Между панельных домов

— Серёж, — Горошко по одной только интонации понял, что сейчас Саша будет спрашивать что-то личное. Они прогуливали физру в туалете, который закрыли на ключ (они стащили его у уборщицы ещё в 8 классе), и просто общались, сидя на широком подоконнике. Серёжа иногда задавался вопросом, нахрена в туалете такой огромный подоконник. В коридоре на них хотя бы цветы стояли, а тут зачем? — Можно немного личный вопрос задать? — в очередной раз Серёжа угадал. — Чего, Сань? — он перевел взгляд с кафельной потрескавшейся плитки на друга. Тот уткнулся в блокнот, и видимо, опять рисовал его, и поэтому Горошко не видел всего его лица, но уши у него предательски горели красным. — А у вас с Димой, ну, это, была уже, ну… — он краснел сильнее с каждым словом, — близость? Ну, ты понял, какая, — Серёжа хмыкнул и решил добить Сетейкина своим ответом. — Сань, ты как в пятом классе, серьезно. Называй секс своим именем, — его несильно треснули блокнотом по коленке. — Нет, не было ещё. А что? — Да так, просто… — Сетейкин вновь уткнулся в свой блокнот, а Горошко задумался и вспомнил август. Первое время он думал, что это произойдет у них чуть ли не через две недели после знакомства — вот такая между ними пылала страсть. Тем более Серёжа всё-таки подросток, не такой помешанный на сексе, как одноклассники в десятом, которым лишь бы рассказать о своих подвигах (половина из которых были выдуманны), но всё-таки хотелось чего-то. И как-то раз, когда они остались в гараже одни, Горошко попробовал сделать какой-то первый шаг, но Дима тогда его мягко отстранил нависающего над ним Серёжу со словами: — Так, так, Серёж, я понимаю, к чему ты клонишь, но нет. Рано ещё. Мы только две недели встречаемся, и тебе нет восемнадцати. — Да какая разница, — недовольно пробурчал Серёжа. — Что, боишься, что я тебя в тюрьму посажу? Могу подписаться где-нибудь, чтобы снять с тебя всю ответственность. Дима усмехнулся и потрепал Горошко по волосам. Тот в этот момент выглядел, как воробей, который проиграл в драке за хлеб: растрёпанный, надутый и недовольный. — Большая, Серёж. А расписка твоя не поможет, мне Тихон таких пиздов вставит, что забуду, как зовут. Не торопи события, всё в своё время. Ты подумаешь об этом потом, и осознаешь, что не был готов сегодня. А я не хочу, чтобы ты через себя переступал ради меня, ну, — Дима поцеловал его в макушку и обнял. Серёжа потом вспоминал это и правда осознавал, что тогда много хуйни надумал у себя в голове. Во-первых, Чеботарёв был прав — он действительно не был готов тогда. Во-вторых, когда у них все ещё не было так серьезно, как сейчас, то он думал, что Диме от него секс нужен как можно скорее, потому что, ну, а зачем он ещё тогда с ним встречается? Потом долго ругал себя за эти мысли, конечно, потому что это на Диму вообще было не похоже, в таком ключе рассуждать, но в тот момент он ещё плохо его знал. Серёжа оторвался от размышлений и решил добить Сетейкина сегодня. Он обожал его смущать, а потом получать легоньких люлей. Саша делал это так умилительно, что он не мог себе этого не позволить. — А у вас с Тишей, м? — друг от неожиданности чуть карандаш не выронил. — Ты что, ну, блин, нет конечно, какое, не-не-не, — Сетейкин ещё больше покраснел и отвернулся от Серёжи. — Иди ты, блин, с такими вопросами, знаешь куда? Вот туда и иди, понял? — он закрыл свой блокнот и шлепнул его по голове. Горошко заржал.

***

Чтобы отпроситься на ночёвку, Серёжа устраивал дома целое представление. Перемывал всю квартиру в течение недели, вовремя приходил домой, готовил на всех ужин и приносил только хорошие оценки, и только тогда родители миловались и отпускали его к Саше на ночёвку, и то, с обязательным фотоотчётом. В этот раз Горошко просто необходимо было получить это разрешение, так как Дима позвал его к себе. Они ещё не ночевали вместе, и Серёжа очень-очень хотел к нему, поэтому на всякий случай делал даже больше, чем обычно делает, и в итоге мама его отпустила. Они заранее с Сашей сделали фотки, записали голосовые сообщения и вошли с телефона Сетейкина в аккаунт Серёжи, чтобы тот мог присылать эти фотографии (Горошко долго распинался, какой Саша отличный друг). В пятницу Дима забрал его после школы, и помчал к себе. Чеботарёв жил близко к центру, в своей собственной квартире, которую родители подарили сыну на восемнадцатилетие. Серёжа уже был в ней пару раз, и он просто обожал там бывать. Это была уютная однушка на одиннадцатом этаже с шикарным видом, в которой были мягкая кровать, большой телик с приставкой, всё время доверху забитый холодильник и маленький волнистый попугайчик в клетке, которого Дима научил говорить слово «макароны». — Ты голодный? Хотя чего спрашиваю, ты всегда голодный. Сейчас сварганю что-нибудь, или лучше заказать? — Какое заказать, когда в квартире такой шикарный кулинар, это преступление, — Серёжа зашёл за Димой на кухню и приземлился на свой любимый стул. Чеботарёв только улыбнулся на это и достал из холодильника продукты. Они просто общались обо всём, пока Дима колдовал над курицей. Серёжа любил слушать про Димину работу, которая в основном состояла из историй о неадекватных клиентах автомастерской, в которой он работал. Любимая история Горошко была про то, как один мужик попытался уехать, не заплатив, и впопыхах налетел на камень, заработав ремонта ещё на пятнадцать тысяч. Ещё Дима мог рассказывать про устройство машины и то, что там вообще поломаться может, и Серёжа запоминал. Он не сильно интересовался этой темой, но ему было интересно всего понемногу из разных областей, а когда ещё и рассказчик такой приятный, то грех жаловаться. Они пообедали вкусной курицей (Серёжа не скупился на комплименты, а Дима только улыбался), переоделись в домашнее, и ушли в комнату играть в приставку. У Чеботарёва была старая модель, относительно недавно вышедших, но самое главное, что она работала, и что на нее всё ещё были игры. Обычно Дима с Серёжей рубились в какой-нибудь файтинг, периодически прерываясь на поцелуи и дурачество, до момента, пока Горошко не пора было уходить, но из-за того, что ограничение по времени сегодня отсутствовало, они даже не заметили, как наступил поздний вечер. Серёжа позвонил Саше, чтобы уточнить, все ли идёт по плану, и пока разговаривал, встал с кровати, чтобы размяться, ноги и спина от продолжительного сидения в позе лотоса сильно затекли. Дима в это время вырубил приставку и телевизор и тоже встал, подходя к Серёже со спины. — Сань, ты просто лучший, спасибо, давай, увидимся, — он кладет трубку, и в этот момент Дима обнимает его, носом утыкается в макушку, а руками осторожно лезет под футболку. — Поужинаем или займёмся чем-нибудь ещё? — он сказал это Серёже в самое ухо, и у того мурашки пробегаются по всему телу. — А что ты предлагаешь? — улыбнулся Серёжа, прижимаясь ближе. — Ммм, ну даже не знаю, а на что похоже? — Дима целует его в шею, и Горошко понимает, к чему всё идёт. Он понимал, к чему всё идёт ещё до того, как приехал в эту квартиру сегодня, поэтому прочитал кое-чего в интернете, в режиме инкогнито, и потом стёр несколько раз на всякий случай историю браузера. Он отложил телефон на полку с книгами, у которой стоял, и развернулся к Диме, чтобы поцеловать. Чеботарёв просунул ему руки под футболку и сжал худые плечи, прижимая к себе сильнее. Они никогда не целовались так до этого, и Серёжа хотел, чтобы это не заканчивалось — Димины широкие ладони на спине, этот страстный поцелуй, влажный и горячий, ощущений было внезапно так много, что он потерялся во всём этом и шумно выдохнул, прижимаясь ближе. Дима в какой-то момент отстранился, причем на достаточно большое расстояние, относительно того, как близко они к друг другу стояли секунду назад, и Серёжа разочарованно буркнул. — Мне нужно твое согласие, Серёж, — он подхватил его за подбородок и большим пальцем провел по зацелованным губам. — Без него я ничего делать не буду. Ты точно хочешь? Серёжа поймал губами подушечку пальца и слегка прикусил. — Да, Дим, хочу. Пожалуйста, — попросил он, и Чеботарёв притянул его к себе, чтобы поцеловать ещё раз, только уже не так быстро и страстно, а медленно, с чувством и с любовью, но это распаляло даже сильнее предыдущего. — Ложись, я сейчас. Выключить свет? — Ага, — Горошко понял, что ему так будет спокойнее, тем более в полумраке комнаты атмосфера будет куда интимнее. Он времени не терял и снял с себя футболку, Дима вернулся буквально через минуту, и поставил коробочку с презервативами вместе с лубрикантом на тумбочку около кровати. — А я сам хотел это сделать, — кивает он на откинутый предмет одежды и нависает сверху. — Боже, какой ты красивый, а. Он целует его и спускается от губ к шее, от шеи к выступающим ключицам, а руками гладит худые бока, пальцами проводит по ребрам и переходит на живот, который то и дело подрагивает от прикосновений. Серёжа теряется в ощущениях, выгибается навстречу ладоням и губам, и тыльной стороной ладони прикрывает себе рот, чтобы заглушить бесстыдно вырывающиеся из него стоны. — Не закрывайся, я должен слышать, что тебе нравится, — Дима мягко убирает Серёжину руку от рта и коротко целует, возвращаясь к шее. Он касается губами каждой родинки, которых у Серёжи на груди и животе достаточно много. Зубами внезапно прихватывает цепочку вместе с чувствительной кожей и оставляет небольшой засос ниже ключицы. — Какой же ты, Серёжа, невероятный, пиздец. Мой, — его голос становится ниже, и Горошко думает, что если он будет продолжать так его мучать, то до самого интересного они сегодня точно не дойдут. Дима будто слышит его мысли и спускается ниже, а губами и руками, по ощущениям Серёжи, касается каждого сантиметра его кожи. Отстраняется на секунду, но только чтобы снять с себя футболку, а затем мягкие домашние штаны с Серёжи. Горошко чувствует, как краснеет, щеки полыхают огнем, хорошо, что в полумраке не видно. Ему в целом очень жарко, он весь как печка, и от Диминых прохладных рук разбегаются мурашки по всему телу. Он несдержанно ахает, когда губами Дима касается члена через ткань белья, а затем спускается ниже и оставляет засос на внутренней стороне бедра. Серёже кажется, что ещё секунда, и он улетит. Ощущений слишком много, слишком жарко, Диму слишком хочется. Он стягивает с него трусы и даёт буквально пару секунд отдышаться, пока полностью раздевается сам. Чеботарёв берет с тумбочки лубрикант, кидает рядом с Серёжей и осторожно целует, чтобы вернуть в реальность. — Подвинься чуть-чуть выше, чтобы мне было удобно. Будет немного неприятно, — Дима вытягивает у Серёжи из-под головы подушку, чтобы подложить ее ему под бедра. — Я знаю, — Чеботарёв вопросительно смотрит на него. — Читал кое-что, — выдыхает он и видит, как Дима улыбается. — Только читал? — он откручивает крышечку лубриканта и выдавливает себе на пальцы прохладный гель, растирая, чтобы согреть. По комнате распространяется синтетический запах клубники. — Только читал. — Расслабься, пожалуйста, чтобы нам обоим было легче, хорошо? — он целует Серёжу, отвлекая от неприятных ощущений, пока медленно вводит только один палец. Ощущения странные, тянущие и пока что не очень приятные, парень охает и старается максимально расслабиться, потому что осознавал, что если зажиматься, то ничего хорошего не выйдет. Дима прижимается губами к шее, а второй рукой проводит по члену, чтобы точно перебить все неприятные ощущения. Это работает, потому что Серёжа охает и прогибается в спине. — Всё хорошо, Серёж? — спрашивает Дима. — Не больно? От этой заботливости со стороны Чеботарёва у Серёжи внутри бабочки начинают летать с утроенной силой. Он никогда не представлял себе свой первый секс таким, не думал, что кто-то может так о нем заботиться и спрашивать о его согласии и его ощущениях. — Нормально. Только давай быстрее, пожалуйста, иначе я долго не протяну, — Серёжа выдыхает и стонет, потому что чувствует, как Дима аккуратно добавляет второй палец и понемногу начинает наращивать темп. Как Чеботарёв ещё не сорвался — вообще загадка. Он за все это время даже ни разу к себе не притронулся, направил всё внимание и прикосновения на Серёжу. Горошко может быть и хотел бы что-то сделать и как-то поучаствовать в процессе, но все, на что он был сейчас способен, это выгибаться навстречу, стонать, пока Дима пальцами растягивал его, и комкать в ладонях мягкое одеяло, на котором лежал. Когда он добавил третий палец, стало совсем хорошо, и в который раз за вечер он подумал, что ещё секунда — и он кончит, и на сегодня это будет всё. — Дим, Дим, всё, я готов, давай уже, пожалуйста, Дим, — ему нужна была секундная передышка. Чеботарёв усмехнулся и вытащил пальцы, привстал, чтобы взять презерватив с тумбочки и раскатать его по своему члену. Он устроился между Серёжиных разведенных ног, добавил ещё немного лубриканта, подхватил его под бедра, наклонился, чтобы опять поцеловать, и медленно начал входить. Серёжа охнул. Пальцы ощущались совсем не так, их было не так много и они не заполняли все пространство внутри. — Всё хорошо? — спросил он, останавливаясь. В ответ Горошко только недовольно пихнул его ногой по спине. — Если ты сейчас же не начнёшь двигаться, я сдохну, пожалуйста, Дима, — они пересеклись взглядами, и Серёжа увидел в Диминых глазах такой огонёк, что на секунду даже страшно стало. — Ну, раз просишь, — Дима толкнулся на всю длину, а Серёжа прогнулся в спине, простонав особенно громко. Ему никогда не было так охуенно, как сейчас. Темп постепенно нарастал, Дима наклонился, чтобы целовать его попеременно то в губы, то в шею, выбивая из него стоны с каждым движением, а Серёжа руками сжимал его волосы и оставлял царапины на спине, и сам поддавался бедрами вперёд на каждое движение. Чеботарёв тоже наконец-то начал издавать хоть какие-то звуки, которые глохли в Серёжиных губах и шее, и Горошко плавился ещё и от ощущения того, что он тоже доставляет Диме удовольствие. Это было восхитительно, пошло, страстно, они чувствовали друг друга так близко, как никогда до этого. Улетающим в ебеня сознанием Серёжа осознавал, что это определенно новый этап в их отношениях. Дима ускорился ещё больше, комната наполнилась громкими стонами и пошлыми хлюпающими звуками. — Какой же ты горячий, Серёж, просто пиздец, я так тебя люблю, ты не представляешь, ты такой охуенный, — откуда у Димы были силы говорить какие-то слова, Серёжа не понимал, потому что его самого хватало только на стоны и на Димино имя. Ему не хватало буквально чуть-чуть до финала, и этим чуть-чуть стала рука Димы на его напряжённом члене. Буквально двух движений хватило, чтобы Серёжа выгнулся в спине и с громкими стонами кончил, утягивая за собой и Диму, который сжал зубы на его плече напоследок. Серёжу впервые после оргазма била мелкая дрожь, ему было так хорошо, как никогда до этого не было. Ни один оргазм после хорошей дрочки на порно не сравнился бы с тем, что он сейчас испытал. Дима плавно вышел из него, чтобы не причинять дискомфорт, и поцеловал его в который раз за вечер, нежно и осторожно, выражая все, что нельзя было описать словами. — Я так тебя люблю, Серёж, — шептал он между поцелуями. — Очень сильно. Они немного полежали рядом, окончательно приходя в себя, а затем вдвоем пошли в душ. Еду на ужин они всё же заказали, потому что готовить что-то у Димы не было сил, да и у Серёжи в целом тоже. Хотелось только лежать и лениво целоваться. — Теперь понимаешь, почему я тогда отказал? — Горошко устраивает голову у Димы на груди, а его рука мягко обнимает. — У меня тогда с собой даже не было ничего. Тебе бы явно не понравилось. — Понимаю ещё больше. А сегодня мне было хорошо. Очень хорошо, — прижимается Серёжа ближе. Хотелось мурчать, как коту от всех ощущений. В понедельник он покажет Саше свои засосы на плече и шее, пока они будут переодеваться на физкультуру, чтобы тот покраснел и смущённо спросил, как всё прошло, чтобы потом ещё больше краснеть, пока Серёжа в красках описывает все ощущения, а пока они просто лежат с Димой и ждут пиццу, которую вот-вот должны привезти, и наслаждаются друг другом.