Akai sa

      Эйрин отступала назад, а Гаара так и норовил схватить за пышный рукав или край юбки, пытаясь заглянуть ей за спину, чтобы увидеть подарок, который она приготовила для него. Вот упрямец! Мешая собраться с духом, совершенно не поддавался просьбам постоять спокойно. Эйрин решила прибегнуть к небольшой хитрости, соврав, что иначе никакого сюрприза не будет.       На удивление сработало. Услышав такое, Гаара послушно замер. Только сжатые кулачки чуть подрагивали, выдавая волнение и любопытство. Да она и сама изрядно переживала — мало того, что впервые делала ему подарок, так еще сделанный своими руками.       Вдруг не понравится? Однако что-то подсказывало, что он обрадовался бы чему угодно, если это от нее.       Широким жестом Эйрин вытащила из-за спины сшитого ею тряпичного медвежонка: коричневого, толстолапого, с милой, задумчивой мордочкой, с торчащими вверх ушами и двумя угольками глаз. На что незамедлительно последовала реакция. От восторга Гаара раскрыл рот и подпрыгнул на месте, но, потянувшись к игрушке, остановился, перевел неуверенный взгляд на Эйрин, словно спрашивая разрешения.       Было заметно, что ему не терпелось взять подарок. Она ласково кивнула, намекая, что не следует тушеваться, и передала медведя в руки Гааре.       — Теперь это твой друг. Обещай, что будешь заботиться о нем, ладно? — наказала Эйрин шутливым тоном.       Гаара, с жадностью осматривавший и щупавший медвежонка, прижал его к животу и, решительно вздернув кругленький подбородок, воскликнул:       — Обещаю!       Она не смогла удержаться, пряча сдавленный смешок в приставленном к губам кулачке — очень умилительно он смотрелся, состроив на лице чересчур серьезное выражение. И слегка пошатнулась, когда Гаара бросился к ней и обнял за ноги, шепча благодарности.

***

      Эйрин облюбовала всю ту же скамейку возле пустой детской площадки с поскрипывающими качелями и держала Гаару на коленях. Сегодня он был намного спокойнее обычного и играл с медвежонком, которого теперь едва ли не всюду таскал с собой, тискал его за лапы и бока. Она задумалась, когда резкий мальчишеский голос раздался под самым ухом, вырвав ее из своих мыслей.       — Эйрин, что такое любовь?       Рано или поздно он бы обязательно задал этот вопрос, но Эйрин все равно растерялась, несмотря на то, что привыкла к его любознательной натуре. Как и любой ребенок, Гаара проявлял интерес ко всему окружающему, а если чего-то не понимал, то непременно спрашивал у нее. Эйрин никогда не отмахивалась, не говорила «потом», «не сейчас» и «что ты пристаешь с глупостями», терпеливо отвечала и не давала почувствовать себя ненужным.       — Любовь… Солнышко, как бы тебе объяснить, — замешкалась Эйрин, подыскивая наиболее подходящие слова, чтобы просто и понятно передать смысл. Гаара заерзал у нее на коленях. — Думаю, для каждого любовь разная, и каждый ощущает ее по-своему…       — Мне интересно только, что она значит для тебя, — перебил он, вперившись в нее требовательным взглядом.       — Хорошо, хорошо. Какой же ты настойчивый, — произнесла Эйрин с нежным упреком. Его щеки тотчас вспыхнули от стыда, и смутившийся Гаара опустил голову, чтобы скрыть румянец. — Наверное, для меня это чувство тепла, заботы и защищенности, уверенность в том, что всегда, что бы ни случилось, рядом будет человек, который дорог мне и которому дорога я.       Разговор затих, и они вновь погрузились в ненавязчивую тишину. Эйрин продолжила поглаживать задумавшегося Гаару по спине. В небе между тем разгорался закат. Сначала сквозь безоблачную синеву просочилось легкое золото. Постепенно оно густело и набирало яркость, пока не стало червонным, а затем огненно-красным. В окнах домов зажигались первые свечи, где-то вдалеке лаяли собаки.       Эйрин почувствовала, что одна из его рук переместилась на ее волосы. Гаара хмурился, накручивал темно-русые пряди на пальцы, отпускал и по новой. Эйрин видела, как он нерешительно то открывал, то закрывал рот, глотая теплый воздух — явно собирался сказать что-то еще, но в последнюю секунду брал и передумывал.       — Кстати, а чего это ты вдруг спросил об этом? — как бы невзначай уточнила Эйрин, надеясь подтолкнуть его.       — Н-ничего, просто… — пробормотал Гаара. — Эйрин, а ты меня любишь?       — Люблю, конечно, — она потерлась носом о его носик. Спустя мгновение собственный жест больно царапнул по сердцу, навевая воспоминания о детстве, когда мама делала точно так же, успокаивая ее, даря тепло и участие. Внутри кольнуло тоскливым «скучаю». — Глупенький, ты еще сомневаешься?       Столько счастья было на его лице. Гаара улыбался, его большие бирюзовые глаза сияли от радости и казались еще красивее от осознания, что она его любит. Теснее прижавшись к мягкой девичьей груди, он довольно зажмурился и своими следующими словами заставил поднять уголки губ в ответной улыбке.       — Я тоже люблю тебя.