В плену своих воспоминаний

Эрик пробежал взглядом по очередному отчёту и нервно отбросил его на край стола. Как он там сказал? Тебе нужно остыть. Макс определённо точно знал, как разозлить его ещё больше: отправить разгребать бумажки. Твою мать. Бесстрашие с ног до головы было напичкано новейшими разработками Эрудиции, но этот придурок всё равно требовал от своих помощников кривую писанину. Как будто у Эрика больше не было других забот. Он уже хотел отправить всю эту бесчисленную кипу бумаг в мусорное ведро, как его взгляд зацепился за один лист с красивым женским почерком. «До сих пор стоит вопрос о нехватке кадров. Я не могу организовать ночное дежурство по периметру фракции. Для обеспечения безопасности советую пригласить специалистов из Эрудиции, чтобы они помогли решить проблему с камерами видеонаблюдения». Мужчина фыркнул, вчитываясь в аккуратные завитки. Руки автоматически потянулись в нагрудный карман и выудили оттуда пачку сигарет и зажигалку. Сделав крепкую затяжку, Эрик поднёс маленькое пламя к краю бумажного листа. Как бы не так, маленькая рыжая дрянь. Он наблюдал, как огонь впопыхах карабкался вверх, съедая чернила, и да, чёрт возьми. Теперь Эрик точно остыл. Мужчине было плевать на остальное послание, даже если там были важные для Бесстрашия пометки. Похуй. Его устраивало, что в голове Макса был вакуум. Поэтому вот такие «гениальные» идеи должны гореть синим пламенем. — Блять, может ты мне объяснишь, что это было? — дверь с треском ударилась о стену, и в его скромный кабинет ввалилась разъярённая Тори. За целый день её собранные в пучок волосы истрепались и теперь торчали в разные стороны. В купе с трясущимися от злости руками она выглядела даже устрашающе. — Твою мать, ты тут сжигал чёрную бухгалтерию? — Бесстрашная, сморщив нос, пыталась рукой отогнать от себя неприятный запах жжёной бумаги. — Чего тебе? — Эрик бросил догорающий лист на пол, даже не потрудившись притоптать огонь ботинком. Он скрестил руки за головой и откинулся на стуле, потягивая затёкшие мышцы. Дым от сигареты, зажатой между зубами, нещадно лез в глаза, заставляя мужчину прикрыть их. Словно его вообще не волновало наличие неуравновешенной Бесстрашной в его кабинете. — Ты знаешь, — она схватила с его рабочего стола бутылку, и грациозно обойдя дотлевающий лист на полу, уселась на подоконник сбоку от мужчины. — Какого лешего ты заменил шприц для новенькой? Эрик устало выдохнул и провёл руками по голове, взъерошив волосы. Плевать. Рабочий день уже почти окончен. — Не строй из себя дуру, Тори, — он развернулся к Бесстрашной, наблюдая, как она делала глоток Бурбона. Это была последняя хорошая бутылка из его запасов, поэтому мужчина неприятно дёрнулся. — Ты прекрасно знаешь, что, если девчонка получила бы настоящую сыворотку, ей и тебе пришёл бы конец. Эрик мог сейчас устроить ей допрос, впаять нехилое наказание за молчание и помощь потенциальной мятежнице. Теперь он прекрасно знал, кто именно помогал Кристине найти какие-то зацепки. Ёбанная зелёная доска. При всех технологиях, имеющихся в их фракции, Четыре продолжал использовать мел. Они с Максом стояли друг друга. — Ты спал с ней? — ни один мускул не дрогнул на её лице, когда огненная жидкость обожгла горло. Эрик подумал, что ей иногда надо морщиться, когда она пьёт неразбавленный виски. Хотя бы ради приличия. Эрик затушил докуренную сигарету и уже хотел потянуться за новой, как мысленно одёрнул себя. Производство табака приостановлено на неопределённое время. Ему нужно экономить. Какая дичь. — Я тебе всегда говорил, что твоя уёбищная привычка лезть не в своё дело сведёт тебя в могилу. Не искушай. В этом была вся Тори. Вечно пытающаяся решить проблемы других. Вечно отдающая всю себя и не просящая ничего взамен. Он ненавидел в ней это качество. Удобный друг, на которого можно вылить ушат дерьма, и он будет пропускать его через себя чуть ли не с наслаждением. Эрик помнил, как этим пользовались другие, и все его попытки отгородить девушку от чужих проблем заканчивались одним. Она окуналась в очередные помои ещё с большей прытью. — Спал значит, — произнесла Тори с каменным лицом и отставила бутылку на край подоконника. Наконец-то. — Как вы вообще оказались в одном энергетическом поле? — она издевательски хмыкнула. — Блять, Тори, не начинай нести поебень из книжек. Мы уже давно не в Эрудиции, — фыркнул мужчина и схватил первый попавшийся листок бумаги. Очередная бесполезная писанина. Ты слишком палишься, придурок. Отложив его в сторону, Эрик громко выдохнул и повернулся к Бесстрашной. — Что ты хочешь от меня? Ву внимательно всматривалась в его лицо, хотя ей не нужно было подмечать малейшие проявления эмоций. Он всегда был словно открытой книгой для неё. Тори знала его слишком хорошо и понимала, что лучше сменить тему, иначе этот хрупкий фолиант захлопнется, и в следующий раз она может промахнуться в своих догадках. — Что с остальными? С теми, кто в курсе всего, что наворотила Джанин? — Ничего, — Эрик неприятно хрустнул пальцами и посмотрел на сбитые костяшки. Да, остыть. Я помню. — Многие решили держать язык за зубами, как только узнали о пропаже того кретина. А некоторые даже не понимали, что их сны оказались воспоминаниями. Они думали, что это просто ночные кошмары. Пиздец. Перед глазами встало окровавленное лицо того ублюдка, который сначала не согласился молчать. Чёрт, Эрик едва не превратил его рожу в фарш. Переборщил. Но у него не было другого выхода. Правда не должна всплыть так скоро. Он не успевает. — Это всё правда? — голос Тори стал хриплым. — Джанин напала на отречение нашими руками? — ответа мужчины не последовало, лишь поджатые губы говорили, что дело действительно дрянь. — Блять, Эрик, это же твои бойцы! — взвыла девушка и, соскочив с места, начала нервно расхаживать взад-вперёд. — Как ты мог позволить этому случиться? Бесстрашный продолжал молчать, еле сдерживая порывы этой затуманивающей ярости. Он сам не знал, как мог так облажаться. — Так значит это правда? — она прислонилась спиной к холодной стене, чтобы немного остудить разгоряченную алкоголем кровь. — Вам, как и всем, отшибло память, — Тори потёрла виски, стараясь заглушить вереницу мыслей в своей голове. — Как тогда получилось, что Джанин после пробуждения взяла власть в свои руки? Она же тогда только вошла в совет. Ничерта не понимаю. — Джанин облажалась, когда конструировала безопасное убежище, чтобы газ до нас не добрался. И, видимо, успела написать себе «прощальную записку», перед тем как отключилась, — Эрик не заметил, как в его руке оказалась сигарета. Эта дрянь его точно погубит раньше, чем кто-либо. — Не знаю, что там было, но мы проснулись раньше остальных. Поэтому у неё получилось быстро подмять Чикаго под себя, выдав удобную ей версию. Его волнение выдавала мелкая дрожь в пальцах. Он мог впервые с кем-то поговорить об этом. Сначала Эрику казалось, что он разгребёт это дерьмо сам, но с каждым днём держать это в себе давалось всё труднее. Удобный друг. — А ты? Почему сейчас пошёл против неё? — мужчина узнал этот взгляд. Так она смотрела на него, когда пыталась намекнуть, что знает об его настоящей деятельности. Охотник на дивергентов. И Тори уже должна его ненавидеть, только из-за своих подозрений. — Потому что политика Джанин — ебаная хуйня! — эмоции всё же взяли верх, и Эрик одним махом руки смёл со стола все отчёты и прочую канцелярию, что была на пути. Он упёрся локтями в стол, разминая кулаки. На его скулах играли желваки, но всё же мужчина смог спустя несколько секунд совладать с накатившим безумием. — Знаешь, когда ты ложишься спать с мыслью, что завтра тебе встречать на крыше кучку неотёсанных неофитов, а потом ты просыпаешься в разрушенном практически до основания городе, потеряв при этом половину фракции, то это дерьмо тебя заставляет задуматься о том, кому ты служил на самом деле. Тори реагировала на удивление спокойно. Это было одним из её лучших качеств — хладнокровие. В те моменты, когда Эрик взрывался, она стойко держала себя в руках, чтобы ещё больше не подливать масла в огонь. — Что будет с Кристиной? — Бесстрашная подождала, пока мужчина успокоится. — Она наверняка замешана во всём этом. Губы Эрика дрогнули всего на миг при упоминании её имени. Он вспомнил её горящие глаза, когда она увидела этот ржавый байк. Это был первый раз, когда он увидел её такой счастливой, наивной и беззаботной. Всего один раз. — Мне похуй, — отмахнулся мужчина. — Меня не интересует Прайор и Итан. Поэтому её воспоминания меня не сильно волнуют. Соврал, что не волнуют. Эрик не знал, что Кристина сможет вспомнить ещё. Сейчас её мозг выдавал хаотичную информацию, абсолютно неважную. Но когда-нибудь она сможет выстроить всю картину событий. И тогда у него могут быть проблемы. Они определённо появятся. — Но это может помочь в твоей борьбе с Джанин, — не унималась Тори. Она подошла к столу и села напротив, понизив голос. — На её стороне Макс и всё Бесстрашие. Точнее то, что от него осталось. — Справлюсь без помощи дивергентов, — скривился мужчина, не стесняясь своей ненависти. Джордж, брат Тори, был и его другом когда-то. Пока его тело не нашли на дне ямы. — А Макс полный кретин, ты и без меня знаешь. Поэтому это не проблема. А если девчонка всё вспомнит и решит бежать помогать своей подружке, то пусть катится, — последняя фраза далась ему с трудом, Эрик буквально выдавливал её из себя, и Бесстрашная это заметила. — Она не сбежит, — Тори покачала головой. — Ты плохо на неё влияешь. Эрик не смог сдержать лёгкой усмешки, и девушка ответила ему улыбкой. Внезапно ему стало легче, словно где-то внутри отвалился совсем небольшой кусок, и теперь воздух мог чуть лучше проникать в лёгкие. Они, наконец, поговорили. Мужчина дотянулся до бутылки и, достав из ящика стола два стакана, плеснул в них немного виски. — Как всё прошло? — спросил Эрик, прежде чем терпкий напиток приятно обжёг горло. Ему нравился вкус этого виски. Он был сладковатым, с лёгким привкусом мёда. Её кожа была такой. Она напоминала ему сладкую вату из детства. Такая мягкая и нежная. Только прикоснешься — растает, но всё равно оставит сладость на языке. Мужчина сцепил руки в замок, чтобы лёгкая дрожь в пальцах не выдавала его. Он слишком часто думал об этом. — Не спрашивай, — скривившись явно не от алкоголя, ответила Тори и с грохотом поставила стакан на стол. Мужчина незамедлительно подлил ей ещё. — Полный пиздец. Она совсем ненормальная. — Добро пожаловать в клуб тех, кто мечтает продырявить ей пулей череп, — Эрик отсалютировал ей стаканом. Девушка сделала несколько глубоких вдохов. Её глаза заблестели. — Джанин копалась в трусах у каждого Бесстрашного, Эрик, — она провела руками по лицу, смахивая неприятные воспоминания. — Это было омерзительно. — Сука, — сухо процедил мужчина, понимая, о чём говорила Тори. — Такого уговора не было. Она должна была спрашивать только о внезапно вернувшейся памяти, — он потёр пальцами уставшие глаза. — Хотя я догадываюсь, зачем Джанин это делала. Пыталась загнать каждого в угол, выведав его грязные тайны. Чтобы ни у кого не хватило силы пойти против неё. — Очень похоже на то. Кристина кстати неплохо справилась, — между делом обмолвилась Тори, зная, что Эрик не спросит сам. — Очень стойкая. — Наверное, у неё был хороший учитель в Бесстрашии, — ухмыльнулся мужчина. Они оба повернулись к окну. Уже давно стемнело, и в свете прожектора, который освещал площадку перед зданием тюрьмы, появились снежинки. Они пытались опуститься на землю, но ветер вновь и вновь поднимал их, заставляя делать бессмысленный пирует в воздухе, прежде чем позволить достичь своей цели. — Наверное, — с придыханием произнесла Тори, наблюдая за наступлением зимы.

***

В то же время.

— Как ты меня нашла? — пустым голосом спросил Том, услышав сбоку шаркание ботинок о гравий. Юноша сидел на краю бетонной стены, которой была обнесена крыша, свесив ноги с обрыва. Кристина осторожно шагала по узкому проходу, чтобы ненароком не свалиться. Она села в полуметре от него, глядя, как внизу точно муравьи снуют Бесстрашные, собираясь на очередное дежурство. — Юрайя сказал, что ты решил побыть один. И я подумала, что это хорошее место, чтобы уединиться. Вокруг новой штаб-квартиры лихачей было слишком темно и безжизненно. Огромный каменный лес загораживал собой последние закатные лучи, поэтому, лишь задрав голову, можно было наблюдать, как синева карабкалась к западу, закрывая собой алое небо. — Здесь кофе с коньяком, — девушка протянула ему небольшой термос. — Не спрашивай, как я его достала, — её плечи содрогнулись, когда она вспомнила своё проникновение на склад с провизией. Том сухо улыбнулся, принимая из рук Кристины тёплый бутыль, и отставил его в сторону. — Всё в порядке? Я слышала, что сыворотка не выявила ни одного шпиона, но на тебе лица не было, когда ты вышел из кабинета. Дело в Джанин? Ты что-то вспомнил? Она решила не ходить вокруг да около. У неё самой до сих пор тряслись руки после беседы с Мэттьюс, несмотря на то, что в её крови был обычный физраствор. И Кристина понимала, что после настоящей сыворотки нужно быть очень сильным, чтобы не сойти с ума. Несовершеннолетних никогда не пускали посмотреть на инициацию в Искренности. С одной стороны это было разумным решением, потому что неопределившихся подростков эта процедура могла напугать, заставить передумать остаться в своей фракции. Но в любом случае это выглядело нелепо, учитывая то, что любой правдолюб во всех подробностях изложит тебе всё, что там происходило. И Кристина, конечно же, знала, что чувствуют те, у кого буквально узнали всю подноготную. — Нет, — покачал головой Том, и девушка шумно выдохнула. — Но эта дамочка умеет задавать вопросы, чтобы вывернуть всю душу наизнанку. Его печальная усмешка прогнала толпу мурашек по спине Кристины. Она вспомнила этот цепкий хищный взгляд. И без всякой сыворотки Джанин сама была словно детектором лжи, который подмечал любые эмоции и изменения в голосе. — Она выпытывала у меня о моём лучшем друге, который погиб в стенах Бесстрашия. Как будто под сывороткой хотела выбить из меня признание, что это я его убила, — сквозь зубы процедила Кристина. И с каждым словом её голос словно пропитывался болью и ненавистью. — Давила на самое мерзкое и гадкое. Стерва. Перед глазами пронеслись те десять минут, за которые ей пришлось изображать полуобморочное состояние и несвязную речь. Она могла лгать Джанин абсолютно обо всём, но из уст срывались только болезненные слова правды. Ей было больно говорить, не хватало воздуха, паника заставляла сорваться с места и убежать. Но она продолжала эту болезненную исповедь о смерти Альберта. Потому что теперь от неё зависела не только её жизнь, но и жизни двух внезапно ставших близкими ей людей. И ещё Кристина чувствовала, что ей становилось действительно легче. Пусть правда освободит тебя. Какой сюр. Том ненадолго поднял на неё полный сочувствия взгляд. Казалось, он понимал её. Только осознать, что ты выдавливал наружу то, что было запрятано в самых тёмных уголках твоей души, по своей воле, а не под действием сильного психоактивного вещества, гораздо тяжелее. Так Кристина думала. — Я как наивный мальчишка залечивал ей о своих чувствах к Марлин, — глаза юноши потускнели, а голос приобрёл безжизненные ноты. — Твою мать, если бы это видел кто-то помимо Тори, меня бы выставили полным идиотом, — он пытался иронизировать, но это выглядело болезненно, словно ты пытаешься рассказать анекдот в то время, когда тебе под ноготь одну за одной загоняют иголки. — Тори точно не станет этого делать, не переживай, — сердце болезненно ухнуло, но Кристина всё равно попыталась говорить твёрдо и бодро. — Думаю, она за сегодня услышала дерьма и похуже. Поэтому это не повод отчаиваться. Всё что случилось в тех стенах там и останется. Она положила свою ладонь на его заледенелую кисть и с силой сжала. Кристина ни разу не видела Тома в таком состоянии, и ей не хотелось, чтобы он раскисал. Её челюсти сжимались от злобы, потому что какого-то чёрта здесь не сидели его лучший друг или Марлин. Да, состояние каждого Бесстрашного было, мягко сказать, дерьмовым. Но почему-то из всех Том выглядел наиболее подавленным. — Знаешь, я думал, что Джанин будет только задавать вопросы, — спустя бесконечное молчание произнёс он. — Но она вдруг заговорила со мной. Начала рассказывать мне про девушку, что проходила испытание незадолго до меня, — Кристина почувствовала, как его рука задрожала под её ладонью, и от этого ей стало не по себе. — Это была Марлин, Крис! Его надрывной голос отозвался ноющей болью где-то в грудной клетке. Кристина понимала к чему он вёл, и от этого внутренности закручивало в тугой узел. Мало того, что Джанин копалась в самых потаённых мыслях Бесстрашных, она ещё рассказывала другим чужие секреты. Ей казалось, что этот хреновый день никогда не закончится. — И блять… — с губ юноши сорвался нервный смешок, граничащий с истерикой. Его плечи стали подрагивать, когда морозный ветер забрался под одежду, но дело было далеко не в плохой погоде. — Она сказала Джанин, что она со мной «просто потому, что ей весело». Просто я хороший парень. Хороший парень и больше ничего. В то время как я чуть ли не в стихотворной форме рассказывал о больших чувствах и огромной любви. Долбоёб. В словах Тома чувствовались отрезвляющие шлепки. Словно он сам после каждого сказанного слова бил себя по щекам, стараясь прийти в себя, вернуться в реальный мир. Брови Кристины нахмурились. Так могла сказать она или любой другой Бесстрашный, с кем Том был в дружеских отношениях. Хороший парень, с которым весело. Эта характеристика подходила ему. Но Марлин… Она знала его куда лучше остальных, чтобы говорить, что он просто хороший. — Нет, это невозможно, — Кристина тряхнула головой, прогоняя максимально неправильные мысли в голове. — Марлин не могла сказать такое. Это всё проделки Джанин, я уверена. Она взрослая одинокая женщина, и, конечно, её просто взбесило, что кто-то так тепло отзывался о своей половинке. Девушка тараторила быстро, чтобы разогнать сгустившийся холодный воздух вокруг. Но это не работало. Тьма, опустившаяся на Чикаго, словно засасывала Тома с собой в водоворот, потому что его взгляд становился всё более омертвелым. — Хорошо, если бы так, — выдохнул он, покосившись на термос. Кристина выругалась про себя, ведь ей следовало добавить побольше коньяка и поменьше кофе. Точнее, вообще не добавлять последнее. — Но я помню Марлин, выходящую из кабинета Макса. Я хотел её поддержать, успокоить, но она лишь отмахнулась от меня, как от мусора, и ушла. — Ты говорил с ней после? — спросила Кристина, на что Том отрицательно покачал головой. — Вам нужно всё обсудить. Обязательно! Потому что я уверена, что это всё большая ошибка, и Марлин… — На самом деле так не думает? — перебил её юноша с сарказмом. — Якобы она так сильно умеет прятать свои чувства, что смогла обмануть сыворотку правды? Не смеши меня! — фыркнул он и, выдернув руку из-под ладони Кристины, потёр затёкшую шею. — Я хотела сказать, это неважно, что она наговорила Джанин. Да, ужасно обидно осознавать, что твои чувства оказались намного сильнее, чем её. Но это совсем не повод обрывать всё сейчас, в самом начале вашего пути. Кристину чуть пошатнуло, пока она пыталась дотянуться до термоса. Её челюсть щёлкнула от той силы, с которой она сжала зубы, словно они могли помочь ей не свалиться с тридцатиэтажного здания. Плеснув горячий напиток в крышку, она всучила её в руки Тому, и того затрясло от резкого перепада температуры. — Марлин не говорила, что ей с тобой плохо. Думаю, Джанин не стала бы утаивать этот незначительный факт, — Кристина проследила, чтобы юноша сделал хотя бы несколько глотков кофе, потому что он сидел здесь уже давно, и можно было представить, чем могло закончиться столь длительное пребывание на морозе. — Вам нравится проводить время вместе. Это уже многое значит. Просто теперь ты узнал немного неприятную для себя информацию. Или много… — девушка запнулась, осознав, что говорит эти слова и себе тоже. — Я хочу сказать, что никакие преграды не должны мешать, когда вам хочется быть друг с другом. Она закусила губу, потому что её мысли были уже далеко. Где-то на восьмом этаже штаб-квартиры Бесстрашия, за железной дверью. Где однажды ей было весело. Кристина хмыкнула про себя, почувствовав жар, разливающийся по телу. Ей пришлось перебороть желание сорваться с места прямо сейчас. — Прости, я не умею грамотно выражать свои мысли, — смутившись, произнесла девушка, заметив на лице Тома снисходительную усмешку. — Но вам нужно обязательно поговорить. Сидя здесь, ты делаешь только хуже. Она вдруг почувствовала, как на лоб упало что-то холодное, остужая разгоряченную кровь. Кристина задрала голову и затаила дыхание. Снег. Маленькие снежинки кружились в воздухе, не спеша приближаясь к земле. От этого вида перехватило дух. Девушка тут же вытянула руку вперёд, пытаясь поймать ладонью ещё один кристаллик, чтобы убедиться, что это не было сном. Снежная зима была редкостью для Чикаго и большим праздником. Такое событие нередко сравнивали со схождением благодатного огня в Иерусалиме в доисторические времена. Происходящее сейчас означало, что Земля понемногу излечивалась после катастрофы. Для Чикаго снег был настоящим чудом, он давал веру в светлое будущее для всего человечества. С губ Тома сорвался восхищённый вздох, когда он заметил упавшую на ладонь Кристины снежинку, вмиг превратившуюся в капельку воды. Глаза обоих заблестели от подступивших слёз радости. — Возможно ты права, — тихо сказал юноша, не отрывая взгляда от неожиданного погодного явления. Её несуразная речь всё же подействовала. Том глубоко задумался, а уже спустя минуту поднялся и помог Кристине встать. Его решительность во взгляде успокоила девушку. Ей было в радость помочь ему разобраться с кашей в голове. Где-то в глубине души она верила, что этих двоих ждёт прекрасная жизнь. Они попрощались на лестнице, когда Том остановился возле прохода, ведущего на этаж, на котором проживала Марлин. Кристина видела его тревожность во взгляде и нервное напряжение по всему телу. Когда он махнул ей рукой, она подняла сжатый кулак, призывая юношу собраться с мыслями и оставаться сильным. Том действительно был хорошим парнем, о котором могла мечтать любая девушка. Кристина брела по коридору первого этажа, стараясь найти комнату, которая теперь была рабочим местом Тори. Девушка так и не поблагодарила её за спасение. Иногда ей встречались на пути Бесстрашные, которые с воодушевлением пытались скорее пробраться на улицу, чтобы встретить снегопад. — Чёрт, — шикнула Кристина, когда ей в плечо прилетела распахнувшаяся дверь. — О, господи, прости, пожалуйста! Вылетевшая, как ошпаренная, Белла, тут же подхватила девушку под руку, не давая пошатнуться. Её взгляд выражал сочувствие, но всё же паника затмевала все попытки показать, что ей жаль. Создавалось ощущение, что её нахождение здесь не должно быть замеченным, поэтому она нервничала. Кристина тут же покосилась на дверь, из которой вышла Бесстрашная. На табличке была надпись «Серверная». — Что за переполох? — Белла глядела вслед толпе лихачей, шумно промчавшихся возле них. — Снег пошёл, — повела плечом девушка, скидывая с себя руку рыжей. — Это же превосходно! — хохотнула она, всё ещё пытаясь увести мысли Кристины в сторону. — А ты почему не со всеми? — Ищу Тори, — короткий ответ должен был послужить окончанием разговора, и Кристина предприняла попытку обойти Бесстрашную. — Ой, её здесь не было сегодня, — залепетала Белла тонким голоском. — После проверки она была злой и вымотанной. Много ругалась и материла Эрика, обещая содрать с него кожу, — она пропустила короткий смешок, больше похожий на писк, отчего Кристину передёрнуло. Она не могла свыкнуться с мыслью, что рыжая больше походила на Дружелюба. Слишком светлое и чистое пятно в этом месте. — Ничего нового, впрочем. Так что, я думаю, она его нашла и сейчас проводит экзекуцию. Даже такие слова из уст девушки звучали слишком вычурно, но Кристина опешила не поэтому. Отрезвляющая мысль ударила болью в висках. Шприц заменила не Тори. И теперь она выясняла у Эрика, почему он это сделал. — Ладно, найду её завтра, — кивнула Кристина, изобразив на лице подобие широкой улыбки на шутку Беллы. На самом деле девушка пыталась побороть чувство тошноты. Эрик не бросил её на произвол судьбы, как она успела подумать. Как обычно, Кристина уже намотала целый клубок из дурных мыслей, и даже не догадалась, что это, в принципе, было невозможно. Рассказав мужчине правду о себе, она фактически поставила его перед выбором: всадить ей пулю в лоб или помочь. Потому что выдавая свою тайну, Кристина сделала Эрика прямым соучастником. И её провал перед Джанин теперь стоил ему жизни или, на крайний случай, должности и места в Бесстрашии. Поэтому, когда Эрик пытался научить её противостоять сыворотке, он уже сделал выбор. И, конечно, не в его духе — не довести дело до конца. Как она сразу не сообразила? Кристина махнула на прощание Белле и сорвалась с места, перейдя практически на бег. Он уже сделал свой выбор. Глупая. Она преодолевала лестничные пролеты один за одним, ноги дрожали, а щеки горели от подступивших чувств. Глупая. Глупая. Глупая… Он сделал выбор. — Дошло, наконец-то, — хмыкнул Эрик, увидев на пороге своей комнаты запыхавшуюся Кристину. Тогда она стояла перед ним, потому что её внутренности рвало на части от безысходности. Девушка пыталась найти в нём спасение, глоток свежего воздуха, но всё равно лишь билась о стальную броню. Сейчас же это осознанное решение. Она точно знает, кто он. И больше всего на свете ей хочется быть рядом. Кристина тоже сделала выбор.