Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

Пышная зелень цветущих круглый год деревьев. Яркие птицы, проносящиеся мимо. Изящные горные хребты, изгибающиеся вверх-вниз, словно спины красавиц. Всё это — Южный Синьцзян. Под вековым деревом сидел мальчик из этих мест. Он идеально держал осанку, на вид ему было около десяти. Мальчик выполнял задания. Может, он и был юн, но при этом обладал отличительной настойчивостью, ведь уже второй час кряду не двигался с места и сосредоточенно работал. Рядом расположился горизонтальный лежак, на котором, прикрыв глаза, отдыхал человек. Он был одет, словно выходец из центральной равнины; между бёдер лежала раскрытая старая книга. У ног мужчины свернулся маленький соболь. Игнорируемое окружающими животное от скуки игралось с хвостом. Тут к ним подошёл воин, держащий в руке письмо. Увидев представшую перед ним картину, он замедлил шаг и молча замер чуть в стороне. Человек на лежаке открыл глаза. Он выглядел чуть старше двадцати, в его раскосых глазах читалось веселье. Когда он оглянулся вокруг, стало понятно, насколько незаурядна его красота. Маленький соболь проворно прыгнул в его объятия и взобрался на плечи, легко проходясь хвостом по подбородку. — Милорд, — вежливо начал воин. — Это письмо от главного управляющего Сун. «Седьмой Лорд» согласно кивнул и открыл письмо, на его лице читался лёгкий интерес, однако к средине чтения он резко выпрямился, и взгляд раскосых глаз стал серьёзным. Маленький соболь, увидев перед собой таинственную бумагу, протянул к ней когтистую лапу, но был пойман хозяином за шею и мягко отброшен на стол, за которым сидел мальчик. Только тогда тот оторвался от работы. — Кто это, отец? Мужчина ответил не сразу. Он встал, сделал два шага вперёд, неторопливо складывая письмо и говоря нечто, совершенно не относящееся к вопросу. — Лу Та, ты помнишь, что я раньше говорил тебе о законах этого мира; что разлука предшествует единению, а единение разлуке, и так по кругу? Юноша, кажется, уже привык к манере отца говорить глупости, прежде чем сфокусироваться на теме, потому подыграл: — Кажется, это похоже на то, как после долгого сидения человек должен встать, а после того, как долго постоял — сесть. В этом нет философии, просто мы — люди, и мы рождены, чтобы страдать. По лицу мужчины проползла удовлетворённая улыбка, и он сказал ошеломлённо наблюдающему Южно Синьцзянскому воину: — Асинлай, найди мне Великого Шамана и спроси: считает ли он мои слова разумными? На лице Асинлая промелькнуло замешательство, он промычал в ответ что-то невнятное. И как только мужчина решил что-то ответить, послышался тихий смех и нежный голос: — Неужели Вы настолько знаете, что создаёте проблемы всем подряд? Вошедший человек был с ног до головы одет в чёрное и держал в руках скипетр, также абсолютно чёрный. — Великий Шаман, — увидев его, поклонился Асинлай. Шаман пробормотал ему что-то в знак согласия, а затем указал на Седьмого Лорда и сказал: — Займись своим делом, Бэйюань, не стоит смеяться над добродушными людьми. Человек по имени Бэйюань отдал ему сложенное письмо, всё ещё хитро улыбаясь. — Угадай, кто почтил нашу скромную лавку своим святым присутствием? Шаман не выглядел особо заинтригованным, но всё равно ворчливо предположил в ответ. — Если это не император… Хм… Господин Чжоу? Лицо Бэйюаня украсила улыбка, не несущая в себе ничего доброго. — Мой маленький яд, как насчёт того, чтобы нанести визит в Цзяннань? Наш старый друг попросил о помощи, не значит ли это, что мы теперь обязаны рискнуть своими жизнями ради него? Шаман смотрел на это озорное лицо, ничего не говоря, но внутри знал, что Бэйюань хотел не помогать, а наблюдать за хаосом, якобы «помогая» другу. Чжоу Цзышу, не помня, что когда-то посчитал это знакомство знаком свыше, сейчас был огорчён из-за крайне приземлённой вещи — «Гигантский желудок» Е Байи оставил его с дырой в кошельке. После короткой игры в гляделки с Вэнь Кэсином Чжоу Цзышу пришёл к выводу: если Вэнь Кэсина можно назвать надёжным человеком, то свиноматки, вероятно, могут лазать по деревьям. Как же ужасно ему повезло! Наткнулся одновременно на чревоугодника и халявщика! Вэнь Кэсин, заметив, каким кислым стало лицо Чжоу Цзышу, поправил одежду, поплотнее прижимая её к телу, приглаживая. — Я могу продать только своё умение развлекать, но не своё тело, ты не можешь оставить меня здесь. — И что же ты собираешься теперь делать? — спросил Чжоу Цзышу. — Раз уж ты вовлёк меня в это, то лучше продай себя, — ответил Вэнь Кэсин. — Я тебе не грёбаная девица, — стиснул зубы Чжоу Цзышу. — Вот ты бы купил меня, если бы я попытался себя продать? — Конечно купил бы, даже если бы мне пришлось потратить всё своё состояние! — Может быть, — понизив голос, ответил Чжоу Цзышу, — ты сначала продашь всё своё состояние, чтобы заплатить за еду? После долгого молчания Вэнь Кэсин наконец предложил: — А-Сюй, как насчёт того, чтобы просто сбежать? Чжоу Цзышу брюзгливо отвернулся. Возможно, ему и приходилось мошенничать, чтобы немного заработать, но в нём оставалось достаточно совести, чтобы понимать — уйти, не заплатив за еду, противоречит его кодексу чести, и не хотелось бы, чтобы кто-то так просто ломал эти устои… Он взглянул на откровенно наглое лицо Вэнь Кэсина и понял — вот этот презренный человек. Повернувшись, он увидел, как кто-то вошёл, тут же воспрял духом и вскрикнул: — Юная дева Гу, какое совпадение! Услышав оклик и увидев этих двоих, Гу Сян позеленела от страха. Она собиралась уйти немедленно, но оказалась не так быстра, как Вэнь Кэсин. — А-Сян, почему ты бежишь? — спросил мужчина, возникший прямо перед ней. Бледная Гу Сян всё же сумела ответить. — Хоз… Хозяин, я просто… просто пошла… не в ту сторону. Вэнь Кэсин похлопал её по плечу и потянул обратно. — Не стоит стесняться, оставайся, раз уж пришла. Гу Сян почувствовала, как по коже пробежали мурашки, понимая, что её хозяин сейчас никак не мог действовать во благо. Теперь, понимая, что она даже не может убежать и вынуждена следовать за ним шаг за шагом, её напуганная поза стала напоминать позу человека, обречённого на смертную казнь. Вэнь Кэсин подвёл её к столу и спросил: — У тебя есть деньги? Гу Сян немедленно вытащила из карманов всё, что у неё было: от серебряной крошки до банкнот и золотых слитков. Взглянув на это, Вэнь Кэсин уверенно кивнул и крикнул, заряженный уверенностью: — Принесите нам счёт! «Неудивительно, что гадалка велела мне использовать богатство, чтобы избежать несчастий, милостивый Будда!» — подумала Гу Сян. Теперь, когда она помогла им, Вэнь Кэсин позволил ей снова следовать за ними и больше не повторял. Чжоу Цзышу шёл впереди, обдумывая что-то. Через некоторое время он вдруг оглянулся и спросил прямо: — Вэнь-сюн, почему ты поджог комнату отродья Чжан той ночью? — Хозяин, Вы совершили поджог? — встревоженно спросила Гу Сян. — Я видел, как звёзды указали мне, что ребёнок столкнётся с большим бедствием в огне, потому решил, что лучше уж это сделаю я, — абсолютно серьёзно ответил Вэнь Кэсин. Посреди речи он увидел презрительные лица Чжоу Цзышу и Гу Сян, потому добавил: — О поступках, совершённых по доброй воле, не говорят вслух, не нужно смотреть на меня с таким обожанием! — Учитель, ты и мою судьбу можешь в звёздах увидеть? — спросила Гу Сян. — С тобой случится большая беда, если ты не заткнёшься на сутки, — ответил Вэнь Кэсин. Как и можно было ожидать, Гу Сян рта больше не открывала. Они вернулись на место казни. Большая часть толпы рассосалась, и Призрака нигде не было видно; говорили, что его меридианы были искалечены, а сквозь лопатку протянули цепь, чтобы удержать его на месте. Они прибыли ровно тогда, когда Цао Вэйнин и Чжан Чэнлин искали их. — Чжоу-сюн, младший брат Чжан сказал мне, что ты его учитель… — начал Цао Вэйнин, но внезапно замолчал, увидев Гу Сян, которая стояла за спиной Вэнь Кэсина с широко раскрытым ртом. Гу Сян несколько раз беспричинно моргнула, а Цао Вэйнин продолжал тупо смотреть на неё. Чжоу Цзышу прочистил горло, Цао Вэйнин вышел из оцепенения и сильно покраснел. — Д… дева… — заикаясь, начал он. — Прошу прощения, я не хотел быть грубым, правда, я просто… Гу Сян, не зная, что с этим сделать, почувствовала, что у этого юноши, видать, не всё в порядке с головой. Цао Вэйнин отступил на несколько шагов назад, говоря как можно тише: — Моя фамилия — Цао, имя — Вэйнин, я из Тай… Тай Ханга, принадлежу к линии «Вэй» ордена Цинфэн, мой учитель — глава ордена Цинфэн Мо Хуайян… Осуждающе зыркнув на него, Гу Сян спросила Вэнь Кэсина: — Учитель, что с ним? Чистые юношеские чувства Цао Вэйнина, что только что расцвели, оказались разбиты о землю ещё до того, как он успел закончить описывать своё семейное древо. Чжоу Цзышу взглянул на Чжан Чэнлина и, немного подумав, сказал: — Иди сюда, сопляк. Видя, что старший больше не избегает его, Чжан Чэнлин воспрял духом и с радостью последовал за ним. Вэнь Кэсин похлопал Цао Вэйнина по плечу и вместе с Гу Сян вернулся в свою комнату. В момент, когда Гу Сян прошла мимо, Цао Вэйнин почувствовал дуновение мимолётного аромата, что полностью затуманил его разум. Он вышел из транса только тогда, когда они ушли, и в изумлении прошептал: — Гуань-гуань… напевает скопа, что и средь вод Севера есть красота… что… кто джентльмену красивая пара… Как может существовать такая прекрасная юная дева, как?.. [Цао Вэйнин снова перепутал несколько стихотворений, если быть точнее, он собрал три штуки в одну кучу] Он ушёл, всё ещё причитая, с головой утопая в безумии. Гу Сян причитала Вэнь Кэсину, как только они отошли достаточно далеко: — Хозяин, старый Мэн здесь, он хочет тебе рассказать кое-что о том, что случилось внизу… Вэнь Кэсин сохранял абсолютное спокойствие. Уголки его губ приподнялись, но во взгляде не было и намёка на улыбку. — Даже старый Мэн хочет рассказать мне, что делать? — Да… Чжоу Цзышу молча отвёл Чжан Чэнлина в его комнату. — Садись, — кивнув, сказал он, — я хочу тебя кое о чём спросить. — Что ты хочешь узнать, шифу? — спросил Чжан Чэнлин, послушно садясь. Чжоу Цзышу задумался, прежде чем спросить: — Тот человек с отпечатком ладони на лице, которого ты встретил в тот день, спрашивал тебя, не попадался ли тебе на пути человек без одного пальца? Чжан Чэнлин кивнул. — Вы с ним знакомы? — снова спросил Чжоу Цзышу. Чжан Чэнлин покачал головой. — Шифу, кто этот человек? Чжоу Цзышу не дал ответа и сел, скрестив ноги. Он слегка постукивал указательным пальцем по колену. По слухам, Повешенный Призрак Сюэ Фэн потерял палец, потому он знал, что человек в чёрном, которого Гу Сян убила в заброшенном святилище, точно им не был. Но каковы были намерения человека в красном, Скорбящего Призрака? Через некоторое время он заговорил. Медленно, с необычной серьёзностью. — Постарайся вспомнить точнее, малыш, ты видел что-нибудь необычное в ту ночь? Под «той ночью» он имел в виду ночь, в которую была вырезана семья Чжан. Дыхание Чжан Чэнлина участилось, и голос Чжоу Цзышу ещё больше смягчился. — Не торопись, просто подумай хорошенько. Эти воспоминания могут быть крайне важны. Чжан Чэнлин побледнел. Через некоторое время он покачал головой и сдавленно ответил: — Шифу, ты спрашиваешь меня, было ли что-то необычное, но разве вся та ночь была обычным событием? Чжоу Цзышу нахмурил брови и понял, что не будет подталкивать ребёнка дальше. После нескольких минут мрачного молчания он сказал: — Я хочу научить тебя мнемонической рифме. Для начала, ты должен попытаться понять её сам, чтобы использовать для дальнейшего развития. Если возникнут трудности, можешь обратиться ко мне. Чжан Чэнлин ошеломлённо уставился на него. — Не покидай господина Чжао в ближайшие дни, — добавил Чжоу Цзышу. — Не предпринимай ничего и не покидай поместье Гао, ясно? Глаза Чжан Чэнлина расширились. — Шифу… Спасибо, шифу! Чжоу Цзышу неловко кашлянул. — Перестань говорить глупости, — с укором сказал он. — Запомни мои слова, второй раз повторять не буду.