* * *
Одежда для Гермионы прибывает во второй половине дня. Ей удаётся лишь застенчиво поговорить с Нарциссой с тех пор, как она заканчивает выдуманную историю о переходе на тёмную сторону. В основном говорят о Драко. Странно слышать, что тот увлекается астрономией, проводит большую часть каникул на свежем воздухе и обожает животных. Гермиона помнит давнюю историю с Клювокрылом, но старается не подавать виду. Из прихожей доносится звон колокольчика, и Нарцисса с Гермионой поднимают взгляды. Нарцисса встаёт. – Новая одежда доставлена тебе в комнату, мисс Грейнджер, – говорит она, не так чтобы улыбаясь, но дружелюбно. – Мы одеваемся к ужину, но я уверена, что ты захочешь переодеться заранее, – она машет рукой наверх. – Мне нужно работать, но, пожалуйста, позови, если что-нибудь понадобится раньше. Спустя пять минут Гермиона захлопывает дверь своей комнаты, не припоминая, чтобы когда-либо в жизни настолько радовалась возможности замолчать. К необходимости постоянно врать ещё как-то можно привыкнуть, но подчёркнутая вежливость Нарциссы пока что действует ей на нервы. Она отходит от двери, чтобы внимательнее рассмотреть новую обстановку: кровать с балдахином, письменный стол на когтистых ножках и шкаф. Небольшая книжная полка и кресло повёрнуты к камину. На книжной полке только художественная литература и волшебная классика, насколько Гермиона может разобрать. Стены увешаны гобеленами, а окно выходит за большой дом, на далёкое озеро, окружённое тёмным сосновым бором. Гермиона с болью понимает, что будет скучать по голубям. Она недолго читает «Кассандру и её кошку» и на несколько часов засыпает беспокойным сном на тёмно-синем покрывале. В эти дни она безумно устаёт. В кошмарах Родольфус тянет к ней руки, а Беллатриса смеётся над мольбами о помощи. Когда она просыпается, уже темнеет, и кто-то (вероятно, домовой эльф) зажёг свечи. Гермиона снимает безобразное шерстяное платье и только после страшной внутренней борьбы не бросает в огонь (оно может ещё пригодиться), а открывает шкаф и всё-таки запихивает в картонную корзину. Надевая новое нижнее бельё и комбинацию, она мысленно благодарит Уилкинса за то, что тот шьёт их из шелка, а не кусачей шерстяной ткани. Одежда, на её вкус, больше подходит для Панси Паркинсон, но, к счастью, среди чёрных кружевных и архитектурных платьев находится скромное вечнозелёное платье-футляр. Гермиона также достаёт расчёску и невольно ахает, когда видит, что это одна из дорогих волшебных расчёсок, которые сами распутывают волосы. В считанные минуты причёска уложена и выглядит презентабельно. Там же стоит коробочка с украшениями, и, игнорируя въевшиеся инстинкты, Гермиона подносит к горлу янтарный кулон в виде ласточки, к которому имеются такие же янтарные серьги-капельки. Новым и изысканным внешним видом нужно убедить Беллатрису, что она может выглядеть под стать чистокровным магам. Кроме того, пусть та немного позлится, сравнивая её украшения с жуткими птичьими черепами, которые волшебница так любит напяливать на себя. Гермиона ещё несколько мгновений рассматривает себя в зеркале дверцы шкафа. Она выглядит очаровательно, хотя и кажется себе немного похожей на собственную мать на ежегодном рождественском слёте стоматологов. Жаль, тут нет джинсов. Более того, хотелось бы спуститься и поужинать с Роном, Гарри и теми, кому она действительно нравится. Но с таким же нетерпением она ждёт встречи с Беллатрисой. Странно провести целый день, ни разу не обидевшись на неё. Столовая уже освещена свечами, но Гермиона приходит только второй. Драко сидит в конце стола, поглощенный толстым томом охотничьих заклинаний. Он бледнее, чем она его помнит. На его щеках появилась желтизна, которой не было в прошлом году. – Значит, это правда? – говорит он, когда замечает, что она вот-вот развернётся и уйдёт. – Когда мама сказала, я подумал, она шутит, – он разговаривает по-прежнему высокомерно, но то, как он оглядывает комнату, – нет. – Тёмная лошадка Грейнджер… Разве вы с Поттером не пара «не разлей вода»? Гермиона не позволяет себе огрызнуться в ответ, а просто выпячивает подбородок и смотрит на него сверху вниз. – А этот Уизли сможет без тебя отличить собственную задницу от волшебной палочки? – ухмыляется Малфой, и она рада, что в его голосе слышится прежняя жестокость. Драко, по крайней мере, предсказуем в своих странностях. – Уверена, он как-нибудь да справится, – беззаботно отвечает она. – Ну и хорошо, – Драко откладывает книгу. – Пока ты не будешь строить иллюзий, будто я собираюсь стать твоим следующим парнем, всё будет хорошо, Грейнджер. Гермиона как раз собирается ответить что-то вроде «не раньше, чем в аду выпадет снег», как к ужину подходят остальные. Нарцисса и Люциус сердечно приветствуют её. Мать целует Драко. Беллатриса даже не смотрит на Гермиону. У неё все руки в царапинах. Нарцисса прочищает горло, но к тому времени, как все рассаживаются, царапины заживают до гладкой кожи. Ужин проходит без происшествий. Беллатриса едва прикасается к салатам и фаршированной рыбе. Если бы Гермиона не была так занята, отвечая на вежливые вопросы (Нарциссы) и тонко завуалированные оскорбления (её сына), она бы забеспокоилась. Но она не волнуется. Беспокоиться о Беллатрисе Лестранж? Ни за что! Люциус тем временем, кажется, пребывает на другой планете. Волосы у него сальные, а глаза налиты кровью. В воздухе витают запахи перегара и прилипшей к телу немытой одежды. Сын и жена полностью игнорируют его. Он ест всё, что у него в тарелке, но методично, как будто не чувствует вкуса. После нескольких замечаний, оставшихся без ответа, Гермиона тоже игнорирует его. "Я буду другой", – говорила Беллатриса. Что она имела в виду? Гермиона предполагала, что волшебница опять станет жёстче. Гермиона переживёт, если её опять будут ругать и высмеивать. Фактически, ей пришла в голову гипотеза, что тело может стать устойчивым к определённым проклятиям – будто способно вырабатывать своеобразные магические антитела. Конечно, при нынешней ситуации проверить такую гипотезу объективно не получится, но тем не менее теория интересная, и над этим стоит поразмыслить позже. Но когда тебя игнорят – это совсем другая пытка. Гермионе не терпится спросить, чем Беллатриса занималась весь день. Ответ, вероятно, будет не из приятных, но медленно растущий страх гложет изнутри. Потеря любого интеллектуального общения, которое установилось между ними, вряд ли поставит под угрозу её жизнь в поместье Малфоев, но всё же… Ей будет не хватать общения с Беллатрисой. – А как прошёл ваш день, миссис Лестранж? – она, наконец, не выдерживает, когда подают пряный тыквенный пудинг. Краем глаза она замечает, как Драко с выпученными глазами застывает с бокалом вина в руке. Беллатриса смотрит на неё, и, хотя волшебница хмурится, Гермиона знает её достаточно хорошо, чтобы прочитать яркую искру веселья в глазах. – Вполне приемлемо, мисс Грейнджер, – отвечает та с саркастической вежливостью. Гермиона кивает и съедает ещё одну ложку десерта, делая вид, что задумалась над кратким ответом. Она по-прежнему чувствует на себе пристальный взгляд Беллатрисы. – Вижу, прибыла одежда для мисс Грейнджер, – Беллатриса откидывается на спинку стула, наклонив голову, чтобы рассмотреть Гермиону. Нарцисса кивает, бросая одобрительный взгляд на платье Гермионы: – Я сделала срочный заказ, – говорит она, поднимая свой бокал к Гермионе. – Тебе очень идёт, моя дорогая. Драко фыркает, и Гермиона с трудом удерживается от того, чтобы не бросить ему в лицо объедки с тарелки. Люциус, кажется, не слышит ни единого слова. – Спасибо, – улыбается Гермиона своей нарциссоподобной улыбкой – застенчивой, но вежливой. Из всех не самых привлекательных качеств застенчивость никогда не была для неё проблемой. Беллатриса, похоже, пришла к тому же выводу. – О, прелестная грязнокровка уже скромничает? – она прищуривается. – Забавно. – По крайней мере, я не грублю, – огрызается Гермиона прежде, чем успевает сдержаться. За столом становится очень тихо. Драко, кажется, пытается скрыться в свою раковину, а Люциус пристально смотрит на неё. Нарцисса смотрит на Беллатрису: – Белла, я уверена, что мисс Грейнджер не имела в виду… Беллатриса разражается хохотом, и все Малфои подпрыгивают на стульях. – Хватит болтать, Сисси, она имела в виду именно то, что сказала, – её глаза устремлены на Гермиону, но вместо того, чтобы испугаться, Гермиона обнаруживает, что ей это нравится. Вот Беллатриса, которую она знает – неприятная, непредсказуемая и интересная. – Вот именно, – говорит она, ещё больше наслаждаясь тем, как Драко отодвигает свой стул от стола. – Как прошёл твой день, Беллатриса? В самом деле? Беллатриса рассматривает её – теперь с ухмылкой на губах. – Могло быть и лучше, – она кивает на Люциуса. – Сисси, с твоим муженьком только за Поттером гоняться, – она протягивает руку к бокалу, залпом допивает вино, а потом наливает себе ещё. – Егеря Тёмного Лорда – это вселенская катастрофа. И потом, откуда у всех взялась такая уверенность, будто можно под пыткой вытянуть у многочисленных Уизли местонахождение Поттера? – Неужели… – Гермиона наблюдает, как работают мышцы горла Беллатрисы. Всё веселье будто рукой сняло. – Кого-нибудь из Уизли убили? Беллатриса холодно смотрит на неё. Гермиона удивляется: с каких это пор она не испытывает никакой неприязни к женщине, которая замучила родителей Невилла, убила Сириуса, а теперь, возможно, одного из Уизли? – Они это точно заслужили, – отвечает Беллатриса. – Они все предатели чистой крови, – она ещё мгновение смотрит на Гермиону, а потом говорит: – Но нет. Люциус опять облажался. Гермиона берёт себя в руки, прежде чем облегчённо вздохнуть. – В любом случае, это была пустая трата времени, – продолжает Беллатриса. – Рональд Уизли лежит с обсыпным лишаем, а потому вряд ли бегает от нас вместе с Поттером, – она прищуривается. – А так как ты здесь, с нами, то по всему выходит, что Избранный один-одинёшенек на всём белом свете. Я права? Гермиона быстро кивает. Беллатриса наклоняет голову и наблюдает за ней.* * *
Позже тем же вечером Гермиона уже в кровати и собирается заснуть, как чувствует, что матрас прогнулся, и понимает, что не одна. – Хочу поговорить, – говорит Беллатриса через мгновение. – О чём? – произносит Гермиона, гордая тем, что не закричала, но смущённая тем, что Беллатриса просто лежит рядом, почти ничего не делая, своим плечом всего в дюйме от плеча Гермионы. Ещё мгновение обе молчат, и Гермиона борется с желанием сесть. Внезапно ухом Гермиона ощущает тёплое дыхание Беллатрисы. – О Рональде Уизли. – Что… – Гермиона пытается подняться, но Беллатриса обнимает её за плечи, обвиваясь вокруг Гермионы, как виноградная лоза. Это не так уж и неприятно. – Он же был с Поттером и оборотнем, когда ты помогла им сбежать со свадьбы, – теперь голос Беллатрисы отдаёт кислинкой. – Разве не так? – Да, может быть, – говорит Гермиона, внезапно очень уверенная в том, к чему всё идёт. – Но… но он тогда уже целую неделю болел. Мать посадила его на какие-то мудрёные лечебные заклинания. – А врать у тебя в самом деле получается плохо, грязнокровка, – Беллатриса тепло улыбается ей сквозь сон и лижет Гермиону в шею. Это уже слишком – маленькие искры вспыхивают перед глазами, пока, после тихого хлопка, Гермиона снова не остаётся в постели одна.* * *
Новые приспешники Волдеморта, Егеря, (Гермиона бормочет это слово на подоконнике своей комнаты, будто пробуя его на вкус, и оно ей не нравится) начинают прибывать следующим утром. Это пёстрая компания, всякие-разные угрюмые мужчины и мальчики, среди которых ни одной женщины. Они не аппарируют и не являются в дом через каминную сеть. Беллатриса заставляет их идти пешком от ворот через парк. Это элементарная психология – и волшебница использует её почти на автомате, – вероятно, поэтому она настолько хорошо действует. От этого Гермиона задумывается: может, некоторые из них сквибы? Конечно, они не настолько благородные, чтобы получить тёмную метку. Когда она спускается вниз, Нарцисса тут же оказывается рядом и останавливает её. Гермиона слышит тихий шёпот множества голосов в столовой. Нарцисса проводит её в библиотеку, где Драко уже сидит за столом в кабинете с забытой тарелкой с яйцами и нетронутым хрустальным стаканом сока. У него лицо цвета самых грязных старых носков Гарри. Со стороны столовой раздаётся глухой стук, затем крик. Гермионе кажется, что она слышит пронзительный хохот Беллатрисы. – Мне нужны результаты, Финчли, а не отмазки… – слышен сквозь стену её резкий голос. Нарцисса отпускает Гермиону и подходит к сыну. Она обнимает его за плечи и шепчет на ухо несколько слов. Драко слегка расслабляется. Нарцисса выпрямляется, хлопает в ладоши - и ещё два комплекта завтрака появляются на столе напротив него. Гермиона сдерживает невольный комментарий о том, насколько тут недооценивают работу домашних эльфов. Она съедает три ломтика бекона, половину яичницы и слышит ещё два отчётливых крика. – Мисс Грейнджер, – начинает Нарцисса. – Драко рассказывал, что ты была первая на своём курсе в Хогвартсе? – Была, – ровным голосом отвечает Гермиона, глядя на Драко и гадая, насколько мерзко он о ней отзывался на самом деле. Драко, однако, старательно режет свой тост и отказывается смотреть ей в глаза. – Ты могла бы помочь Драко подготовиться к Жутко Академической Блестящей Аттестации? Услышав слова матери, Драко поднял голову. – Мама… – возмущённо начинает он. – Я смирилась с твоим отказом вернуться в Хогвартс, – прошипела Нарцисса, опасно прищурив глаза, – но не стоит пренебрегать шансами построить достойную карьеру, а в этом Ж.А.Б.А. тебе немало поможет, что бы ни говорил отец. Она произносит слова с такой злобой, что Гермиона с трудом не отшатывается, когда Нарцисса снова поворачивается к ней, совершенно спокойная и сдержанная. – У мисс Грейнджер были самые высокие оценки по С.О.В. за последние полвека – любая помощь, которую она сможет оказать, будет только полезна тебе, Драко, – она наклоняет голову, почти сверхъестественным образом копируя сестру. – И, кроме того, она теперь на нашей стороне. В этот момент Гермиона понимает, что Нарцисса ни на йоту в это не верит. – Мисс Грейнджер? – Я… не возражаю. Таким образом, у Гермиона выдаётся необыкновенное утро, когда она «опускает» младшего Малфоя по всем предметам: от истории магии до заклинаний. Приходится позаимствовать палочку у Нарциссы, и стул, который Гермиона превращает в лань – не самую красивую, но всё же лучше, чем деревянное чудовище Драко, покрытое мехом. К счастью, банды Егерей ближе к полудню начинают расходиться. Дом снова погружается в благопристойную тишину. В отличие от Снейпа, Нарцисса – прекрасный учитель, и Гермиона почти светится от самодовольства, когда в маленькой библиотеке звонит звонок к обеду. Драко выбегает из библиотеки, пнув ногой тощий столик и опрокидывая стопку лежащих на нём книг. Нарцисса только вздыхает, щёлкает пальцами – и книги снова укладываются стопкой на столик. – Мисс Грейнджер! Гермиона поднимает голову. – На пару слов. Нарцисса смотрит на неё до тех пор, пока Гермионе не становится не по себе. – Я и раньше встречала таких детей, – в конце концов говорит она. – Ты ценишь свои умственные способности превыше всего остального. «Неправда, – думает Гермиона, – я просто ценю их выше тебя и тебе подобных, но к Гарри и Рону это не относится, с первого же года обучения». – Ты режешь ими, как ножом. – Ну и что? – Гермиона позволяет себе не сдержаться. – Разве вы пользуетесь своей внешностью не тем же способом? – У каждого из нас свои сильные стороны, – Нарцисса прищуривается. – Не использовать их было бы глупо, – она снова склоняет белокурую голову. – Но ты не просто используешь свои, а прямо-таки машешь ими направо и налево, будто дубиной. – Вы вообще что хотите сказать? – Знаешь, два самых ярких примера твоих способностей, которые приходят мне на память, это Северус Снейп… – она улыбается нахмурившейся Гермионе, – …и, конечно же, моя дорогая сестра Беллатриса. Гермиона гадает, какое выражение появляется у неё на лице. Однако Нарцисса лишь снова склоняет голову и вздыхает, будто они договорились о жизненно важном вопросе. – У таких не по годам способных детей проблема всегда одна: вы постоянно ищете среди окружающих столь же умных. Если таких не находите, то чувствуете разочарование и собственное превосходство. А если находите, то становитесь неуверенными и защищаетесь. Сестре это говорить бесполезно, потому что я младше и всегда останусь для неё глупой малышкой Сисси, – она улыбается, но Гермиона видит, что улыбка отдаёт стальной жёсткостью. – Но предупреждаю тебя, хотя бы для того, чтобы спасти сына от жестокого одноклассника: умерь свой ум с теми, кто не может с тобой сравниться – от этого станет лучше не только им, но и тебе тоже. Мне точно известны пределы твоих магических способностей, потому что ты каждый раз указывала Драко на его промахи. Твои слабости известны мне с самой первой встречи. Грядут тяжёлые времена, мисс Грейнджер, особенно для таких, как ты, и лучше тебе прислушаться к моему совету. У Гермионы внутри ужасная пустота. Нарцисса права. Не во всём, но в её словах определённо есть доля правды: она сейчас не в Хогвартсе, и ей не мешало бы помнить об этом. Здесь не будет честной игры. Либо победят Пожиратели Смерти, либо Орден Феникса. – Ваш сын обзывал меня грязнокровкой с тех пор, как мы с ним впервые встретились… – И я давала ему тот же совет: не выпячивать свои сильные стороны, – глаза Нарциссы вспыхнули. – Ни муж, ни сын этого не понимают, и за их ошибки нам приходится расплачиваться не только репутацией, но и звонкой монетой. Подумай, во что это обойдётся тебе, мисс Грейнджер. – К чему вы мне это рассказываете? – К тому, что не надо никого держать за дурочку, – усмехается Нарцисса. – Вы с Беллатрисой что-то скрываете от меня – вас явно что-тосвязывает. Гермиона смотрит на неё широко раскрытыми глазами. – А сестра – это единственное, что не даёт гневу Тёмного Лорда обрушиться на меня и мою семью. И пусть лучше всё получится у тебя, чем пострадаем мы. – Я понимаю… – Гермиона опускает взгляд. – И… я никогда этого не забуду. – Смотри, чтобы этого не случилось, – Нарцисса машет рукой. – Завтра начнём с нумерологии. Беллатриса хочет, чтобы во второй половину дня ты была с ней в подземельях. По-моему, она задумала сварить с тобой какое-то зелье.* * *
В прихожей пусто, Гермиона пробирается сквозь мрак к коридору, ведущему вниз, в подземелья. Она смутно помнит, как, истекая кровью, идёт в другую сторону под действием заклятья Империус. Она дотрагивается до буквы «Г» шрама. Интересно, узнает ли её та девочка? Раздается тихий звук – и Гермиона поворачивается, хватаясь за дверной проём. Похоже, ушли не все. Один из Егерей, Гермиона узнаёт его по изодранной мантии и длинным волосам, прислоняется к входной двери. Наверное, он ей даже симпатичен. Похоже, он тоже так думает, судя по тонким чёрным подводкам вокруг глаз. Мгновение они молча смотрят друг на друга, потом он подмигивает ей и выскальзывает под лёгкий дождь. «Интересно», – думает Гермиона, поворачиваясь к подземелью.* * *
Беллатриса буквально светится. Гермиона задерживается в дверях, чтобы чуть дольше незаметно понаблюдать за ней. Она часто так смотрит на своих друзей. Не так чтобы Гарри и Рон были особенно очаровательны, но приятно наблюдать, как Рон брызгает на Гарри чернилами из пера, замечать, как Гарри по привычке касается переносицы очков во время учебы, будто хочет соединить две половинки вместе, или перечислять другие бесчисленные движения как, например, дыхание, которые они по рассеянности делают неосознанно. «Дочке больше нравится наблюдать за другими, – раздаётся в голове голос матери, – загляни на вечеринку – и Гермиона обязательно будет стоять где-нибудь у стеночки». Румянец заливает щёки Беллатрисе, а в глазах появляется счастливый, хотя и несколько демонический огонёк. Охота на Поттеров ей нравится. «То ли она в последнее время ожила, – думает Гермиона, – то ли благодаря мне и крестражу безумие выходит из неё, как яд из раны». Волдеморт по-прежнему находится за границей по своим таинственным делам, и Беллатриса остаётся почти за главную. Гермиона задаётся вопросом, заметили ли другие Пожиратели Смерти, насколько холодными и логичными стали поступки Беллатрисы? Или им известно о крестраже? Может быть, со дня на день она встретит другого человеческого крестража? Будет ли это друг? Прямо над бровью у неё начинает болеть голова. Гермиона по собственному опыту знает, что от долгих размышлений над частичкой чужой души головная боль только усиливается. Поэтому она отмахивается от этой мысли и шагает в подземелье. Пентус и Джилли уже порхают тут, поочередно раскладывая ингредиенты для зелья и разжигая огонь под главным котлом и тремя меньшими медными котлами. Беллатриса стоит посреди них, снимая ингредиенты с полок и стреляя небольшим ударным заклинанием всякий раз, как кто-то из них начинает тупить. – Чудесный день, – говорит она, когда замечает Гермиону. – Наши мальчики перевозбудились и выпотрошили старого Криспина Крири в Девоншире, но перед этим он рассказал им кое-что очень интересное о местонахождении Кингсли Шеклболта. Он ведь был его дядей. Гермиона не знала, но её все равно чуть не стошнило, когда она представила, как Егеря разрывают на части старика с глазами Кингсли. – Что мы сегодня будем варить? – спрашивает она, отгоняя любые мысли об этом. – Варить будешь как раз ты, – усмехается Беллатриса. – Егерям нужны самые простые зелья. Я бы с удовольствием послала их самих залечивать собственные раны, но трое уже вышли из строя из–за того, что выпили неумело сваренный тоник бдительности. Так что доверяю это тебе, грязнокровочка. – Мне? – Гермиона фыркает. – Откуда ты знаешь, что я не отравлю их всех нарочно? – Пентус будет следить, – Беллатриса уже на полпути к двери. – И, конечно же, ты будешь лично пробовать каждое зелье. Гермиона чувствует себя глупо из-за того, что надеялась… хоть немного просто пообщаться… – Конечно, – отвечает она пустой комнате.* * *
Следующим утром Драко не хочет встречаться взглядом с Гермионой за завтраком в столовой. И она действительно чувствует себя немного ужасно. Странное это ощущение, когда издеваются не над тобой, а ты над кем-то. Когда она всё же произносит: “Доброе утро, Драко”, – её тошнит, но она себя пересиливает. А этот придурок даже есть не перестаёт. Нарцисса, по крайней мере, улыбается почти одобрительно: – Как тебе спалось, мисс Грейнджер? – Хорошо, спасибо, – отвечает Гермиона, ощупывая свои крестражными ощущениями безмолвный второй этаж. – Беллатриса уже ушла? Нарцисса, к её чести, моргает только раз: – У неё дела в Лондоне, – и через мгновение добавляет: – Она прислала сову, что вернётся только через две недели. Не забудь выпить зелье. Зелье надзора может быть удивительно сложным, но Гермиона недоумевает: разве нельзя добавить в него немного сахара? Она осушает бокал под острым взглядом Нарциссы и морщится. – Какие планы на сегодня? – спрашивает она со всем интересом, на который только способна. Даже для собственных ушей её голос звучит ровно.* * *
Наверное, хорошо, что Гермиону освободили от всех прежних исследовательских обязанностей, потому что она не уверена, что смогла бы найти заколдованное сиденье унитаза, не говоря уже о том, чтобы убедительно подписаться именем Беллатрисы. Драко, Гермиона и Нарцисса проводят утро вместе в обширной библиотеке Малфоев. Гермиона натаскивает Драко на Ж.А.Б.А. по нумерологии и трансфигурации, так как всем быстро становится ясно, что в этих дисциплинах она намного способнее других. Драко устраивает редкие вылазки по поместью для тренировки по астрономии и уходу за магическими существами. Остальному его учит Нарцисса. Послеобеденные часы посвящены варению противоядий в угрюмой, но, к счастью, молчаливой компании Пентуса. Гермиона видит Беллатрису за ужином и старается вести себя с волшебницей настолько дерзко и резко, насколько осмеливается. Но кажется, что их игра потеряла часть своего азарта, и Беллатриса всё больше отвлекается. Люциус всегда рядом с ней, чаще подносит какие-то вещи, чем занимается какой-либо умственной работой. Гермиона никогда не видит волшебницу одну. Трудно притворяться сторонником Тёмного Лорда за обеденным столом, спрашивая о благополучии семьи Уизли. Приятно снова учиться, но чаще по утрам Гермиона просыпается усталой и падает в постель измученной. В такие дни гнев пугающе грозит прорваться на поверхность. Однажды она срывается на оставшейся у Малфоя домовой эльфийке Джилли только за то, что та пугает её своим неожиданным появлением из тайного прохода, а потом долго плачет перед сном. – Ты в порядке? Однажды вечером Нарцисса приглашает её на ужин. Их всего трое. На этот раз Беллатриса не прислала даже совы. – Отлично, – бодро врёт Гермиона. – Просто волнуюсь из-за экзамена по заклинаниям. Драко хмыкает в знак согласия. Нарцисса снова хмурится. – Не волнуйся так, мисс Грейнджер, – говорит она. – Ты умная девочка, – и тут же улыбается сыну. – А ты, мистер Малфой, напротив, ленив и самонадеян. Драко издает один из своих редких смешков, и Гермиона невольно улыбается. Но Нарцисса не сводит с неё глаз.* * *
Поимку Кингсли Шеклболта празднуют обедом, состоящим из мяса дичины под клюквенным соусом. Как с гордостью объявляет Нарцисса, всё угощение – из парка Малфоев. Беллатриса только хмыкает и продолжает поглощать свою порцию. И она, и Люциус, похоже, нуждаются в недельном сне. У Люциуса обгорел добрый клок волос – Кингсли не сдался без боя. Гермиона медленно ест небольшими кусочками. Она слушает, как Нарцисса и Драко спорят о более тонких свойствах его неудавшегося волчьего противоядия. Она делает глоток вина и старается не думать. Когда она наконец поднимает глаза, то видит, что Беллатриса наблюдает за ней. Хочется сказать что-нибудь шокирующее, но ничего не приходит в голову. «Да и какой в этом смысл? – тупо удивляется она. – Я и так всё равно что покойник». Она с нетерпением ждала учёбы по Ж.А.Б.А. с момента сдачи на С.О.В., ведь хотелось начать с этого жизнь в магическом сообществе. Её хотелось что-то изменить. Теперь, когда Гермиона читает о великих восстаниях гоблинов или пятидесяти девяти способах использования жаборослей, то понимает, что никогда не сможет применить свои знания в жизни, потому что её песенка уже по сути спета. Поэтому она снова смотрит на Беллатрису, ничего не выражая, и через мгновение, кажется, что-то отпадает от неё – жгучая цель чему-то научиться, произвести впечатление на других и просто быть собой. Худшего поражения и представить невозможно.