённо, это стоило целое состояние. Против кого же они сражаются?.. И тут он услышал, как что-то пронзило воздух. Звук был глубоким, но едва узнаваемым, словно исходил от струн старого, покрытого пылью, инструмента. Кто-то швырял крошечные камушки в бесконечное ночное небо. Сами камни практически не издавали звуков в полёте, но умудрялись тонко и точно обрывать каждую ноту в нескончаемой песни цитры. По воздуху, словно рябь по воде, расходились радиальные волны, достигая тех мест, что не найти взглядом. Песня оборвалась. Ожидаемо. Вэнь Кэсин вслушивался в происходящее, прислонившись к окну и закрыв глаза. Губы его расползались в невольной улыбке. Цитра зазвучала с новой силой, такой, что могла бы побороться с наводнениями и огромными чудовищами. Играющий пытался выполнить смертельный приём. В тот же момент из соседней комнаты донёсся пронзительный шум. Флейта, но не обычная, звучащая резко. Настолько резко, что казалось, будто её мелодия вполне могла разорвать кого-нибудь на кусочки. Разгоралась невероятная битва между резкой флейтой и демонической цитрой. Струны цитры оборвались. Мир погрузился в тишину. — Предки никогда не ошибались, — покачал головой Вэнь Кэсин, всё ещё стоя на прежнем месте. — Фехтовальщик всегда встречает смерть от меча. — Скажите, Хозяин, — вздохнула Гу Сян, утирая холодный пот со лба. — Этот Цинь… Цинь кто-то там — умер? — Даже если он жив, все его меридианы сломаны, и теперь он беспомощен и бесполезен. Смерть в этом случае — лучшая судьба. Вэнь Кэсин распахнул окно и шепотом сказал Гу Сян, словно не желая рушить что-то, скрытое в этой тишине: — Послушай, А-Сян, жизнь всегда полна возможностей. Если ты хочешь чего-то, то всегда должна быть готова платить. Убивать людей с помощью цитры весело, но нужно помнить, что тебя могут ударить в ответ. — И кто же меня ударит? — склонила голову Гу Сян. — Тот, кто сильнее, — терпеливо ответил Вэнь Кэсин. Девушка кивнула и, поразмыслив, уточнила: — Зачем же мне сражаться с кем-то сильным, если я могу выбрать слабого противника? Он повернулся к ней. Освещённое луной, его тело словно купалось в серебристом свете. С каждой секундой становилось всё сложнее и сложнее читать выражение его лица. — Более того, ты вовсе можешь никого не трогать и быть таким же хорошим человеком, как и я. Вэнь «Хороший человек» Кэсин вышел через окно, оставив задумчивую Гу Сян смотрящей ему вслед. Положение Чжоу Цзышу не было идеальным. Он выстрогал флейту от скуки во время путешествия, и совсем ничего в этом не смыслил. Ноты располагались не правильно, инструмент звучал расстроенно. До этого момента Чжоу Цзышу так и не удосужился его опробовать. Он и не ожидал, что сегодня флейта пригодится. Даже после одного использования на стане появилась большая трещина, потому Чжоу Цзышу понимал, что крайне удачно заставил противника раскрыть карты. Только поэтому и удалось нанести смертельный удар, иначе же… результат мог быть непредсказуем. Чжан Чэнлин выглядел так, словно его только что за шкирку вытянули из реки. Поскольку мальчик не умел должным образом управлять духовной силой, он, даже несмотря на то, что Чжоу Цзышу закрыл ему уши, всё ещё чувствовал, как тело скручивало от внутренних повреждений. Лицо его напоминало бумагу. Чжоу Цзышу понял, что тот слишком юн и слаб, чтобы медитировать самостоятельно, потому приложил ладонь ему к спине и низким голосом произнёс: — Сконцентрируйся. Он использовал внутреннюю силу, чтобы помочь мальчику, и убрал руку только после того, как на лице Чжан Чэнлина проявился смутный румянец. Чжоу Цзышу почувствовал, что теперь и он сам ослаб и покрылся липким холодным потом. Слава богам, что сейчас они были достаточно близки к Тай Ху, иначе он чувствовал бы себя невероятно униженным, провалившись в этот момент. Не совершать хороших поступков большую часть жизни и провалить первую же попытку — невероятный позор. В цзянху больше не было людей, знающих столько же, сколько он — бывший глава Тян Чуана. Он прекрасно знал, с кем только что сражался. В легендах говорилось, что «Зачарованная песнь» Цинь Сун был евнухом, который любил одеваться как женщина, и цветастая одежда, которую он носил, будто предупреждала людей о его ядовитой натуре. Его очень ценили за способность убивать людей, не оставляя следов, но знали, что чем больше заплатишь, тем более лояльно убийца будет относиться к заказчику. По наступившей тишине Чжоу Цзышу сделал вывод, что убийца либо мёртв, либо находится на пороге смерти. Будь он настолько же силён, как раньше, то даже не сомневался бы в летальном исходе, но сейчас, когда ему оставалось жить три года, уверенности в успехе не было. Снаружи послышались аплодисменты, и кто-то бодро посыпал похвалами: — Ах, какие же эмоции пробуждает эта полуночная мелодия! Хорошо, если никто не загрустит по родному дому после её прослушивания! Чжоу-сюн прекрасно смешал звуки флейты и цитры под светом луны и звёзд сегодняшней ночью! Такой талант и такая элегантность просто обязаны идти рука об руку с красотой! Чжоу Цзышу подумал, что ещё никогда не слышал подобной чуши. Как он вообще умудрился не заметить человека, стоящего под окном? С кем-то столь непредсказуемым было бы сложно иметь дело даже на пике формы. Он мог вспомнить от силы трёх с половиной человек, обладающих подобной силой. Он выдохнул, открыл окно и указал на болезненное смертельно бледное лицо. — Это, по-твоему, красота? Вэнь Кэсин неловко кашлянул, взглянув на лицо, которое вроде бы и не было отвратным, но мало бы кто захотел смотреть на него дважды. Он отвёл взгляд к луне. Чжоу Цзышу взобрался на подоконник, следя за взглядом собеседника. Полная луна сегодня казалась особенно яркой, а свет её холодным, как вода. Землю словно заволокло туманом. Какое место занял бы Вэнь Кэсин среди этих опасных и невероятных трёх с половиной человек? Какие мотивы вели его за Чжоу Цзышу? Чем больше вопросов он перед собой ставил, тем больше росло смятение. Он чувствовал, что от Вэнь Кэсина исходила особая аура, которая говорила о том, что тот ничего не стал бы делать безвозмездно. Он следовал в Тай Ху то ли за ним, то ли за Чжан Чэнлином. За всем этим должен был стоять какой-то план. После множества мыслей без чётких выводов он посмеялся над собой — нелегко отказываться от старых привычек! Он опустил взгляд на Вэнь Кэсина, который с энтузиазмом изучал его и улыбался. — Если Вэнь-сюну действительно так любопытно, то как насчёт того, чтобы заставить меня сбросить кожу? — Великолепно, — повёл бровью Вэнь Кэсин. Только он закончил говорить, как его руки оказались у лица Чжоу Цзышу. Но тот оказался готов к такому повороту событий, отклонился назад и ударил Вэнь Кэсина по запястьям. За пару секунд они столько раз уклонялись и делали выпады, что у обывателя наверняка закружилась бы голова. Чжоу Цзышу чувствовал, что находится на сравнительно невыгодной позиции. Оконная рама ограничивала движения. Он пригнулся, попытался увернуться и спрыгнул вниз. Жаль только, что ночь была для его тела не лучшим временем, и ко всей приобретённой в бою усталости добавилось беспокойство Гвоздей. Чжоу Цзышу замедлился. Ладонь Вэнь Кэсина появилась из ниоткуда рядом с его торсом, но замерла в миллиметре, вместо того, чтобы ударить со всей силы. — Спасибо, Вэнь-сюн, что сжалился надо мной, — как всегда спокойно сказал Чжоу Цзышу. Та самая ладонь прикоснулась к его лицу. Вэнь Кэсин на этом не остановился и медленно провёл пальцами по коже, словно пытаясь определить — действительно ли она принадлежит человеку? Чжоу Цзышу не успел одернуться, когда Гу Сян, услышав шум, выглянула из окна. — О, боги, как грубо с моей стороны, извините! — воскликнула она, втягивая голову. Правильно, грубо, Чжоу Цзышу тоже так считал. Вэнь Кэсин стоял непозволительно близко и смотрел на него серьёзным взглядом — серьёзность в свете луны выглядела двусмысленно. Создавалось впечатление, что Вэнь Кэсин действительно груб. — О, боги, я сейчас ослепну, ослепну! — не спешила успокаиваться Гу Сян. Чжоу Цзышу резко закашлялся, отступив на пару шагов в сторону, пытаясь успокоиться. Ситуация была одновременно и забавной, и неловкой. — Вэнь-сюн уже понял, чем покрыто моё лицо? — Человеческая кожа… — ответил Вэнь Кэсин после минутного раздумья. Чжоу Цзышу согласился, не задумываясь. Вэнь Кэсин уставился на свои руки. — Странно… Как странно, такое ощущение, что эта маска стала единым целым с твоим телом… — Стыдно признаться, но я действительно родился таким, — невозмутимо ответил Чжоу Цзышу. Если бы за ними наблюдал кто-нибудь, кроме Гу Сян, он бы решил, что один из этих двоих — сумасшедший. Вэнь Кэсин чувствовал себя немного не в своей тарелке. Он взглянул на Чжоу Цзышу в последний раз, прежде чем уйти, но не к себе в комнату, а куда-то в темноту. Гу Сян снова высунулась наружу, закатила глаза и сказала: — Ха, Хозяин, наверное, сейчас не в состоянии принять реальность. Могу поспорить, что он с горя собрался навестить своего хорошенького дружка в борделе Гоу Лань. И хорошо, что он ушёл, теперь мы все, наконец-то, можем спокойно поспать. Между ней и Вэнь Кэсином было значительное расстояние, но мужчина сказал, даже не оглядываясь: — Что ты только что сказала, А-Сян? Его голос словно звучал где-то совсем рядом. — Пустословлю! — сдалась А-Сян. Она быстро вернулась в дом, желая, чтобы её слово осталось последним. Чжоу Цзышу выдохнул и позволил себе расслабиться. Он стиснул зубы и прислонился к стене, не в силах издать ни звука. К счастью, его боль проносилась по телу короткими импульсами. Он переждал их и, как только почувствовал себя немного лучше, поднялся и вернулся внутрь. Сегодняшний вечер тянулся намного дольше обычного. Три дня спустя Чжоу Цзышу и Чжан Чэнлин, удивительно похудевший за время дороги, достигли Тай Ху. Они постучались в двери, но, прежде чем успели что-то объяснить, дворецкий уставился на Чжан Чэнлина и выкрикнул: — Ты Чэнлин? Ты действительно Чэнлин? Он повернулся и крикнул слугам: — Идите и сообщите господину, быстрее, молодой господин Чэнлин здесь! Молодой господин Чэнлин жив! Прошло совсем немного времени, прежде чем в дверях появился господин Чжао Цзинь из Тай Ху собственной персоной. Чжан Чэнлин упал на колени, дабы поприветствовать его. Новость разносилась по поместью со скоростью ветра. Вокруг собирались плачущие люди, а затем заиграли фанфары и путников сопроводили внутрь. Чжоу Цзышу подумал, что наконец-то его предков не будут преследовать злые призраки. Быть хорошим человеком действительно оказалось довольно утомительным занятием.