Далёкий странник (перевод новеллы с анлейта)

— Эй, ты! Кто ты такой? — нахмурившись, спросил Е Байи. Его неподвижное лицо напоминало маску, что казалась даже искуснее той, что носил Чжоу Цзышу. Из-за странной мимики каждая его эмоция выглядела наигранно. — Почему бы тебе не представиться первым? Это так теперь монах Гу воспитывает учеников? — жёстко улыбнувшись, ответил Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу с трудом поднялся на ноги, всё ещё опираясь на Вэнь Кэсина. Горло нестерпимо жгло. Он зашёлся сухим кашлем, резко склонился в сторону и, сгорбившись в рвотном позыве, сплюнул кровь: казалось, даже больше, чем поместилось бы во рту. Смотрящий на это Вэнь Кэсин словно покрылся тенью. — И тебя плохо воспитали, Чжоу Сюй, иначе почему ты позволяешь этому человеку так откровенно себя трогать, когда совсем его не знаешь? «Ведь у меня ещё не было даже шанса так прикоснуться к тебе» — тайно подумал он вслед, косясь на Е Байи. Чжоу Цзышу пытался успокоить дыхание и потоки ци, потому совсем не вслушивался в глупую болтовню Вэнь Кэсина. Лишь измученно смотрел. — Твои боевые навыки выглядят достойно, кто твой учитель? И в каких отношениях ты с этим ребенком? Вэнь Кэсин наконец-то приметил странность в манере речи Е Байи: тот растягивал слова, словно старик, да и от выражения его лица так и веяло чем-то древним. Всё вместе это одновременно и раздражало, и приводило в необъяснимое исступление. Вэнь Кэсин не относился к ситуации легкомысленно. Стоило первой вспышке утихнуть, как в груди затеплилось сомнение. Но прежде чем он успел ответить, Чжоу Цзышу рукавом утёр кровь с уголка губ и мягко уточнил: — Какую цель Вы преследуете, монах Гу? — Хочу посмотреть, можно ли исцелить твои раны, — невозмутимо ответил Е Байи. — И я никогда не говорил, что являюсь монахом Гу, не забегай вперёд. Первая часть фразы не смутила Вэнь Кэсина: он давно знал, что Чжоу Цзышу страдает из-за загадочных внутренних травм; но вторая… Чжоу Цзышу принял его за монаха Гу! И хоть Е Байи отметил, что тот не прав, имя самого уважаемого монаха в его речах прозвучало без должного почтения, так, словно они были друг другу ровней. На лице Е Байи не было заметно морщин, но вновь взглянув на него Вэнь Кэсин невольно подумал: «что за гадкий старикашка?». — Младшие всегда будут следовать пути старших, — сказал Е Байи, обращаясь к Чжоу Цзышу. — Я понимаю, что Цинь Хуайчжан отвратительно воспитал своих учеников, но советую тебе держаться подальше от этого человека: ты совсем его не знаешь, а он, тем временем, намного хуже тебя. Вэнь Кэсин вдруг почувствовал, что этот старикашка с бездонным желудком был рождён, чтобы стать его кровным врагом. — «Совсем его не знаешь»?! — сквозь боль в груди закричал он. — Старик, да ты вообще слышал хоть что-нибудь о родственных душах? Ты и так суёшь свой древний нос во все дела мира, а теперь и до наших добрался?! — Сопляк, — прорычал Е Байи. — Ты смерти ищешь? И без того малоприятный старший грозно бросился вперёд. В нынешнем состоянии Чжоу Цзышу совсем не хотелось находиться в центре сражения двух безумцев, потому он незаметно отступил, устроившись на крыше ближайшего дома. Все эти люди, до бессонницы обеспокоенные проблемой Лазурного Диска и происходящим в Долине Призраков, и понятия не имели, что прямо сейчас, в маленьком переулке у перекрёстка, развернулась редкой красоты и мощи схватка. Е Байи только что сказал, что монахом Гу не был, и Чжоу Цзышу теперь вообще не понимал, кем его считать: с таким беспрецедентным уровнем боевых навыков подобное предположение совсем не казалось преувеличением. С другой стороны, не было похоже, что Вэнь Кэсин испытывал особые трудности. Чжоу Цзышу присмотрелся и заметил, что его стиль боя сильно отличался от стиля отца, «Богоподобного» Вэнь Жую. Нет, скорее даже легендарный Вэнь Жую не смог бы сравниться с сыном! Те несколько приёмов, что Вэнь Кэсин показал Чжан Чэнлину, как раз и были заимствованы из стиля отца, и выглядели сдержанно и чётко. Сейчас же Чжоу Цзышу видел, что каждое движение пропитано жестокостью, и не мог понять, к какому ордену может принадлежать заклинатель с подобным стилем? Он, всё-таки, мало что в этом понимал. Боевой танец Вэнь Кэсина напоминал движения Гу Сян во время драки в заброшенном храме, но в то же время отличался подчёркнутой точностью и мощью… Чжоу Цзышу прищурился. Его смутные догадки медленно сливались в стройную теорию. В то же время он не понимал, как следует воспринимать всё это: сегодняшним вечером перед ним собрались только те обитатели цзянху, боевые повадки которых он мог опознать, несмотря на скудные познания. Внезапно он почувствовал, как кожи коснулась капля воды, а ветер словно стал холоднее. Заморосил дождь. Чжоу Цзышу плотнее запахнул верхние одежды и свесил ноги с крыши. — Эй, господин Е! — громко крикнул он, небрежно болтая ногами. — Вэнь-сюн! Начинается дождь, я скоро замерзну! Как насчёт того, чтобы прекратить?! Он кричал с задором, словно праздный зевака на уличном представлении. Е Байи презрительно фыркнул и отпрыгнул на пару чи. Приземлившись, он поправил растрёпанные одежды и порванные Вэнь Кэсином рукава. Чжоу Цзышу подумал, что эта дурная привычка появилась у Вэнь Кэсина от невозможности иначе навязать окружающим собственную ориентацию. Всё-таки, такое не часто обсуждали вслух. Вэнь Кэсин не сопротивлялся концу боя. Он приложил ладонь к груди и сделал шаг назад, чувствуя, что внутри будто ураган прошёлся. Кровь стекала с губ, рёбра нещадно болели: Вэнь Кэсин сомневался, что все они целы. — Ты превысил предел, — сказал Е Байи. — Если бы мы не остановились, я бы наверняка лишил тебя жизни за следующие десять шагов. Вэнь Кэсин согнулся пополам, но так и не оторвал ледяного взгляда от Е Байи. — Старший Е, — вздохнул Чжоу Цзышу. — Почему этот мудрый предок постоянно предлагает нам смерть в качестве решения проблем? «Возвращайтесь, пожалуйста, на свою гору и живите своей стариканской жизнью. Зачем бросать всё и нестись в Дун Тин, да ещё и бесконечно совать нос в чужие дела?» — мысленно добавил он. Последние слова, казалось, напомнили Вэнь Кэсину о чём-то. — Сейчас ты в рассвете сил, — бесстрашно твёрдо сказал он. — Но если через десять лет ты всё ещё будешь жив, то твоей смертью стану я. Услышав это, Е Байи состроил такое лицо, словно услышал самую смешную шутку в мире. Он рассмеялся. Чжоу Цзышу показалось, что ещё немного и это каменное лицо Будды расползется по швам морщин. — Станешь моей смертью? — сквозь смех переспросил Е Байи. — Хорошо, хорошо. Никто не говорил мне подобного уже пятьдесят лет, так уж и быть — я тебя дождусь. Он было собрался уходить, но вдруг словно что-то вспомнил, повернулся и задумчиво посмотрел на Чжоу Цзышу. — Я не знаю, как исцелить твои раны, — спустя пару мгновений тишины сказал он. Чжоу Цзышу не изменился в лице, но в душе его вспыхнуло искреннее веселие — Е Байи говорил так, словно высоко ценил его жизнь, подумать только! — Вы не всезнающий, старший Е, никто и не ждал, что Вы с первого взгляда на проблему найдёте выход. — Твои меридианы почти полностью иссохли, словно корни древнего дерева, — возразил Е Байи. — Даже если удалить духовное ядро, лучше не станет. Да и если попытаешься оживить каналы большим потоком ци, то лишь разорвёшь их в клочья и приблизишь смерть. Вэнь Кэсин покачнулся, медленно обернулся и с недоверием во взгляде уставился на Чжоу Цзышу. Тот всё ещё сидел на краю крыши, неторопливо покачивая ногами и не высказывая и капли беспокойства. На его голову падали капли дождя, а тёмные волосы уже успели вымокнуть насквозь. Он выглядел, словно тусклый луч света, и если бы Вэнь Кэсин не помнил о той ночи в пещере, то никогда бы и не подумал, что этот человек способен причинить кому-либо боль. — Значит, судьба моя решена? — разнёсся по улице смех Чжоу Цзышу. Е Байи кивнул. Смотря за ним, Чжоу Цзышу понял, что за годы уединения на горе Е Байи не только обзавелся неуёмным аппетитом, но и напрочь утратил чувство такта. — Старший, разве можно так издеваться над человеком? Спрашивать и разговаривать о подобном! Смилуйся, я не делал тебе зла, так что и тебе негоже поднимать такие темы. Е Байи молча посмотрел на него, а затем ушёл, так ничего и не ответив. Чжоу Цзышу подозревал, что этот человек позвал его на перекресток совсем по другой причине, но в ходе драки совершенно о ней забыл. Чжоу Цзышу подумал, что не очень-то и хочет об этом напоминать и спрыгнул вниз. Вэнь Кэсин всё ещё смотрел на него пустым взглядом, потому Чжоу Цзышу спросил: — Чего ты там замер? Ты ранен, или… Он не смог закончить, потому что Вэнь Кэсин резко подошёл ближе и обхватил его лицо холодными ладонями. Казалось, что шум дождя заполонил весь мир. По поблекшему лицу Вэнь Кэсина стекала вода, растрёпанные пряди липли к бледным щекам, глаза словно потемнели. Этот взгляд чем-то напоминал тот самый, что Чжоу Цзышу поймал на себе в первую их встречу около таверны. — Когда я был маленьким, мама заставляла меня учиться грамоте, а отец — фехтованию, — начал Вэнь Кэсин. — Все дети в нашей деревне могли играть; все, кроме меня. Мне же нужно было постоянно упражняться то в одном, то в другом, а на улицу позволялось выйти только тогда, когда небо потемнеет. Когда я выбегал, чтобы присоединиться к остальным, те уже расходились по домам, где их ждал тёплый ужин. Чжоу Цзышу несколько смущало их нынешнее положение. Он склонил голову, пытаясь выкрутиться из дрожащей хватки, но снова наткнулся на потерянный взгляд. Дождевая вода оседала на ресницах, и когда Вэнь Кэсин моргал, создавалось ощущение, что он плачет. — В то время я в действительности ненавидел родителей, потому вечно ходил обиженным. Отец говорил, что если я упущу детское время, то будет слишком поздно оттачивать навыки. А я подумал, что если упущу детское время, то будет слишком поздно для игр. Он замолчал. Слово «поздно» комом встало в горле. Вэнь Кэсин осторожно повторил его несколько раз, пытаясь до конца распробовать горечь, а затем обнял Чжоу Цзышу, словно потерянное дитя. Чжоу Цзышу вздохнул. Не только Вэнь Кэсин ощутил в этот момент малоприятный вкус слов. — Твои раны не исцелить? — отпустив его и отойдя спросил Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу улыбнулся и покачал головой. — Сколько… — чуть помолчав вновь подал голос Вэнь Кэсин. — Сколько тебе осталось? — Два-три года, — подсчитал Чжоу Цзышу. Внезапно Вэнь Кэсин расхохотался. Чжоу Цзышу почувствовал, что эти новые эмоции выглядели как-то совсем уж неправильно. — Ты в порядке? Вэнь Кэсин покачал головой, всё продолжая и продолжая отступать. — Всю свою юность я не имел права веселиться с кем и когда хотел, а когда наконец-то вырос и понял, что многому бы хотел научиться у родителей — их уже не было в живых. Скажи, как ты считаешь… Я родился не в то время? Как же хорошо… Вэнь Кэсин резко замолчал. Улыбка исчезла с лица, он развернулся и ушёл, оставив Чжоу Цзышу в смешанных чувствах. «...Как же хорошо, что я не успел полюбить тебя по-настоящему». «Ощущение холодного дождя в осеннюю пору, иссыхающие корни древних деревьев, дрожь под тонким одеялом, впустую проведённая жизнь… В конце-концов, все запоздалые сожаления сходятся к тому, что мы не встретились раньше».