Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

Улыбка Вэнь Кэсина таила в себе невыразимую печаль. — Я удивлён, что ещё есть кто-то, способный узнать его стиль фехтования. Чжоу Цзышу промолчал. Даже Тянь Чуан была не без греха, ведь если бы дела обстояли иначе, то, в первую очередь, он не смог бы сбежать. Мечник Ослепительной Осени отдалился от мира почти двадцать лет назад, и никто не знал, что с тех пор стало с ним и его женой. Он со спокойным видом изучал Вэнь Кэсина: тот, согнувшись в три погибели, сидел около костра и отстранённо наблюдал за тем, как Чжан Чэнлин неуклюже выполнял движения, которым давным-давно обучил его отец. От него веяло безразличием, и это было чем-то похоже на то, как представлял Вэнь Жуя Чжоу Цзышу. Вдруг Вэнь Кэсин запел: Поникли пшена ростки, небрежно главы склонив, Да вскоре юные проросли, что вновь опали жертвой земли. Я волочил ноги по комнате, думою сердце смутив. Знакомые мнили, что опечален, иные — надеюсь чего-то найти. Далёкое синее небо! Воззвал кто тебя в этот мир? Поникли пшена ростки, небрежено главы склонив, И вскоре юные проросли, что вновь опадут жертвой земли… Его голос звучал невероятно низко и хрипло, в нём проскакивали несколько угрюмые интонации. Песня несла в себе беспорядок, слова путались, каждая фраза звучала так, будто она рождалась глубоко в его груди и застревала около гортани. Трещал костёр. Чжан Чэнлин повернулся к ним, думая попросить помощи, ведь уже успел сбиться с толку на единственном движении, но замедлил шаг, только заслышав пение. В те времена, когда страной правил император Чжоу Пин, ему пришлось перенести императорскую резиденцию. Легенды гласили, что когда врач Чу проходил мимо Цзунчжоу и увидел рушащиеся дворцы и храмы, на его лице отразилась печаль. Взглянув на землю, заросшую сорняками и пшеном, он сочинил эту песню. В ней оплакивались похороненные в разрухе безмятежные дни, прошлое, в которое никому и никогда уже не суждено было вернуться. В сердце тронутого песней Чжан Чэнлина расцвело множество мыслей. Он тоже не думал, что у него когда-либо хватит духу вернуться в резиденцию семейства Чжан в Цзяннани, место, где навеки зарыта память о его детстве. Должно быть, уже сейчас его дом был разорён. Всё это висело камнем на душе у мальчика, бременем, которое ему предстояло нести до конца дней. Глаза Чжоу Цзышу сузились. Он нащупал кувшин с вином, привязанный к бедру, и сделал большой глоток, запрокинув голову. Пряный вкус ударил в голову так резко, что Чжоу Цзышу невольно проронил слезу. — Знакомые мнили, что опечален, иные — надеюсь чего-то найти… Вэнь Кэсин пел эту строчку снова и снова, с таким оттенком, словно упивался самоуничтожением. Его глаза улыбчиво изогнулись, будто бы он считал это забавным. Что же он на самом деле надеялся найти? Никто так и не произнёс ни слова. Завывания Вэнь Кэсина наконец-то затихли. Чжан Чэнлин уже спал, склонившись набок, и ветка дерева была зажата у него в руках, словно ценнейший из мечей. Что-то во сне заставило его изогнуть губы и нахмуриться. Чжоу Цзышу встал, сбросил верхнюю одежду, бережно накрыл ею ребёнка и вздохнул, опустив голову: — Восемнадцать движений ослепительной осени, изобретённые твоим отцом, как говорилось, могли поставить цзянху на колени. Из тех трёх, которым ты научил мальчика ни одно к ним, кажется не принадлежало, но я присмотрелся внимательнее и понял, что Восемнадцать движений вытекают из этих трёх. Какой ты замечательный… преемник, Вэнь-сюн, раз смог превзойти своего отца. — Его боевые искусства, определённо, были не так хороши, как мои, но он был невероятен в целительстве, — спокойно ответил Вэнь Кэсин. — Самое же большое, что могу сделать я — перевязать рану или побороть простуду… — затем он повернулся к Чжоу Цзышу и продолжил. — Раз уж ты так хорошо разбираешься в боевом стиле моего старика, то что же ещё тебе известно? Чжоу Цзышу подсел к нему у костра, задрал воротник и сунул кисти в рукава, силясь согреться. — В цзянху есть неуловимая Долина Шаманов, чьи лекарства почти не отличить от ядов, — медленно начал он. — И есть Долина Целителей, чьи практики направлены исключительно на помощь людям. И хотя целители не очень хорошо разбираются в боевых искусствах, никто не смеет вставать у них на пути. Твоя мать, госпожа Гу, была приближённой ученицей главы Долины и, по слухам, в юные годы её прозвали самой прекрасной девушкой цзянху. Новость о её замужестве заставила разбиться многие сердца. — Откуда такой великовозрастный человек, как ты, знает столько сплетен? — тихо рассмеялся Вэнь Кэсин, словно дразнясь. — Неужели тебе в этой жизни больше нечем заняться? — Как видишь, нечем, — улыбнулся Чжоу Цзышу в ответ, — раз я тебе всё это рассказываю. На мгновение оба замолчали. — Это очень старая история… — пробормотал Вэнь Кэсин, нарушив тишину. Возможно, они действительно были похожи, ведь, услышав его пение сквозь вздохи, Чжоу Цзышу, казалось бы, что-то понял. — Твои родители были одними из немногих хороших людей в этом мире, — мягко, словно утешая, ответил Чжоу Цзышу. — Их брак словно действительно был заключён на небесах, они вместе странствовали по цзянху и вместе ушли в уединение. Будь моя судьба такой, я ни о чём не пожалел бы, даже если бы умер завтра. Вэнь Кэсин улыбнулся до ужаса слабо. — Хорошие люди?.. В нависшей могильной тишине он выглядел ошеломлённым. — Не могу поверить, что после стольких лет ещё есть кто-то, кто помнит их и называет хорошими. Скажи, что, по-твоему, делает человека хорошим? Почему он вообще должен быть хорошим? Чжоу Цзышу уже собирался ответить, но краем глаза заметил движение со стороны Чжан Чэнлина. Мальчик дышал словно бы с трудом и вдруг затих. Чжоу Цзышу не нужно было переводить взгляд, чтобы понять, что мальчик только что проснулся после очередного кошмара. Чжан Чэнлин ничего не сказал, лишь свернулся калачиком, вцепившись одной рукой в верхние одежды Чжоу Цзышу, а другой притянув к себе ветку дерева. Он прислушивался к голосам старших. Поняв это, Чжоу Цзышу проглотил слова, которыми собирался ответить. Он подумал тщательнее, а затем высказал нейтральным тоном: — Не все люди в мире хорошие, но большинство из них пытаются быть такими до той степени упорно, что готовы притворяться… — помолчав, он продолжил. — А на вопрос зачем… Я думаю, стоит ответить — затем, что только в награду за хорошее отношение к ним будут хорошо относиться в ответ. У хороших людей есть друзья, семья: все те люди, что хотят быть рядом и добры к ним. Подумай, не слишком ли сложна жизнь, когда всё, что у тебя есть — это ты, а ко всем окружающим приходится относиться с осторожностью? Слишком больно быть плохим человеком. Вэнь Кэсин слушал, затаив дыхание. Через некоторое время он улыбнулся и покачал головой. Чжоу Цзышу молча подбросил дров в костёр. Вэнь Кэсин склонил голову и уставился на сверкающие языки пламени. Он снова покачал головой. Медленнее. Наконец он, скрестив руки за головой, лёг на землю, лицом к ярким ночным звёздам. — Весьма справедливо… — тяжело вздохнув, еле слышно сказал он. — А-Сюй, ты очень умный человек. Чжоу Цзышу лишь мимолётно ухмыльнулся. — Может ли презренный человек… — начал Вэнь Кэсин так, словно разговаривал сам с собой. — Быть ещё и жалким? — Конечно, — ответил Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин кивнул, замкнувшись в собственных мыслях и совершенно не заботясь об обращённом на него внимании Чжоу Цзышу, а затем торжественно произнёс: — А-Сюй, я теперь понимаю, что, даже если ты не красавец, ты всё равно в моём вкусе. Чжоу Цзышу еле удержал ухмылку: он понимал, что этот человек не сможет долго оставаться серьёзным — всё равно вернётся к своей пошлой болтовне. Понимал, потому предпочёл проигнорировать. Вэнь Кэсин приподнялся на локтях, посмотрел на Чжоу Цзышу и улыбнулся: — Раз ты так уважаешь моих покойных родителей — последуй за мной. Вместе мы пройдём цзянху вдоль и поперёк, а затем уйдём так же, как ушли они. И даже не придётся умирать завтра. Я совсем не против быть с тобой до конца. Что скажешь? — Прошу простить, но я не заслуживаю такой благодарности от Вэнь-сюня, — ответил Чжоу Цзышу, не изменившись в лице. Вэнь Кэсин усмехнулся. Ему ужасно понравилось то, что Чжоу Цзышу, кажется, был сейчас крайне рассержен, рассержен до такой степени, что невзначай переломил пополам палку, которую собирался бросить в костёр. Он чувствовал себя невероятно хорошо, наслаждаясь чужим смятением. Наутро Чжан Чэнлин вернул мантию Чжоу Цзышу. — Спасибо, шифу, — тоненьким голоском поблагодарил он. Чжоу Цзышу забрал одежды и бросил на него быстрый взгляд. — Идём, мы возвращаемся в Дон Тин. Чжан Чэнлин замер на миг, но затем всё равно последовал за ним, убитый, словно невольная молодая невеста. Вэнь Кэсин игнорировал решительные ответы Чжоу Цзышу и утешал мальчика. — Твой шифу, похоже, хочет наладить контакты с героями цзянху. Он хочет остаться рядом с героями ещё ненадолго, так что пока тебе следует пойти за господином Чжао. Позже ты всё равно сможешь отыскать его… — он как бы закончил, но затем словно опомнился и быстро добавил. — Конечно, ты всегда можешь найти и меня… — Когда это я говорил, что хочу держаться ближе к этим людям и налаживать с ними контакты? — заговорил Чжоу Цзышу, не останавливаясь идя вперёд. — Значит, ты не останешься в Дон Тине? — Улыбнувшись, потёр подбородок Вэнь Кэсин. — Нет, — нахмурился Чжоу Цзышу. — Правда? — переспросил Вэнь Кэсин, бросив взгляд на Чжан Чэнлина. — Правда. Чжоу Цзышу без энтузиазма посмотрел на Чжан Чэнлина. Мальчик уставился на него и не моргал. Его глаза были похожи на глаза пугливого кролика, и в них читалась сдержанная надежда. В тот момент, когда мальчик встретился взглядом с Чжоу Цзышу, он сжал губы, изо всех сил изображая серьёзность. Не найдя слов, Чжоу Цзышу хмыкнул и пошёл дальше. Вэнь Кэсин явно хотел подлить масла в огонь. Он погладил мальчика по голове и воскликнул: — Эй, А-Сюй, как думаешь, мы втроём похожи на маленькую семью? Чжоу Цзышу ускорил шаг. С по-отечески серьёзным видом Вэнь Кэсин предложил Чжан Чэнлину: — Нас ждёт долгий путь, а делать всё равно нечего. Как насчёт того, чтобы я рассказал тебе одну историю? Чжан Чэнлин воспитанно кивнул. — Давным-давно, — самодовольно начал Вэнь Кэсин, — у подножия горы У-Син, бок о бок с другими демонами и призраками, жило дитя демона. Ребёнок презирал себе подобных, ведь они только и делали, что доставляли другим неприятности… К словосложению у него явно был талант. Шедший впереди Чжоу Цзышу услышал мелодичный голос Вэнь Кэсина и понял, что ребёнок, должно быть, пришёл от него в ужас и восторг одновременно. Он вдруг подумал, что Презренный Вэнь вполне мог быть странствующим сказителем. — Красный Ребёнок знал, что обладал исключительным наследием: его мать была духом белой змеи, её называли Белой Девой. Однажды монах по имени Фахай узнал, что та имела любовную связь с человеком, и заточил её под горой Хуа… Чжоу Цзышу вдруг споткнулся о камень и чуть не улетел лицом в землю. — Красный Ребёнок хотел разбить гору, чтобы спасти свою мать, но монах попросил помощи у бессмертных. Ребёнок одержал над ними верх, но он не ожидал, что и призраки, с которыми он жил и вырос, предали его и желали ему смерти… Здесь Чжоу Цзышу было нечего сказать. Чжан Чэнлин всё ещё был поглощён историей. — Но почему? — спросил он. — Потому что был один большой-большой секрет, — ответил Вэнь Кэсин. — Дух змеи на самом деле вовсе не была духом: она была простой смертной, достигшей некоторых успехов на тропе самосовершенствования. Слухи о ней расползлись по миру, потому с ней обошлись как с демоном и запечатали под горой. Скажи, если бы она когда-нибудь вернулась в этот мир, разве их семья не была бы обыкновенной, человеческой? Разве тогда ребёнок не вырос бы как простой смертный? И не был ли он, по сути, простым смертным? — Ах, смертным… — задумчиво отозвался Чжан Чэнлин. — Но я всё ещё не понимаю. — Глупый ребёнок! — засмеялся Вэнь Кэсин. — Если ты принадлежишь к человеческой расе, то твоё сердце неумолимо отличается от демонического. Чжоу Цзышу вздрогнул из-за мелькнувшей в его разуме смутной идеи, но отмахнулся от неё прежде, чем успел углубиться и пошёл дальше. Он услышал, как Чжан Чэнлин спросил: — Получается, Красный Ребёнок умер? Смог ли он разрушить гору? — Я ещё не придумал эту часть, — немного подумав, ответил Вэнь Кэсин. — А ты как считаешь? — Конечно, он победил демонов, спас свою мать и стал непобедимым героем! — абсолютно уверенно ответил Чжан Чэнлин. — Хм… — промычал Вэнь Кэсин. — Может быть. Но это скучно. Большинство историй заканчиваются именно так… А что, если с того момента Красный Ребёнок стал обычным человеком и перестал обладать магическими способностями? — Ох, — выдохнул Чжан Чэнлин чувствуя, что предлагаемый конец был плохим, но не понимая, почему. Он посмотрел на Вэнь Кэсина и решил, что этот человек не так уж плох. Даже решил с ним подружиться. — Можете ли Вы… рассказать мне другую историю? — спросил он. Вэнь Кэсин, в кои-то веки нашедший благодарного слушателя, оценил рвение мальчика и продолжил разглагольствовать, начав со сказки о сове и чаше с красной водой и продолжив Цзян Цзя, сражающимся с Духом Белой Кости, продолжив разъярённой Цуй Иньин и другими, другими… Его странных, но захватывающих историй хватило до самого Дон Тина. Как только трое прибыли в поместье Гао, они столкнулись с Цао Вэйнином. Появление Чжан Чэнлина удивило его, и он воскликнул: — О боже! Молодой господин, куда же Вы ушли с этими двумя? Господин Чжао чуть с ума не сошёл, пытаясь найти Вас! — Мы случайно увидели, что он куда-то убегает, потому погнались за ним, не успев никого предупредить, и… Цао Вэйнин втащил его внутрь прежде, чем он успел закончить. — Вы пропустили важную новость, быстрее, быстрее заходите! Здесь царит такой хаос! Все дерутся друг с другом!